Резня (но по-христиански)

      — А доказательства будут? — как-то безразлично, больше с насмешкой спросил Тушенцов. Его как будто не парило, что прямо сейчас его план трещал по швам, —Тем более, каким образом я мог подкинуть тебе этот блокнот, если мы весь вечер друг с другом не пересекались? — он не сомневался, что Даня расскажет о том, что произошло на улице, пусть и исковеркав, но секундное выражение полной растерянности на его лице всё равно «стоило» того.       — Когда я вышел на улицу, ты тоже вышел, там и подкинул. Да и ты сам мне потом признался, придурок.       — Ты можешь что угодно говорить, но пока не будет доказательств, твои слова — мусор. Хоть кто-то видел нас двоих вместе, чтобы подтвердить твою догадку? Может тебе подкинул кто-то из твоих кентов? Они все время около тебя тёрлись.       — Я видел вас двоих на улице. Ты тогда в «обморок» свалился и рухнул прямо на Даню, и я чётко видел, что ты что-то вложил в его карман, — вмешался Макс. Конечно, насчёт первого он переврал, и Даня ему был за это благодарен, но то, что он стал свидетелем такой подставы — чистейшая правда.       Тушенцов усмехнулся, выслушивая одноклассника, и, ни секунды не думая, будто он до этого прокручивал в голове свой аргумент несколько раз, выпалил:       — Да что ты? Может в прошлом суде твой ответ что-то бы да значил, но не в этот раз уж точно. Что, если вы действуете сообща? Зачем тебе вообще было выходить на улицу вслед за Кашиным? Чтобы что? Мне кажется, что вы изначально сговорились. Если некоторые вдруг еще не в курсе, то во время расследования абсолютно все места открыты, то есть даже наши комнаты может посетить каждый. И вы ведь наверняка комнаты друг друга вдоль и поперек обшмонали, а значит вряд ли вы не почувствовали в моей едкий запах. Знаете, что это был за запах? Яд, — на одном дыхании проговорил Руслан, высокомерно глядя на ребят. Все притихли, ожидая, что он скажет дальше, — вот и причина, почему мне было плохо весь вечер. Вы, два дауна, разлили его ночью в комнате через окно, так как я спал с открытым окном, и скорее всего неправильно расчитали дозу, поэтому я остался жив. Когда вы увидили, что я не умер, стали придумывать новый план: захотели меня добить и налили в одну из бутылок с водой яд. Что, если я скажу что вы предложили ее мне, ссылаясь на добрые намерения, якобы увидели, что мне плохо? Я тогда отказался, после этого вам уже стало похуй кого убивать, и просто оставили бутылку в том ведре, где были остальные: Эльдару не повезло и та несчастная вода досталась именно ему. Потом я вышел на улицу, потому что мне было плохо, а вы хвостиком за мной: один, чтобы посветить передо мной еблом, а второй побыть свидетелем, чтобы на суде вякнуть, что я бедному Дане блокнот подбросил.       Кашин обомлел, с каждым словом все более и более пугаясь и раздражаясь. Кончено он полную хуйню сейчас несёт, но знают-то это только он и Шабанов. Неужели сейчас все снова подумают на него? Его страх, что не покидал еще до суда, начнёт сбываться? Однако, вопреки его самым страшным мыслям, практически никто подлецу не поверил:       — Так долго распинался, и зря: ты внатуре хуйню вспорол, даже я это понял, — негодующе сказал Денис, поправляя оправу очков, — За еду и напитки отвечала наша команда, ни Дани, ни Макса в ней нет, а на самой вечеринке они даже в сторону ведра с бутылками не дышали, я это точно видел. Когда бы они яд туда влили?       — И не пизди насчет яда в своей комнате, — тоже встряла Ксюша, не скрывая презрение в голосе к этому человеку, — мы видели в лаборантской в классе химии окно нараспашку и какую-то разлитую жидкость на полу, и это, скорее всего, был яд: видимо поэтому тебе плохо и стало.       — Не хочу подставлять себя с Даней и оправдывать Руса конечно, но яд в его комнате сто процентов был, потому что мне и самому чуть херово стало, когда я оттуда вышел. Кто это тогда сделал, если Рус — убийца, и ему стало плохо из-за того, что он разлил что-то в химии?       — Руслан, у меня вопрос: что ты на улице ночью делал? Через окна тебя видел где-то в пятом часу, — спросил Тоша.       Эта информация уже никого не удивила, а лишь убедила в неоспоримой причастности Тушенцова к этому преступлению. Все поняли, на кого нужно сваливать все подозрения, и стали рыскать в обрывках своих воспоминаний все больше деталей. Так всплыло ещё больше подробностей. Слишком много совпадений, пусть и противоречий не меньше, однако его это волновало меньше всех. Какое бы обвинение ни последовало — он не отнекивался, равнодушно смотря на ребят.       — Если вы меня обвиняете, то это ваша задача выяснить, а не моя.       — Да и иди ты нахуй, чмо, — не выдержал Кашин, сжимая деревянные края трибуны пальцами, — ты до суда сидел и выебывался: «хрю-хрю, у тебя нет против меня доказательств, твои слова ничего не будут значить, вы все обречены», а щас тебя, блять, как последнего лоха обвиняют, и ты всё ещё думаешь, что самый крутой.       — Спокойно, — обратился Семенюк к рыжему, после чего вновь укоризненно глянул на подозреваемого из-под густых бровей, — Руслан, если ты невиновен, то ты должен хоть что-то ответить на наши обвинения.       Мина парня так и кричала о том, что он уже ничего не отрицает и все обвинения справедливы. И это странно... Вне зависимости от того, убийца он или нет, он же должен был хотя бы попытаться оправдаться? И все те доказательства против него просто повисли в воздухе: тема с ними никак дальше не разивалась, потому что они наслаивались друг на друга, а никто даже не попытался отречься от пятна убийцы.       — Что за хуйня с этим преступлением... — будто у всех с языка снял Деймур и обречённо вздохнул.       — Реально, всё очень запутанно.       — Я, кстати, одну любопытную деталь заметила на вечеринке... — внезапно начала Шикина, заправив фиолетовый локон за ухо.       Казалось, таких «любопытных деталей» итак уже свыше крыши, но кто же знал, что это будет касаться уже не Руслана...       — Так как мы за напитки и еду отвечали, я за этим всем очень тщательно следила. Эльдар, прежде чем выпить воду, разглядывал донышко бутылки. Когда убийство уже произошло, я вспомнила это и посчитала странным, поэтому тоже взглянула, что там с этим донышком. Там была метка.       — Да ебаный рот, опять какие-то метки! — возмутился Коряков после всеобщего затишья, активно жестикулируя, — Че у вас с фантазией!?       — До меня дошло кажись... — почесывая макушку, говорил Слава, на миг ставший более серьёзным, и как-то неверяще смотрел на Тушенцова. Всё же, они вроде как неплохо общались, так что эти подозрения неприятные чувства навевали, — Походу Эльдар с Русланом изначально в сговоре были, а потом они друг друга начали хуярить: один яд через окно разлил, второй отравил бутылку с меткой.       Все даже как-то дар речи потеряли. Все это время красные нити преступления вели их... к этому?..       — Пиздец, Рус, нашёл кого в сообщники брать, — снова сказал Машнов, слабо улыбаясь.       — Нелогично что-то... Зачем вообще было бутылку с какой-то меткой делать, еще и вливать туда яд? — взволнованно говорила Даша, царапая ноготком деревянную поверхность.       — Может изначально по их плану Эльдар должен был выпить воду, чтобы создать себе алиби? Типа он же выпил оттуда, а откуда ему знать, не была ли она отравлена, значит он точно не убийца. Поэтому они договорились одну бутылку пометить, чтобы как раз оттуда воду и выпить, — порывисто и быстро вещала Высоцкая, но из-за сумбурности речи было муторно понять, что она хотела до всех донести.       — Я ничего не понял...       — Я понял твою мысль, — кивнув, выдохнул Даня и в сотый раз от нервов поправил двумя руками рыжую копну волос, — Смотрите, Эльдар с Русланом изначально договариваются влить яд в одну из бутылок в ведре, а другую бутылку они помечают, чтобы Эльдар знал, из какой именно ему пить, чтобы не откиснуть. Нужно это было для того, чтобы на суде «доказать», что Эльдар — не убийца, иначе стал бы он рисковать и пить оттуда, где мог быть потенциально яд? Но потом они решили поубивать друг друга к хуям, и Эльдар разлил яд через окно в комнате Руслана, а Руслан отравил «безопасную», по их изначальному плану, бутылку.       Пока Даня говорил, он активно жестикулировал и что-то пытался показать на руках, чтобы остальным было более понятно, так как на слух воспринимать информацию труднее. И он со своей задачей справился. Ну, по крайней мере, он на это надеялся.       — Зачем им было действовать против друг друга, если их изначальный план звучал куда лучше и вполне мог сработать?       — Может из-за жадности: хотели все деньги себе забрать, а не делить их пополам. Или поссорились, мы же не знаем, что у них там было, — ответил Шабанов, глядя на недоумевающего Деймура, хоть и сам во многом сомневался. Это дело явно непростое, и что-то они точно упустили.       — Это все конечно очень круто, но у меня всё равно вопрос к Руслану, который уже озвучивал Слава. Ты, типа, по какому принципу себе сообщника выбирал? Не мог умнее что ли выбрать?       — О мертвом либо только хорошее, либо вообще не говори ничего, — сжимая челюсть и натянуто улыбаясь, лепетала Добренко и с презрением смотрела на Илью.       — Даша, рот закрой, — не растерявшись, ответил тот.       — Ребят, тут что-то не сходится, — с досадой вмешался Макс, — Когда бы они яд влить успели? За напитки не они отвечали, и никто, кроме Арины, Леры, Ани и Дениса, эти напитки не видел. На вечеринке они тоже не могли это сделать: Руслану уже херово было, у него бы из рук всё повалилось, а Эльдар... Он сам себя травить не будет же. Плюс ко всему, я и Вова были с ними в одной команде, и со сто процентной гарантией могу сказать, что в дневное время они ни на шаг от нас не отходили.       — Да и метку ту же они каким образом бы сделали? Это хрень какая-то, — кивнул шеф.       Даня об этом даже не подумал. Если принять это во внимание, то действительно их догадки по швам трещат. Хотелось выть от безысходности, настолько это убийство им уже осточертело...       — Мы о временных рамках этого плана вообще ничего не знаем, может они ночью перед вечеринкой какую-либо из бутылок собирались отравить, а другую пометить.       — Ага, щас, — с сарказмом сказал Коломиец, смотря на Буланову, что и выдвинула это предположение, — Мы боялись, что кто-то может помереть, и кого-то из нас обвинят, поэтому мы все напитки, которые потом были на тусовке, спрятали в другое место, и только за час до того, как все собрались, достали их.       — Куда вы их спрятали?       — В математике, там тоже лаборантская есть, — отвечала Лера, — Туда всё равно не ходит никто.       — А если за вами проследили и узнали, где вы напитки прячете?       — Похоже, только этот вариант и остается... — Шикина нехотя признала слова шефа и с грустью отвела взгляд.       — Я так и не понял, каким образом метку на бутылке сделали и где они нашли инструмент для этого.       На вопрос Деймура уже хотела ответить Арина, но ее опередили...       — А что там думать? Маркеры в математике были, чего им стоило прям там и пометить?       Даня с широко распахнутыми глазами уставился на Аню, что и сказанула это, не подумав, а потом переглянулся с Максом и Ариной, которые были в точно таком же замешательстве.       — Ебать... Вы поняли, че произошло? — шокированно выдохнул Шабанов, после чего рассмеялся, но его смех был больше испуганным от того, что они чуть не совершили фатальную ошибку, слепо проголосовав за Руслана, — Господи, Аня, спасибо тебе большое, что ты такая тупая.       — Чего? — казалось, Енина сейчас была единственной, кто не понимал, что же она такого сказала.       — Аня, ты-то почем знаешь, чем была сделана метка? — со смешанными эмоциями спросил Кашин, не зная, смеяться ли ему с такого, как Макс, или стоит сдержаться.       — Так я же за напитки ответственна была, в чём проблема, зайчик? Еще и Арина до этого про метку говорила. Чего тупим-то?       — Во-первых, я сказала про нее, но не говорила, чем она была сделана. Во-вторых, ты не одна была ответственна за напитки, но даже я об этой метке узнала только после убийства, а ты к ведру с водой тогда не подходила. Хочешь сказать, ты самая первая узнала об этой метке, но не сочла это подозрительным и не сказала остальным?       — Бля, Анька, мы вчетвером проверяли все бутылки ночью и там ничего не было. Когда ночное время прошло, мы все шатались вместе и к напиткам только ближе к тусовке подошли, ты когда бы, блять, эту метку увидеть успела? — тоже высказался Коломиец, не сводя с девушки серых глаз.       — Значит ты могла бы увидеть ее только с двух ночи, когда мы разошлись, до утреннего объявления в семь утра. А зачем бы тебе понадобилось идти в математику проверять напитки?       Речь Высоцкой забила последний гвоздь в гроб Ениной. Та стояла, бледнея от каждого слова, тяжело дышала и напуганно глядела на Тушенцова, ожидая его поддержки. Однако он смотрел на нее презрительно, осуждающе, от чего ей стало еще хуже. Как она могла так глупо выдать себя?...       — Ань, может ты нам сама расскажешь, как всё было? — Шабанов постарался сделать свой голос мягким, насколько это было возможно для такой ситуации, — Мы ведь все равно узнаем правду, просто ты сэкономишь время.

