Говорят, прогулки помогают от депрессии

      Сичэнь вернулся в обитель Бессмертной, когда Юэхуа не было, и вся пещера оказалась в его распоряжении. И это расстраивало, больше не у кого было спросить, что же делать дальше.       Хуань рассказал свой самый большой секрет, о котором не знал никто кроме брата. Первый раз он доверился Юэхуа. Может быть из-за вина, а может из-за того, что чувствовал, она не будет над ним смеяться или ненавидеть его. Второй раз брат всё-таки настоял на том, чтобы Сичэнь доверился ему чуть больше. И в третий раз он сам проболтался Цзян Чэну. Зачем? Почему нельзя было просто уйти?! Сичэнь хотел бы выдрать все волосы у себя на голове, но это было больно и бесполезно. Сказанного обратно не вернёшь.       У главы Цзян скоро был день рождения, и Хуань, не зная, чем себя занять, решил придумать ему подарок. Он начал рыскать по пещере в поисках вдохновения или интересной вещи, однако что бы он ни находил, всё было такое девчачье. Мыло или соли для купания мужчина не оценит; ароматная вода и косметика — тем более; ленты, украшения и пояса — слишком памятно; шкатулки, полочки, подставки, чашки, веера, картины… Цзян Чэн не был любителем прекрасного, как Не Хуайсан. Любой предмет искусства он мог выкинуть совершенно не задумываясь, просто из неприятия к тому, кто его подарил. А Сичэнь хотел, чтобы главе Цзян его подарок доставил хоть немного удовольствия. Наконец, он откопал где-то на дне комода несколько книг по медицине, нашёл в них несколько интересных рецептов успокоительных и обезболивающих порошков и решил приготовить их в подарок.       Бессмертная вернулась через несколько дней. Она всё так же была одета в тёмно-синее атласное платье и массивные серебряные украшения. Зайдя внутрь, она вновь наполнила светящиеся кристаллы в лампах духовной энергией, потянула носом воздух и уставилась на замершего с пестиком и ступкой в руках Хуаня.       — Эт чо такое? — спросила она, оглядывая заклинателя. Тот сидел на большом камне в одних штанах, чтобы не заляпаться, и методично мял в ступке ингредиенты. Вокруг витал травяной аромат.       — Я готовлю подарок для Цзян Чэна. С возвращением, — ответил Хуань. — Как сходила?       Юэхуа подошла к камню, где кроме заклинателя со ступкой были ещё чашки разных трав, и начала их обнюхивать.       — Рыбина выпросила у меня камня, зато дала жемчуга и своей чешуи… так, а это что? Мак? Ты своему красавчику зла желаешь?       — Это будет обезболивающее…       Юэхуа взяла несколько чёрных маковинок на палец, положила в рот и тщательно прожевала.       — А где ты мак взял? — спросила она с самым задумчивым видом.       — В Шанхае, на рынке…       — Этот мак не пойдёт, слишком слабый. Тебе бы надо было к западным народам, да ты ж в любом случае их языка не знаешь.       Сичэнь вздохнул, низко опустил голову и отставил ступку. Юэхуа ласково растрепала ему волосы на макушке, а потом понюхала руку.       — Знаешь, что? Пошли мыться! — скомандовал она. — Мне срочно необходимо смыть весь слой соли с себя.       — Соли?       — Ты никогда не был на море? Возле моря, даже если не лез в воду, всё равно куча соли налипает! Ты же в Шанхай спускался!       — Да, но я был там только пол ночи и только на рынке…       — Ну что ты за человек! Обязательно с тобой однажды на море пойдём! Море это вам не речка!       Юэхуа отошла к комоду и начала стягивать с себя одежду. Сичэнь вздохнул в очередной раз на это бесстыдство и ушёл к ванне. Заткнув дырку слива, он открыл серебряный краник и стал наблюдать, как ванну заполняет холодная вода. Опять мыться… Как часто женщина может мыться? Сичэнь мылся три дня назад, вернувшись из Шанхая, и пока не чувствовал себя грязным. Но Юэхуа считала иначе. Она каждый день себе что-нибудь намывала и через день сидела по два часа в ванне с мыльными растворами, притирками, скрабами и масками. Иногда Хуань считал, что ему повезло в том, что она не заставляла все эти средства использовать и его. Но это было малое везение. Сейчас ему предстояло сидеть час или два в горячей воде и раза на три вымыть голову, хотя он мог бы спокойно делать лекарство дальше.       Через некоторое время подошла Юэхуа и стала духовной энергией нагревать воду. Сичэнь тоскливо наблюдал, как чистая вода становится мыльной водой.       — Почему из всего списка в той книжке ты решил сделать именно обезболивающее? — спросила Бессмертная, проверяя рукой воду.       — Мне кажется, что он сочтёт полезным такой подарок…       — Вот это ты сформулировал, конечно! А что, подарок должен быть непременно полезным?       Вода в ванне тем временем набралась уже наполовину.       — Нет, просто я не хочу, чтобы он сразу выкинул его. А если подарок ему однажды поможет — это, пожалуй, самое большее, на что я могу рассчитывать.       От воды начал подниматься пар. Юэхуа всегда очень сильно подогревала воду.       — Как-то ты странно это говоришь. Почему он должен выкинуть твой подарок?       — Потому что… — Сичэнь наклонил голову, пытаясь скрыться за длинными волосами как за ширмой. — Я рассказал ему… про то, что я чувствовал к А-Яо. И про то, что разлюбил и предал… Он теперь знает, что я не такой хороший человек, каким хочу казаться.       — Хм… — Юэхуа залезла в ванну, которая набралась уже на две трети, и закрыла краник. — Интересно, его реакция на это твоё сообщение поможет тебе поменять своё мнение или нет?       — Он же просто не захочет со мной общаться. Он всегда так ругался про обрезанных рукавов, а тут ещё и это… — Хуань прикрыл щёку рукой, желая отгородиться ещё больше. — Всё-таки, видимо, есть разница: любить мужчин и спать с мужчинами…       — Лезь уже в воду, хватит от меня прятаться, — велела Бессмертная, подергав его за прядь волос. С этим требованием пришлось смириться. Однажды он отказался мыться, и ближайшие три дня Юэхуа при любом случае напоминала ему об этом самым неприятным образом. “Я-то думаю, чем так подозрительно пахнет, а потом вспомнила, что ты не мылся!” — было самое безобидное, что он тогда услышал. И на замечание она сказала: “Я знаю, что тебе неприятно, я это специально вообще-то, чтобы ты не сопротивлялся, когда я ванну делаю!” Что ж, это сработало. На много месяцев вперёд. Сичэнь снял штаны и залез в воду, стараясь не смотреть в сторону женщины.       — Ну что, продолжим? — сказала она, достав баночку с белой мазью для волос.       — Продолжим что? — Хуань намочил волосы, принявшись втирать в них мазь. Юэхуа взяла другую каменную баночку и стала намыливать лицо.       — Ну что-что. Столько за тобой бегать и называть тебя обрезанным рукавом… ну, я могу это представить. Характер у него вспыльчивый, и ему бы не помешал кто-нибудь, кто будет его уравновешивать. Так что ты зря считаешь, что вам не по пути.       — Дело ведь не в нём, а во мне… Когда Цзян Чэн поймет, что я ему сказал, вряд ли он захочет видеть меня больше необходимого.       — На что спорим — нет?       — Здесь нет смысла спорить, я в этом уверен.       Юэхуа звонко засмеялась, так что звук эхом прокатился по пещере.       — Тем не менее! Я уверена, что он очень в тебе заинтересован!       — Глупости. Мне рассказывали, какую девушку он ищет. Она должна быть умной, привлекательной, с покладистым характером, с хорошим образованием…       — Так ты по всем пунктам подходишь, кроме одного!       — Но я мужчина!       — Вот по этому пункту и не подходишь, но я не думаю, что это проблема. На что спорим, что он хочет тебя не меньше, чем ты его?       — Ерунда.       — Нет, я вполне серьёзно. Так что, спорим? Давай так. Если я права, то ты мне во всех подробностях расскажешь о вашей первой ночи!       Сичэнь усмехнулся.       — А если я прав?       — Не знаю, сам придумай.       — Сам, да… — ответил он после некоторой паузы. — Если я окажусь прав, то ты научишь Цзян Чэна техникам, которые ему подходят.       Юэхуа широко улыбнулась и протянула мизинец. Хуань в ответ протянул свой, скрепляя обещание. Оба были уверены, что правы. После этого Юэхуа отобрала мазь для волос у Сичэня и стала втирать её в свои волосы.       — Когда ты к нему идёшь?       — Через несколько дней. У него будет день рождения, я хочу прийти на пару дней раньше.       — Ага… ого! День рождения! У меня как раз есть пара идей!..

