челлендж

— тебе понравится в автобусе, джей-хён! — ага… да… конечно… чувствую себя, как будто в детский лагерь собрался. сегодня знаменательный день: национальную сборную кореи везут в сеул на экипировку. они все ждали этого момента с нетерпением: видя фотографии нового экипировочного центра, они хотели только как можно скорее туда приехать — ощутить дух приближающейся олимпиады, почувствовать себя уже на самом деле ее частью. полноценной частью. они сфотографируются около красивого стенда в красивой форме — они коллективно сошлись на том, что именно в их год она самая стильная и самая красивая [хисын сообщил, что четыре года назад не так классно было] — а потом их фотографии выложат в соцсети. сборная кореи по фехтованию! — главные олимпийские надежды, которые вертели лучников на- ладно, так никто не подпишет, но ники лучников все равно вертел. считает, что фехтование — круче, а стрелки эти просто выпендрежники. даже бегать с утяжелителями не умеют. если очень повезет, они еще и дадут комментарий по поводу того, нравится ли им форма — а ники очень хочет дать полновесный, развернутый комментарий, поэтому, вручив сонхуну телефон, имитирующий микрофон, он ответственно готовится. — в этой форме собрано все, что я так люблю — удобство, красота и- — не, ники, слишком банально, — отрицательно качает головой сонхун, — давай поинтереснее. — олимпиада всегда была моей главной мечтой, и теперь, когда я надел эту форму, я ощущаю себя настоящим олимпийцем- — а это слишком слаща-а-аво, — устало тянет он. — и совсем не про форму. давай что-нибудь… эдакое. — хм… а, вот, придумал! если бы на олимпиаде давали медаль за самую красивую форму, то я бы уехал двукратным олимпийским чемпионом! — а вторую ты бы где- ай, гаденыш! — сонхун с показательным недовольством бьет смеющегося во весь голос ники по плечу. — кошмар, каких детей тут растят… сонхун в автобусе чувствует себя удивительно комфортно — даже не подумаешь так сразу, что всего лишь час назад они с джеем активно сопротивлялись и собирались вызывать себе такси какого-то супер люкс класса — если такой вообще существует. фехтовальщики пустили в ход все возможные аргументы: ники рассказывал, как классно поездки на автобусе сплочают команду [на что сонхун возразил, что в фехтование он еще не переводился], джейк убеждал, что всегда приятно пользоваться тем, на что для тебя олимпийский комитет тратит свои деньги [джей предложил им за все те проебы вызвать ему персональный феррари], а хисын джея поцеловал. неизвестно, какой из аргументов подействовал лучше, но в сеул сонхун и джей едут не на феррари. всю дорогу джей неожиданно активно общается с тренером ча. о чем, интересно? о фехтовании, о теннисе? может быть, о хисыне? ники видит, как они вместе смеются — когда такое бывало, чтобы тренер ча в разговоре с тобой так смеялась? в разговорах с ним она разве что- — почему тренер ча на меня кричит, а с джей-хёном смеется… — наверное, потому что ты ее спортсмен, который вечно косячит, а- — не вечно я косячу, хён! — тебе напомнить, как ты опоздал на пробежку, потому что завтрак был слишком вкусным и ты захотел вторую порцию? — вклинивается джейк, заразно дергая бровью. — … это было давно и неправда. — так вот, что я говорил! — сонхун не дает сбить себя с курса мысли. — потому что ты ее спортсмен, а джей — парень ее спортсмена. это как, понимаешь… знакомство с мамой жениха. — типа она мама хисын~и-хёна?! — а что, нет что ли? когда они приезжают в сеул, ники всеми силами старается выпытать у джея, о чем же они с тренером ча разговаривали и какие секреты она ему рассказывала — но тот, одаривая ники загадочным взглядом, сообщает, что все секреты должны оставаться секретами: 'на обратном пути уступлю тебе свое место, она с тобой тоже с удовольствием поболтает.' ники не был бы так уверен: она если с ним и поболтает — то только о том, что пора бы утяжелители потяжелее начать носить. после недолгого разговора джей отстыковывается от ники и пристыковывается к сонхуну — и эти своим пафосным дуэтом входят в экипировочный