Мы в ответе за тех...

Человек шел по сельской дороге. Он никуда не спешил. Путь его пролегал через луга, омытые недавно прошедшим ливнем, пока еще зеленые, несмотря на октябрьские ранне-утренние заморозки. Человек шел и наслаждался предвечерним покоем природы, закатными красками. Слушал пение соловьев, распевающихся перед ночным концертом. Вдыхал полной грудью воздух, наполненный послеливневой свежестью, проявившей сильнее запах скошенной травы и луговых цветов. Путник был очень бледен, но не худ, а скорее сухощав и жилист. Как человек, который вместо апатичного лежания и смотрения в потолок последние пять месяцев ежедневно изнурял свое тело физическими нагрузками в предвкушении будущей свободы. Казалось, что брёл он куда глядят глаза, отключив мозг и позволив ногам самим выбирать произвольное направление. Но нет, ноги знали свое дело и сами несли его по определенному, прекрасно им известному азимуту. Путник, осложняя им задачу, то и дело останавливался, оглядывался по сторонам, расправлял грудь и вдыхал, вдыхал этот чистый упоительный воздух родных уилтширских лугов. Путник не спешил, нет. Он смаковал каждый миг своего нахождения на этой земле, пил его, как самое изысканное вино. Он предвкушал то, что вскоре произойдет. Нет, это не может быть правдой, твердил он себе и глупо улыбался. Ни в одном самом лучшем его сне не было столько предвкушения счастья. Он запоминал, впитывал в себя каждую частичку этого заката, этих уползающих с небесного полотна послегрозовых туч, похожих на огромные мрачные за́мки. Эти тучи еще совсем недавно полностью закрывали собой небосвод, а теперь медленно убирались прочь. Человек остановился на краю пруда, раскинул руки, глядя вверх, прямо в лицо наблюдавшей за ним Высшей силе, Господу, Мерлину — любое подойдет — и заорал во всю мощь своих легких. — Э-э-э-эй! Подай мне зна-ак! Она простила меня-а?! — и радостно засмеялся, потому что сам знал ответ: да, простила. Но небеса ответили. Ведь это был такой ЕГО день, когда все мечты исполняются. Когда на все вопросы находятся ответы. Когда на запросы воздается. Для нашего путника это был вот такой день. Красный закатный луч солнца прорвался сквозь плотную гряду облаков на горизонте и, прежде чем закатиться совсем, осветил алым заревом громады уходящих на восток туч. Небо запылало всеми оттенками пурпура, рубина, багрянца и кармина. Это было величественное зрелище. Просто королевское. “Гриффиндор как он есть”, хмыкнул путник. Но через мгновенье луч скрылся за горизонтом и все краски погасли, быстро сменившись на серые, сумеречные. Небесный гала-концерт был окончен. Занавес. Путник огляделся. Сумерки сгущались. Однако, не хотелось бы идти в темноте. И он прибавил шагу, сосредоточившись на тропинке меж луговой травы. Вскоре стемнело настолько, что ему понадобился свет, и путник достал из внутреннего кармана мантии палочку. Несколько секунд ощупывал ее, как будто сомневаясь в ее реальности, потом сказал уверенно и громко: Люмос! К конечной цели своего путешествия он подошел, когда уже совсем стемнело. Перед ним была высокая кованая ограда. В глубине огороженной территории, там, вдали, в темноте угадывались очертания за́мка, светились окна, виднелись колонны и башни. Старинные, тяжелые даже на беглый взгляд ворота с витиеватой коронованной М наверху вздрогнули, замерли и медленно, с достоинством разъехались. Раздался звон, красивый, как колокольный, такой же глубокий и проникновенный. Охранные чары сработали. Путник вошел в ворота, и они так же медленно затворились за его спиной. А в за́мке на звук колоколов пришла в движение входная дверь, распахнулась, создавая прямоугольник света, и две темные фигуры скользнули из замка навстречу идущему. Путника ждали. Они встретились на середине пути между воротами и за́мком. Путник шел быстрым размашистым шагом. Две фигуры, явно женские, бежали навстречу ему, освещая дорожку волшебными палочками. И вот — они стоят друг напротив друга. Секундное замешательство у женщин, скорее из боязни, что человек перед ними развеется как дым. Замешательство, которое прервал мужчина, шагнув вперед. — Мама, — тихо сказал он и обнял мать. — Гермиона, — еще тише сказал он и обнял возлюбленную. Больше никто ничего не говорил. Они обнялись все трое и молча стояли на темной-претемной садовой дорожке посреди светлой-пресветлой вселенной. Как уже было когда-то. Вот так, обнявшись, они и двинулись к замку. Не говоря ни слова. Просто впитывая ощущение присутствия друг друга. Поднялись по каменным ступеням. Вошли в распахнутую дверь. Дверь беззвучно затворилась за ними, отрезая мрак улицы. Охраняя свет внутри. Охраняя счастье внутри. Тс-с-с. Вот теперь они наговорятся за закрытыми надежными дверьми Малфой-мэнора. ***** И был белый песок, и было яркое солнце. Гермиона, босая, шла по пляжу, рукой прикрывая глаза от сицилийского солнца. Морской ветер бессовестно растрепал ее темные кудри, а теперь игрался ее длинной цветастой юбкой. Драко, улыбаясь, смотрел, как она пытается совладать с волосами, падающими на лицо, а нахал-ветер, пользуясь этим, в этот момент оголяет ее ноги. Он подошел вплотную к своей жене и шепнул ей на ушко: — Ты не представляешь, какая ты красивая сейчас! — Потому что счастливая! Ой, смотри-ка! Их двухлетний малыш что-то раскопал в мокром песке и теперь со всех ног спешил к родителям — показать. Его улов — небольшая, с его пол-ладошки, даже вся в песке отливающая перламутром раковина привела его в восторг. Конечно, он нес эту красоту мамочке! Гермиона, смеясь, поймала на руки свое сокровище вместе с его с его находкой. Поцеловала пухлую щечку: “Ангелочек мой!”