Everithing changed when the birds came

Пока ты чувствуешь боль - ты жив. Пока ты чувствуешь чужую боль - ты человек.

Порезы по всему телу и переломанные два пальца правой руки по логике Мориямы позволяли Веснински не заниматься ерундой, которая означала придумывание планов побега и записи его в выброшенный им блокнот. Все мысли были заняты невыносимой болью и попытками отрабатывать удары левой рукой, что не была ее ведущей. Рико запретил обращаться за помощью к медицинскому персоналу, а также вправлять пальцы самостоятельно, так что приходилось смириться с неправильно срастающимися костями и невозможность держать в руках клюшку и чертов карандаш, что когда-то был неотъемлемой частью девушки и ее личности. В глазах переодически темнело, пот струился по лбу, что говорило о наличии высокой температуры, но приходилось терпеть. Как и всегда. Когда клюшка выпала из ее дрожащих рук, а ноги просто перестали держать вес, она опустилась на колени и попыталась снять шлем формы для тренировок, несмотря на возмущенный свист Тэцудзи и игроков на поле, что продолжали охотиться за мячом, не обращая внимания на немощного нападающего. Пот струился по лбу, попадая в глаза и застилая обзор так, что она не смогла рассмотреть лицо приближающегося Ворона. — Вставай! — крикнул капитан, хватая рыжую за локоть и поднимая на ноги. — Ты продолжишь играть или по заслугам получит твоя партнерша. Кортни, почти всю жизнь просидевшая на скамейке запасных, испуганно подняла голову, услышав свое имя. Парная система, установленная в «Воронах», распространялась на всех. Каждый Ворон имел своего партнера, с которым он в буквальном смысле оставался неразлучен вплоть до выпуска одного из них. Мориссон была из тех, кто подписал контракт по собственной воле, не понимая, что попал в ловушку. Ей осталось пережить последний год в рядах Воронов и, выпустившись из университета Эдгара Аллана, девушка сможет вкусить свободу, которой лишилась на годы обучения. Тридцать пятый номер выходила на поле лишь дважды за всю «карьеру», поэтому Кортни не видела себя игроком экси в будущем. Брюнетке не повезло попасть соседкой к Веснински в комнату, ведь это означало, что внимание Мориям в большей степени, чем к остальным Воронам, не входящим в свиту, будет направлено на девушку. Соседки часто ссорились по пустякам и орали друг на друга, ведь их мировоззрение было абсолютно разным. Возможно, сказывалась разница в возрасте. Кортни почти не волновало состояние Веснински, как и Веснински — ее. В «Гнезде» не место дружбе, это правило девушки усвоили с самого начала. Эту девчонку рыжая могла поблагодарить лишь за то, что она терпела и терпит ее острый язык и почти никогда специально не лезла на рожон, ведь знала, что из них двоих влетит точно рыжей. Веснински медленно поднялась, слегка покачнувшись на слабых ногах, ведь не хотела подвести Мориссон, что и так терпела все ее выходки, взглянула с легким прищуром на стоящего перед ней Рико, что кивнул за спину пятого номера, в сторону ворот. Она задержала дыхание. Морияма точно любил поиздеваться над ней. Медленным шагом девушка направилась в сторону шестнадцатого номера, основного вратаря Воронов, проследив за тем, как тот уходит в сторону нетерпеливого тренера, что в ожидании покачивал тростью. Она встала перед воротами, покрутив ракетку в правой руке, не задевая пострадавшие пальцы, и натянула защитный шлем обратно. Прозвучал свисток и Вороны сдвинулись с мест, оставляя ее, вратаря на сегодняшней тренировке, наблюдать. Защита «Воронов» была сильна, чего только стоил высоченный Моро, но очень медленной. Поэтому капитан команды, игравший на данный момент за другую сторону, быстро прорвался к воротам и бросил мяч, попав в древко клюшки девушки. По ней побежала неприятная вибрация, но Веснински выдержала и смогла отразить мяч достаточно далеко от нападающего. Пять из четырнадцати мячей она пропустила из-за дрожи и вялости, за что получила тростью тренера в ребра, спину и вновь в правую ладонь, но не пошатнулась, а вытерпела наказание, стиснув зубы и прижав ведущую руку к животу. Жар продолжался. Девушка тяжело дышала, делать это в защитном шлеме было еще труднее, поэтому, подцепив его пальцами здоровой руки, стянула и бросила к дрожащим ногам, а затем упала на колени сама, уже не пытаясь устоять. Джонсон, проходящий мимо, зарядил пощечину, отчего ее голова повернулась в противоположную сторону. — Слабенько, Веснински! — грозно усмехнулся защитник. — Я бы посмотрела на тебя на воротах, Грэйсон, — прошипела сквозь зубы и, улыбнувшись, сплюнула кровь от прикусанного языка. Джонсон скривился, уходя в мужскую раздевалку. Подошедшая Мориссон подтолкнула ногой черный шлем. — Поднимайся! Веснински помотала головой, чувствуя, что тело словно горячий оголенный провод. Возможно, трость сломала одно из ребер. — Я сказала поднимайся! — она подхватила ее под руку, потянув вверх, отчего в глазах резко потемнело, и девушка навалилась на нее всем весом. — Тупая рыжая! Тренер сказал тебе собрать мячи до конца перерыва, а после продолжить тренировку на своем месте. Веснински попыталась вздохнуть воздух, и грудная клетка протестующе заколола. В уголках глаз скопилась влага, но рыжеволосая сдержала слезы. Порезы, рука и ребра болели, голова кружилась, ноги не держали, а в глазах темнело. Тело накалилось, пот стуился под одеждой и по лицу крупными каплями. — Выруби меня, Кортни. — Что? — Выруби меня, сука! Это единственный раз, когда я тебя о чем-либо прошу! — взмолилась она. — Как ты меня назвала? — нахмурилась защитница, с которой у Веснински так и не получилось наладить отношения. — Повтори рыжая стерва! — Я назвала тебя сукой. Удар в нос. Мориссон, которую легко можно было вывести, чем нападающая и воспользовалась, выпустила ее из своих сильных рук, отчего она грохнулась на пол стадиона, и начала пинать ногами в бок. Попав дважды по ребрам, Кортни усмехнулась, смотря на сжавшуюся в комок соперницу-партнершу. Из глаз девушки, кажется, вылетели искры, прежде, чем она окунулась в такую желанную темноту. Очнулась Веснински из-за резкой смены температуры: ее лицо оказалось облито холодной водой, что немного освежило ее горячее тело, отчего она почти блаженно застонала, но вовремя прикрыла рот, посмотрев на виновника этого деяния. Рико, усмехаясь, поставил стакан на край черного стола, а девушка осмотрела комнату капитана, в которой оказывалась довольно часто. Ее всегда смущали нетронутые вещи второго игрока, будто тот никогда и не покидал «Гнездо», и прямо сейчас войдет в закрытую комнату, достанет учебник по истории Соединенных Штатов с верхней полки и начнет рассказывать про династию первых правителей страны девушке. А может, он расскажет истории к каждой фотке, что висели на стене у его кровати, а Веснински вновь будет завороженно слушать, не думая о последствиях пропущенной тренировки. Ведь в такие моменты ей было абсолютно все равно. — Так-так-так, — усмехнулся Морияма. — Пятая вновь отлынивает от тренировки. Какое безобразие. В его руках сверкнуло лезвие, что почти