центр последними: потому что нечего толпиться с кучей взволнованных сборников, они, теннисисты, выше этого. зато ники вот не выше: он максимально на уровне, являясь чуть ли не самым взволнованным сборником. тренер ча, видя его в таком состоянии, умиленно смеется — а он даже не понимает, что не так. держа за одну руку джейка, а за другую хисына, он пробирается сквозь толпу, чтобы войти первым: спортивная дисциплина напрочь покидает чат, когда речь идет о выборе самой красивой одежды. — мелкий, родной, там все одинаковое, не переживай, тебе достанется, — хисын давится смехом, но [удивительно] не отпускает руку ники. — а в примерочную кто очередь стоять будет? ты? я вот решительно не планирую! заходя внутрь, ники чувствует себя главным героем праздника. здесь играет хорошая музыка, дружелюбные волонтеры подходят к каждому спортсмену и подсказывают, где и что можно найти, а фотограф фотографирует всех тех, кто уже получил свою экипировку, напротив красиво украшенного стенда с олимпийскими кольцами. когда он видит ряды вешалок с одеждой, на которую пару недель назад любовался, смотря прямую трансляцию официальной презентации, у него разбегаются глаза: хочется буквально все и сразу. а он человек простой: хочет — делает. отцепляясь от джейка и хисына, он убегает вперед и под недовольное 'ну да, ну да, а еще и друг называется!' уже находит футболку мечты. а следом — двое разных брюк, две олимпийки [потоньше и потеплее], шорты, еще одну футболку, ветровку [на случай дождя пригодится], кепку, кроссовки и еще много чего — а венчает коллекцию серо-фиолетовый парадный костюм. его ники примеряет первым — и сразу, закрывая глаза, представляет себя на церемонии открытия. они идут в центре огромного стадиона, впереди развевается флаг кореи, все трибуны заполнены болельщиками, играет громкая музыка, и- — ники-и-и! — голос из коридора заставляет его отвлечься от мыслей. — ты в какой примерочной? выгляни, ники-и-и! — что, хён? — он отодвигает шторку и направляет все внимание на джейка. — какую лучше футболку взять? хисын говорит, что мне больше идет эта, но мне больше нравится эта, поэтому- — бери обе, — ники пожимает плечами, искренне не понимая, в чем вообще проблема. — мы тут хоть все можем взять… кстати! если боишься, что твоего чемодана не хватит — чемоданы тут тоже есть. и красивые чехлы! — … разумно, мелкий. возьму обе. когда мимо с гордым видом проходят теннисисты, ники смеется и вновь скрывается в своей примерочной — вылазит он оттуда примерно через полчаса со словами 'хочу все'.

***

— ну что, уже чувствуешь атмосферу олимпиады? джей сдержал обещание: на обратную дорогу действительно освободил свое место рядом с тренером ча для ники, а сам ушел назад, к хисыну. пока их чемоданы с кучей экипировки грузили в багажное отделение, они уже успели улечься один на плече другого и наделать кучу селфи — в общем, так как и должно быть. сонхуну общество джейка тоже оказалось приятно: технически, сегодня последний день, когда они могут обсудить тонкости фифы вживую. а ники на своем новом месте нравится: рядом с тренером ча он чувствует себя как дома. — да-а-а! — с довольной улыбкой тянет он. — я ведь все это раньше только… в интернете видел. как спортсменам вручают экипировку, как они в ней фоткаются, а теперь… — чувствую, не будешь из нее вылазить даже после олимпиады? — тренер ча дергает бровью. — ну, это смотря как закончится олимпиада! а вдруг она станет для меня травмирующим воспоминанием? — спрашивает ники наигранно драматично, прикладывая руку к сердцу — актер, ну. — и эта форма… — ну да, ну да, точно, как же я об этом не подумала, — тренер ча смеется по-доброму — как мама, — как ты вообще себя чувствуешь? переживаешь? — не знаю, если честно, сейчас… сложно сказать. очень много эмоций разных. и они меняются все время. сейчас я просто очень счастлив, что это все со мной происходит, и что мечта наконец-то исполняется, и!.. а иногда начинаю резко переживать. все равно это… — ники ненадолго задумывается, прежде чем резко прервать себя. — можно я сейчас