Мы в ответе за тех...

Как она и предположила в разговоре с друзьями, Гермиона и в самом деле подала прошение на пересмотр ее наказания, на что ей было отвечено: “Суд и так отнесся к вам с минимальной строгостью”. Ей было отказано в ее ходатайстве. Оставалось ждать. И жить как магл. Гермиона устроилась на временную работу. Она посчитала, что неплохо справлялась со своими обязанностями в сиднейской клинике ее матери и нашла для себя нечто похожее в Лондоне. Устроилась медицинским администратором в небольшую частную клинику. Но оказалось, здесь было совсем не то, что в клинике Джин Грейнджер. Женский коллектив здесь напоминал сборище приготовившихся к броску змей, и Гермионе пришлось немало абстрагироваться, чтобы не вникать в дрязги своих временных коллег. Ей нужно было продержаться два месяца, а потом она рассчитывала вернуться на работу в министерство. Хотя бы рядовым сотрудником. Для начала. Как только Гермиона появилась в Лондоне, ее тут же затеребили ее друзья по спецлаборатории. Они проявили большое рвение, поскольку жаждали поскорее видеть своего экс-капитана и желали поговорить с ним. Невилл и Джош организовали встречу в магловском кафе, арендовав столик на семь человек (для обоих это был пример смелости, даже героизма, ибо они оба, как чистокровные волшебники, чурались всего магловского и практически не соприкасались с магловским миром). Гвен Миллер уволилась, она все-таки вернулась во Францию, где ее ждал кавалер. Они встретились в кафе “Времена года” в пятницу после работы. Это было прекрасно! Это была встреча родных по духу людей! Даже вечно непроницаемое лицо Падмы озарилось прекрасной, радостной улыбкой, когда Гермиона кинулась ее обнимать. Говорили все одновременно, в возбуждении перебивая друг друга и замолкая, шумно смеялись, жестикулировали. И дело было не в выпивке, ее, кстати, заказали совсем немного. Просто их переполняла радость встречи и надежда на скорое воссоединение. Юнис Лонгботтом казалась тенью себя самой: бледная, с синими тенями под глазами, она почти не смеялась и ничего не ела. Зная ее тайну, Гермиона в душе искренне пожалела бедняжку: та явно мучилась ранним токсикозом. Но, видимо, не одна Грейнджер знала этот секрет. Она пронаблюдала, как Падма, не говоря ни слова, вернее, продолжая начатый разговор с другими, достала из сумочки маленькую склянку с зельем и едва заметным жестом опрокинула содержимое в лимонный напиток девушки. Та точно так же едва заметно кивнула в знак благодарностм и опорожнила бокал. Никто из мужчин ничего не заметил. Гермиона еще больше, если только это возможно, зауважала Падму, которая явно по-матерински опекала молоденькую Юнис. Щеки страдалицы вскоре порозовели, и ее звонкий смех зазвучал наравне со всеми. Друзья наперебой рассказывали новости министерства, Отдела науки и их лаборатории в частности. Оказалось, вопрос с замещением вакантного места главы отдела так и не решен. Бруствер пригласил вышедшего в отставку Тома Джексона временно исполнять эти обязанности, но через три-четыре месяца тот сложит свои полномочия и вакансия вновь будет открытой. Все сошлись во мнении, что министр тянет время и пытается дотянуть его до возвращения Гермионы Грейнджер в мир магии и в министерство. Гермиона же в ответ на эти предположения только пожала плечами. Она бы и не приняла сейчас должность начальника отдела, ту самую должность, которую считала достойной себя год назад. Слишком много всего произошло. Она излечилась от трудоголизма. Вернуться в лабораторию — другое дело. И то, рядовым, пусть и инициативным сотрудником, под начало Падмы Патил. По крайней мере, на сегодняшний день было так. Произошло смещение приоритетов. Всё, чего так хотела Гермиона в этой жизни, это чтобы сильные руки одного человека обняли ее, прижали к груди, подняли надо всеми на недосягаемую высоту. А сотрудники уже затронули другую тему. Они рассказывали о результативности их программы генетических исследований, той самой, над которой они вместе трудились год назад. — Представляешь, Гермиона, вот уже у тридцати четырех пар немагического происхождения за этот год родились детишки. — рассказывал Невилл. — Тридцать пять малышей, у одной пары двойня! Это те союзы, которые нам удалось сначала отследить, потом укрепить и сохранить. Потенциально все эти родившиеся дети — будущие маги. С огромной долей вероятности. А ведь, как утверждает статистика, до нашей программы у маглов рождение ребенка-мага было делом крайне редким. Какие-то пары, способные на это, распадались, какие-то избавлялись от беременности, в каких-то ребенок не выживал. Всего восемь-девять, редко десять детей, рожденных в семьях маглов, присоединялись к магическому сообществу за один год. Теперь, когда эти выявленные пары с генетической аномалией и возможностью родить волшебника