Нет повести печальнее на свете...

      Вечерний Мондштадт. В окнах отражались последние лучи солнца, люди неспешно возвращались после рабочего дня. Кое-кто уже успел выпить пару кружек... Словом, обычный мирный день. Если бы не драма, вдруг развернувшаяся на главной площади.       - Эти Гуннхильдры совсем страх потеряли. Получили немного власти и решили, что им всё можно. Смех да и только, - начал возмущаться Коннор.       - Бросьте, это не наша война. Пусть хозяева разбираются с этим, - вздохнула Аделинда.       - Как смело со стороны шавки вроде тебя тявкать что-то на семью нашего господина, - внезапно вмешался кто-то, крайне возмущённый услышанным. Обернувшись, Коннор признал в незнакомце Хоффмана, приближённого дома Гуннхильдр.       Атмосфера резко стала напряжённой. Прохожие начали оглядываться на поднимающийся шум.       - Не хватало ещё терпеть претензии от подстилки Шеймуса. Можешь вернуться домой и занять свой рот более важными вещами.       Хоффман от такой наглости потерял дар речи. Его лицо покраснело от ярости и он набросился на слугу семьи Рагнвиндр. Завязалась потасовка. Собралась толпа зевак. Среди них, привлечённый побоищем, затесался бродячий музыкант, который не растерялся и принялся заводить толпу.       - Оставьте это! Нам незачем сражаться прямо сейчас, - поспешил успокоить дерущихся пришедший на шум Кэйя. Слова не оказали никакого эффекта, и юноше пришлось разнимать их.       - Так-так, кого я вижу, - раздался сзади женский голос. Он показался Кэйе подозрительно знакомым. Парень развернулся, чтобы убедиться в догадках.       - Барбара?       Младшая из рода Гуннхильдр скрестила руки на груди и с отвращением смотрела на развернувшуюся перед ней сцену.       - Сегодня был бы такой хороший день, если бы Барбатос послал мне удачу не видеть твою рожу, - она оценивающе оглядела дерущихся слуг и Кэйю, который в попытке их разнять получал удары с обеих сторон. - Жалкое зрелище, даже собственные слуги не стесняются поднимать на тебя руку. Как Селестия могла допустить рождение такого неудачника как ты?       - И этим грязным ртом ты возносишь молитвы?       - Не тебе судить о моей чистоте.       Все неожиданно притихли, заметив на горизонте Варку.       - Что за срам вы устроили прямо перед статуей архонта? - его голос угрожающим эхом пронёсся над площадью. - Потеряли всякий стыд. Ещё раз услышу о подобном и наказание понесут обе семьи.

***

      Крепус бродил по фамильному особняку, размышляя о странном поведении сына в последнее время. Дилюк стал задумчив и уныл и совершенно не хотел делиться с отцом тем, что его мучает.       - Кэйя, поди сюда!       - Да, отец?       - Ответь мне, не знаешь ли ты, что гложет Дилюка? Влюбился что ли?       - Он влюблён лишь в факт своей влюблённости, - отшутился Кэйя.       - Всё шутки шутишь. Сердце моё неспокойно. Прошу тебя, узнай, что у него на душе.       - Хорошо, отец.       Недолго думая, Кэйя отправился в комнату брата и осторожно постучал.       - Я могу войти?       - Заходи.       Дилюк обнаружился сидящим на кровати.       - Что случилось? Отец беспокоится о тебе. Неужели кто из белобрысых виноват?       - Нет, они здесь не при чём. У меня другая печаль.       - Хотя бы намекни. Я не знаю, о чём и думать.       - Не могу говорить о ней... О печали, имею в виду.       - А, о ней. Как скажешь, дело твоё. К слову, там дорогие нашим сердцам Гуннхильдры собираются устроить маскарад. Не хочешь заглянуть? Нас никто не узнает, развеемся.       Дилюк задумчиво кивнул.

***

      Тем временем к семье Гуннхильдр нагрянул нежданный гость.       - Господин Тома, что же Вас привело? - спросил Шеймус, обнимая молодого человека.       - Вернулся из странствий на родину. Много размышлял по пути из Инадзумы в Мондштадт, решил, что пора бы уже семью завести. Пришёл свататься к Вашей дочери, Джинн.       - Ей ведь всего 16! Как я могу отдать замуж свою девочку.       - Рано или поздно Вам всё равно придётся её отпустить.       Шеймус тяжело задумался. Он знал, что Тома был прав и рано или поздно ему бы пришлось выдать Джинн за какого-нибудь богатея. Эта мысль совершенно не нравилась главе семейства, но он должен был оставаться реалистом.       - Вы совершенно правы, - выдохнул Шеймус. - Но дайте хотя бы год.       - Буду ждать.       - Вы знаете, господин Тома, мы устраиваем бал. Приходите, я познакомлю Вас со своей дочерью.       - Благодарю за приглашение. Обязательно приеду.       Фредерика, наблюдавшая за происходящим, тут же побежала наверх в комнату дочери.       - Джинн, у меня для тебя отличные новости! - мать громко распахнула дверь.       - Да?       - Ты выходишь замуж!       Джинн оторопела.       - Что? За кого? А как же любовь?       - Ох, не смеши меня. Брак это одно, а любовь - совсем другое.       - После первой ночи, глядишь, и любовь появится, - вмешалась кормилица, Виктория.       - Это так... низко. Я не хочу так.       - Поверь, чем раньше выйдешь замуж, тем лучше для тебя, - сурово сказала мама. - И Тома очень выгодная партия, тебе бы многие позавидовали.       - Но мама! - возмутилась Джинн.       - Хватит пререкаться, - отрезала Фредерика. - Каждая девушка проходит через это и ты не исключение. Если так сказал отец, так и будет.       - Но матушка!       - Хватит. Пора повзрослеть, Джинн, - строго сказала мать и вышла из комнаты, не желая больше ничего слушать.