Смотри на меня

Она чувствовует как зудит под прожигающим взглядом затылок. Все занятие. Драко будто надеется просверлить дыру в черепе гриффиндорки – то ли чтобы узнать, что там происходит, то ли чтобы выскрести воспоминания о сегодняшнем утре. Уголки губ Гермионы от этого ощущения будто привязаны за ямочки на ее щеках и никак не хотят сходиться в серьезном выражении прилежной ученицы. Когда он ловит ее в коридоре, утягивая за рукав в какую-то нишу, на ее лице остается все та же довольная улыбка, вид которой заставляет Малфоя скривиться. – Мы не закончили, Грейнджер... – А я готова поклясться, что видела, как ты закончил, – она прикусывает губу, – В шта.. Рука Драко быстро закрывает ее рот, не давая договорить. Гермиона смеется прямо ему в ладошку и сверкает хитрым весельем. – Очень остроумно, Грейнджер, – он злобно стреляет в нее сталью глаз, но эти выстрелы она не отражает – впитывает, чувствуя вкус власти на языке. Она отстраняет от себя его руки. – Никакого контакта, ты забыл? – Драко проводит пятерней по волосам, вновь принимая уверенный высокомерный вид, задирает подбородок и смотрит на нее сверху вниз. – Я просто подожду, пока ты сама попросишь, – от этой наглости у Гермионы перехватывает дыхание. Или это снова рефлекс от пониженных тонов его фраз? – Ну удачи, – она разворачивается, чтобы уйти, но слизеринец цепляет ее металлом голоса как крючком: – Я тебя не отпускал. Все. Теперь точно. Она снова плывет: уменьшающееся супер-эго в туманных водах дикого Ид. Качающаяся по волнам лодочка, пока еще удерживающаяся на плаву. Надолго ли? Гермиона сглатывает комком, замерев. – Поворачивайся к стене и подними юбку, – лодка переворачивается, контролирующее сознание тонет, отдавая бразды правления внешним силам – Ему. Гермиона прижимается грудью и лицом к камням, чувствуя как рот наполняется слюной, облизывает губы. Тянется пальцами к ткани и собирает складками, задирая к самой талии вместе с мантией. Голые ягодицы ошпаривает взглядом Малфоя. Она слышит, как он что-то достает, и чуть причмокивающий звук, будто он засунул это в рот. По бедру снова стекает смазка и она скрещивает ноги, чтобы остановить ее. – Шире. И выгнись, – с точностью исполняет и дышит ртом, чувствуя напряжение в растянутой пояснице и ноющую от желания промежность. Снова чмокающий звук, и что-то гладкое касается ее складок, собирая смазку. – Малфой, правила… – шипит Гермиона. – Грейнджер, закрой свой шлюший рот, иначе я не выдержу и схвачу тебя за волосы, заставляя выгнуться как следует и принять мой член в твою узкую дырку, – что-то скользит вверх с губок и упирается тонким мягким кончиком к анусу, – но пока что наслаждайся тем как я прилежно следую твоим ебучим правилам, в которых не было ни слова про игрушки. Гермиона резко задыхается когда кончик проходит внутрь и ее сфинктер растягивается вместе с расширяющимся предметом, а затем крепко обхватывает его вновь тонкое основание. Она подгибает колени, не в силах стоять на прямых, но Малфой аккуратно ловит ее прямо за игрушку в заднице, вновь заставляя подняться. Девушка сжимает камни стен до белых ногтей и боли. – Блять, Грейнджер, как же хорошо твоя дырка взяла пробку, – он крутит за резиновое основание игрушки, которое двумя щупальцами лежит в ложбинке ее ягодиц. – Блять, хочу еще раз это увидеть. И без предупреждения тянет за нее, вновь заставляя колечко мышц растянуться, обнимая самую широкую часть пробки. Оставляет ее в таком положении и чуть подергивает. Гермиона хнычет и сжимает бедра, но это становится последней каплей, после которой ее пальцы тянутся к клитору. – Не смей себя трогать, – рука