не буду говорить о грустном? хочу веселиться сегодня! можно? — ладно-ладно, ребенок, так уж и быть, — тренер ча умиленно треплет его по волосам. — предлагаю тебе с такими же мыслями и доехать до олимпиады — просто чтобы веселиться. ники на самом деле знает, что тренер ча знает, что он волнуется. слишком заметны его перепады настроения на тренировках в последнее время — от серьезной, возможно даже излишней мотивированности к неоправданной суете за несколько секунд. у него в голове слишком много мыслей — из чего он делает разумный вывод, что очень кайфово быть тупым — а еще ему снятся сны. в них он на олимпиаде. в одном из снов он сражался в личном турнире со вторым номером тотала — французом — но проснулся раньше, чем поединок закончился. во втором гулял по олимпийской деревне, а потом ходил посмотреть теннис. в третьем он выигрывал золотую медаль командника. в четвертом — самом недавнем — собственноручно ее проигрывал. он никому об этом не рассказывал, но в том сне его будто бы парализовало на дорожке от страха: он пытался поднять шпагу, хотя бы обороняться, хотя бы немного двигаться, но ничего не- — кстати, рики, — тренер ча как всегда: вытаскивает его из всех негативных мыслей, — как там твоя девушка-гимнастка? он расцветает от этого вопроса. — она огромная молодец! она очень хорошо готова, правда. я видел ее упражнения, я бы ей золото прямо сейчас дал! но… знаете, на самом деле, она вряд ли сможет бороться за медали… очень жалко, когда такая конкуренция. я бы хотел, чтобы у нее была медаль. — должен будешь ей свою, если она не заработает сама, имей в виду! — свою-то я ей точно дам! — с гордостью говорит ники. — когда будет — обязательно. — они на экипировку в другое время едут? — да, они ближе к вечеру, одними из последних. вместе с пловцами, прыгунами в воду, спортивными гимнастами… вроде, все. — все-то ты знаешь, ребенок… а шпагат твой как поживает? — вы не поверите, но я каждый день тянусь! мы встречаемся в обеденный перерыв в сквере, она приносит коврики для йоги — и мы тянемся. я уже… очень хорошо лежу в складочке. — что с человеком любовь делает… я же от него складочки который год не могла добиться!.. покажешь мне на тренировке завтра? — конечно, тренер ча! обязательно покажу. завтра — самая последняя, самая тяжелая тренировка перед неделей отдыха и восстановления. завтра ники придет туда в новой форме — а потом, через неделю, полетит на самолете в австралию — тоже в ней. думая об этом полете, завтра он отработает на все двести процентов: пусть он умрет вечером от усталости, зато не останется никаких сожалений. он будет счастлив, честное слово.

***

джейк сегодня ловит дзен. они — все ввосьмером — снова собираются вместе в беседке вечером после ужина; своего рода традиция, косвенно проспонсированная чонвоном, бросать которую в последний день, когда они еще все вместе, совсем не хочется. вообще, если точнее, то собираются вместе они еще перед ужином; потом, собственно, ужинают — тоже вместе, а потом — все еще вместе — направляются в свою беседку. им навстречу идет шумная группка легкоатлетов [идентифицированы мгновенно по какому-то там чон ходжуну], направляясь, видимо, туда же, и они с мелким устраивают спонтанный спринт к их внезапно востребованной локации, чтобы наверняка никакие бегуны и прыгуны не заняли. легкоатлеты с ними, естественно, не спринтуют, так что остаются ни с чем и могут разве что недовольно на них пялиться, проходя мимо; они с мелким в ответ пялятся на них не менее недовольно, пока остальные неспеша подтягиваются к ним. когда они рассаживаются внутри, джейк специально выбирает место так, чтобы смотреть в сторону заката — безумно любит позалипать на такое: как-то сразу уютно и спокойно становится внутри. они говорят, говорят и говорят, а солнце плавно опускается все ниже, по мере приближения к горизонту раскрашивая чистое летнее небо теплыми оттенками розово-оранжевого; золотистые блики его лучей играют в листве деревьев, оживающей от невесомых прикосновений едва ощутимого ветерка. джейк вдыхает его полной