〜·・✤❖歩❖✤・·〜

      Юэхуа расчесывала и накручивала Хуаню волосы как кукле. Потом она долго рисовала ему лицо. Самое страшное было то, что ей это нравилось, а значит делала она это с рвением и энергией. Неважно, насколько долго приходилось терпеть, потому что Сичэню по крайней мере нравился результат. Он вспомнил, как когда-то первый раз надел полностью наряд с цветным красно-синим ханьфу. Кроме золотистых туфель. Они с Юэхуа опять о чём-то поспорили, и Бессмертная выиграла. В награду она нарядила его по своему вкусу, достала большое зеркало и поставила перед ним Хуаня, на которого из отражения посмотрел знакомо-незнакомый мужчина. Длинные черные и красные стрелки на глазах делали его взгляд хитрым, а золотой пояс неприлично подчеркивал талию. Глава ордена Лань Сичэнь не мог себе позволить громко смеяться, бегать, идти туда, куда хочет, и любить того, кого хочет. Но этот Хуань из зеркала мог позволить себе всё: летать над облаками, мыться с женщиной в одной ванне, мечтать о главе другого ордена и не беспокоиться о том, что идеалам своего ордена он не соответствует.       Юэхуа добавила последний штрих: надела ему на ухо золотой кафф, изображавший дракона. Чешуя и когти дракона были сделаны из змеиного фиолетового камня, а с хвоста свисали три капли на цепочках, позвякивающие при ходьбе. Она снова поставила Сичэня перед зеркалом, в котором отразился человек, которому всё можно.       — Ну как? — спросила она.       — У тебя потрясающе получается делать из меня какого-то другого меня, — улыбнулся Сичэнь.       — О, ты взбодрился наконец! — Юэхуа похлопала его по плечу, и отобрав у него мешочек цянькунь, стала собирать туда всё, что по её мнению могло пригодиться.       — Перестань, — Сичэнь попытался перехватить мешочек, но Юэхуа резво отодвинула его в сторону. — Я вернусь буквально послезавтра. Мне кроме подарка ничего не понадобится, тем более косметическое масло и талисманы!       — Ну-ну, тяжело нести что ли? — она запихнула ещё и запасное бельё, прежде чем уложить сверху благовония, приготовленные на подарок и обещанные сладкие лепёшки, а затем отдать мешочек его хозяину. Сичэнь вздохнул, принимая его.       — Я не настолько беспомощный, чтобы не мог сам собраться… — вяло возразил он.       — Да, да, я знаю! — улыбаясь, ответила она, поправляя повязку на его волосах. — Идёшь?       — Иду, — кивнул Сичэнь. Он вышел из пещеры и посмотрел вниз, где за редкими облаками была видна вся китайская равнина. Юэхуа вышла следом.       — Ну, удачи не желаю, желаю тебе смелости.       — А лучше б удачи. Потому что если Цзян Чэн не выгонит меня — это будет настоящая удача, — печально улыбнулся Хуань.       — Иди уже! — Бессмертная подтолкнула его чуть ближе к краю и помахала ему рукой. Сичэнь помахал в ответ и спрыгнул, погруженный в свои мысли. Как давно, интересно, его вот так кто-нибудь провожал? А встречал? Он придерживал рукой фиолетовую повязку на голове, чтобы та не слетела, и наблюдал за окрестностями, направляя свой полёт. Времени вспомнить все встречи и прощания было достаточно. Два человека, два его названных брата, которые никогда не скупились на встречи и прощания, уже умерли. Почему ж в его родной семье было принято так формально общаться между собой? Даже с братом… Кроме тех редких случаев, когда им приходилось помогать друг другу с лечением, они не позволяли себе вольностей. Временами, когда Вэй Усянь выскакивал навстречу мужу и без стеснения бросался ему на шею, Сичэнь завидовал Ванцзи.       За этими размышлениями, уже летя над Юньмэном, он заметил что-то странное. Один дом словно не вписывался в общую картину. Стоило проверить до того, как он пойдёт к Цзян Чэну. Он приземлился за городом и только к вечеру пересёк городские ворота.       Странным домом оказалась гостиница, расположенная недалеко от центра. Сичэнь пришёл к ней в то время суток, когда обычные лавки уже заканчивали свою работу, и начиналось время подобных заведений, где люди искали кров на ночь или развлечений. Молодая девушка зажгла на входе оранжевые фонарики с написанным чёрной тушью названием гостиницы: “Ночлег у дядюшки Ду”.       Сичэнь стоял сбоку, принюхиваясь. Он выделялся на фоне прочих ростом и внешностью. Девушка, заметив его и разглядев, тут же порозовела щеками, но о своей работе не забыла.       — Молодой господин, вы ищите, где переночевать?       — Нет… — растерялся Сичэнь, только тут осознав, что привлек внимание.       — Может быть хотите поужинать?       Не было шансов, что она угадает, почему он тут оказался. Сичэнь пошёл ко входу.       — Разрешите, я зайду.       — Конечно, — побежала вперёд девушка, проводя его внутрь за свободный столик. — У нас на ужин сегодня картофель и томлёные томаты, принести?       — Нет, просто чаю, пожалуйста, — Сичэнь присел за стол, подобрав под себя ноги, и оглядел помещение. Столики были только вдоль стен, на соединённом деревянном помосте, отделяемые друг от друга только простыми ширмами из рисовой бумаги. В конце зала была стойка для хозяина и лестница наверх, вероятно, к комнатам. Под лестницей была ещё одна дверь из светлого дерева. Судя по длине здания, за ней были ещё помещения. Либо хозяйственные, либо в них располагались хозяева. В своей простоте и некоторой аскетичности гостиница была похожа на Гусу. Но в воздухе струился неприятный протухший запах демона.       — Как жаль. Картофель сегодня вышел вкусный. Что уж, сейчас принесу чай, — вернула его из размышлений девушка. Она была низкого роста и носила в причёске большой шелковый цветок, а оттого казалась моложе, но по морщинам возле глаз можно было понять её настоящий возраст. Она ушла в ту самую дверь под лестницей. Хуань проводил её взглядом и наткнулся на ответный взгляд. За стойкой сидел хозяин гостиницы — престарелый, но крепкий мужчина с седеющей бородой. Казалось, взглядом он хотел проделать дыру в странном посетителе. Когда девушка прошла мимо него с чайником, он остановил её и зашипел ей на ухо. Сичэнь услышал только потому, что из-за переизбытка духовной энергии все его чувства стали острее.       — Нам здесь кто попало не нужен! Мы держим гостиницу для приличных людей!       — Он разве плохо выглядит? — попыталась оправдать себя девушка.       — Если у него красивое лицо, это не значит, что у него есть деньги! Что он там тебе напел? Он много заказал?       — Только чай.       — Растяпа. А столик потом убирать!       — Уберу, уберу, я всё поняла, — вздохнула девушка и пошла к Хуаню. Поставив на столик чайник и чашку, она сказала: — Вот, пожалуйста.       — Спасибо, — Сичэнь налил себе чаю. — Вы не против немного поговорить?       — Извините, у меня ещё есть работа…       — Это не займёт много времени. Всего пара вопросов.       Девушка осмотрела его лицо, золотой кафф и длинные ногти с фиолетовым маникюром.       — Вы здесь работаете в найме? — спросил Сичэнь, не дожидаясь её решения.       — Нет. Этой гостиницей владеет господин Ду, мой свёкр, а мы тут семьёй все работаем.       — Значит вы замужем за его сыном? У вас хорошие отношения с мужем и с господином Ду?       — Ну уж не бьют, голодом не морят, и то нормально. Бывают и хуже в принципе. А вон, кстати, и мой муж, Ду Ань, — девушка кивнула на мужчину, который принес за другой столик поднос с закусками. Повернувшись, он столкнулся взглядом с Хуанем. Сичэнь был уверен, что нигде его не встречал, но в то же время этот человек собрал в себе образы всех мелких служащих, счетоводов, привратников, писарей и прочих людей, на чью работу было принято не обращать внимания. Ду Ань легко поклонился, подобрав рукава застиранного зелёного халата, и ушёл. Сичэнь провожал его взглядом до тех пор, пока тот не скрылся за дверью.       — Он хороший человек, жаль, что не умеет обслуживать посетителей. Вы не обращайте на него внимания, — сказала девушка.       — Не обращайте внимания, да?.. — задумчиво повторил Хуань. Его мысли прервал внезапный крик.       — Глава Лань! Это же глава Лань!       Господин Ду, услышав это, закашлялся. Из-за ширмы, где только что стоял Ду Ань, выглянули Цзян Фэнъу и ещё один молодой заклинатель в одежде ордена Цзян. Что-то сказав своему спутнику, Цзян Фэнъу соскочил со своего места и подбежал к Хуаню.       — Вот так удача! Глава Лань! Тётушка Фэй, запиши весь счёт этого господина на меня!       — Не надо, молодой господин Цзян, — Сичэнь поднял руку, пытаясь отказаться. Цзян Фэнъу только легко отмахнулся, чем-то напомнив Вэй Усяня.       — Не говорите глупости, глава Лань, вас весь Юньмэн ждёт! У вас нет времени, чтобы рассчитываться! Тётушка Фэй, быстрее, неси заказ, нельзя заставлять таких людей ждать!       Девушка, хотя скорее уже давно женщина, с трудом подобрала отвисшую челюсть, для верности поддержав её рукой.       — Вы глава ордена Лань? Что же вы сразу не сказали? А-У, я б уже убежала, но глава Лань ничего кроме чая не просил! Подождите, я сейчас принесу сладостей к чаю!       — Не надо, пожалуйста, — Хуань попросил самым жалобным тоном, на какой был способен. — Я здесь не как глава ордена. Можно сказать, я просто прохожий. Не надо так переживать.       — Э…       — Тётушка Фэй, иди за сладостями, давай!       Женщина фыркнула и ушла. Теперь Цзян Фэнъу смотрел только на главу Лань.       — А может всё-таки поужинаете? До Пристани идти отсюда полчаса, не меньше. Хотя я думаю, что в Пристани вам не позволят остаться голодным… Так, если вы шли куда-то в другое место, то я от вас не отстану, пока вы не придёте в Пристань!       — Не надо таких сложностей, я туда и иду, — ответил Сичэнь. — Но что вы имели в виду, когда сказали, что меня весь Юньмэн ждёт?       — Ой… — Цзян Фэнъу вздохнул, посмотрев в сторону. — Может, конечно, я преувеличил. В основном все ждут чуда, и только несколько человек, которые знают, что глава Цзян уходил искать вас, те ждут именно вас. С тех пор, как он вернулся, он каждый день в скверном настроении, а вечером напивается почти до беспамятства. А ещё велел приготовить вам комнату. Вот об этом знают почти все.       — Мне? — смутился Хуань. Тётушка Фэй принесла ароматного османтусового печенья, пожелала приятно аппетита, стараясь очаровательно улыбаться, и немного помявшись, была отправлена племянником обратно.       — Вам, вам, — продолжил разговор Цзян Фэнъу. — Поэтому давайте быстрее собираться, я отведу вас.       — Нет, я ещё хочу здесь посидеть, — Сичэнь взял печеньку. Теперь смутился заклинатель.       — Я вас не тороплю… Просто, ну…       — Ничего, я понимаю ваше настроение. Долго сидеть не буду, обещаю.       Цзян Фэнъу замолчал, не зная, о чем теперь разговаривать. Но губы его шевелились так, словно сдерживают бесконечные реки слов.       — Это ваши родственники? — спросил Хуань.       — Да, моя матушка — дочь дедушки Ду, который тут всем заправляет. Она вышла замуж за моего отца, а тот был заклинатели ордена Цзян. В те времена, говорят, это проще было. Так появился я.       — Хм… — Сичэнь откусил печеньку.       — Ну, я как в городе бываю, всегда сюда захожу. Отец с матушкой так же делают. Семья всё-таки.       — А как отношения у господина Ду с семьёй?       — Да нормальные. Ну… — Цзян Фэнъу оказался той самой находкой для шпиона, которую не надо было спрашивать. Достаточно было открыть нужный шлюз со словами. — Дедушка Ду очень властный, поперек слова сказать нельзя. Он чуть-чуть сдерживается, когда приходят высокие гости, но вот домашним точно приходится выполнять то, что он говорит, а то тут такое бывает…       — А кроме тётушки и дядюшки тут ещё кто-нибудь живёт?       — Их дочка, конечно! Очень милая девушка, кстати, она скоро выходит замуж! И ещё двое слуг… — в этом монологе Хуань узнал, что у дедушки Ду было три ребенка. Одна вышла замуж, второй уехал служить в императорскую армию, а третий — Ду Ань, не смог сдать местные экзамены и остался помогать отцу, женился, завел детей и вообще жил как все. В конце Цзян Фэнъу поинтересовался: — А кстати, почему вы спрашиваете?       Сичэнь отпил чай.       — Интуиция… — загадочно ответил он, понимая, что ничего не прояснил. Он встал из-за стола, вышел на середину зала и поклонился господину Ду. — Прошу прощения, не пугайтесь, пожалуйста.       — Не пугаться чего?.. — оторвался от учётной книги хозяин. Сичэнь взмахнул пальцами, заставив талисманы из кошеля появиться и взлететь. Другой рукой он направил полет талисманов, образовав круг в воздухе. И наконец, оглядев комнату, он по одному направил их на стены во все углы и над столиками.       — АаА?! — с разной частотой и удивлением сказали все присутствующие.       — Что это? — первым опомнился господин Ду. — Зачем мне тут в зале на стенах странные бумажки.       — Это защитные талисманы, — Сичэнь оставил деньги за чай и пошёл к своему столику. — Не снимайте их, пожалуйста. Если почувствуете угрозу возле своего дома, приходите в этот зал, они вас защитят.       — Какую угрозу? О чём вы? Мы и так под защитой ордена Цзян! — тётушка Фэй прикоснулась к одному из них. Ожидаемо, ничего не произошло.       — И всё же. Если увидите на них открытый глаз, найдите меня. Я буду в Юньмэне, — Хуань посмотрел на Цзян Фэнъу, который тоже рассматривал талисман над своим столом. Пока что бумажка выглядела как белая заготовка для талисмана. Это озадачивало заклинателя больше всего.       — Пойдёмте, молодой господин Цзян, — позвал Сичэнь.       — Пойдёмте, — Цзян Фэнъу вылез из-за стола, не отрывая взгляда от талисмана. На Хуаня он посмотрел только тогда, когда они оказались на улице. — У меня, конечно, нет поводов не доверять вам… но что вы сделали?       — Как я и сказал, это просто защитные талисманы. В них нет ничего особенного.       — Талисманы ордена Цзян и ордена Лань настолько отличаются? Так, ладно, не это. Зачем? Они защищают от воровства?       — Нет… — Сичэнь понимал, почему юноша задаёт эти вопросы. Но стоило ли ему объяснять всё с самого начала? — В этом доме скоро может случиться трагедия.       — Какая?       — Не знаю. Но я поэтому и спрашивал о взаимоотношениях в семье.       — Не смешно, глава Лань. Если что-то знаете, так скажите! К чему эта таинственность!       Сичэнь остановился и посмотрел вверх, на тёмно-синее небо, где светила серебристая луна. Мог бы он так же, как Юэхуа, с одного взгляда определить, где искать проблему? Он бы хотел так уметь. Он бы хотел видеть и понимать больше, чем сейчас. Вот только по словам Бессмертной, путь к силе и бессмертию начинался с того, что человек понимал и принимал самого себя. Сичэнь к таким людям не относился.       — Я не могу сказать ничего понятнее, простите, — ответил он заклинателю. —Это может быть старая обида. Отчаяние или страстное желание. А быть может, то, что я сейчас не могу представить. Если знать, что у каждого человека на душе, я бы мог сказать. Но некоторые вещи не знают даже самые близкие, а мне, постороннему, тем более без большой необходимости не расскажут.       — А если очень попросить?! Я могу их заставить говорить честно! — Цзян Фэнъу ударил кулаком себе в грудь. Юность полна энтузиазма. Сичэнь грустно опустил взгляд, заправив растрепавшуюся челку за ухо.       — Если не знать, о чём спрашивать, что можно узнать? Всё, что я могу пообещать, это то, что я буду присматривать за этим домом.       Он пошёл вперёд в Пристань Лотоса, не зная, что ещё сказать. Цзян Фэнъу пошёл следом. У него тоже не находилось слов. Холодный ноябрьский воздух окутывал их, торопя домой. Когда показались огни на воротах Пристани, Сичэнь спросил:       — Вы упоминали, что мне приготовлена комната..       — А, да, — вынырнул из мыслей Цзян Фэнъу. — Я вас отведу, не волнуйтесь.       — Может быть, нет смысла… Если глава Цзян ещё не спит, я бы просто поговорил с ним…       — Обязательно поговорите, — кивнул молодой заклинатель. Что-то в его интонации показалось странным.       Стража на воротах пропустила их, узнав своего адепта. Когда один из охранников предложил оповестить главу Цзян, Цзян Фэнъу сказал, что сам сообщит, когда отведёт главу Лань. Как-то это подозрительно звучало. По пути встретилось ещё несколько адептов, которые узнали главу Лань и тоже предложили сказать главе Цзян. Цзян Фэнъу отправил их с теми же словами.       Они шли по террасам и полукруглым переходам, наполненным влажным запахом ночных озёр. В Гусу все дома стояли по одному, но здесь, в Юньмэне, они были соединены арками и переходами, лишь иногда открывающими вид на небо. Чем дальше уходили они вглубь переходов, тем больше Сичэнь сомневался в том, куда его ведут, но Цзян Фэнъу отвечал неизменно, что к нему в комнату.       Наконец, они остановились перед высокими деревянными дверями. Те были выполнены добротно, из двух сортов дерева. На тёмном махагоне светлым буком был выложен большой красивый лотос на двух створках. Очень кропотливая и дорогая работа по дереву. Цзян Фэнъу занёс кулак и неожиданно громко постучал, подняв на уши всю округу.       — Глава Цзян! Быстрее, выходите! Очень срочно!       Это были покои Цзян Чэна! Сичэнь отступил назад на подкосившихся ногах.       — Что?! Какого лешего?! — послышался оттуда голос. Хуань почти упал в обморок. Еле взяв себя в руки, он схватил руку молодого заклинателя.       — Вы что делаете?! — зашептал он.       — Как что, привел вас в ваши покои! — Цзян Фэнъу поднял другую руку и постучал с новой силой. — Глава Цзян, каждое мгновение на счету! Очень срочно!       — Если ты!... — резко распахнул дверь Цзян Чэн. Он явно уже готовился ко сну. Одет он был в один лёгкий светло-голубой халат, а его распущенные волосы свободно спадали с плеч. Когда они жили в одной комнате, Цзян Чэн не позволял себе такой вид. Он распускал волосы перед самым сном, а спать ложился, сняв только обувь и верхний халат. Сичэнь снова готов был упасть в обморок. Он отступил ещё на два шага, уперевшись в стенку. Цзян Чэн тоже замер, увидев его.       — Я тут вспомнил, у меня есть очень важные дела, так что я пойду, — Цзян Фэнъу развернулся и быстро дал дёру. Только каблуки сапог засверкали. Цзян Чэн шагнул в коридор, крикнув ему вслед:       — Завтра пять дополнительных кругов на тренировке, или я тебе ноги переломаю!       