замирает в сантиметре от желанной горячей точки и сжимает воздух, впиваясь в кожу ногтями, – Тебе нельзя себя касаться, пока я не разрешу, уяснила? – Малфой… – шипит девушка и тут же давится воздухом, когда он резко толкает игрушку обратно внутрь, с силой вжимая и достигая максимально доступной глубины. – Не так. Отвечай: да, Драко, – и вновь вытягивает пробку из ее задницы, чуть покручивая ее по часовой. Ее влагалище сочится смазкой и пульсирует от нереализованного возбуждения, – Или умоляй меня дотронуться. Вновь хлюпающий толчок. – Да-а… Драко… – сил на сопротивление нет, как и желания. Есть только нужда. Нужда в его властном голосе, его приказах и его взгляде. Но ее мольбы пусть останутся лишь в его мечтах. – Хорошая девочка, – он наконец оставляет ее промежность с пробкой в покое, явно сдерживая ладони от хлопка по ягодицам, и одергивает на ней юбку и мантию. – Чтобы заслужить разрядку будешь ходить так весь день. Гермиона разворачивается, наваливаясь спиной на стену потому что сил почти нет. Туманно смотрит на него сквозь ресницы. У нее опухшие от покусываний губы и красноватая вмятина от острых камней на щеке. Волосы липнут к чуть вспотевшему лицу, и Драко стоит усилий не дотронуться до них, чтобы поправить. Еще больше волевых, чтобы не прижаться к приоткрытому рту, высасывая остатки ее нерастраченной страсти и делясь своей. – Да, Драко... – она пьяно шепчет, не отрываясь от его глаз. Черт, в нее будто вселилась вейла. И ее запах – не ебаного маггловского шампуня, а именно ее запах – сладковато-тяжелый, оседающий на слизистых и притягивающий. Как же хочется… Он склоняется, приближаясь к ее лицу... Блять. Гермиона резко отвернула голову в сторону, прикусив губу. – Мне пора на урок, – голос почти прежний, но еще слегка ломается от вставшей в горле густой слюны, – до встречи на.. – На патрулировании, – резко договаривает за нее, одергивая удавку на шее, и не оборачиваясь уходит. Блять. Откуда снова это гадкое чувство проигрыша, ползущее от грудины к кадыку? Малфой пролетает три поворота и ударяет стену. На костяшках остается кровь и он подносит их к губам, всасывая жгущие ранки. Немного легче. Но по-настоящему отпускает только когда на обеде он замечает ее просящий взгляд. Гермиона сидит далеко, втиснувшись между Лонгботтомом и Уизли, но Драко все равно видит, как она ерзает, кусая щеки. У него наконец-то выходит самодовольно улыбнуться, все также поддерживая зрительный контакт, и получить в ответ ее обиженно сжатые губы — не самое красивое ее выражение. И чтобы его исправить Драко направляет в сторону Гриффиндорского стола палочку, шепча заклинание. Губы Гермионы открываются в глубоком вдохе и становятся похожи на наивную «о». Слизеринец представляет как хорошо было бы засунуть в этот рот его с утра стоящий колом член. Но пока тот становится лишь тверже, видя как страдальчески ерзает заучка, потому что пробка в ее заднице меняет форму и расширяется у основания, растягивая дырку. Девушка кусает запястье. А Драко ест с большим аппетитом и не может дождаться ночи. И все же позволяет себе опоздать на пятнадцать минут, а затем, не обращая внимания на ее сердито-требующие глаза, спокойно вышагивает по коридору. – Малфой… – знакомая песня как ласка для его ушей. – Если хочешь о чем-то попросить, Грейнджер, то обращайся по имени, – не останавливаясь и даже не поворачиваясь к ней. Слышится щенячье рычание позади. Она больше не собирается семенить за ним. – Ну давай же, Грейнджер, – он наконец-то встает и одаривает ее взглядом, – просто попроси. Только проси хорошо. Она отчаянным жестом поднимает голову, прикусывая губу. А