грудью, чувствуя в легких приятную вечернюю свежесть, прикрывая глаза и неосознанно улыбаясь — момент кажется таким умиротворенным, таким спокойным, и теплым, и атмосферным, и жизнеутверждающим, что ли, и- — э-э-эй, всем инопланетянам приём, — открывая глаза, он обнаруживает, что вид на закат ему теперь перекрывает ладонь сону. — земля вызывает шим джеюна… — да тут я, тут, — он неловко смеется, мягко убирая его руку подальше от собственного лица. — задумался всего лишь, чего ты сразу! — прости, что помешал ловить дзен, — театрально драматично вздыхает его собеседник, положив руку на сердце, — просто тебе тут вопрос задать пытались. — а? что за он? — как ощущения насчет чонвона? ты один вчера считай молчал про это… джейк, подумав секунду, пожимает плечами. — если честно, все еще сложновато осознать это до конца. типа… что человек, с которым вы вроде как дружили — хоть и с недавних пор, но все же, — обсуждали, как классно будет поехать на олимпиаду, как грустно, что на базе нельзя держать домашних животных, с которым вместе ходили на ужин, которого ты ждал с процедур и все такое — что вот этот же человек, оказывается, убил своего товарища по сборной, потому что параноил, что его им заменят. и почти убил твоего близкого друга, который видел, как он выносил улики. в голове как будто… образы никак состыковаться не хотят. вот так вот. — хороший оказался актер, зараза, — комментирует юнджин. — так старательно разыгрывал образцовую нормальность, ужас просто… в бадминтон играть учил! лицемер хренов… — а мне он сразу не понравился, — бубнит ники, поднимая голову с плеча казухи. — ага, да, конечно… — тянет сонхун, усмехаясь. — серьезно говорю! сону-хён подтвердит! — реально, кстати. вы бы видели его в первый вечер после подселения. я такой: ники~я, так что там произошло у хисын-хёна? а он мне: я японец, корейского не знаю. по-корейски. и к стене отворачивается. и все на этом. все смеются, и джейк смеется тоже. ники, конечно, гений — тут уж и правда только он мог совершенно невозмутимо утверждать, что не знает корейского, по-корейски. — хорошая у тебя интуиция, получается, ребенок, — улыбается хисын, — раз тебе он прямо вот так сразу не понравился. ники гордо улыбается в ответ, укладываясь обратно на плечо казухи. хисын как будто зависает на пару секунд — а затем, окинув изучающим взглядом окрестности и убедившись в том, что вокруг довольно пусто, двигается ближе к сидящему рядом джею и точно так же опускает голову тому на плечо. джейк не может сдержать улыбку. — … нет, вы понимаете, — снова заговаривает сону — начиная со вчерашнего дня он ожидаемо высказывался больше всех, — вот тогда, когда он нас в бадминтон играть учил! он же рассказывал мне, как получил эту свою травму. и как его потом на соревнования не пустили, хоть он и успел к ним восстановиться, чтобы наверняка не сделать хуже. я ему сказал тогда, мол, вот, не представляю, насколько это обидно и больно — не иметь возможности соревноваться, когда ты готовился к этому, настроился уже, вот это вот все. и он мне ответил, мол, не представляй дальше, хён, отвратное чувство — и прямо после этого он собственноручно отправляет меня в ебучую кому перед олимпиадой без возможности восстановления в такие сроки? я, конечно, не рассчитываю, что у человека, который убил запасного из-за собственной шизы и бед с трезвой оценкой ситуации в сборной, окажется много совести — но блять! ну хотя бы как шибанутый спортсмен шибанутого спортсмена он меня наверняка понимать должен? — хуй его знает, — пожимает плечами джей. — он тебе на этот вопрос вряд ли ответит. — а жаль, — фыркает сону. — я бы, блять, послушал… — давайте уже завязывать с этими разговорами про чонвона, — недовольно ноет ники, и джейк активно кивает, присоединяясь. — давайте вон лучше про экипировку поговорим! вот какая у кого любимая вещь? — твоя-то какая? — отзывается хисын. — спросил — вот и отвечай первым- — да я, так-то, еще не выбрал- — ну да, ну да, из твоей горы всего попробуй выбери, половину экипировочного центра с собой увез- — ага, и