Крик потонул в тишине коридоров. Цзян Чэн чуть повернул голову, разглядывая Сичэня. Тот попытался вжаться в стенку, находясь в ужасе от того, что мог сказать глава Цзян, но в полном восторге от того, в каком виде он его застал.       — Почему ты жмешься как побитая собака? — первым нарушил молчание Цзян Ваньинь. Сичэнь провел ногтями по деревянной стене, неприятно заскрежетав. Напряжение от звука стало только сильнее.       — Жду… Твоего решения…       — Какого ещё решения? — Цзян Чэн оглядел его с ног до головы, чуть хмурясь. — Пошли.       Он вернулся в комнату. Сичэнь осторожно зашёл следом, бесшумно прикрыв дверь. На письменном столе, заваленном бумагами, стояла одна единственная свеча и едва ли освещала половину большого пространства. Кроме этого на чайном столике из красного дерева стояла жаровня с углями, на которой грелось вино. Другого света в комнате не было, от того обстановка казалась очень интимной. Цзян Чэн заколол волосы простой деревянной шпилькой.       — Перестань подкрадываться, — глава Цзян убрал вино на подставку и достал другой чайник из небольшой тумбы возле кровати. — Садись куда-нибудь. Моя комната не слишком предназначена для приёма гостей, так что придется потерпеть. Сичэнь аккуратно сел за чайный столик, подобрав под себя ноги. Цзян Чэн налил воды в чайник и поставил на угли.       — Ужинать будешь?       — Нет, спасибо, я не голоден.       — Тц… На закусь у меня только маринованные сливы. К вину. Я бы предложил тебе вина, но ты ж не пьёшь.       Сичэнь виновато кивнул, достав из мешочка кулёк из рисовой бумаги, в которую были завернуты лепешки.       — Вот, может быть лепешки тоже подойдут для закуски к вину… — он поставил лепёшки перед Цзян Чэном и задержал пальцы на завязках, не зная, надо ли их открыть. Глава Цзян принюхался к воздуху, который сразу наполнился медовой сладостью.       — О, ты помнишь об обещании.       — Я всегда стараюсь выполнять обещания… Извини, что в прошлый раз не сдержал слово…       — Да перестань извиняться, — Цзян Чэн придвинул себе ближе чайник с вином. — Ты всё-таки пришёл. Я думал, что ты опять не придёшь.       — Я понимаю, я не сдержал обещание в первый раз…       — Нет. Не поэтому, — Цзян Ваньинь провел пальцем по медной крышке чайника. Его глаза немного поблескивали в темноте, а движения были странно расслабленными. Похоже, он успел прилично выпить. — Ты ведёшь себя как ребенок.       — Что?...       — Однажды я разбирал дело о пропаже молодой девушки. Ей было лет четырнадцать. Естественно, я отправил людей на поиски. Её нашли заблудившейся в лесу. Я вызвал её на допрос о том, что случилось. И она начала нести какой-то бред. Она рассказала, что влюбилась в одного парня, но тот был из богатой семьи. Очень богатой. Поэтому она не могла даже мечтать стать ему женой, а наложницей она быть не желала. Поэтому решила убежать, чтобы больше никогда его не видеть и не страдать душевными муками. Пока я думал о твоих словах, я всё не мог понять, что они мне напоминают. А потом вспомнил это дело. Поэтому у меня есть вопрос: какого хрена ты ведёшь себя как четырнадцатилетняя девица? Убегаешь — только пятки сверкают, трагедию разводишь. Что не так?       Сичэнь чуть приоткрыл рот. Он задумчиво посмотрел в темноту и снова вернул взгляд на Цзян Чэна. Когда Юэхуа называла его мальчиком, это было закономерно. Она прожила больше тысячелетия, и все люди моложе 100 лет для неё почти младенцы. Когда дядя Цижэнь говорил, что Сичэнь как ребенок, это было понимаемо: для дяди он всегда останется ребёнком. Но Цзян Чэн назвал его маленькой девочкой. Лань Хуань давно не испытывал такого возмущения.       — Цзян Чэн. В чём я был не прав, уйдя от разговора? Разве ты бы хотел его продолжить? Разве тебе понравилось то, что я сказал?!       — Не понравилось, — согласился Цзян Чэн, наливая себе вина. На углях потихоньку закипала вода.       — Тогда почему ты вообще сейчас со мной разговариваешь?!       — Что ты там себе придумал, а? — Цзян Ваньинь залпом выпил и тяжело выдохнул после глотка. — Как мне могло понравится то, что ты говорил? Ты любил Цзинь Гуанъяо. Я никогда не соответствовал тому, что ждали от меня мать или отец. Я никогда не был даже лучшим в ордене. Я просто обладал неплохими навыками. Если бы мои родители не были главами ордена, ты бы даже моё имя не запомнил при встрече. Что уж говорить про общение. Но тут меня обошёл даже преступник. Как мне должно было это понравиться? Сколько бы я ни старался, я всё равно топчусь позади. И эта твоя речь — ещё одно подтверждение этому.       Сичэнь моргнул. У него появилось непреодолимое желание почистить уши и вытряхнуть из головы опилки. Такое непреодолимое, что он дёрнул головой. Понимания ему это не добавило.       — Ты не хуже…       — Да как же! — Цзян Чэн стиснул зубы. — Можешь мне не рассказывать. Или ты хотел сказать, что я тебя должен презирать за то, что ты не такой, каким ты себя выдумал? Это мне Лань Ванцзи объяснил, потому что мне бы такое не пришло в голову. Так вот, меня не волнует, что ты думаешь о себе.       Чайник закипел, тихонько шипя через носик. Цзян Чэн засыпал чай в маленький чайник, налил кипятка и перелив чай в белую фарфоровую чашку, расписанную фиолетовыми лотосами, пододвинул её ближе к Сичэню. Хуань провёл ногтем по рисунку, рассматривая красивые фиолетовые лепестки. Он так много хотел сказать, но так боялся, что не мог найти нужные слова.       — С утра снова уйдешь? Или когда там, завтра ночью? — Цзян Чэн налил себе сладко пахнущего вина. Гостю чай он подал, так что его от распития больше ничего не останавливало.       — Не знаю. Будет зависеть от тебя, — Сичэнь взял чашку в обе руки. Горячий чай немного обжигал кожу.       — Когда это твоё решение зависело от меня? — Цзян Чэн поморщил нос, сведя к переносице тонкие изящные брови. Хуань отпил чай, просто чтобы смочить горло.       — Сегодня. Прямо сейчас. Я знаю, что я плохо себя веду, куда-то убегая. Но Цзян Ваньинь… Ты же… — Сичэнь протянул руку и положил её сверху ладони Цзян Чэна. Тот почему-то вздрогнул, уставившись на чужие пальцы, казавшиеся неестественно бледными на его загорелой коже. — Ты же очень внимательный и заботливый. Я не знаю, как ты этого не замечаешь. Это ведь только благодаря тебе я сейчас жив. Ты почувствовал моё состояние за много ли и пришёл ко мне. Ты очень целеустремлённый. И такой сильный. Мне целый день потребуется, чтобы расписать тебе все примеры. Это моя ошибка, что мы не начали общаться раньше. Но я не знаю, насколько тебе нужен такой неуравновешенный и непостоянный человек в качестве друга. С каждым словом Цзян Чэн то хмурился, то наоборот его лицо вытягивалось. Он то краснел, то бледнел, хоть в темноте это плохо было видно. В конце он схватил ладонь Хуаня и положил ему на грудь, словно пытался что-то всучить или вернуть.       — Держи свои руки при себе, — зашипел Цзян Ваньинь и отвернулся, оперевшись на руку. Выражение его лица стало не видно. — Если ты считаешь себя непостоянным, то ты видимо с людьми не общался. Ты всего лишь один раз изменил мнение о человеке. Бывает. Иногда люди с неожиданной стороны открываются. Если б ты любил его несмотря ни на что, я был бы о тебе худшего мнения.       Последнее он сказал, запинаясь через слово. Сичэнь сжал руку, которой держал Цзян Чэна, желая сохранить это прикосновение. Он не верил в услышанные слова, но от самого сердца начало разливаться приятное тепло. Мир наполнялся красками. Угли в жаровне переливались алым и оранжевым, как закат после шторма. От чая поднимался приятный аромат утренней росы.       — Значит… ты меня не прогоняешь, да? — Сичэнь не смог сдержать улыбку.       — Да хоть раз ты такое от меня слышал?!       — Нет, но ты от меня всегда как будто сторонишься…Ты не хотел оставаться со мной один в комнате…       Цзян Чэн фыркнул как кот, отвернувшись ещё сильнее.       — Ты вообще-то глава другого ордена. Должен же я соблюдать хоть какие-то приличия. Тем более, что вы, Лани, жутко на них помешаны.       Сичэнь так долго был занят собой, поэтому только сейчас обнаружил, что другие люди думают и чувствуют не так, как он предполагал. Он никогда не считал себя особо проницательным человеком. Но тут он побил собственный рекорд в узколобости. Руки Хуаня сами потянулись к чайнику и налили вина в чашку главы Цзян. Цзян Ваньинь дёрнулся, и если б он не сидел, то уже упал.       — Ты что творишь!       — Не надо между нами никаких особых формальностей, когда мы наедине, — Сичэнь не мог перестать улыбаться. Ему казалось, что ещё немного — и он начнёт плакать от счастья. Цзян Чэн не придумал, что внятно ответить, и Хуань внезапно подошёл к нему и обнял со спины, уткнувшись в плечо. В нос ударил запах загорелой на солнце кожи, лотосовых благовоний и сливового вина.       — Лань Сичэнь! — возмутился глава Цзян. Его тело стало горячее. А может это у Хуаня поднялась температура.       — Не волнуйся, я не буду тебя держать. Просто дай мне чуть-чуть ещё времени…       Цзян Чэн выдохнул сквозь зубы. Его мышцы стали похожи на отлитый металл. Сичэнь представил, как глава Цзян может легко повалить его на пол и прижать этими сильными загорелыми руками… такие запретные фантазии!       — Ещё немного так посидишь, и я буду думать, что какие-то грязные мысли в мою сторону у тебя всё-таки есть, — недовольно процедил Цзян Чэн сквозь зубы. Сичэнь тут же его отпустил и отполз к себе на место.       — Прости, прости, мне надо быть сдержаннее, как я себя обычно вёл. Тем более, я знаю, как ты к этому всему относишься… — он натянул длинный рукав с синей шёлковой манжетой, прикрыв так губы. Он не мог перестать улыбаться. — Я просто слишком счастлив, что ты не выгоняешь меня.       Цзян Чэн вздохнул и выпил вина.       — Я не настолько против. Просто не привык быть с кем-нибудь в близких отношениях. Вернее, отвык.       Сичэнь улыбнулся ещё шире, но сдержал свои порывы снова за что-нибудь взять Цзян Чэна. Весь оставшийся вечер он ухаживал за главой Цзян как мог, стараясь не прикасаться к нему. И постоянно говорил, не в состоянии закрыть рот. И под это Цзян Ваньинь просто уснул, опрокинув голову на стол. Может быть напился, может быть сильно устал. Сичэнь вдруг подумал, что раз глава Цзян позволяет себе расслабиться в его присутствии, значит доверяет ему. Отчего он это раньше не понял?       Хуань перенёс Цзян Чэна на кровать, развязав ему волосы и сняв сапоги. И стоило ему положить главу Цзян на кровать и присесть рядом, нагло пользуясь возможностью, как тот свернулся как кошка, прижавшись к чужому боку. Для Сичэня это было слишком. Он просидел пол ночи, держа его за руку и стараясь не пищать от восхищения, а потом выбежал на улицу, прямо через окно, не в силах больше сдерживать свой восторг.       Под окном комнаты главы Цзян была терраса, идущая над лотосовым озером. Лотосы давно отцвели, и садовники давно собрали лотосовые корзинки и засохшие стебли, оставив только большие зелёные листья. Вода под ними была мутной и холодной, что казалось даже к лучшему. Хуань, отойдя в сторону от окна, снял обувь и опустил ноги в озеро. Эффект нельзя было сравнивать с ледяным источником в Гусу, но зато это создавало иллюзию занятости. Сичэнь плескал ногами воду, улыбался и тихо хихикал. Он знал, что глупо выглядит, но пользовался тем, что никого в такую рань не было. По крайней мере пока не взошло солнце.       На террасу вышли два человека, деревянный настил заскрипел под их ногами. Сичэнь вскочил, сделав лицо максимально серьёзным, и только потом увидел, что это были Лань Ванцзи и Вэй Усянь.       — Доброе утро, вы так рано! — Хуань улыбнулся.       — Доброе утро, — ответил брат, кивнув. — Я увидел тебя в окно и постарался успеть поговорить с тобой до того, как ты уйдешь.       Вэй Усянь вместо приветствия зевнул, почесав голову и тем самым растрепав волосы ещё сильнее.       — Не волнуйтесь, я тут надолго, — Сичэнь стряхнул воду с ног. — Сегодня ночью, если будет луна, мне надо подняться за ларём, а в остальном я буду здесь.       — У тебя хорошее настроение, — заметил Лань Ванцзи.       — Ещё бы. Меня не прогнали, — Сичэнь взял туфли и подошёл ближе к брату.       — Сичэнь-гэ, — Вэй Усянь перестал тереть глаза, сосредоточив наконец взгляд на Хуане. — Ты какого мнения был о моём шиди, раз думал, что он может тебя прогнать. Он даже меня выгнать не может! Я не знаю, что тебе надо сделать, чтобы он тебя выгнал!       — Думаю, достаточно случайно повести себя слишком как обрезанный рукав, — лучезарно улыбнулся Сичэнь. — Тебе же, наверное, Ванцзи рассказал? Цзян Чэн всегда на меня огрызается, если я хоть намёк себе позволяю.       Вэй Усянь окончательно проснулся и медленно повернулся к Лань Ванцзи.       — Я говорил, — невозмутимо ответил тот на немой вопрос.       — О чём? — тут же стало любопытно Хуаню. Вэй Ин примирительно поднял руку.       — Э-это не так важно. Я думаю, не всё так плохо. Цзян-сюн не такой ханжа, каким пытается казаться. Но с выражением эмоций у него всё плохо. Он умеет либо ругаться, либо закатывать глаза. Так что сделай ему скидку!       — Нет, он очень хорошо показывает эмоции. На самом деле он очень честный и открытый, — Сичэнь положил руку на сердце, говоря это. Вэй Усянь чуть не подавился воздухом. Лань Ванцзи положил мужу руку на плечо, остановив от дальнейших высказываний.       — Я думаю, — сказал он. — Моему брату стоит больше времени провести с главой Цзян.       — Брат понимает мои желания, но тут… как получится, — Хуань взялся за парчовый воротник, пошкрябав синюю вышивку и пытаясь сделать вид, словно это то, что он на самом деле задумывал.       — Ладно, ладно, я всё понял, давайте о другом, — замахал руками Вэй Усянь. — Что случилось в таверне у дядюшки Ду?       — Пока ничего.       — Ты пришёл туда и раскидал талисманы, так нам рассказал Цзян Фэнъу. Это ничего?       — Рассказал, да? — Сичэнь стал серьёзнее. — Пока что ничего не случилось. Но может. Я чувствую, что там есть демон, но я не смог его найти, когда был там. Если бы мои талисманы не сняли, может быть, я бы что-то ещё понял.       — Сняли? Откуда ты это знаешь? — Вэй Ин придвинулся чуть ближе. На четверть шажочка, но совершенно неосознанно.       — Ну… Чувствую, — растерялся Хуань. Немного подумав, он положил пальцы на плечо Вэй Усяня и начал по одному из поднимать. — Это странно звучит, знаю. Но ты же чувствуешь, когда я убираю пальцы. И можешь сказать, когда я не прикасаюсь к тебе. У меня похожие ощущения.       — Понятно, — Вэй Усянь задумался. — У меня предложение. Давай мы с Лань Чжанем пойдем и всё выясним, где демон. Ты только расскажи, как.       — Это не так просто… Тут не получится узнать, где искать. Это может быть то, что случилось уже давно, а может быть то, что ещё произойдёт. Если там произошло какое-то преступление, вряд ли кто-нибудь сознается.       — Поэтому ты решил просто наблюдать и ничего не делать?! — Вэй Ин скрестил руки на груди, но ему на плечо неожиданно легла рука Лань Ванцзи.       — В решениях брата тоже есть своя логика. Если всё так, как он говорит, то мы не знаем, что должны найти и где.       — Конечно, знаем! Демона в том доме!       — Какого демона? — Лань Чжань внимательно посмотрел на мужа. Тот нахмурился, в попытках найти ответ. — Демонов великое множество. Мы бы могли вычислить его по скоплению Инь. Но в этом случае едва ли получится.       Вэй Ин молча кивнул, задумавшись ещё сильнее. Лань Ванцзи повернулся к брату.       — В любом случае мы попробуем. Пойдём туда к вечеру.       Сичэнь перевёл взгляд от одного мужчины к другому, рассматривая их — таких заботливых и уверенных. Он мог ошибаться во всём другом мире, но не в этих двух. Сколько проблем он им доставил? Хуань кивнул.       — Я тоже туда пойду, но попозже. Что-то мне подсказывает, что в ближайшие дни демон не появится. Кстати! — он достал небольшой бумажный свёрток и протянул его Вэй Усяню. — С днём рождения! Признаю, опоздал, потому что поздно вспомнил… но ничего не поделаешь.       — Не стоило, Лань Сичэнь. Да я и не праздновал особо. С Лань Чжанем вышли повеселиться, да и всё… — Вэй Ин взял подарок, покрутив в пальцах. — Можно?       — Конечно, это же твоё.       Вэй Усянь развязал нитку, которая держала бумагу, и достал серебряную подвеску с секретом. Она была украшена пятью фиолетовыми камнями, и на ней были выгравированы цветы и птицы. Если не знать стоимость материалов и не видеть тонкость работы, то подвеска даже не привлекала внимания.       — Это Бессмертная сделала? — спросил Лань Ванцзи, пока его муж удивлялся. Хуань кивнул.       — Она узнала от меня, что у Вэй Усяня день рождения, и тоже захотела что-нибудь подарить. Так что можно сказать, это от нас. Я выбирал, что и как сделать, а она собственно делала.       — Лань Сичэнь, это слишком дорого для меня! Разве ты не должен собирать такие реликвии в тайнике ордена Лань?! Это же тот самый змеиный камень, разве нет? — Вэй Ин крутил украшение в руках, словно оно обжигало. Сичэнь положил руку ему на плечо.       — Это небольшая безделушка. Для неё по крайней мере. У неё есть два тазика, которые она регулярно задвигает в дальний угол. В одном свалены ювелирные инструменты, в другом — драгоценные камни и металлы. Но в мире смертных эта безделушка должна иметь кое-какую ценность. Я, может быть, должен был сделать тебе более серьезный подарок за то, что ты делаешь брата счастливым. Но пока что я могу только это…       — Лань Сичэнь…       — А вот, совсем от меня, и вам обоим, — Сичэнь достал из мешочка два кулька из рисовой бумаги, в которую были завернуты лепешки.       — О, ты не забыл! — Вэй Усянь смирился с подарком, убрав во внутренний карман, и схватил кульки.       — Разве я мог? Я специально за этим сюда пришёл, — чуть виновато улыбнулся Сичэнь. — Вы уже завтракали?       — Нет, здесь в это время завтрак только начинают готовить, — ответил Лань Чжань, чем подал отличную идею. Хуань наспех надел свои туфли, помахал этим двум замечательным людям, пообещав позже встретиться и побежал по своим делам. Лань Ванцзи и Вэй Усянь успели только пару раз удивлённо моргнуть.