когда вновь опускает, то Малфой видит как ее глаза заволакивает туман. – Пожалуйста, Драко… Разреши мне… – Гермиона вдыхает, приоткрывая губы и он замечает ее мокрый язык, – Разреши мне потрогать себя. Стремительно приближается к ней, чтобы обжечься о дыхание, сжимая собственные запястья. – Садись на подоконник, – она послушно бредет к месту, на которое Драко сразу накладывает согревающее и трансфигурирует из своей мантии плед. Девушка забирается на него с ногами, опираясь сзади на руки и нетерпеливо смотря на Малфоя, – Раздвинь. Он снова чувствует ее запах. Тяжелый и сладкий, сейчас почти терпкий от томительного ожидания. Он помнит ее вкус – на пальцах, на волшебной палочке, но ему нужно больше, он хочет пить из источника. Мучение, словно заблудившийся в пустыне неудачник, увидевший мираж колодца, к которому ему нельзя было прикоснуться. Между ее разведенных ног мокро и через расстояние ощутимо горячо. Пробка крепко сидит в ее растянутой заднице и Малфой видит, как Гермиона сокращает мышцы и ерзает, чтобы та немного шевелилась внутри. Сглатывает. – Твои дырочки такие послушные. Мне очень нравится, – она ахает, чуть выгнувшись, словно его слова были осязаемы. Драко берется за основание игрушки и удивляется как легко поддается выдрессированное колечко мышц ануса. Блять, как же хочется чтобы там оказался его член, вдалбливаться внутри теплого отверстия, а не эта ебучая игра в гляделки. Он так злится, что едва борется с желанием схватить ее за горло и грубо поцеловать, ладонью сжав грудь, обездвижить, яростно выебать, но Гермиона гасит его огонь тихой фразой: – Они послушные для тебя, Драко. Я ведь только твоя шлюшка, – она, должно быть, свихнулась от длительного возбуждения. Но этими словами отправляет и его в пьяное безумие, которое он больше не способен выносить. – Блять, Грейнджер, – он встает на колени перед подоконником, оказываясь головой между ее ног. Его нос останавливается у самого клитора с силой выпуская воздух. Доведенной за день до предела Гермионе достаточно горячего дыхания на влажных губках, чтобы опять застонать и выгнуться. Драко сжимает край подоконника до побелевших пальцев и вновь выдыхает лишь одним словом: – Прошу… И в голове взрывается начиненный осколками тротил, потому что она кивает. И под новый стон Малфой ныряет в ее источник, напряженным языком проникая внутрь и с силой проходясь по стенке, выныривает к клитору, жадно втягивая в рот. Скользит между складок, собирая всю ее смазку – терпкую, тягучую, глотает чтобы она осталась на горле. Гермиона сжимает бедрами его голову, отчего он глохнет, словно через толщу воды слыша ее несдержанные стоны. Чуть опускается обводя пробку по периметру чувствительной кожи колечка сфинктера, чтобы ощутить, как она хватается руками за его волосы, вжимая лицом в себя, лишая доступа кислорода. Но прямо сейчас он готов задохнуться, принося ей удовольствие, и потому еще яростнее вылизывает ее клитор, доводя до исступления. Языком касается самой чувствительной точки под капюшоном, одновременно врываясь внутрь нее двумя пальцами, и этого движения становится достаточно чтобы она в последний раз выгнулась до предела и задрожала. Пальцы сжимаются мышцами – раз, два, т-т-три – и он всасывает ртом ее финальные соки, мягко вынимая. Поднимается с колен и движется выше, покрывая поцелуями кожу живота. Задирает рубашку и прикусывает сосок, обводя во рту языком. Девушка под ним обессиленно стонет, и он в последний раз целует ее грудь, прежде чем выпрямиться и, оскалившись, поймать сверху ее взгляд. Полоснуть металлом на прощание. – Ты проиграла, Грейнджер. Игрушку оставь себе.