Галерея имени тебя

      Память... Такой приятный и такой страшный функционал нашего мозга. Воспоминания терзают душу, режут кожу, ломают кости, бьют молотом по голове. Воспоминая могут греть изнутри, но они же могут уничтожить. Две стороны одной медали. Но почему так? Почему приятные, тёплые воспоминания о любимом человеке так больно воспроизводить в своей голове? Почему так хочется кричать? Почему нельзя стереть это из памяти, чтобы не прокручивать это в голове, чтобы больше не мучиться?       Человеческая память - зло. Хотелось бы стереть её и переписать заново. Начать с чистого листа. Отформатировать жёсткий диск, установить новое программное обеспечение. Не помнить ничего из прошлой жизни, где ты был счастлив. Жить заново, по-новому. Как в той странной песне: «Но почему мы храним в своей памяти то, что люди назвали бедой?». Хотя, это не беда. Это жизнь. Полная боли и разочарования. Тебе дали крылья, ты смог вознестись к небу, а потом эти крылья сломали, отрубили. Тебе больно, ты изранен, кровью истекает сердце, ты падаешь вниз, чтобы разбиться на мелкие осколки.       Отношения. Всё разбилось на мелкие кусочки. Дало трещину и лопнуло в один миг. Они строили этот многоэтажный дом любви годами. Дарили друг другу искренние чувства, ласку, заботу, поддержку. Несомненно, как у всех пар, у них тоже были ссоры, скандалы, ревность, обиды…Порой такие глупые и нелепые…Но они преодолевали это вместе, возводили каждый этаж казалось такого крепкого дома. Были уверены, что это навсегда. Ошиблись. Всё теперь разрушено изнутри. Сначала заложили бомбу и в нужный момент она взорвалась. Но дом устоял, он крепкий, он выдержал, хоть и дал крупную трещину по корпусу. У дома крепкий фундамент из того, что они строили годами, они восстановят дом, укрепят стены.       ***       Лучше бы он этого не слышал. В тот миг, когда он понял, что происходит за дверью, его будто парализовало. Стоны. Крики. Даже было слышно, как соприкасаются тела. Ван Ибо затошнило. Органы внутри будто вывернуло наизнанку. Гул в ушах становился всё громче, голова чуть не взорвалась. Перед глазами пелена, ничего не видно. Только слышно. Слышны стоны двоих, один из которых он знал лучше всего. Его стон. Его шёпот. Его голос. Осознание резко ударило кувалдой по голове. Воздуха стало не хватать, будто вспороли лёгкие, земля стала уходить из-под ног. Там, за этой дверью, его любимый человек получал удовольствие с другим. Кто-то плавился под ним, как мороженое на солнце. Просил, нет, требовал ещё. Кому-то другому, а не Ибо, он дарил ласку, кого-то другого касался, целовал, трахал. Он прямо посреди рабочего дня, на своем рабочем столе, трахал. Кого-то другого. Удар! Дом разрушен окончательно. Восстановлению не подлежит. Иллюзия растворилась, реальность ударила жёстко, неотвратимо и беспощадно. Тогда он не поверил его словам, но сейчас всё обрело чёткий смысл. «Я хочу расстаться. С тобой стало скучно. Мне надоели эти ревность, ограничения, ответственность. Мне надоели наши отношения. Мне надоел ты. Я больше не люблю тебя, ты это понимаешь?»       Нет, Ибо не понимал. Не хотел понимать. Для него Сяо Чжань был всем, весь его маленький мирок сводился только к нему. Он был его центром Вселенной. Его смыслом. То, ради чего хотелось жить, двигаться только вперёд. Вместе.       Ибо не воспринял тогда эти слова всерьёз. Наверное, Чжань просто устал на работе. Слишком много навалилось. Ему нужно время, чтобы прийти в себя. Отдохнуть. Взять перерыв. Да что угодно, но не уйти совсем. Он даже не придал значение тому, что тот собрал все свои вещи и ушёл. Не звонил, не писал. Ибо ждал. Давал время на передышку, хотя на душе скребли кошки. Больно царапали своими длинными когтями плоть. Внутри всё обливалось кровью. Густой, почти чёрной. Но он всё равно ждал, надеялся и верил, что Чжань скоро вернётся. Откроет дверь своим ключом, увидит Ибо, улыбнётся своей самой обворожительной улыбкой и скажет: «Я скучал, малыш». Но этого так и не произошло. Он сходил с ума одинокими вечерами, но ждал. А потом настал тот день, когда он сорвался и помчался к нему, хотел увидеть, обнять, поцеловать и рассказать, как ждал и как ему его не хватало. День, когда его мир рухнул. Когда боль окутала тело своими холодными цепями и стиснула, вырывая последние силы на вдох. Даже сейчас, спустя года, она рядом с ним, с Ибо. Живёт в нём, свила гнездо внутри сердца и каждую минуту напоминает о себе. Она стала неотъемлемой частью его самого. Она не притупилась, а разрослась, пустила свои едкие корни, отравила ядом каждый уголок его души. Теперь она его смысл жизни.       