. Сказала его отцу: — Надо следить, как бы он не перегрелся. Светлая кожа легко сгорает на солнце. — Да, малыш впервые видит столько солнца. Стоит вернуться в отель. Давай я отвезу вас. В отеле отличный бассейн с навесом, там искупаетесь. — А ты? — Я отлучусь на пару часов. Назначена встреча. Я говорил тебе, мы расширяемся, создаем еропейские филиалы. Италия — одна из первых в сфере наших интересов. — Работа… — проворчала Гермиона и сморщила носик. — Работа. Я журналист, милая. Я обязан быть в потоке. Но обещаю, сегодня это ненадолго, все переговоры уже проведены по интернету. Осталось встретиться лично и всё подписать. Можешь засечь время с моего ухода — два часа. — Только не говори, что затеял всю эту поездку ради этой встречи с замминистра. И так всё продумал! Ловкач! — Грейнджер, ты что! Конечно, не ради этого! Я честный человек! — Малфой, юлишь? — Не понимаю значения этого слова. — В стотысячный раз не понимаешь? Оба рассмеялись. Это была их любимая игра. Драко отдал жене ее босоножки, которые, как верный паж, нес в руках. Гермиона обулась. — Ну серьезно. Мы же не за этим сюда приехали? Или твоей семье придется потесниться? С тех пор как ты стал совладельцем “Daily magic star”, я стала видеть тебя гораздо реже. — Точно нет, не придется. Если ты так смотришь на это, потесниться придется “Daily”. Знаешь, мне пришла в голову хорошая идея. Замминистра идет к черту вместе со всеми бумагами. Мы укладываем ребенка, заказываем в номер шампан… — Забудь. Всё это будет позже. Иди уж на свою встречу, я знаю, это реально важно. Только не ворчи, если я иногда за завтраком сижу, уткнув нос в “Теорию генетического многообразия”, Ок? — Лишь бы не в постели. Ок. Оба лукавили и прекрасно это осознавали. Истина была в том, что их семейный союз был тем sanctum sanctorum, святая святых, который с самого основания составлял основной стержень и главное счастье их жизни. Даже при очень сильной занятости обоих и их увлеченности работой. Они подошли к машине, Драко сел за руль. Гермиона пристегнула неразборчиво лопочущего сынишку в специальном креслице на заднем сиденье и села рядом с мужем. Открыла сумочку и достала ту самую заколку в форме полумесяца с камушками, чтобы наскоро прибрать растрепавшиеся на ветру волосы. Вот уже три года, как хозяйка и ее любимая вещица воссоединились. Однако же, яркая судьба была уготована этой заколке, не всякая вещь может похвастаться такими поворотами на жизненном пути! — Я обещаю тебе, родная, сейчас я отлучусь, а дальше до самого понедельника мы будем вместе. Я не отойду от тебя ни на минуту. И даже ночью. Нет, особенно ночью. — Ладно, муженек! Как скажешь, муженек! — Я скажу, сегодня к пяти будьте готовы. Заедем в одно место, потом поедем в ресторан ужинать. — “Заедем в одно место” — это то, о чем я думаю? — Да. ***** Закатное солнце окрасило золотом небо, вершины вековых кипарисов и шпиль небольшой часовни. Над кладбищем Santa Maria dei Rotoli близ Палермо плыл, разливался колокольный звон. Он будоражил души и проникал в сердца прикосновением к вечности, к самому смыслу жизни и смерти. Драко с сыном на руках и Гермиона шли между могильных плит кладбища. Они искали ту самую могилу. Ради нее они приехали на Сицилию и пришли сюда в их самый любимый, самый знаковый час дня. — Это здесь, — тихо промолвила Гермиона. Драко подошел ближе. Да, это была та могила. Они стояли возле нее в немой скорби. Драко опустил сына на землю. Двухлетний Тристан серьезно посмотрел на отца: куда это мы пришли? Драко протянул сыну на ладони найденную утром уже отмытую от песка раковину и розовый полупрозрачный, обкатанный морем, сердолик. — Мы пришли в такое особенное место… Посмотри, Тристан, вот здесь живет один очень хороший человек. Он добрый и мудрый. Он защищал твоих маму и папу. Он и тебя будет защищать. Давай подарим ему наши сокровища. И Тристан Малфой, первенец Драко и Гермионы, любимый Маленький Принц Нарциссы заковылял на нетвердых ножках к могильной плите и положил на нее свои бесценные дары. Драко достал палочку и, наколдовав траурный венок, возложил на могилу. Потом несколькими взмахами палочки сделал надпись на плите. И теперь к словам “Тристан Дамиани” и датам жизни и смерти добавились: “Покойся с миром, Король Отцов”.