Мы в ответе за тех...

Оркестр смолк, певица удалилась. Министр вышел на невысокий подиум, где восседали музыканты, и произнес краткую речь. — Друзья мои! Сегодня мы чествуем — в который раз уже, заметьте, — наших магов-ученых из Специальной лаборатории при Отделе науки и продвижения магии. Два года кропотливого и напряженного труда увенчались фан-тас-тическим успехом. Впереди огромные перспективы. То, чего они добились в своих исследованиях — выделение мутационного магического гена в крови некоторых немагических пар, — это только начало большой работы по стиранию границ между нашими сообществами. От этого постепенного слияния выиграют оба мира. Среди нас много маглорожденных и магов-полукровок, но мы все имеем равные права. Будем же укреплять наш магический мир, от консолидации с немагами он станет только крепче. Сегодня благодаря нашим ученым сделан еще один шаг к познанию и укреплению наших миров. Поздравим же наших сегодняшних героев. Позвольте пригласить их на подиум. Под громкие аплодисменты и вспышки колдокамер восемь ученых из Спецлаборатории поднялись на сцену. Гермиона делала все автоматически, а мозг заполнила белая пустота. Пелена. Слишком она расслабилась и забылась в компании близких ей людей, а потом резко вспомнила, какая миссия ей предстоит. Портключ словно сквозь ткань, в которую был завернут, и сквозь клатч прожигал ей пальцы. Чтобы не выдать себя, она не смотрела в сторону Одри и ее кавалера. Стоя перед залом, Гермиона никак не могла сосредоточиться. Это замешательство длилось секунды, и со стороны выглядело как просто некоторое волнение оратора перед аудиторией. Но чуткий Невилл уловил, что Гермиона как будто немного не в себе, и с силой сжал ее пальцы. Осознав, что она стоит перед двумя сотнями людей и на нее смотрят сейчас двести пар глаз и столько же ушей желают слышать приветственную речь руководителя успешного проекта, Гермиона сделала над собой усилие и собралась. Она произнесла несколько приветственных фраз, которые дальше подхватил Невилл, ее незаменимый Невилл. Не зная причины ее растерянности, он просто среагировал так быстро, как только мог. Он говорил недолго, кратко рассказав о проделанной работе, упомянув о трудностях, и закончил свой спич достижениями их лаборатории и перспективами на будущее. Гермиона в ответ благодарно сжала ладонь Невилла и снова взяла слово. — Мы не станем утомлять вас долгими речами, поскольку все собрались здесь для празднования, а не для скучных отчетов и лекций по генетике (шум и смешки в зале). Спасибо, друзья, что пришли разделить с нами радость научного открытия. Хочу поблагодарить министра Кингсли Бруствера за просто-таки отеческую заботу о нас и руководителя Отдела науки Одри Бут-Кальдерон за общее руководство (быстрый взгляд в сторону начальницы). А теперь давайте вернемся к празднику! Под шум аплодисментов их восьмерка вернулась в зал. Официальная часть была закончена, началась развлекательная. Вновь заиграл оркестр, и на сцену с двух сторон взбежали две пары танцоров в ярких восточных нарядах. Начались танцы и увеселительная программа. Гермиона, досадуя на себя, поспешила затеряться в толпе гостей. Она продолжала мысленно перебирать варианты, как ей тайно передать портключ Малфою, чтобы иметь возможность предупредить его о грозящей опасности. И придумала. Как только оркестр заиграл вальс, Гермиона поискала глазами Крама. Он уже и сам спешил к ней, раздвигая собой толпу. — О, как в старые добрые времена! — И он уверенно притянул к себе Гермиону, чтобы закружить