Теперь благодаря ей он живёт. Воспоминания и боль вечные спутники его жизни.       Ван Ибо окунулся с головой в работу. Раньше всё своё время он тратил на Сяо Чжаня. Не хотел быть как другие пары, которые расстаются, потому что карьера важнее любви. Он выбрал любовь. Посвящал себя полностью ей. Отдал всего себя, без остатка. Выполнял только мелкие заказы, то, на что можно потратить пару-тройку часов. В основном это были иллюстрации для разных изданий. Иногда подрабатывал фотографом, помогал другу, если у того вдруг становилось много заказов.       Первое время после ухода Чжаня Ибо не мог рисовать вовсе. Кисть казалась тяжелой в его пальцах, будто держал бетонную плиту. Пытался пересилить себя, но не получалось. Потом он взялся за карандаш. Сначала рисовал в блокноте, затем снова смог перейти на холст. Он рисовал его. Сяо Чжаня. Все свои воспоминания он изобразил красками. Все самые яркие, светлые и греющие сердце воспоминания. Рисовал даже мелочи, как тот моет посуду, обувается, чистит зубы или смотрит телевизор в гостиной. Не было ни одного холста, где не было Сяо Чжаня. Он снова здесь, рядом с ним, у них дома. Будто живой. Будто ничего и не было.       Ночами было сложнее. Хотелось прикоснуться, обнять, поцеловать, отдаться, стонать, молить, царапаться и кусаться. Секс вспоминался всегда до самых мельчайших подробностей, вплоть до капелек пота на лбу, как они стекали вниз по виску, по линии скулы к подбородку и зависали на несколько секунд прежде чем упасть вниз и разбиться на крошечные бисеринки у Ибо на груди. Он рисовал каждое движение в своей голове, а потом переносил на холст. Как тот двигался во время секса, как менялось его выражение лица, к каким частям тела он прикасался в тот или иной момент. Осталось последнее воспоминание, которое до сих пор тревожит что-то внутри и которое всё ещё не нашло своего выхода на холст.       ***       Сяо Чжань тогда выиграл национальный чемпионат гонок по бездорожью. Ибо был там, болел за него, переживал, поддерживал всеми силами. Он был рад очередной победе любимого. Плакал и смеялся от переполняющего счастья за своего парня. Стоял рядом с ним, когда Сяо Чжаня поздравляли с победой участники команды. Обнимал, когда они все вместе пили шампанское.       Дело подходило к вечеру, территория гонок опустела, все разъехались. Они сидели на заднем сидении машины Чжаня. Ибо с упоением слушал как его парень рассказывал о заезде, о его эмоциях и чувствах в тот момент, когда на резком повороте зад машины повело в сторону, но он вырулил, удержал позицию. Чжань делился, передавал свои переживания, свой восторг. Ибо не помнил в какой момент, но просто захотелось остановить этот поток, захотелось, чтоб он просто его трахнул. Он залпом осушил бокал шампанского, потянулся и поставил его на панель, повернулся к Чжаню и нагло залез к нему на колени, чем заставил того замолчать. Чжань с неподдельным интересом смотрел на своего парня в ожидании дальнейших действий. Поднёс свой бокал к губам и медленно, маленькими глотками, опустошил, не отрывая взгляда с лица напротив. Ибо облизывал губы, следил как острый кадык медленно опускается. Как внутри разгоралось жгучее желание провести языком по заветному бугорку, обхватить губами, пососать, слегка прикусить. Алкоголь приятно ударил в голову, раскрепощая, давая волю желанию. В Ибо удивительно гармонично сочетались дерзость и умение мило смущаться. Чаще он смущался и редко проявлял инициативу в сексе. Сейчас он ёрзал на коленях, потираясь пахом о пах Сяо Чжаня, демонстрируя возбуждение и лёгкое смущение румянцем на щеках.       