Зелёный свет&цвет

      Дейрон отвык от Староместа. Ему нравилось быть живым принцем Таргариенов. А здесь он был внуком десницы, Отто Хайтауэра. И надёжным тылом, как всадник дракона. А ещё Дейрон успел соскучиться по семье. И положение спасал только родной дядя Гвейн. И то он отбыл в столицу практически по прибытию самого Дейрона. Потому что вслед за третьим принцем до лорда Хайтауэра долетела и весть о кончине короля Визериса. О! Как бы Гвейн хотел задержаться чуть дольше, чтобы позволить своему любимому племяннику и просто доброму мальчику выплакаться от души.       Образ отца в голове Дейрона крепок. Ему совершенно всё равно, каким человек Визерис был для остальных, для него же он был и останется любимым отцом, чьё внимание сын жадно вкушал при каждой возможности. И только смотря в спину удаляющегося верхом дяди, Дейрон понял, что теперь никогда не буде как прежде. Ему было мало отведённого временем мира, но он мог лишь смириться. И надеется, что грядущее столкновение закончится как можно скорее. И он воссоединится с семьёй.       Но каждая последующая новость была хуже предыдущей. Прерванная принцессой Рейнис и Мелеис коронация старшего брата. Присяга Реймы принцессе Рейнире. С одной стороны, Дейрон ожидал нечто подобное (благодаря убеждениям некоторых взрослых, но не следует их упрекать, показывая пальцем). С другой, как младший брат, он всё же надеялся, что Рейме их часть семьи ближе. Он догадывался, что его призовут как всадника. И он готов откликнуться на призыв. Но Дейрон прекрасно понимал, что против больших драконов он бессилен. А вероятность того, что ему придётся противостоять второй старшей сестре, печалила.       Но все эти чувства смешались с сомнением и отвращением, когда стало известно о смерти несчастных сирот и покушении на его племянников. Бездомных Дейрону жалко по-человечески, но не более. Зато за спасших принцев и принцессу дорнийцев он усердно помолился. Иной возможности отблагодарить у него нет. Официально «зелёные» обвинили лишь брата отца. И в Староместе все с радостью уверовали в это. Дейрон, измученный печалью и тоской по Визерису, разрывавшийся от сомнений и не высказанных никому страхом, предпочёл просто «верить».       Третий принц исправно тренировался и не доставлял родичам беспокойств. Ожидание заставило время течь медленнее. Юному принцу приходилось бороться с самим собой, чтобы не пасть жертвой безумия. Только верность себе, семье, взращённым принципам помогала сохранить ясность взора.