〜·・✤❖歩❖✤・·〜

      Цзян Чэн проснулся с головной болью. Это было привычно, хотя всегда раздражало. Что было непривычно, так это то, что он нашёл на столе недопитый чайник с чаем.Точно, вчера вечером пришёл Сичэнь, а Цзян Чэн перед ним позорно уснул. Последнее, что он помнил, Лань Сичэнь что-то рассказывал мягким бархатистым голосом. Он чуть улыбался, и киноварные стрелки делали его похожим на лиса, пробравшегося в спальню и соблазняющего хозяина. Только глава Лань ничего такого себе не позволял. К сожалению. И сейчас, наверное, вообще ушёл к этой своей небожительнице. Ну, не в первый раз главу Цзян подвигают в сторону ради более важных людей.       Цзян Чэн сполз с кровати, допил остывший чай, прочистив сухое горло. Худо-бедно причесался, оделся, изобразив некое подобие нормального состояния и пошёл на кухню, потому что обычно сам ходил себе за завтраком. Прежде всего, небольшая прогулка помогала проветриться. А ещё он никогда не был уверен в том, от какой еды его с похмелья начнёт тошнить.       Путь на кухню проходил мимо небольшого открытого дворика с парой каменных лавочек и деревьями камелии, уже начавшими набирать цвет. Два адепта на нём подметали дорожку. Цзян Ваньинь ещё не вышел к ним, но уже услышал их голоса, полные сомнения.       — Всё-таки лучше сказать главе, — размышлял один.       — Он и так узнает. Во всяком случае, пусть хотя бы Фэнъу-сюн скажет! — ответил второй. Цзян Чэн замер.       — Да, но я и имею в виду, что его надо уговорить!       — Не надо! Может, глава знает! Как мы тогда будем выглядеть в его глазах?       — Что знаю? — глава Цзян шагнул во двор. Вероятно, выглядел он паршиво, потому что адепты сжались и только через несколько мгновений догадались сложить перед собой руки и пожелать доброго утра.       — Так о чём я должен знать? — прервал их прелюдию Цзян Ваньинь. Адепты помялись с ноги на ногу. Наконец один из них решился заговорить.       — Глава Лань… на кухне… вместе с кухарками… что-то готовит…       — Что делает?! — Цзян Чэн резко взбодрился. Адепты неловко скосили глаза в сторону, где стояла кухня. Что бы они сейчас ни сказали, глава Цзян не поверил бы им, желая лично убедиться. Он сорвался с места, еле сдерживая себя от бега и больших прыжков. В конце концов, глава ордена он или кто.       Незаметно для себя он оказался возле двух зданий, в которых располагалась кухня и склад с провизией. А на углу, как раз с той стороны, с которой он вышел, сидел Цзян Фэнъу и ещё пара адептов, прячущихся за кустами азалии. Увидев главу, они тут же встали, выставив руки в приветственном жесте, и шёпотом сказали:       — Доброе утро, глава Цзян…       — Доброе. А почему шепчете? — удивился Цзян Ваньинь. Адепты тут же замахали руками, начали нервно прикладывать пальцы к губам, закрывать руками рты, и вот это всё, что показывают, когда просят молчать.       — Глава Цзян, тише! — в панике зашипел Цзян Фэнъу. — Если тётушка Ло услышит, она снова прибежит с метлой прогонять нас!       — Снова? — прищурился Цзян Чэн. Цзян Фэнъу шагнул к нему и выставил руки, чтобы услышал только глава Цзян.       — Там на кухне глава Лань…       — И?       — Готовит. Сначала все пытались заглянуть на саму кухню, но тётушка Ло на это злится, кричит, что мы мешаем работе кухни, и выбегает с метлой всех прогонять.       — Хм… — Цзян Ваньинь выглянул из-за угла, откуда доносились пряные аппетитные запахи, вызывающие спазм в желудке. Возле дверей кухни сидели две девушки и мыли в тазах овощи. Воду они сливали в сточную канаву, а из ведра поливали чистой воды. Когда вода в ведре закончилась, одна из девушек заглянула на кухню, что-то сказала и присела на крыльцо в ожидании. Через некоторое время двери открылись, и оттуда вышел Лань Сичэнь, переодетый в серый кухарский халат и с наспех подвязанными в низкий хвост волосами. Он нёс большое бамбуковое сито с разложенными на нём красными ягодами, которое он поставил на большой уличный стол. После он взял у девушек ведро и подошёл к колодцу, чтобы наполнить его. Цзян Чэн всё это время тупо моргал, не зная, чему удивляться больше - тому, что Лань Сичэнь вообще тут остался, или тому, что он сейчас работает на кухне.       — Глава Цзян, вас заметят… — потянул его за рукав Цзян Фэнъу.       — А с чего я должен прятаться?! — Цзян Ваньинь выдернул у адепта из рук ткань и хотел выйти из кустов, но его нога зацепилась за ветку, и следующие несколько шагов он пропрыгал матерясь, как неуклюжий подросток, в попытках сохранить равновесие. В общем, как-то не так он планировал появиться возле кухни.       Когда он смог встать ровно, на него смотрели четыре пары глаз, включая главную кухарку, тётушку Ло, которая выглянула на шум. В такой ситуации он мог только одно, сделать вид, что так и было задумано. Он подошёл чуть ближе, и все четверо одновременно поклонились ему, желая доброго утра… ладно, но Лань Сичэнь зачем так сделал?       — Вы, наконец, проснулись, глава Цзян, — поднялась тётушка Ло. — Мы выбрали несколько продуктов, которые вы, вероятно, сможете съесть на завтрак.       — Хорошо, я сейчас зайду на кухню, — Цзян Ваньинь подошёл к главе Лань, осматривая его. Даже в этой одежде он ухитрялся быть изящным. Лань Сичэнь поправил воротник, смутившись.       — С моей одеждой что-то не так?       — Вообще-то да! Какого чёрта ты забыл на кухне?! — нахмурился Цзян Чэн.       — Я хотел приготовить тебе завтрак. Но госпожа Ло мне сказала, что после того, как ты вечером выпил, ты обычно сам приходишь взять еды. Поэтому я остался просто помочь, чем смогу. Мне всё равно нечем было заняться.       — Ты ещё помнишь, что ты глава ордена?!       — А это здесь при чём? — искренне удивился Лань Хуань. Цзян Чэн выдохнул сквозь зубы, не зная, как реагировать, и Лань Сичэнь в панике закрутил головой. — Но тебе я кое-что тоже приготовил. Я думаю, оно должно помочь при похмелье. Я могу принести тебе в комнату или сейчас отдать? Как лучше?       — Никак, — Цзян Чэн потёр глаза. Лань Сичэнь замер. — Что ты тут забыл? Я не про кухню. Ты разве не должен был вернуться к этой лисе в её обитель?       Взгляд главы Лань потух, и уголки глаз опустились.       — У меня нет особой срочности возвращаться к ней. Она живёт сотни лет, и пара дней для неё ничего не значат.Я возвращаюсь из-за того, что у меня заканчивается духовная энергия, как в прошлый раз. Но сейчас мне не нужно носить ларь… Поэтому духовной энергии хватит надолго. Я думал… — Лань Сичэнь опустил взгляд. — Ты не против, что я останусь. Поэтому остался. Скажи, как мне сделать, я так и поступлю.       Нет. Нет! Нет!!!       Цзян Чэн резко захотел упасть и побиться головой о пол, но сдержал этот порыв. Он никогда не был хорош в общении и много грубил, то ли по привычке, то ли из-за характера. За годы управления орденом он смог научиться только одному: вовремя заткнуться. Куда ж это умение подевалось вот прямо сейчас?!       — Нет! — повторил за своими мыслями глава Цзян и замолчал, пытаясь подобрать слова.       — Нет? — переспросил Лань Сичэнь.       — Я не это имел ввиду, — Цзян Ваньинь не в силах был смотреть на собеседника, а потому повернул голову туда, где сидели девушки с овощами, с любопытством слушая их диалог. — А вы что тут уши развесили? Больше заняться нечем?! Всю работу сделали?!!!       Девушки перепугались, схватили тазы, слив остатки воды, и исчезли за дверями кухни. Лань Сичэнь проводил их взглядом и вновь посмотрел на Цзян Чэна, ожидая его пояснений.       — В общем, возьми что-нибудь попроще на завтрак и принеси ко мне. Ты же так планировал? — насупился глава Цзян.       — Конечно, я буду рад! — Лань Сичэнь легко улыбнулся. Покраснев, Цзян Ваньинь развернулся и быстрым шагом пошёл обратно, не обращая внимания на всех остальных адептов. Он очень старался не закричать и не сорваться на бег. Придя в комнату, он принялся наводить в ней порядок так, словно от этого зависела его жизнь. Нет, он не пытался выглядеть лучше перед главой Лань! Ну, может только чуть-чуть. Во всяком случае, его обычный беспорядок не шёл ни в какое сравнение с его манерой общаться. Может, стоило извиниться?       