Ибо улыбнулся, провел языком по своим губам, всматриваясь в сияющие глаза своего парня. Сяо Чжаня повело. Он толкнулся бёдрами вперёд, показывая своё желание и готовность. В машине раздался тихий стон в унисон. Чжань снова толкнулся бёдрами, вызывая ещё один стон, громче. Он не касался, наблюдал за реакцией Ибо, наслаждался его видом. Такой горячий, возбужденный, разморенный от алкоголя, с поплывшим взглядом. Развратный. Чжань потянулся рукой, очертил пальцами линию скулы, надавил большим пальцем на подбородок, заставляя чуть приоткрыть рот, почти невесомо провёл по нижней губе подушечками пальцев. Ибо провел языком по губам, задевая пальцы. Взгляд Чжаня темнел.       - Оближи.       Голос грубый, немного охрипший от возбуждения. Ибо высунул язык, кончиком прошёлся по ладони, широко стал облизывал каждый палец, обводя подушечку, обхватывая кончик губами и посасывая. Чжань протолкнул два пальца в рот, придавливая ими язык. Его парень плотно обхватил их губами, втянул щёки, начал посасывать, медленно двигаясь по длине пальцев. Ухватился руками за плечи Чжаня, заёрзал на коленях, прижимаясь ближе. Ибо тёрся своим каменным членом о член парня, вызывая стон у двоих от желания. Хотелось уже позорно кончить в трусы. Ибо выпустил пальцы изо рта с характерным влажным звуком. Медленно, словно нехотя, спустился с колен на коврик, стараясь удобно устроиться между колен Чжаня. Удобно не получалось. Между задним сиденьем и сиденьем водителя в машине не так уж много пространства. Сиденье давило на поясницу, но сильно прижимало к паху напротив. Стало жарко, как в печи. Чжань снял с себя майку, оголяя торс, Ибо залип. Он каждый день видел это тело, рельефное, поджарое, немного загоревшее, и всегда залипал. Горячий, сексуальный, возбуждающий тело и разум.       Широкие ладони Ибо огладили грудь, подушечки пальцев обвели ореолы сосков, рельефный торс, пальцы повторили дорожку волос от пупка до паха, уходящую вниз, скрывающуюся под тканью брюк. Пальцы остановились на ширинке, медленно расстегнули. Пуговица была вызволена из плена ткани быстро, Ибо взялся за края брюк, потянул вниз, спуская по бёдрам, оставляя их где-то на уровне щиколоток. Руки снова потянулись к возбужденной плоти, огладили через ткань трусов, обвели мокрое пятно у головки. Он приблизился и начиная от коленки, медленно, поцелуями по внутренней стороне бедра, поднимался к паху. Приподнялся и широко лизнул головку через ткань, чем вызвал очередной стон парня. Он поднял взгляд и наткнулся на такой же напротив. Возбужденный, обезумевший. Чжань откинул голову назад, на спинку сиденья, и поддал бёдрами вперед, касаясь щеки Ибо своим членом. Ибо потянул трусы вниз, заставляя парня приподняться и позволить снять с себя мешающий элемент, высвободил возбужденный член. Придвинулся ближе, насколько возможно, удобно устроил свои руки на бёдрах Чжаня. Наклонился и снова лизнул головку, слизывая естественную смазку. Услышал очередной стон парня и почувствовал на своём затылке его руку, мягко сжимающую пальцами волосы. Недолго думая, он обхватил головку губами, кончиком языка обвел дырочку. Расслабил горло и медленно насадился на член по основание. Дыхание Чжаня стало тяжелее, стоны громче. Ибо втянул щёки, плотнее сжимая член губами. Сначала медленно, а потом увеличивая темп заскользил губами по всей длине. Чжань сильнее сжал волосы на голове Ибо, вызвав у того непроизвольный стон. Вибрация от стона прошлась приятной волной по члену, заставляя Чжаня выгнуть спину и толкнуться бёдрами глубже в рот парня. Бокал был отброшен на сиденье рядом, вторая рука удобно устроилась на затылке, прижимая голову Ибо сильнее к паху.       Ибо двигался быстрее, впуская член глубже и давая возможность толкаться головкой в стенку горла. Стоны стали громче, толчки резче и грубее, а руки сильнее прижимали голову к паху. Ещё пару движений и он кончит. Возбуждение почти дошло до грани. Приятно скрутило внутри, подавая импульсы в пах. Толчок. Струя вязкой жидкости ударила в горло, громкий стон окутал пространство машины, руки крепко прижали голову к паху, не давая Ибо возможности отстраниться, заставляя всё проглотить. И он проглотил, выпустил член изо рта, поднимая взгляд вверх. Его парень довольно улыбался, расслабленно откинувшись на спинку. Желание кончить в трусы появилось снова. Он хотел подняться, но от неудобного положения ноги затекли, собственное возбуждение болью отдавалось в паху.       