половину вам оставил, — мелкий довольно улыбается. — так все-таки: какая? — та футболка, которая оверсайзная, наверное… — так и знал, — с видом эксперта констатирует ники. — капец ты предсказуемый, хён… в следующие полчаса они обсуждают экипировку — кто что взял и не взял, кому что понравилось и не понравилось и все такое, — а потом оказывается, что на часах уже половина десятого, и хорошо бы расходиться спать. неохотно выгрузившись из беседки, они неспешно шагают в сторону отеля: впереди, бодрее всех, идут казуха и юнджин, сразу за ними — ники и сону, они с сонхуном — чуть поодаль, джей и хисын — где-то за ними, в самом конце их растянувшейся вдоль дорожки толпы. они с сонхуном драматично обсуждают, как непривычно будет больше не играть в фифу по вечерам — сонхуну, конечно, менее непривычно, потому что у него все еще будет и приставка, и напарник для игры в лице джея — но вот джейку! нет, все: после олимпиады первым делом купит приставку. обязательно. и научит хисына играть в фифу- или не хисына? технически, они уже дохера времени как не соседи- его прерывают на середине мысли: чья-то рука ложится на левое плечо — сонхун идет справа, значит, не его, — и он слегка вздрагивает от неожиданности. — хей, джейк шим, — загадочно начинает джей, все еще не убирая руку и шагая теперь рядом с ними. джейк с наигранной серьезностью вопросительно дергает бровью, вызывая у того улыбку. — я к тебе, собственно, по какому вопросу! ты давай возвращайся к хисыну — у нас, как ты помнишь, самолет утром, так что мне собираться надо. в комнате. ну вот. мог бы и сам догадаться, на самом деле, что как-то так все и выйдет: логично же, что джей будет собирать свои вещи в своей комнате, где большая их часть и находится — и, соответственно, логично, что ему в этот момент как раз пора будет возвращаться в свою. а может, попроситься у них переночевать? он и на коврике поспать может, ему вообще ок будет — не зря, в конце концов, тренер хан их в спартанском духе воспитывает! да, точно у них на коврике. однозначно. [нет] джей еще пару секунд идет рядом, видимо, дожидаясь от него какого-то ответа, но в итоге отходит обратно к хисыну, назад, так и не дождавшись. судя по тому, как душевно он перед этим похлопывает джейка по плечу, его напряженные мыслительные процессы посылают соответствующие напряженные вайбы в окружающую среду. десять минут спустя он собирает то, с чем переселялся две с лишним недели назад, и нерешительно отчаливает в совсем свою комнату, провожаемый из просто своей подбадривающими уверениями из разряда 'все будет в порядке!' и 'да вы же с ним и не ругались толком!'. не то чтобы на деле они ощутимо подбадривали. он стоит в коридоре пару минут, прежде чем почти постучаться, но все же вовремя вспомнить о том, что джей, вообще-то, вернул ему ключ-карту, и в итоге открыть дверь самому. он заходит — в комнате темно, не считая подсветки на выключателях и света, льющегося из коридора. различив в полутьме силуэт завернутого в одеяло хисына, свернувшегося клубочком в своей кровати, джейк максимально тихо и аккуратно закрывает за собой дверь и — все так же тихо и аккуратно — шагает к собственной. он даже не убирает вещи в шкаф, чтобы не шуметь — просто кладет все на пол: до утра никуда не денется. тихо переодевается, так и не включая свет, тихо забирается под одеяло, укладывается поудобнее и закрывает глаза, с облегчением выдыхая — все-таки вышло не разбудить- — джеюн~а, — раздается сонный шепот с чужой кровати. — разбуди меня, пожалуйста, если я не проснусь ни по своему, ни по твоему будильнику, ладно? — разбужу обязательно, хён, — отвечает он. — можешь не волноваться. вот это ему нравится в их отношениях с хисыном: они оба не любят извиняться ни за что, оба чувствуют себя ужасно неловко, когда перед ними извиняются ни за что, и поэтому оба этого не делают, освобождая друг друга от обоюдных страданий — вместо этого просто подают друг другу знаки, что все в порядке. этакое все хорошо? да, все хорошо — только не так прямо. — спокойной ночи, хён? — спокойной, джейк~а.