нежно коснулось щеки девушки. Попытавшись отодвинуться, Веснински ощутила руки, привязанные наручниками к кровати. Сглотнув ком в горле, она поняла, что не выйдет отсюда целой. — Совсем скоро матч с «Лисами», — он забавно скривился на последнем слове, и девушка бы посмеялась, находясь она немного в другом положении. — Мы должны утереть нос Дэю, показав, что линия нападения сильна и быстра, как никогда, а наш стартовый нападающий просит соседку по комнате вырубить ее на середине тренировки. Так не пойдет. Он покачал головой, а затем широко улыбнулся, отчего по онемелым рукам девушки прошлись мурашки. Морияма с удовольствием провел кончиком ножа по ее плечу, выводя замысловатый узор, понятный только ему, а рыжая зашипела. Он хмыкнул, проводя острием по ее черной футболке, разрезая ткань, оставляя на животе белую полосу, из которой вскоре начала капать кровь. Веснински зашипела, когда рукой он провел под тканью испорченной вещи, сжав ноющие ребра, а после опустился ниже. Капитан облизнул губы, наблюдая за ее реакцией, схватил за рыжие волосы и сильно сжал, наматывая на кулак, приподнял ее голову, перехватывая взгляд бегающих голубых глаз. — Ты не поняла, Веснински? Ты должна выкладываться на все сто в любом состоянии, — он откинул ее футболку в сторону, рассматривая посиневшее от синяков тело с кровоподтеками с улыбкой и каплей гордости. — Ты — всего лишь вещь, что принадлежит мне и моей семье, — она покачала головой. — Ты стала вещью, когда твой отец продал тебя как продажную шлюшку за бабки. Так теперь скажи: кто твой король, пятая? Она сжала губы, когда вновь почувствовала лезвие на своем животе. — Иди на хуй. Веснински плюнула ему в лицо. Улыбка спала с лица Мориямы. Он стер след со своей щеки и начал с большей силой терзать ее живот лезвием, девушка закрыла глаза. Когда тот закончил, он отбросил нож, тот с противным звуком упал на пол. Рико одним движением снял с нее нижнее белье и резко вошел. Одна из рук Веснински выскользнула из наручников, но все, что она могла сделать под напором тяжелого веса, вновь в предобморочном состоянии — это сжать рот рукой. Он не услышит от нее ни криков, ни просьбы остановиться. Морияма в порыве страсти, словно маньяк, вдохнул запах ее рыжей пряди, а затем приблизился к её шее, покрывая ее поцелуями, блаженно прикрыв глаза, отчего девушку чуть не стошнило. Перед тем, как закончить, он с силой сжал запястье больной правой руки, вызвав хрип. Этим он словно напомнил о Кевине. Оставив ее на кровати голую, униженную и подавленную, Рико ушел. Блаженная темнота вновь подкралась к ее сознанию. Сукин сын,— подумала она, прежде, чем вырубиться. Позже она рассмотрела творение Рико на своем животе, вмиг побелев. Кортни засмеялась сбоку. Шлюшка Мориямы. Она ударила кулаком в зеркало, разбив его под «Ненормальная?!» от Мориссон, и, взяв осколок, направилась в ванную. Слезы душили ее, когда она принимала горячий душ. Пытаясь стереть липкое ощущение рук насильника, Веснински царапала свою кожу короткими ногтями, а затем, взяв понадобившийся осколок, провела им по внутренней части бедра, чувствуя покалывание, происходящее по собственному желанию. Она наконец почувствовала, что тело в ее руках, оно принадлежит ей. Ощущения были не похожими на оставленные рукой Мориямы порезы. Она блаженно прикрыла глаза, проведя еще полосы. Вспомнив о надписи, рыжая с ненавистью нанесла поверх нее новые раны, «зачеркивая». Рико разозлится, но ей было поебать. Ей хотелось умереть. Но нужно идти на тренировку. Снова.