Чжань потянулся к нему, приподнимая за плечи. Ибо хотел снова сесть на колени, но тот его остановил, потянулся руками к джинсам, медленно расстегнул ширинку, Ибо вцепился пальцами в плечи Чжаня, трясясь от возбуждения и тихо простонав. Парень быстро снял джинсы с трусами, освобождая член, с которого тонкой струйкой текла смазка. Чжань приблизился и лизнул головку, собирая жидкость. Ибо громко простонал, хотел выпрямиться в полный рост, но больно ударился головой о потолок машины.       - Нет, ты кончишь на мне. Иди сюда.       Чжань удобно сел, притягивая руками за талию парня и усаживая себе на колени. Ибо ягодицами почувствовал снова вставший член парня, закусил губу. Чжань шлёпнул Ибо по бедру, намекая приподняться. Взял в руку свой член, провел головкой между ягодиц, надавил на вход, вводя внутрь. Ибо сжимал пальцами плечи парня, тихо постанывая. Хорошо, что утром они уже занимались сексом, он достаточно растянут, чтобы принять член Чжаня. Тот резко толкнулся бёдрам вверх, полностью входя, Ибо со стоном выгнуло. Головка точно прошлась по простате, тело ударило наслаждением. Не давая опомниться, Чжань прижал его к себе крепче, заставляя упасть грудью ему на грудь, и начал двигать бёдрами, доставляя неимоверное наслаждение, ускорял темп. Ибо уперся руками в края сиденья, громко стонал, почти кричал, старался двигаться навстречу бёдрам Чжаня. Импульсы возбуждения блуждали по телу, но стеклись только в одну точку внутри, по которой так удачно проходился член парня. Толчки сменились на более жёсткие, грубые. Воздух будто накалился, стало жарко, как в бане, горячо. Каждое движение выбивало остатки воздуха из груди. Ибо захлебывался стонами. Он слышал такие же стоны Чжаня, довольные, он брал его грубо, жёстко. Двигал бёдрами неистово. Сжимал ягодицы, до побелевших пальцев. Он имел, брал, трахал. Входил как можно глубже, стонал от получаемого удовольствия. Такого секса у них никогда не было. Походу, не всё потеряно ещё.       Резкий толчок. Ибо будто ударило толком. Громко вскрикнув, он толчками начал кончать, изливаясь спермой на живот своего парня. Чжань продолжал двигаться, уже в приятно сжимающий его член вход, вызывая вскрики чувствительного донельзя Ибо. Новый оргазм не заставил себя долго ждать, толкаясь по основание, он укусил Ибо в плечо и заполнил его внутри спермой.       ***       Ибо обнял его тогда и говорил, что любит, какой Чжань прекрасный парень. Чжань лишь удовлетворенно распластался на сиденье и отвечал что-то. Ибо толком не помнил, что тот говорил. Может, поддакивал его словам или вовсе молчал.       Этот секс он запомнил из всех больше всего. Он был необычным. Никаких нежностей, Чжань даже не целовал его. Относился как к шлюхе. Шлюха? Наверное, этого Ибо не хватало. Раскрепощённости, шлюховатости, стервозности. Когда они познакомились, Ибо был другим. Вел себя развязно и провокационно. Но сейчас он хотел дарить любовь, ласку, стал этаким домашним щеночком. А Чжань хотел другого. Он хотел прошлого Ибо. Дерзкого и развратного. И осознание ударило в голову новой волной истерики.       Сейчас, спустя столько лет, Ибо только остается, что вспоминать. Дрочить на эти воспоминания. Рисовать эти воспоминания. Уповать на свою съехавшую крышу. Сейчас он похож на какого-то маньяка. Ласкает себя, смотря на собственные картины с Чжанем.       Сумасшедший. Маньяк. Извращенец. Псих. Да кто угодно, но хотя бы так он может быть с ним. В его мирке Чжань с ним, не бросал его. И пусть его квартира вся в картинах, что даже нет места пройти. И пусть это не нормально. Пусть. Чжань здесь, в каждом уголке. Смотрит на него, улыбается ему, любит, хочет его. Он полностью принадлежит ему, Ибо.       - Галерея имени тебя, Чжань.       Квартиру заполнил громкий, чем-то похожий на истерический, смех.       Раздался стук в дверь...