Цзян Чэн добрался до чайного столика и обнаружил там кулёк с лепёшками. Он хотел их отставить в сторону, но даже сквозь бумагу они так сладко пахли, что он не удержался и достал одну. Стоило ему надкусить её, как зашёл Лань Сичэнь.       — О, ты уже завтракаешь? — глава Лань улыбнулся. Он снова был одет в красный парчовый халат с синими цветами, подвязанный золотым поясом. Только волосы у него так и остались собранными в хвост. Он поставил на стол поднос с куриным супом, тушёными овощами и каким-то подозрительно зелёным отваром.       — Пахло вкусно, — Цзян Чэн прожевал кусок и отложил остаток подальше.       — Не оправдывайся, я не в претензии, — Лань Сичэнь мягко улыбнулся. Взяв кружку с отваром, он протянул её главе Цзян. Отвар не только на вид, но и на запах был горьким. — Выпей, тебе должно полегчать.       — Мне и так нормально, — Цзян Чэн в ужасе отодвинулся.       — Это лекарство спасает от головной боли и помогает при тошноте, — Лань Сичэнь придвинулся ближе, излучая максимальную доброжелательность. Цзян Чэн постарался отползти ещё подальше, но упёрся в стул перед письменным столом.       — Я прекрасно знаю, что у мертвецов ничего не болит!       — Но это правда поможет. Не сопротивляйся, А-Чэн! — Лань Сичэнь поднёс чашку на опасно близкое расстояние, но как Цзян Чэн мог сохранить самообладание от такого обращения?       — Не пихай её мне, я сам выпью! — он выхватил чашку, отвернулся, зажав нос, и залпом выпил. Тошнить стало ещё сильнее. Он прикрыл рот рукой и остался так сидеть, ожидая, пока пройдут эти ощущения. Лань Сичэнь разжёг угли в жаровне, налил воды в другую чашку и подал её Цзян Ваньиню.       — Вот, выпей, будет попроще…       Цзян Чэн прополоскал рот, смыв по крайней мере половину горечи, и только тогда почувствовал себя нормально. Вероятно, даже лучше, чем до этого.       — Ты чёртов манипулятор! — сказал он. — Тётушка Ло не могла два года заставить меня выпить эту дрянь. Я думал, она уже сдалась. Лань Сичэнь неловко почесал щёку и начал расставлять еду на столе, пытаясь занять чем-нибудь руки.       — Извини, это было самонадеянно с моей стороны называть тебя так.       — Не страшно. Ты долго планируешь тут оставаться?       — Ну, в принципе, в Юньмэне — долго, — он коротко рассказал про демона в гостинице дедушки Цзян Фэнъу и закончил словами: — Поэтому пока демон не появится, я буду присматривать за этим местом. И если ты позволишь, то в основном я буду здесь, в Пристани.       Цзян Чэн только потянулся к супу, как тут же порадовался, что ещё не начал есть. Иначе всю еду он просто выплюнул бы.       — Здесь?! В Юньмэне?! Демон?! И ты мне говоришь только сейчас?! И что значит если я позволю?! Лань Сичэнь!       Лань Сичэнь виновато пожал плечами.       — Пока демон не появится, мы можем только наблюдать. В некоторых случаях это может длиться годами. Юэхуа-сяньху говорила, что за одним демоном она следила почти десять лет, прежде чем он показал себя.       Цзян Чэн схватился за голову, которая разболелась с новой силой, несмотря на отвар. Зачем он вообще пил эту гадость?! К сожалению, он понимал, что мало что может сделать. Один раз встретиться с такой тварью ему оказалось достаточно, и всё же… Лань Сичэнь накрыл его ладони своими и ласково погладил, отчего Цзян Чэну сдавило горло от сдерживаемых слёз.       — Пожалуйста, не беспокойся об этом слишком сильно. Я сделаю, что могу, чтобы никто не пострадал, хорошо?       — Не хорошо! — Цзян Чэн отодвинул его руки и закрыл лицо. — Только этого ещё мне не хватало.       — Цзян Чэн…       О, вот он снова перестал быть А-Чэном. Снова захотелось выпить, только с утра было нельзя.       — Я понял, отправлю кого-нибудь следить за гостиницей.       — Ванцзи и Вэй Ин сказали, что пойдут туда.       — Они ещё и раньше меня узнали. Ну отлично! — Цзян Чэн дотянулся до пиалы с супом и запил свои переживания. Жалко, что не вином. — Ладно, пора начинать новый день. И без этого много работы.

〜·・✤❖歩❖✤・·〜

      Впереди были отчёты и прошения. Рапорты, записки, объяснительные. Впереди была тренировка. Хорошо, что хоть собрание советников на сегодня не было назначено. И ещё этот демон…       Цзян Чэн раздумывал подвинуть эти дела ради того, чтобы занять чем-нибудь своего гостя, но Лань Сичэнь вместо этого рассказал о своих планах на день в его ордене. И попросил не отвлекаться от дел. Хотя вообще-то зря. Цзян Чэн не мог хоть сколько-нибудь нормально сосредоточиться.       После того, как на обед Лань Сичэнь притащил свинину в кисло-сладком соусе, приготовленную лично им, Цзян Чэн вообще потерял всякую способность концентрироваться.       Вечером он хотел напиться, но подумал о том, что если этот чёрт гость припрётся на ночь поболтать, то у главы Цзян есть все шансы перед ним уснуть. Опять. По этой же причине он не стал переодеваться вечером, и не прогадал: Лань Сичэнь постучал к нему в комнату, как только совсем стемнело       Цзян Чэн открыл дверь и увидел главу Лань с подносом еды - риса и острой курицы с древесными грибами. Лань Хуань прикрыл рот, чуть поджав губы и разочарованно выдохнув.       — Снова ты готовил? — прищурился Цзян Ваньинь, пропуская его.       — Нет, я только помогал, — Лань Сичэнь поставил поднос на стол, опустив взгляд.       — Значит не перетрудился. Чего тогда такой грустный?       — Я думаю, что рано пришёл. Правда еда остывала, и не мог же я холодный ужин тебе принести.       — Рано для чего?       — Ну, я надеялся, — Лань Сичэнь поправил длинную чёлку, проведя по ней фиолетовыми ногтями. — Что застану тебя в том же виде, что и вчера. Но ты, наверное, только перед сном переоденешься и распустишь волосы…       Цзян Чэн еле удержался, чтобы не ударить себя по лицу. Он-то чувствовал себя неловко за неподобающий вид. Что-то явно пошло не так, но в этот раз он хотя бы смог выпроводить гостя в свою комнату, прежде чем лёг спать.       Следующим утром, проснувшись в подозрительно хорошем самочувствии, Цзян Чэн вспомнил, что Лань Сичэнь обещал принести завтрак. И как-то подозрительно настойчиво обещал. Быстро одевшись и умывшись, глава Цзян отправился на кухню. Подойдя к дверям, он почувствовал ароматный запах мясного бульона с имбирём и подозрительную тишину. Были слышны только стуки ножей о доски и позвякивания лопаток в кастрюлях, но не голоса. Толкнув створки, Цзян Чэн буквально ворвался в помещение и замер. Пока молодые девушки готовили остальную еду, Лань Сичэнь, снова одетый в серый поварский халат, и тётушка Ло на столе катали длинную-предлинную лапшу. В один момент все оторвались от дел и уставились на главу Цзян, словно к ним ворвался тигр. И Цзян Чэн вспомнил, что у него сегодня день рождения.       — Что вы тут устроили??? — шагнул к ним Цзян Ваньинь, но Лань Сичэнь бросился к нему и вытолкал руками за дверь, оставив на груди мучные следы.       — Я же сказал, что принесу тебе завтрак. Зачем ты так рано проснулся? — он возмущённо нахмурился.       — Тётушка Ло прекрасно знает, что мне не надо готовить эти все церем…       Лань Сичэнь прижал палец к его губам.       — Я разве тебе что-то плохое собираюсь сделать? Ты думаешь, я хочу сделать тебе что-нибудь плохое?       — Конечно, нет, — Цзян Чэн убрал его руку. — Но я отдельно приказывал…       — Не будь таким упрямым, — Лань Сичэнь смотрел, сверкая золотом в глазах. — Мне уже во всех красках рассказали, как ты не любишь этот день. Никаких церемоний, просто позволь немного о тебе позаботиться.       — А?       Лань Сичэнь очень настойчиво и очень дружелюбно улыбнулся. У Цзян Чэна не было выбора, так ведь?       — Если тебе всё рассказали, то перестань заниматься глупостями! — Цзян Ваньинь демонстративно стряхнул муку с груди.       — Никаких глупостей! — подтвердил Лань Сичэнь. — Просто дай мне ещё немного времени.Можешь лепешки пока доесть или помыться, или чем ты по утрам занимаешься?       — Ты всё равно ерундой…       — Это не обсуждается! — Лань Сичэнь улыбнулся, сильнее прищурив глаза. Его решение было твёрдым и окончательным. Абсолютно непробиваемым. Не устраивать же скандал, чтобы он прекратил? И пока Цзян Чэн думал об этом, Лань Сичэнь просто захлопнул дверь, оставив его на улице одного.       Ну в самом деле, не устраивать же скандал? Это не то, как глава Цзян любил начинать утро, кто бы что о нём ни думал. Махнув рукой, Цзян Ваньинь пошёл в приёмный зал. В этот день его ждала ещё одна неприятная обязанность, разбор подарков.       Когда-то, когда его родители были живы, его день рождения праздновался скромно, потому что Юй Цзыюань считала, что нужно воспитывать силу духа, а не привычку к роскоши. Потом началась война, и стало вообще не до этого. После войны он ещё пару раз устраивал что-то вроде праздника, впрочем, без особых гостей. А затем умерли Цзян Яньли и Вэй Усянь. И в первый же день рождения после этого он увидел в зале не гостей, а толпу прихлебателей, которые хотели на законном основании через подарок притереться ближе или что-нибудь выторговать. Всё это стало невыносимо, и больше день рождения главы в Юньмэне не праздновали.       Советникам и вассальным орденам Цзян Чэн запретил дарить ему подарки. С другими орденами он традиционно обменивался подарками из вежливости. Впрочем, кое-какой подарок советники приносили главе в этот день.       В зале собраний уже ждала Цзян Лиянь — церемониймейстер и советник по ритуалам. Среди прочих, её обязанность была в том, чтобы помнить все значимые даты и дни рождения, а также вовремя готовить и отправлять подарки кому нужно. Она дождалась, когда Цзян Чэн сядет на лотосовый трон, прежде чем передать ему свиток с достижениями ордена.       — Что-нибудь интересное прислали в этом году? — без особого интереса спросил глава Цзян.       — Нет, — Цзян Лиань кивнула на кучу разноцветных коробок со свитками на большом лакированном столе. — Как обычно, три великих ордена, три больших вассальных ордена, несколько чиновников и учёных, с которыми вы ведёте знакомство. Одна книга вам может быть интересна. А, да, и орден Лань прислал от имени своего главы.       Цзян Чэн поднял на неё глаза, но женщина стояла с совершенно серьезным лицом, словно ничего не хотела сказать.       — Даже если б они знали, что Лань Сичэнь здесь, они бы всё равно отправили подарок, — сказал ей глава Цзян.       — Вы совершенно правы, — согласилась Цзян Лиань. Цзян Чэн хмыкнул и отправил её заниматься своими делами, погрузившись в чтение свитка. Когда-то он ввёл этот дополнительный отчёт, когда советники возмутились, что они не могут оставить главу без подарка в день рождения. “Процветание ордена Цзян будет лучшим для меня подарком!” — сказал им Цзян Чэн,и кто-то предложил составить к этому дню перечень достижений ордена за год.С тех пор так и повелось.       За чтением имён тех, кто отличился на ночных охотах, он не заметил, как вошёл Лань Сичэнь. Он поставил поднос с тарелкой и парой закусок на стол, тихо звякнув. Цзян Чэн поднял взгляд.       — Доброе утро, глава Цзян, — улыбнулся ему глава Лань, щурясь лисьим взглядом.       — Уже виделись, — буркнул Цзян Чэн, вставая. Он подошёл к столу и заглянул в тарелку с лапшой, длинной и белой, в ароматом золотистом бульоне. — Ну и зачем?       — Несмотря на то, что ты этот день почему-то отчаянно не любишь, весь орден хотел бы тебя поздравить и пожелать тебе удачи и долголетия. Это просили тебе передать, — Лань Сичэнь протянул ему палочки. Цзян Чэн нахмурился. С одной стороны, люди старались. С другой… Лань Сичэнь убрал палочки в сторону, наблюдая за его выражением лица. — Почему тебе так не нравится праздновать свой день рождения? Цзян Чэн ещё сильнее скривился, словно почуял запах тухлятины.       — Потому что никому мой день рождения не нужен, — ответил он. — И не говори мне ничего про орден. Ко мне на праздник придут либо мои подчинённые, которых этикет обязывает, либо те, кто хочет выпить за мой счёт или получить от меня выгоду. И никого не будет, кто придёт только ради меня. Зачем мне этот праздник? У меня давно нет ни семьи, ни близких друзей.       Лань Сичэнь положил руку себе на грудь, поскребя по синему парчовому воротнику ногтями.       — Допустим, друзей у тебя и правда нет… — медленно сказал он. — Но как же Вэй Усянь или Цзинь Лин?       — Что Вэй Усянь? — Цзян Ваньинь потянулся за палочками. Утренний голод начинал напоминать о себе. — У Цзинь Лина теперь своя жизнь. Он вон влюбился, хочет завоевать девушку. И с орденом у него полно проблем. А Вэй Усянь отлично живёт со своим мужем и вряд ли про меня вспоминает. Полагаю, он не вспомнит и про мой день рождения.       — А ты его поздравлял? — Лань Сичэнь протянул палочки, но продолжал внимательно смотреть в его лицо. Цзян Чэн коснулся пальцев заклинателя и замер. Он вспомнил, что Вэй Ин заходил к нему несколько дней назад и вытащил пить вино и любоваться на луну. Кажется, это был последний день октября.       — Нет, я забыл… — Цзян Чэн потёр глаза. То ли он настолько забегался, то ли уже отвык поздравлять кого-либо, кроме Цзинь Лина. Но не поручать же Цзян Лиань напоминание ещё и об этой дате. Ему на плечо аккуратно легла тёплая рука.       — Я думаю, ещё не поздно поздравить, — Лань Сичэнь ласково улыбался. — Кстати, твоя лапша остывает.       Цзян Ваньинь с сомнением посмотрел на руку, потом на обладателя этой руки, взял лапшу, отобрав палочки, и вернулся на лотосовый трон. Судя по объёму, он мог бы этим блюдом не только позавтракать, но ещё и пообедать, и возможно, осталось бы на ужин. Они действительно слепили одну настолько длинную лапшину? Очень старались. Цзян Чэн уже открыл рот, когда заметил, что Лань Сичэнь по-прежнему на него смотрит, сверкая золотыми глазами. Чёрт, это смущало. Цзян Ваньинь всё-таки начал есть, но очень нервно. Впрочем, Лань Сичэнь скоро отвернулся и принялся разглядывать гору подарков… Ну, ладно, не гору. С десяток коробов.       — О, от ордена Лань тут тоже есть, — заметил он.       — Всего лишь вежливость, — прервался от поедания глава Цзян.       — Хм… — задумчиво протянул Лань Сичэнь. — Все подарки такие?       — Две трети точно, — Цзян Чэн снова уткнулся в тарелку. Лань Сичэнь достал небольшую деревянную коробочку и поставил к остальным подаркам, о чём-то размышляя. Ещё немного подумав, он развязал коробку ордена Лань и вложил внутрь свою коробочку.       Когда Цзян Чэн справился с лапшой, он мог только лежать, развалившись на лотосовом троне. Лань Сичэнь заботливо убрал тарелку и подал чай.       — Чем сегодня будешь заниматься? — спросил он.       — После того, как приду в себя, пойду на тренировку, — ответил Цзян Чэн, излучая безбрежную лень. Лань Хуань взял поднос с посудой.       — Тогда я отнесу это обратно на кухню и пойду на поле.       Цзян Ваньинь только махнул рукой. Когда глава Лань ушёл, он первым делом, превозмогая тянущий к полу желудок, открыл коробку ордена Лань. Внутри лежал нефритовый набор для каллиграфии, а в маленькой коробочке — благовонный порошок. Интересно, почему Лань Сичэнь не отдал благовония прямо Цзян Чэну? Цзян Ваньинь утащил этот и ещё несколько подарков в спальню, ещё немного полежал и пошёл на тренировочную площадку.       Там уже во всю шла тренировка, которой руководил… Лань Сичэнь? Если не руководил, то точно был в центре. Он снял цветной халат, оставшись в лёгкой фиолетовой рубашке и устроил поединок сразу с несколькими адептами. Больше всего удивляло то, что он при этом был без оружия. Он прыгал и уворачивался как лесная кошка, периодически отвешивая пинков соперникам и почему-то очень берёг руки. По краям площадки, как единая фиолетовая стена, стояли адепты. Подозрительно много среди них было девушек, внимательно следивших за Лань Сичэнем. Если б они знали, что ни одной из них он не заинтересуется…       Цзян Чэн закашлялся от таких мыслей, и второй раз закашлялся, когда Лань Хуань заметил его и улыбнулся. Когда бой закончился, и глава Лань подошёл ближе, Цзян Ваньинь сказал ему:       — Я думаю, вечером сегодня пойдем в гостиницу дядюшки Ду.       — Как скажешь, глава Цзян, — Лань Сичэнь слегка поклонился, изображая покорность. Кажется, он издевался.