***

      Лунный свет пробивался сквозь ветви, освещая испуганное лицо девушки, и казалось, каждая тень шевелилась, заглушая звуки ночи. Время тянулось будто нарочито медленно, и каждое мгновение приближало её к неизбежному разговору с Эльдаром. Словно предчувствуя его появление, сердце Ани билось в унисон с шёптом листвы. Она не могла избавиться от мысли, что эта встреча, которую назначил юноша, бросив записку под дверь в ее комнате, изменит всё. Днём, перед тем, как между Русланом и Даней произошёл конфликт, она сидела с низкорослым парнишей на лавочке, беседовала и в разговоре с ним она уловила намёк. На убийство.       Тогда Аня просто смолчала, не зная, как реагировать, а потом у нее и вовсе не было шанса хотя бы что-то ответить, потому что случилась драка, и по настойчивой просьбе кого-то из ребят она попала в другую команду, поменявшись местами с Вовой.       Прохладный ветерок обдувал ее стройные ножки, обтянутые капроновыми колготками, и развивал черную атласную юбочку. По телу пробегала дрожь, она стиснула зубы и обняла руками свои плечи, теребя в кулачке записку, что гласила: «Встретимся в 4:00 в саду, не опаздывай». Енина с волнением всматривалась в даль, укрытую ночной мглой, раздумывая, стоит ли ей оставаться. Ещё не поздно уйти, притвориться, что она не поняла намёков парня, потому что вряд ли она хочет совершить такое. Да, мотив весьма заманчивый: можно придумать с кем-то хороший план, обогатиться, и, в конце концов, просто выбраться из этого ужаса и забыть как свой самый страшный кошмар.       Но какая же этому цена, спрашивала она себя? Должна ли она стать частью чего-то столь тёмного, как убийство, должна ли она лишить кого-то жизни ради спасения собственной? Каждый день, проведённый здесь, забирал у неё частичку чего-то живого, а главное, он забирал у неё веру. Она не была самым хорошим человеком, но ведь и плохим тоже не была. Она часто думала о своих грехах, о том, что когда-то терзала других своими действиями, но разве это оправдывало то, что с ней сделали?       С каждой минутой, проведённой здесь, Аня всё больше погружалась в свои размышления. Слова из молитв, которые она когда-то произносила с искренней верой, теперь казались ей далекими и бесполезными. Каждая звезда на тёмном небосводе напоминала о свободе, о жизни, которую она потеряла. Она думала о своём детстве, о маме, о смехе друзей и о тех моментах, когда счастье казалось вечным. Пусть и за пределами чудовищной школы у нее тоже было много страшных мучений, но она хотя бы не видела чужих смертей и была свободна...       Резкий звук шагов заставил её дернуться. Аня обернулась, и в её груди болью раздавалось тревожное ожидание. Эльдар появился в свете луны, плавно, беззвучно, но он был полон сил и решимости сделать то, что запланировал.       «Уйти или остаться?» — последний раз спросила она себя, интуитивно сделав несмелый шажок назад. Но она всё же осталась.       Ребята говорили тихо, не смея поднимать голос выше шёпота. Енина с ощутимым комом в горле слушала план, излагаемый хитрыми устами парня. Джарахов, ещё даже не зная, согласится она или нет, уже разлил в комнате Тушенцова яд: он, конечно, не умрёт, но ему, согласно замыслу, должно стать плохо. Сейчас он передаст бутылёк с токсичным содержимым Ане, и так как она ответственная за напитки, то спокойно может влить его в одну из бутылочек с водой (которую он потом протянет Тушенцову, потому что тому будет плохо и он обязательно захочет пить), а другую пометить, маркером нарисовав точку на серединке донышка, и поставит рядом с отравленной. Нужно это было не для того, чтобы у Эльдара было якобы алиби (мол, он же попил воду, в которой мог оказаться яд, значит он точно не убийца), а чтобы его наоборот начали подозревать и выбрали убийцей. В глазах одноклассников должна была сложиться такая картина: Джарахов совершил преступление, и хотел их обмануть, сделав себе глупое алиби, но в силу своих умственных способностей только подставил себя. На самом же деле убийцей должна быть Аня, Эльдар — сообщник. Аня гадала, почему в качестве жертвы был именно Руслан, но ответа парень дать не удосужился, и она могла лишь предполагать.       