Мы в ответе за тех...

Вот уже больше двух недель необычная троица, связанная очень странными взаимоотношениями, проживала в одной квартире. Если абстрагироваться от действительности, Драко и Гермиона чувствовали себя почти счастливыми, потому что вот сейчас, в моменте, они были вместе. Вместе решали общие проблемы, вместе обустраивали нехитрый быт. А еще были ночи и переплетенные страстью их нагие тела, жаркий шепот, стоны и крики, и нежные благодарные поцелуи, а потом сон в объятьях друг друга. Это было ни с чем не сравнимо из их предыдущей жизни. Это было счастье. Прав был Драко: именно такие эмоции просто идеальны для вызова патронуса. Но это было счастье, отравленное осознанием — насколько всё зыбко и вся борьба еще впереди. В будние дни была служба. Утром из одной квартиры, но в разное время выходили две девушки и направлялись в один и тот же проулок за супермаркетом. Драко довольно быстро освоился с каблуками и узкими юбками и достаточно убедительно играл роль своей отсутствующей невесты. Ему даже не приходилось в Министерстве делать вид, что работает. Он действительно работал. По совету Гермионы Малфой проводил аккуратную точечную реорганизацию отдела науки для создания еще одной действующей группы разработчиков, стягивал туда правильные кадры, выбивал для них помещение, а затем помогал его оборудовать. Конечно, за каждым его шагом стояла Гермиона, но шаги-то он делал сам. Поэтому домой, как они теперь не сговариваясь называли квартиру Анри, приходил уставший, но довольный. Несколько раз за эти дни Драко в рабочее время в образе Одри поднимался на этаж Отдела магического правопорядка к Гарри, и они вместе шли в помещение для учебной стрельбы. Магловский опыт оснащения боевых и охранных подразделений проник и сюда, в аврорат. Кроме владения боевой магией современным аврорам предписывалось умение пользоваться магловским стрелковым оружием, для чего на этом этаже был создан соответствующих размеров зал, оборудованный под тир. Гарри для поддержания формы дважды в неделю в обязательном порядке занимался прицельной стрельбой. Драко воспользовался его предложением потренироваться. Не сразу, но он весьма прилично научился пользоваться пистолетом, пристрелялся, пусть не профессионально, но уверенно. Как-то легко ему это давалось: на каблуках и в женской одежде — пожалуйста, попасть в “яблочко” в стендовой стрельбе — тоже. Когда-то в далеком детстве, еще до Хогвартса, его учили стрельбе из лука. А еще бальным танцам, музицированию, верховой езде и еще куче всяких нужных для богатых аристократов вещей. В другой жизни… Кроме обучения стрельбе, Поттер провел с Малфоем тренировочную серию магических дуэлей, здесь же, в специально оборудованном зале аврората. “Чтобы ты не расслаблялся и чувствовал себя мужиком и защитником под этой личиной”. И это было актуально: проживая в Америке среди маглов, Малфой растерял и скорость, и уверенность, и реакцию при использовании боевых заклятий. Да он начисто позабывал сами заклятия! И то сказать, мирное время, навыки ведения магического боя за ненадобностью были забыты большинством магов. Но аврорат — боевое подразделение. Все как один обязаны владеть навыками сражения в магических дуэлях. Вот Поттер и решил “подтянуть” Драко в использовании боевых приемов. Ибо для Малфоя сейчас было не мирное время, а война, самая настоящая их с Гермионой личная война. За свободу, за любовь, за жизнь. Пару раз после активного махания палочками и выкриков: “Депульсо!”, “Эверте Статум!”, “Остолбеней!”, “Релашио!” и так далее, наградив друг друга ощутимыми ударами, ожогами и порезами, а потом залечив это всё, Гарри и Драко шли в кафе — поесть, да и поговорить за жизнь. Гарри невербально ставил над их столиком сферу невнимания, что позволяло разговаривать без опасения быть услышанными и узнанными. “Если кто-нибудь расскажет Джинни, с какой дивой я тут обедаю, скандала не миновать.” — Это срабатывал инстинкт самосохранения у Поттера. — А ты ничего, парень, — рассудительно говорил Гарри, потягивая из бокала Будвайзер. — Вначале я никак не мог поверить, что Гермиона преодолела существующую меж вами неприязнь и искренне хочет быть с тобой. Но теперь, чем больше с тобой общаюсь, тем лучше понимаю ее. — Она сумела забыть обиду, и я ей искренне благодарен. Когда я стал изгоем, то прочувствовал в полной мере, каково это быть чужеродным элементом в обществе. Я понял, как ей было больно от моих насмешек. Мне тогда стало нестерпимо от мысли, что творил это зло я сам. Потом, будучи в другой школе, я сравнивал наше положение и понял, что Грейнджер лучше справилась с травлей — она нашла друзей, которые по-настоящему ценили и ценят ее. А я… Я в подобной ситуации стал марионеткой в руках негодяйки. — Ну, ты не мог знать… Да, но как тебя угораздило заключить с ней Непреложный обет? С первого взгляда ясно, что эта… мм… Одри… ну как бы помягче сказать… не подходит для семейной жизни. — Это тебе сейчас ясно, когда ты знаешь все обстоятельства. А когда-то она казалась мне лучом света во тьме. — Ты любишь, когда над тобой доминируют? — Теперь точно знаю, что нет. Но тогда… Мне крайне нужен был человек рядом, способный понять и оценить меня, и она казалась таковой. Одри то появлялась, то исчезала из моей жизни. И вот в очередной раз она появилась в сложнейший момент. Мы с мамой только что пережили известие о смерти отца. Сначала получили официальное извещение, а вскоре пришло письмо с подробным описанием того, как это произошло. Словно кто-то наслаждался нашим горем, поворачивая нож в ране. С мамой было плохо, не хотела жить. Мне пришлось поместить ее в клинику. На работе, в банке, у меня обнаружилась крупная недостача. Потом, правда, всё разрешилось, но на тот момент мне грозили увольнение и суд. Настроение было — хоть в петлю лезь. И вот тут появляется она. Одри. Как бальзам на раны. Я с головой кинулся в этот омут, как в спасение. Она сорвала меня в поездку в Рио-де-Жанейро, окунула в яркий пляжный богатый отдых. Я был в эйфории. Она плавно подвела меня к мысли, что помолвка — это то, что принесет нам обоим счастье. Связать судьбы еще и непреложным обетом казалось абсолютно правильным. Условием обета было заключение брака по истечении пяти лет. Тогда мне казалось: о, когда это еще будет, аж пять лет, мне будет почти тридцать, придет пора жениться, а Одри чудо как хороша, о такой каждый мечтает, а она снизошла до меня. К тому же уже второй раз спасла меня в критический момент, буквально вынула из петли. — Не удивлюсь, если проблемы, приведшие тебя к депрессухе, она тебе и устроила, спасительница хренова. Подготовила почву. — Да? Не задумывался об этом. А ведь ты прав. Она могла. — Слушай, Малфой, я тебе скажу одну вещь, — крепкое пиво после напряженного рабочего дня явно расслабило Поттера и развязало его язык. — И ты, я знаю, меня поймешь. Есть совсем мало людей, которых я считаю своей семьей. Их, как пять пальцев на этой вот руке. Пятеро. Моя жена, трое моих детей (ну да, трое, третий уже на подходе). И моя сестра. Я человек простой, и в груди у меня бьется сердце простого солдата. Но за каждого из этих пятерых и сам не задумываясь жизнь отдам, и любому их обидчику горло перегрызу. И это не метафора. — Я знаю. Я вижу. Но это не понадобится, Поттер. Я сам себе горло перегрызу, если обижу ее. Клянусь.