***

Вечерняя тренировка прошла немного лучше утренней. К боли Веснински почти привыкла, но иногда пыталась прощупать свежие наложенные ею самой бинты и убедиться в качестве выполненной работы. Рико, словно успокоив свои нервы и выместив всю злость на ней, был на поле задумчивым и, на удивление, спокойным. Шестерки Мориямы улыбались и гоготали, когда на поле она встречалась с ними взглядами, которые вмиг перемещались на открытую часть шеи, что была помечена. Девушка съеживалась. Она ждала Моро у двери мужской раздевалки после тренировки, прислонившись к стене, ведь ноги все еще дрожали, не обращая внимание на недовольные и двусмысленные взгляды Воронов, выходящих из нее. — Не стесняйся, куколка, заходи, — Грэйсон Джонсон остановился, увидев ее. Вороны, стоявшие сбоку от него захихикали. — Тебе, рыжуля, все будут только рады, да, парни? — Ричер и Уильямс кивнули, пошло ухмыльнувшись. Ричер пихнул Джонсона локтем, сказав что-то на ухо, а тот засмеялся. Веснински собралась саркастично ответить, но это сделали за нее. — Браво, Джонсон! Оригинальнее не мог придумать? Вороны присвистнули, услышав ответ вышедшего из раздевалки Жана. Его темные кудри были слегка влажными после душа, Веснински сразу почувствовала его гель для душа с запахом шоколада. Этот запах часто успокаивал ее, ассоциировался с ее любимой сладостью, безопасностью и лучшим другом. Которого я предала. Она сглотнула ком в горле, когда Моро просто развернулся, не взглянув на нее, пошел в направлении своей комнаты. Рыжая поспешила за ним. Она шла сбоку от защитника, проигнорированная до самой двери комнаты, которую Жан, почему-то ни с кем не делил. Его бывший сосед Александр Яковлев, русский парнишка, окончил университет в прошлом учебном году, но переселением никто не занимался. Но ничего не делается просто так. Рыжая была уверена, что и на это у Рико найдется объяснение. Пары у Моро не было, но он постоянно отгребал за себя и, какого-то хуя, за Веснински. — Чего тебе? — грубо отрезал француз, не входя в комнату. — Давай поговорим. — Мне не о чем с тобой говорить. Он открыл комнату, вошел и собирался захлопнуть дверь, когда девушка подставила ногу. Жан стиснул зубы. — Уходи. — S'il vous plaît, Jean, — дрогнувшим голосом попросила Веснински, крепко сжимая в кулаки сломанные пальцы. Боль приводила в чувства. — Laisse-moi entrer et on parlera. — Pourquoi? — устало выдохнул защитник, но приоткрыл дверь. — Tu as tout dit par tes actions, chérie. — Je suis désolée. — Tu es désolé? Ce que je ressentais quand je me suis réveillé du son de l'alarme quand tu essayais de t'enfuir en me laissant dans ce putain d'endroit? — J'allais revenir et te sortir de là, — заверила Веснински. — Вы все так говорите, — прошептал Жан, устало потерев глаза руками. — Кевин говорил так. И что? Мы с тобой все еще в «Гнезде», хотя прошел почти год. — Je ne suis pas lui, Jean. — Проваливай, Дарси. Девушка скривилась. Она не привыкла к тому, что кто-то называет ее по имени. Еще и полным. Оно всегда ассоциировалось со строгим тоном отца, когда дочь в чем-то провинилась. За этим обязательно следовал удар. Они с братом привыкли называть друг друга просто «Дар» и просто «Нат». Часто по второму имени. Это создавало особую связь между ними, как считала маленькая Веснински. А мальчик согласился на каприз сестренки. Рыжая кинула последний взгляд на защитника, вздохнула, почти сразу скривившись от боли в ребрах, и, захлопнув дверь четвертой комнаты, направилась в свою десятую, находящуюся в противоположной стороне крыла, так близко с Рико. Каждый раз, проходя рядом с цифрой один, ее тело покрывалось мурашками от воспоминаний. Она вновь застала свою соседку за ноутбуком, что презрительно хмыкнула, когда Дарси вошла в комнату. Переодевшись в черную пижаму, она легла под черное одеяло и черная темнота впустила ее в свои объятия.