΅◊΅

      Стены любой темницы давят на пленных и преступников. Деймон обозвал Мисарию преступницей, преступницей против короны. Принцесса Рейма просто проигнорировала её беду. Они были выгодны друг другу в столице. Не дальше. Так что Бледная пиявка могла понять её. Хотя это давало маленькую надежду, что её жизни здесь ничего не угрожает. Всё же они чуть больше, чем просто знакомые. И о том, что не избавилась от Стронга, Мисария тоже жалеет. Пыталась много раз, но не успела. И Хайтауэр явно постарался избавиться от неё не без помощи Косолапого!       Несмотря на это, обо всём остальном Мисария не жалела. Благодаря острому слуху, она знала, что Деймон покинул Драконий Камень. Королева пока о ней не знала. И славно! Пока о ней не вспоминали и кормили, положение было – сносным. Куда лучше, чем на корабле из Гавани; проверка за проверкой. Серебра и злата почти не осталось. Возможно, и тех крох не вернут. Мисария помнила: её жизнь стоила мало. Если сравнивать!       Так что свободное время она проводила за воспоминания о лучших моментах своей жизни. Их оказалось слишком мало. Женщина даже заскучала. Но искать внимания стражи не стала. Неразумно. И опасно. Как для женщины. Пленницей Драконьего Камня быть не так страшно, как могло казаться. И всё же когда воспоминания исчерпали себя, а мозг закипел от продумывания вариантов выхода из положения, Мисарию навестила сама королева. А рядом Эррик Каргилл. Бывший рыцарь второй принцессы.       Судьба весьма жестока разделила близнецов.       Мисария чуть не забыла поприветствовать королеву. Женщина, не девочка. Повзрослела и стала спокойнее. Мисария в некотором роде тоже. Какое лесное сравнение промелькнуло в голове!       – Бледная пиявка. Знаю, что при правлении моего отца ты помогала моей сестре. Однако, когда пришёл час, ты помогла Эйгону не сбежать, – Мисария после этих слов напряглась: значит, Деймон успел настроить королеву против неё? Рейнира старалась быть равнодушной, хотя присутствие «гостьи» её не радовало. И всё же она поспешила добавить: – Не скажу, что это многое изменило. В конце концов, у меня ещё два младших брата, – Рейнира усмехнулась. – Однако благодаря тебе пострадали сироты Гавани и моя дорогая сестра Хелейна чуть не потеряла сына, – неужели Мисария больше не увидит мир вне этих стен?       Смерти сирот Мисария не удивилась. Кто бы их ни убил, Деймон или Рейма, было ожидаемо. Если это принцесса, то Мисария надеялась на муки совести. В отличие от Порочного принца, второй дочери Визериса подобное не чуждо. Кто знает, в приближающейся буре – это благо, на которое никто другой не решился бы? Или просто не подумал. Но покушение на маленького принца…       – Ваша Милость, от меня требовались лишь лазейка в город. Об остальном я и не знала, – сейчас стоило переживать о своей жизни!       Рейнира тяжело вдохнула через нос. Мисария опустила голову.       – Что? Что ты надеялась получить? – наказание соответственно провинности. Но для этого Рейнира должна учесть всё.       – Свободу. Я хочу покинуть Вестерос, – маленькая надежда окупила себя. Слова прозвучали отчаянно и желанно. Рейнира немного удивилась. Воцарившееся молчание давило лишь на Мисарию, которая не хотела упускать возможность. И потому женщина даже дышать постаралась тихо, незаметно. Внимательный взгляд королевы отчего-то успокаивал. Потому что она женщина?       – Хорошо. Если это действительно всё, ты получишь свою свободу, – решив, Рейнира поспешила покинуть это место, не ожидая, пока кто-то откроет дверь. На самом деле, разумно было оставить Мисарию. Не то чтобы Рейнира вспомнила её, просто Рейма поделилась своим мнением, когда они, успокоившись после новостей, поговорили после ужина. И вот с наступлением нового дня Рейнира решила встретиться с «гостьей», чтобы принять решение. Она не стала ничего предлагать. Ей нужны верные люди, готовые остаться добровольно, а не насильно. Вера лучше страха, надёжнее. Не идеальна, но надёжнее.

΅◊΅

      Жители Королевской Гавани недолго обращали внимания на труп повешенного крысолова. Уже вся столица знала, что в тот же день, как перетравили уличных детей, было совершено нападение на детей милой и доброй королевы Хелейны. «Зелёные» действительно приписали всё это совести Порочного принца, и горожане свято уверовали. Репутация брата покойного короля делала своё дело. Народ шептался и проклинал.       – Ещё кто диву даётся?! – вопрошал торговец. Он прекрасно понимал, что в городе со дня на день начнётся самый настоящий, жестокий и неумолимый голод. – Детей не пожалел. За нас скоро возьмётся!       – Нужна ли нам такая королева, чей муж нас за людей не считает? – какая-то старуха отдавала самое последнее за буханку уже несвежего хлеба.       – И эти драконы… животноводы скоро останутся ни с чем, – двое мужчин направлялись в таверну. – Хоть б столицу оставили в покое. Пусть сражаются где-нибудь ещё…       – Думаешь, дойдёт до этого? – шёпотом спросил другой.       А драконы просто летали над городом, не так часто, как раньше, уже улетали за него, ближе к Королевскому лесу. Пламенная мечта с детёнышами, со всеми детёнышами: Шрикос, Моргул, Реймонд, Ви́залис и Тесэй. Пребывание на воли помогло им хорошенько подрасти. Так Шрикос и Моргул были уже больше своих маленьких хозяев. Не на много. Если поставить Джейхейриса и Джейхейру рядом с драконами, то огнедышащие существа будут чуть выше их. Остальные три детёныша Тессарион были меньше. Логично, позже на свет появились.       Иногда драконы пытались побыть рядом с Вхагар, но та верно следовала наказам всадника, оставаясь на земле. И только Солнечный огонь часто кружил над столицей.       Тяжело было стражникам на городских и замковых стенах. Но к «своим» драконам они уже успели привыкнуть. И всё же долг велел быть настороже неустанно. К слову, дракон из яйца принца Мейлор не спешил вылупиться, но король не оставлял надежд: ведь дракон – это такое… счастье!       И в то же время один молодой человек не мог воспользоваться деньгами, полученными за хорошо проделанную работу. Теперь он один. Сам по себе. Но слишком обогатился для своего недавнего статуса бедняка, которого бедная родственница всё же приютила. А он – ай-яй-яй – даже за дочкой приглядеть не смог! Повезло, что ему удавалось разыгрывать трагедию. Иначе бы соседи с удовольствием косо посмотрели на неблагодарного юнца и осудили бы его. Или – ещё хуже – он привлёк бы внимание стражи. Ума хватало понять, что кто-то из придворных возьмётся разбираться в этом деле. Оставалось только выжидать. А хотелось, как минимум, в бордель. Теперь его звенящему кошельку не отказали бы!