Согласовав план, коротышка удалился, а Аня осталась на прежнем месте. Светлые влажные глаза глядели на бутылёк в маленьких ручках, и то смыкались, то с трудом размыкались. Зачем она согласилась на это? Это какой-то кошмар, нужно было вообще не приходить на эту встречу!       Наманикюренные пальчики с сильным натиском сжимали крест на груди, а девушка всё хныкала, сжирая себя изнутри.       Внезапно что-то острое упёрлось ей в горло. Она пискнула и широко распахнула тусклые глаза, взмахнув мокрыми ресницами, и не смела даже вздохнуть от испуга.       — Отличный план, — хрипло раздалось сверху, — но исполнители и реализация это пиздец полный.       Руслан стоял позади, прижимая остриё ножа к изящной шее девушки, и второй рукой приобнял ее плечи, чтобы она не смогла оказать сопротивление. Её губы дрожали, пальчики нервно сжимали краешек юбки. Каждый его вдох над краснеющим ушком звучал громко, пугающе, заполняя пространство между ними напряжением.       — Иди вперёд, и только попробуй пискнуть.       Он оттолкнул Аню, и та, едва идя ровно, шла неуверенными, мелкими шажками и молча плакала. «Как так можно было облажаться?» — с горечью подумала она, вытирая рукавом кофты влагу с щёк. Только-только она согласовала план убийства, как «жертва», подслушавшая их разговор, стала угрожать уже её жизни и идти сзади с ножом в татуированной руке. Но, кстати, проблема была не столько в страхе, сколько в стыде перед Тушенцовым, но она не понимала, по какой именно причине ей было стыдно. Аня лихорадочно сжала бутыль с ядом, заходя вместе с юношей за церковь.       — Как ты оказался там? — нерешительно, почти шепотом спросила она, еле шевеля мокрыми губами.       — Эльдар долбоёб, — ответил тот с усмешкой, прислоняясь спиной к стенке и крутя в руках ножик, — не знаю, на что он рассчитывал, когда просто плеснул мне в комнату через открытое окно яд. Я ж не спал: увидел это, ахерел и сразу пошёл за ним, а у вас там такие разговоры интересные.       Енина стыдливо опустила взгляд в пол и приобняла себя за плечи. Руслан заметил ее мнительность и уже не улыбался, перестав вертеть нож в руках.       — Эх, Анька, — не то с укором, не то с жалостью сказал он, — неужели ради денег согласилась на это? Ты реально готова рискнуть жизнью ради бумажек       — Ты ничего не знаешь... Думаешь, я также как и вы все с золотой ложкой во рту родилась? — слегка повысив голос, возмущенно выдохнула она и сделала шажок ближе, — Да ни черта подобного! Всю жизнь с мамой хуй без соли доедала, ходила в тряпье и каждый день в школе насмешки над собой слышала. А потом у мамы нашли онкологию, и всё стало только хуже. А знаешь, что самое ужасное? — она остановилась на мгновение, шмыгнув носом, и подрагивающим голосом продолжила, — Вместо того, чтобы потратить накопления себе на лечение, она отдала все деньги на эту школу и новые вещи для меня...       Тушенцов был явно не тем, кому бы она при обычных обстоятельствах открыла свою душу, но сейчас у нее просто накипело и хотелось высказаться хоть кому-то. Тот с любопытством и сочувствием слушал её, не смея перебивать, и видел вновь нахлынувшие слёзы на светлых глазах. Несмотря на то, что она бесила, её было жаль. Может, вела она себя так раздражающе, потому что притворялась и хотела показаться не той, кто она есть на самом деле. И решила пойти она на отчаянный шаг, чтобы получить денег для больной матери. Как он может ее осуждать, если на прошлом суде творил вещи и похуже? Но ему показался странным тот факт, что её мама таким образом расставила приоритеты: неужели собственная жизнь менее важна, чем престижная школа и дорогие тряпки для понтов? И он бы посчитал это крайне глупым, если бы не вспомнил, насколько сильно его мать боролась за место в этом классе. В это место все явно очень рвались пристроить своих детей, даже ценой жизни, это ли не странно? Здесь точно есть нечто большее, чем пафос и престиж школы.       — Я спросила ее, зачем она так поступила... Она ничего толком не ответила, но проболталась, что нас должны были вывезти за границу. Я так и не поняла, для чего это нужно, но я и не хочу в это вникать! Я просто хочу, чтобы моя мама была жива, вот и всё! — Аня замыленными глазами глядела то на Руслана, то на бутылёк в своих руках, и всхлипывала, — но я не хочу убивать... Я прямо сейчас могу выбросить эту штуку, если тебе будет спокойнее.       — Да нет, Ань, — тихо отозвался Тушенцов, смотря куда-то сквозь неё, — ты хочешь убить. Я полагаю, ты знала, зачем Джарахов тебя позвал: ты могла не приходить, если бы не хотела, — он вновь впился в неё взглядом, что она съежилась от неловкости и страха.       Повисло безмолвие, нарушаемое лишь мелодичным стрекотом сверчков, сливаемым с ночной тишиной. Она отказывалась принять эту жуткую правду... Неужели она правда хотела совершить убийство? Нет, как же так... Она ведь совсем не такая, разве она может убить человека? «Я не убийца...» — с отчаянием думала она, и чем чаще она это себе повторяла, тем сильнее убеждалась в обратном.       — Если взялась за дело, то доводи его до конца.       В ответ её взгляд немо застывал на нём, полным непонимания, словно слова сбежали и оставили её в плену эмоций. Каждая секунда растягивалась, наполняясь неловкостью, пока в воздухе витало напряжение. Она искала в его глазах ответы, разгадку этой странной идеи, но вместо этого встретила только леденящую пустоту. Что это предложение могло значить? Руслан предложил ей убить его? Он рехнулся?..       — Что ты несёшь?       — Я ставлю тебя перед фактом. Либо ты работаешь со мной и выбираешься отсюда с полной суммой денег, либо работаешь с Эльдаром только за половину, и то проёбываешься, потому что ваш изначальный план точно уже не сработает, — его твёрдый голос не оставлял выбора девушке, что с каждым его словом все более была потрясена, — Делай, как я говорю. Влей сейчас яд в бутылку, которую пометишь для Эльдара, и помалкивай на суде. Остальное сделаю я, поняла меня?       Она была в полном замешательстве и ещё с минуту сверлила его лицо, освещенное разливающимся по ночному небу золотым светом, взглядом.       — Зачем тебе это, если ты не собираешься брать денег?       — Я и выбираться отсюда вместе с тобой не собираюсь, — вместе прямого ответа сказал он, отталкиваясь от стены, — у меня свои интересы.       — Ты больной... — с изумлением проронила она, догадавшись, какова его цель.       — Записка Эльдара у тебя с собой? — кивок, — Давай сюда       Эту записку он сразу, как зашёл в школу, кинул в мусоросжигатель, после чего побрёл в класс химии, чтобы скинуть со стола в лаборантской бутылёк, что разлетелся осколками во все стороны. Он распахнул окно, прежде чем покинуть помещение. Чем больше улик против него — тем лучше. Уже будучи в комнате он сел писать записки, особо не парясь над почерком. Первую, так и быть, написал аккуратно, а вторую как попало. Можно было их и одинаковыми сделать, разницы особо нет, всё равно они должны были вывести одноклассников на него.       В этот момент им руководило всё, кроме здравого смысла: злость, ненависть, жажда мести — что угодно. Он ни разу не задумался о том, что творит полную хуйню, до которой нормальный человек бы попросто додуматься не смог. Он знал, что уже этой ночью умрут все, кроме Ани: и Кашин, и Макс и кто либо ещё, включая его самого. Вся его сущность вертелась вокруг единственной цели, и в ней не оставалось места для сомнений. Тушенцов не раздумывал о последствиях, о людях, которых он подталкивал к гибели. В его сознании существовал только один приоритет — искупить свою боль и поставить точку в этом бесконечном круговороте страданий, поглотившем его жизнь и мешавшем воспринимать суровую реальность такой, какая она есть. Тушенцов доведёт дело до конца, чего бы ему это ни стоило.