находятся под патронатом министерства магии, прирост увеличится многократно. Уже увеличился в несколько раз. — Их ставят в известность, что они вынашивают будущего волшебника? — спросила Гермиона. Когда она уезжала в Австралию, программа только стартовала. Теперь же можно было говорить о первых результатах. — Смотря по обстоятельствам, — ответила Падма. — Ими занимается наша социальная служба. Некоторым парам целесообразнее сказать, чтобы подтолкнуть их сделать выбор в пользу ребенка. Но в основном за такими парами просто наблюдают с момента обнаружения и создают благоприятную социальную среду. Как правило, этого уже достаточно, чтобы маленький волшебник родился. Гермиона слушала и радовалась. Численность сообщества — огромная проблема магического мира. А им удалось сделать немаленький вклад в ее решение. — Над чем же вы работаете сейчас? — К сожалению, ничего глобального. Расширяем возможности некоторых существующих зелий. У нас кризис жанра. Тебя очень не хватает. Давай, вливайся. — Вам придется подождать два месяца. Я сейчас орел без крыльев. — Орел-то без крыльев, да с неорлиным мозгом. Не расходуй свой мозг на глупости. Гермиона вздохнула. Да, нынешняя работа — это очень мелко для нее. Но деньги никто не отменял. Без них туго что в том мире, что в этом. Падма, безусловно, прекрасный руководитель. Ее сила — в умении организовать людей и пространство, в бескомпромиссности при движении к цели, в четкости и самодисциплине. Но… Ей не хватало широты кругозора и нестандартности мышления для постановки дерзких задач. Чем-то подобным обладал Невилл, но не в полной мере. И всё это прекрасно и в полном объеме сочеталось в одном человеке. В Гермионе Грейнджер. Это понимал каждый. И сама Падма понимала. Гермиона талантливо сочетала всё — дисциплину и демократизм, четкость формулировок и фантазию, несгибаемость, непоколебимое упорство и при этом гибкость. Вечер прошел чудесно. Гермиона пообещала друзьям включиться в процесс, если не телом, то хотя бы мозгами. Когда она восстановит свою магию, ее ждут в лаборатории с распростертыми объятиями. Падма безусловно уступает Гермионе бразды правления лабораторией, если только той не будет предложено возглавить отдел. И если та сама захочет. Они еще посидели, только эти посиделки стали тише, душевнее, темы с общественных сменились на личные, с легким подтруниванием друг над другом. Так могли бы общаться члены большой, но дружной семьи, равные с равными, где каждый по-своему ценен и оценен. Возвращалась домой Гермиона уже почти ночью. Вышла из такси, прошла через ворота на закрытую территорию домового комплекса. Прежде чем зайти в подъезд своего дома, Гермиона заметила во дворе на скамье прикорнувшую у стенки худенькую женскую фигурку. “Нищенка?” — пронеслось у нее в голове. Но как могла та проникнуть на закрытую территорию? Может, что-то надо? Как-то помочь? Гермиона подошла ближе. Маленькая женщина спала, облокотившись на стоящий возле нее на скамье дорожный саквояж. Седые волосы, бывшие некогда изысканной платиновой прической, стянуты в пучок. Нарцисса Малфой. Заслышав шаги Гермионы, гулко разносившиеся по каменному двору, Нарцисса встрепенулась и проснулась. Тут же вскочила на ноги. — Нарцисса? Вы давно ждете? — Да, — жалобно ответила та. — Наконец-то ты пришла. — Почему вы не сообщили мне о приезде? А, да — как? Вы же без телефона. — Ах, Гермиона! Это мой просчет. Телефон-то у меня есть. Я спросила у Гарри твой адрес и как тебя найти, но не номер телефона. Я не думала, что ты так поздно возвращаешься домой. Прости, глупо вышло. — Но как же вы попали во внутренний двор? Считается, что он охраняемый. — Я — ведьма, вообще-то. Я прошла сквозь ворота с помощью магии, дальше не осмелилась. Попыталась связаться с тобой по домофону, но тебя не было. Скажи мне, а… у тебя, ну… кто-то есть? — Не говорите глупостей. Встреча с коллегами. Пятница и всё такое. Вы должны были предупредить. И тогда не сидели бы здесь, на лавке, весь вечер. — Да, ты права, глупо с моей стороны. — На самом деле я очень рада вас видеть, Нарцисса! Простите мне этот сердитый тон. Просто, ну… немного неожиданно. — Правда? — было очевидно, что у Нарциссы отлегло от сердца. Она явно нервничала по поводу реакции Гермионы на ее приезд. — Понимаешь, не могла больше сидеть там, в Бостоне, и делать вид, что ничего не случилось и в моей жизни всё по-старому. — Я вас очень хорошо понимаю. Я точно так же сорвалась из спокойной и размеренной жизни в Сиднее. Не могла больше быть так далеко от… Что же мы с вами здесь стоим? Пойдемте! — Гермиона, а можно я тебя обниму? Я тоже очень рада тебя видеть! И обе женщины, радостно рассмеявшись, кинулись в объятья друг друга. Они явно ощущали некое родство, связующую воедино невидимую глазу нить. Имя этой невидимой нити — Драко Малфой.