ее в вальсе. И на мгновение стал прежним мальчишкой, который вальсировал с ней на ее четвертом курсе и который впервые разглядел в гадком утенке прекрасного лебедя. Какое-то время, отдавшись на волю музыки и воспоминаний, они молча танцевали. Потом Гермиона решилась. — Мне надо кое о чем попросить тебя, Виктор. Это важно для меня. — Говори. Сделаю все что в моих силах. — Сначала вальс. Просьба потом. После танца они прошли на примыкающий к залу балкон, и Гермиона наложила на это место заглушающие чары. Отсюда им была видна часть зала, но они не были видны, скрытые портьерами. — Виктор, ты знаешь Малфоя? — Не припомню. А должен знать? Он кто? — Он учился на одном курсе с нами, но на факультете Слизерин. Был ловцом в их команде по квиддичу. — А! Так бы сразу и сказала. Да, припоминаю. Сынок богатенького папаши. За ним еще все ваши девчонки бегали. — Да? Ну, наверное. — Так что с ним? — Он здесь, на балу. Мне надо ему кое что передать, но тайно. Вот этот портключ. И на словах сказать, что он активизируется завтра в полночь. — Гермионна! Ты крутишь роман со слизеринцем?! Да еще с этим мажорчиком?! — Нет. Это совсем не то, что ты подумал. Я случайно узнала, что ему грозит опасность. Поэтому хочу тайно его предупредить. — О! Узнаю добросердную Грейнджер. Но я вряд ли узнаю его среди гостей. Я не девочка, образ этого хлыща не запал мне в душу. — Да ну тебя! Его легко узнать по очень светлым волосам. Да я сейчас покажу тебе... Иди сюда. Вот смотри, танцуют пары. Дама в фиолетовом платье, брюнетка, а с ней высокий блондин, видишь? — Да, да вижу. Сейчас, ближе подойдут. Ого, его партнерша… Нет, правда?... Одри Оппельбаум? Тогда я понимаю, что парень в опасности. — Кто?! Оппельбаум? Но ее фамилия не Оппельбаум. Это моя начальница, Одри Бут-Кальдерон. Ты что, ее знаешь? — Да. Вернее, знал когда-то, больше десяти лет назад. Неприятная особа. — Тебе что-то о ней известно? — Ну, кое что. Оппельбаум она по мужу. Я неплохо знал Мэтти Оппельбаума. По окончании Дурмстранга я с начала 96 года по контракту играл за американскую команду по квиддичу и жил в Бостоне. Тогда я и познакомился с Мэтти. Оппельбаум консультировался со мной по поводу инвестирования в спорт и вскоре мы сдружились и некоторое время плотно общались. Я был вхож в их дом. А в 97 я перешел на тренерскую работу и переехал в Нью-Йорк. На какое-то время мы потеряли друг друга из виду. Ну, и он…— Виктор сглотнул. — Рассказывай. Это очень важно. — Он скончался. От невыясненной болезни. Ему было около сорока лет. — Виктор замолчал и посмотрел прямо в её глаза. — Я виделся с ним за пару недель до его смерти. Я не сразу узнал его, хотя не видел чуть больше года. Гермиона, он был ужасно изможден и предельно апатичен. Его не интересовал ни спорт, ни квиддич, ничего из того, что связывало нас раньше. Вообще ничего. Мы хотели выпить за встречу, но он извинился и поспешно ушел. Весть о его смерти настигла меня уже в Европе. Я не слышал ни о каких расследованиях по этому случаю. Просто — болел и умер, так писали в газетах. Сердце. — Ты что-то подозреваешь? Кого-то? ЕЁ? — Не исключаю, — ответил Виктор севшим голосом. Гермиона видела, как расширились зрачки Крама. Мороз пробежал у нее по коже. Она мгновенно протрезвела. Крам, кивнув на зал, чуть слышно спросил, она больше уловила по губам, чем услышала: — Этот следующий? Они с полувзгляда поняли друг друга. Гермиона, помолчав, кивнула. Ничего себе, как быстро Крам сложил два плюс два. — Давай портключ. Рассчитывай на меня. Потом расскажешь всё.