***

      Все с разинутыми ртами слушали девушку, что чуть ли не рыдала, пока повествовала обо всём. Кто же знал, что у этого убийства столько нюансов и потайных доньев? Это больше напоминало матрёшку по своей многослойности, что ребята даже сейчас слова Ани под сомнения ставили: а если она сообщница и специально «оговорилась», чтобы все сомнения обрушить на себя? Но это была уже клиника какая-то, если честно, ибо все факты именно против Ани, не Руслана. Плюс ко всему, это объясняло то, почему Тушенцов был так спокоен, когда его обвиняли. И даже если бы Енина так тупо не выдала себя, они скорее всего всё равно бы добрались до сути, потому что на своих ошибках они учатся и из первого суда вынесли, что голосовать за кого попало спешить не надо.       — Руслан, ты-то нахуя в это полез? — спросил Шабанов, разочаровано глядя на него, — С мотивом Ани всё ясно, да и с твоим бы тоже было всё понятно: тебя могли убить, если б ты не вмешался, и все дела, но ты сказал, что ты не собираешься брать деньги и выбираться отсюда вместе с Аней, предпочитая умереть с нами. Зачем тебе тогда это?       — А вы сами не догоняете? — с желчью выплюнул он, смотря то на него, то на Аню. Говорил же ей, чтобы помалкивала, надо же было так спалиться.       — Из-за Коли? — огорченно предположил Кашин, чувствуя какую-то пустоту внутри после того, как узнал правду. В чужих глазах не было ни намёка на отрицательный ответ, значит с ответом рыжий, к сожалению, не прогадал, — Ты вообще ебанат? Честно скажи мне.       Возмутился не только он, но и все остальные, очевидно. Было ужасно осознавать, что они могли погибнуть из-за какого-то больного ублюдка, не видевшего грань между реальностью и ненавистью внутри себя. Ладно, если бы он просто хотел отсюда выбраться, но он хотел именно чужой смерти, не боясь своей, это и пугало.       — Да что ты? — сквозь зубы процедил Тушенцов, — А вы, что ли, жить хотите? Да что-то не видно по вам было, что вы так за жизнь цеплялись. Первый мотив вспомните: вы тогда даже не знали, что умрёте, если вас раскроют на суде, и даже тогда вы не совершили убийство. Это как вас, блять, охарактеризовывает? Как людей, которые очень хотят жить? — он обращался уже не только к Дане, но и ко всем, стоящим в этом кругу, — Да нихуя. Это показывает вас только как слабаков, которые не хотят ни жить, ни умирать, потому что боитесь. Мне жаль, что за это, — он нарочно выделил слово «это», — Коля отдал свою жизнь. Миру будет ни горячо, ни холодно, если таких тупых выблядков как вы не станет.       Каждое его слово, что с каждой секундой становилось громче и ядовитее предыдущего, отчего-то больно резало изнутри, хоть ребята и всеми силами пытались уверить себя, что он просто сошёл с ума и несёт какой-то бред, который сам себе внушил.       — Что вы вообще сделали, чтобы выжить?Поделились на команды? Попросили друг друга не выходить ночью из комнаты? Согласились на вечеринку, хотя было ясно, что кто-то точно подохнет? Да ничего вы не сделали, только делаете вид и мучаете друг друга ещё сильнее, чем организатор.       На мгновение он остановился, чтобы перевести дух: его ненавидящий взгляд в какой-то мере смягчился, голос стал тише и более хриплым. Никто даже не думал его перебивать — им просто было нечего сказать.       — Вы всё еще надеетесь, что сможете выбраться отсюда вместе? — снова начал он, — Что родители и полиция найдут нас, и всё закончится хорошо? Мне жаль, но такого не будет. Анина мама проболталась, что нас зачем-то должны были вывезти из этой школы за границу. Понимаете, да? Родаки думают, что мы не в России, никого в этом городе кроме нас нет и не будет. Если бы вытащить нас было возможным, это бы сделали уже давно, — в зале вновь повисло молчание, пока его не всколыхнули отчаянным, умоляющим тоном, — Неужели вы хотите жить в таких условиях? Каждый день жить в страхе, что с минуту на минуту можешь умереть или поймать себя на мысли, что ты сам способен на убийство? Разве покончить со всем разом не будет лучше, чем гнить здесь, хотя итог всё равно будет тот же? Да вы с ума, блять, сойдёте: это не первое и не последнее убийство, я это с уверенностью могу сказать. И я точно знаю, что кто-то из вас уже задумался над самоубийством. Потому что это не жизнь, это ад.       Его монолог повлиял на других сильнее, чем им бы этого хотелось. Даже Даня, который всей душой презирал этого человека, начал сомневаться в своих убеждениях.       — Да, Аня убийца, пусть и так тупо спалилась, но она хотя бы что-то предприняла, чтобы выжить. А вы, если не хотите жить, не мешайте тем, кто хочет, — Тушенцов снова оглядел всех, прежде чем сказать словцо последний раз за этот суд, — Голосуйте за меня, если вы просто хотите, чтобы всё закончилось, и я умру вместе с вами, потому что тоже считаю себя виноватым. А если вам в кайф страдать и смотреть на резню, то за Аню, конечно.       — Я так поняла, вы готовы голосовать? — как всегда задорно прощебетала Лиза в самый неподходящий момент, пока её куклы раскладывали на трибунах планшеты для голосования.       Вот и пришел тот момент, ради которого затевался страшный суд. Уже было известно, кто убийца, а кто сообщник, но лучше от этого не было. Напротив, стало только хуже. Никто не мог не спросить себя: «Хочу ли я жить?», и никто не мог ответить на свой же вопрос. С одной стороны, им не хочется находиться в таких условиях, потому что это невыносимо, а с другой стороны, умирать было страшно, очень хотелось увидеть своих близких, и та маленькая искра надежды в их сердцах ещё не погасла.       Кашин еще до суда всё для себя решил: он хочет жить, как может быть иначе? А мысли, что навевал на всех Руслан, он отгонял как только мог. Но он один ничего не решит: если остальные окончательно потеряли надежду, то их уже не спасти.       Каждый мокрыми от волнения пальцами нажал на экране имя, за которое хотел отдать голос, и в томящем ожидании глядел, как подсчитываются голоса. Даня за такой короткий промежуток времени весь извёлся, не зная куда себя деть от нервозности и страха. «Не дай бог они за Руслана проголосовали...» — думал он и кто-то ещё, кто пока был в трезвом уме.       — Итак, давайте проверим, правильный ли вы сделали выбор или нет! Кто же сегодня понесёт наказание? — где-то в сторонке прозвучала громкая барабанная дробь, только усиливая волнение. И вот на экране появились результаты: восемь голосов за одного человека, семь за другого. Перевес был в сторону... ... Ани       — И я вас поздравляю! Убийца Эльдара Джарахова — Анна Енина, вы отлично постарались! Честное слово, вы ходили по краю, я за этим как за сериалом наблюдала. Дело закрыто! — стук молоточка.       Даня облегеченно выдохнул, ощущая невероятную волну смешанных эмоций, что охватили всё его тело. Он уже не обращал внимания на других, а просто был рад, что смог пережить эту ночь, хотя ещё во время расследования это казалось невозможным.       Большинство глянуло на Аню. Видеть, как она сложила руки перед грудью, и, плача, мямлила: «я не хочу умирать», было душераздирающе. Никаких как таковых тёплых чувств к ней не было, было просто очень жаль её, как и всех, кому было суждено погибнуть здесь.       — Все поднимаемся на школьный двор! — восторженно вскликнула судья, и прежде, чем у нее спросят, зачем им туда идти, объяснила, — Вы же не думаете, что убийца не понесёт наказание, верно?       Несколько кукол взяли плачущую девушку под руки и повели к лифту, ведущему в школу. Остальным ничего не оставалось, как следовать за ними, и даже если им было страшно, то что было в этот момент с Аней они представить боялись.       — Может, хочешь помолиться? — с насмешкой спросила одна из кукол, ведя её вдоль школьных коридоров. Вторая, идущая по другую руку Ани, хихикнула.       Енина мотнула головой, судорожно делая глубокие вздохи. «Какой в этом смысл? — со скорбью задалась она вопросом, — Оказалась бы я здесь, если бы мои молитвы хоть что-то значили?» Крест на груди словно сдавливал шею, мешая свободно дышать. Трясущимися руками она сорвала его с себя и кинула в сторону.       На улице была сплошная темень. Ребята с ужасом наблюдали, как толстыми верёвками привязывали убийцу к столбу. Уже каждый догадался, что будет дальше, и мысль эта ударяла под дых. Аня не смотрит ни на кого в последние секунды своей жизни, готовясь к обречённому мгновению, когда огонь поглотит её заживо. Безмолвный ужас трепещет в её душе, и с обкусанных губ срывается едва слышное: «Прости меня, мам». И в тот самый миг её тело охватывают трескучие языки пламени, истошные крики эхом раздавались в ночной тиши.       Ребята, собравшиеся вокруг, смотрят на эту чудовищную сцену с потрясением и ужасом. Каждый из них чувствовал, как холодок пробегает по коже. Вокруг них горели факелы, жестокие тени плясали в свете, и воздух наполнялся зловещим запахом дыма и горелой кожи.