΅◊΅

      Кристан Коль понимал, что не имеет права держать втайне свою… выходку? Именно так большинство людей назовёт принятый им способ решения проблемы «двоевластия». Шлюха и Паучиха Рейнира не заслуживала покоя после того, как чуть не лишила жизни их маленького наследного принца. Мать и защитница своих щенков-бастардов! Как она могла допустить того, чтобы её сестра, королева Хелейна, измучилась от страха? «Чёрные» и их сторонники либо слепы, либо считают принцессу Драконьего Камня ведомой, а не ведущей. Неудивительно! Когда она относилась серьёзно к своему долгу? Заносчивая…       Коль стоял прямо в ожидании вердикта короля, на голову которого водрузил корону Завоевателя. Эйгон спокойно выслушал новость об отправлении своего верного рыцаря на Драконий Камень. Да, лучше него кандидата не нашлось бы! И если они так смогут избавиться от Рейниры без лишних потерь, он только рад. Тогда и сестра вернётся домой.       Кристан нахмурился: Эйгон потянулся к кувшину вина, но передумал. Налил себе воды. Глава Белых плащей не первый раз наблюдал эту странность. В целом, приближённые к королю рыцари-товарищи тоже обратили внимание: Его Милость пьёт всё меньше и меньше. Да, это должно быть хорошо. Но Эйгон любил вино. И никогда не поднимался вопрос о том, чтобы он от него отказался полностью. Явно не по воле собственной. Но мог ли Коль спросить…       Чистая вода казалась Эйгону слаще и желаннее вина очень редко. Но теперь, когда воспоминания детства оживали в памяти, они так же путались с реальностью, стоило Эйгону опьянеть больше разумного. Обида на Рейму и злость на Рейниру за то, что выбрали её, породили навязчивый образ сестры из прошлого. Возможно, виноват даже Эймонд? Эйгон усмехнулся. Ведь образ Реймы был таким, как в день тех пряток, когда корона Завоевателя упала ему на нос.       Двери в покои открылись. Показался десница.       – Что-то не так? – Эйгон даже не повернул к нему голову. Только в зеркало посмотрел, на своё отражение. Он не был пьян. Но маленькая тень рядом в отражении всё же промелькнула. Сколько раз дедушка провоцировал Рейму? Вторая дочь королевы Эйммы. – Плохих новостей я не желаю слышать, – поводов для недовольства королём у десницы быть не могло. Эйгон усмехнулся, припомнив разговор с лордом Стронгом. Нет, повод найдётся?       Как можно было критиковать его решения перед подданными? Как было можно закрывать на них глаза? Эйгон плохо учился, но помнил, что отец ценил народ. Да, ситуация тяжёлая. Но, как король, он мог закрыть глаза? Воплотить свои идеи в реальность не помешает, но собственный дед не помощник. Смешно. Старик даже не скрывал, что не видит в нём короля. И что ещё хуже, не пытался сделать то, что могло бы отвлечь Эйгона от его титула и всего к нему относящегося.       – Повешенный крысолов не помог успокоить горожан, но, по крайней мере, бунтовать они не станут, – Отто понимал, что бесполезно бесконечно пытаться наставить Эйгона на путь мудрости. Визерисом ему не быть. Однако только для Отто это проблема. Возможно, ещё для вдовствующей королевы.       – Хах, прекрасно, – не нужно прибегать к крайним мерам. – У меня тоже есть новость. Пустые разглагольствования Малого совета осточертели, и случай с нападением на моего сына, сына и наследника дал понять, что нужно действовать! – Эйгон обернулся к деснице. – Сир Коль отправил Аррика Каргилла на Драконий Камень. С благословения богов, коим так усердно молится матушка, он убьёт Рейниру. И со всем будет покончено! – вскинул кубок с водой по привычке. И решил отпить ещё немного.       Какая странная и неутолимая жажда. А реакция десницы предсказуема. Эй, Коль, не отводи взор!       – Ты… безумец! – Отто быстро подошёл к внуку и выбил кубок. Пролилась вода, не вино, и это привело десницу в некоторое замешательство. – Союзников у нас и так меньше. До Великодушного уже точно не дотянешь. Дурак!       – Вы говорите с королём, – Кристан набрался смелости противостоять деснице? За что был удостоен неодобрительного взгляда. Сам эмоциональный глупец, и короля на ту же дорожку захотел утянуть.       – Король – мой внук, а мой внук – дурак, который своей головой думать не умеет! – Отто отошёл от Эйгона и посмотрел на пустые стеллажи. – Где библиотека покойного короля?       – Убрал, – Эйгон усмехнулся. – Просто убрал, – он удивлялся собственному спокойствию. Нет, слова деда, как и прежде, задевали. Но сейчас ему всё равно? – Кстати, десница, что с твоим главным заданием? Не вижу прогресса. Только слова, одни слова. Когда уже будем действовать? – Коль не понимал, чём говорит король.       – Ваша Милось, мне стоит… – уйти?       – Нет, останься! – Эйгон благосклонно взглянул на Кристана и вновь обратился к Отто: – С обещанием оставить тебя без головы я погорячился. Недостойная смерть для десницы и деда короля, – Отто напрягся. Что ещё может выкинуть Эйгон? Неужели… – Отто Хайтауэр, вы сняты с должности десницы и изгнаны со двора. Ваше место займёт сир Кристан Коль, – рыцарь тут же склонил голову.       – Ты не посмеешь! – Отто вскинул палец. Эйгон – дурак, но он мог быть благоразумным. Куда же подевалось это качество в такой момент?       – Посмею, я король. Но если ты исполнишь то, что я просил, быть может, я верну тебя ко двору и в Малый совет, – Эйгон улыбнулся. И продолжал улыбаться даже в тот момент, когда десница бросил знак ему под ноги. Будь в его рту вино, а не вода, остался бы он таким же спокойным? Иногда полезно прислушиваться к советам хороших людей. И никогда не поздно! Жена и сестра будут рады…

΅◊΅

      Мисария не верила полученной свободе. Успокоиться она могла лишь в момент, когда ступит на земли Мирра за Узким морем. Ветер сильно дул в лицо, но окружённая толпой, Мисария не чувствовала от этого раздражения. Воздух, полный морской соли придавал сил. Бледность кожи, возникшая из-за заточения и переживаний душевных, пропала. Горизонт обещал новую жизнь.       Но в момент, когда среди встречно идущих людей она увидела явно не Эррика Каргилла, а его брата, которому помогла найти Эйгона Таргариена, женщина замерла. Долго гадать не нужно, зачем он здесь. Конечно, она может проигнорировать это. Своё она получила. Но получила не от Деймона, как от всякого мужчины, что только обещал. А от женщины, которая нужна в любой силе, любой возможности, но отпустившей её.       Сейчас в море властвует сторонник королевы, уплыть в Мирр она ещё успеет. За то, что могла получить лишь от детей (и то не всех), стоило отблагодарить справедливо. Мисария позволила толпе обойти её и поспешила назад.

΅◊΅

      Вдовствующая королева Алисента пребывала в своих покоях, которые яро обживала, когда фрейлина принесла новость об отстранении и изгнании десницы. Эйгон всё же чем-то походил на покойного отца. Конечно, Алисента любила отца, но уже не так сильно, как раньше, когда его изгнали первый раз. Сейчас она теряла союзника и защитника, сейчас они все теряли опыт и здравый смысл. Алисента всё бросила, чтобы поспешить к отцу. До утра он задержится, но поговорить времени не будет. А дорога предстоит долгая, Отто не молод, ему требовалось набраться сил.       – Отец, – двери за королевой закрылись. Уже не десница, мужчина стоял у камина. Что он понимал в танце пламени?       – Присядь, Алисента… – этот паршивец задел его. Предпочёл в десницы человека… несмотря на все недостатки, верность им, «зелёным», окупало всё. Но обида дорнийца могла разрушить всё! Ещё и собственная дочь… Отто закатил глаза. Не важно!       – Это временно, – королева всё же думала, пока шла сюда. – Эйгон успокоится, и затем я вразумлю его. Ты вернёшься в столицу так же, как и раньше. В момент, когда все осознают, как ты необходим, – как женщине, ей льстило назначение любовника на важную должность. И всё же отцу, несмотря на все трудности и недопонимание, доверяла больше. И как отец, Алисента понимала, что убийство Рейниры (если удастся), отразится волнением среди лордов. Нужно образумить и его.       – Временно? Эйгон был трезв. Довольно частое явление, не считаешь? Он был бездельником, пока Эймонд и Рейма учились. Это был хороший вариант, один на троне, другие… другой…       – Делают всю грязную работу в тени, – Алисента усмехнулась.       – Необязательно «грязную», – Отто пожал плечами.       – Реймы здесь нет, чтобы этот вариант сработал, – Алисента откинулась на спинку дивана. – Как считаешь, мы можем на неё рассчитывать? – она повернула голову к отцу.       – Твоя дочь, – он только усмехнулся, – тебе ли не знать, – Отто сложил руки на груди. – Джейхейрис не пострадал, начало войны слабовато. Я пробовал узнать, занимает ли принцесса Рейма место в совете Рейниры. Если верить слухам, нет, – но это не было поводом для радости.       – Морс признался Хелейне, что Рейма передала их ей на подобный случай, – Алисента отвернулась. Ненавидеть принцессу, свою старшую дочь, «первенца», она не могла. – Я знаю, она любит нас, – она не пыталась убедить себя или Отта. Зачем кого-то убеждать в истине?       – Из-за этого и будет страдать. Но, быть может, если мы поиграем, она сможет защитить кого-то из нас, – Отто усмехнулся. – Но «если» настать не должно. Я вернусь в Старомест, у нас ещё есть Дейрон. Он разумен, добр, рассудителен. Его можно умело направить, а главное, необходимо уберечь, – Отто подошёл к дочери.       – По пути остановись в Хайгардене, от леди Тирелл до сих пор нет ответа, – Алисента поднялась, но не ради того, чтобы уйти. Кристан Коль дождётся её в любом случае, а пока есть возможность, стоит обсудить с отцом, что ей делать дальше, как могут развернуться события.

΅◊΅

      В последнее время даже обычных латников тренируют усердно. Оно и понятно, они должны быть готовы к защите Драконьего Камня, замка и города. И Ульф, которому не к кому было возвращаться, с радостью оставался в замке. Помещения для проживания воинов находились возле важных точек замка. У рыцарей, само собой, они были лучше, чем у латников. Но Ульфу всё равно. Не что бы у него появилась цель в жизни, скорее желание. Возможно, слишком амбициозное для простого бастарда.       – Эй, Белый, говорят, ты больше не сочиняешь стишки, весёлые и пошлые? – старший товарищ. Обычно он с радостью урывал как можно больше дней отдыха. Когда было много желающих трудиться, это не так заметно. И сегодня он должен был вернуться в город. Что не так?       – Может быть, – Ульф хотел уснуть быстро, поскольку в трезвом состоянии засыпать долго казалось мучительным процессом. Именно перед сном возвращалась былая тяга к вину. Но пока мужчина усердно противостоял ей.       – Тоже неплохо. Я, как помнишь, пока не женат. И недавно мне приглянулась одна замечательная девка, – старший пустился в рассказ о своей возлюбленной. Великовата возрастная разница, потому что, если Ульф правильно понял, деваха совсем юна. Уже устал слушать, как она мила и стеснительна. А родители и рады отдать её за латника замка, латника королевы. Вдруг кто-то другой подобный не посватается?       Надоел.       Ульф кое-что попробовал сочинить, но зачитать вдохновительнице всё равно не получится. А писать и читать он… умеет худо-бедно. Бастард же. И раз его творению всё равно суждено со временем затеряться в памяти, пусть усладит слух какой-никакой девицы. Товарищ старший не самый хороший человек, но поверить в то, что не совсем урод, можно. Что-то слишком много хорошего стало в самом Ульфе. Он аж вздохнул.       – Запоминай, повторять лень, – и старший снисходительно закивал, улыбаясь. Слушает, слушает. Что ему ещё остаётся?

Смакую каждый миг и наблюдаю,

Как расцветает ненаглядная краса,

В очах твоих тону подобно кораблю.

Штурвал возьми, и наведи порядок

В душе моей, чтоб мирно билось сердце.

      – Аааа! – мужчина довольно похлопал по плечу. Собрался уйти, но оглянулся: – Сам что ль заглядываешься? На кого? – и когда Ульф послал его, рассмеялся.