***

когда-то несколько недель назад — с этими всеми приключениями границы времени уже стираются — они с сонхуном ходили к директору базы жаловаться, что каждое утро просыпаются вместе с солнышком. после этого у них на окнах правда установили блэкауты, чтобы наверняка — хотя шторы и так плотные — и проблема исчезла совершенно. но сегодня они все же проснулись вместе с солнышком — впервые за долгое время — и были счастливы. — господи, сонхун, бро, наконец-то, ты веришь в это? — я уже перестал надеяться, что этот момент хоть когда-нибудь настанет, джей, бро… о реальности момента говорит гора чемоданов и сумок в прихожей и пустой шкаф. сегодня они наконец-то уедут из этого, чтоб его, детского лагеря, и больше никогда сюда не вернутся. джей, по крайней мере, искренне на это надеется. естественно, у полутора месяцев, проведенных здесь, были и свои плюсы: они нашли много классных новых друзей, устроили собственное расследование и поиграли в детективов. это было весело, это было незабываемо — вот примерно то, о чем можно будет рассказывать внукам целыми вечерами. в конце концов, здесь джей обрел любовь — и он почему-то уверен, что это больше, чем просто отношения: это на всю жизнь. это они совместным внукам истории рассказывать будут. естественно, у отъезда отсюда есть и свои минусы: они больше никогда не соберутся вечером в любимой беседке около фонтана с рыбками и не обсудят все, что произошло за день. но они сделали это вчера, на прощание, а на смену всему старому приходит что-то новое, разве не так? джей точно знает, что это не изменит их дружбы, не лишит их совместных игр в фифу и монополию, уроков тенниса и фехтования. все это будет — в другом месте и в другое время, но будет, и… разве это не прекрасно? оставлять что-то позади и не бояться потерять то, что для тебя там действительно ценно. он все же привык к другой жизни и рад покинуть спортивную базу — гораздо лучше он себя будет чувствовать по прилете в нью-йорк, когда его поселят в люксовый отель, в номер с потрясающим видом на город. он счастлив, что все возвращается на круги своя: он снова теннисист, снова едет на турнир — выигрывать и проигрывать, это уже даже не так важно — и снова ощутит эту непередаваемую атмосферу. ему ее не хватало. ему этой жизни не хватало. стук в дверь. — хей, джей-хён, сонхун~и-хён, — дверь приоткрывается, и в проеме показывается голова ники, — вы готовы? мы пришли вам помочь с вещами. — ничего себе, мелкий проснулся в шесть утра, чтобы нас проводить, — смеется джей. — ничего себе, джей-хён проснулся в шесть утра, чтобы уехать в америку… — недовольно передразнивает его ники. — вообще-то! я просыпаюсь рано практически каждое утро. а вот вы двое спите до обеда, так что! никаких претензий ко мне. но если не хотите, я не буду вам помо- — ладно вам уже, ладно, прекращайте, — их разнимает джейк, отодвигая ники и заходя в комнату, — а то на самолет опоздаете… что взять? — вон те две сумки с вещами можете взять, — кивает сонхун, надевая на плечо увесистую теннисную сумку, — а чемоданы мы сами можем- — чонсон~а, я повезу твой чемодан, — хисын тихо, не спрашивая, подходит к джею и забирает чемодан из его рук, — у тебя сумка с ракетками тяжелая. — вообще-то не очень тяжелая, потому что мне большую часть ракеток пообещал взять тренер, так что тебе совсем не обязательно- — хватит вам миловаться, голубки, — хмыкает джейк, толкая хисына в плечо — тот смущенно опускает голову. — пусть везет чемодан, джей, ну хочет человек тебе помочь… нас там вообще-то девочки ждут и сону. машину вашу держат, чтобы без вас не уехала… джей не любит всех этих долгих и душевных прощаний: в чем смысл, если они увидятся уже через две недели? зачем им устраивать драму, как в концовке фильма про какую-нибудь летнюю любовь, зачем, садясь в машину, еще долго смотреть назад, а потом закрывать глаза и, откидываясь назад, предаваться воспоминаниям о прошедших днях? джей не любит всего этого ванильного, сладкого, приторного — и излишней эмоциональности тоже. они все, в конце концов, взрослые люди. и не на войну их провожают, а на теннисный турнир. поэтому тогда, когда они подходят к воротам, он может со стороны выглядеть как человек, который вообще ничего не чувствует: сначала спокойно помогает водителю сложить все вещи в огромный багажник машины, пока сонхун тусуется с друзьями, а потом подходит к ним и обнимается с каждым, улыбаясь и коротко прощаясь. ничего сверхъестественного. останавливается подольше он только рядом с одним человеком — наверное, можно легко догадаться, с каким. — … я буду скучать, — грустно говорят ему в плечо, и он может только влюбленно улыбнуться. — да ладно тебе, в самом деле, хисын~а. тренировки кончаются — значит, будет больше времени, чтобы теннис смотреть. сплошные плюсы. — я буду очень за тебя болеть. победи там всех. и грека этого. — у-у-у, этого говнюка обязательно. даже не обсуждается… сказав это, джей берет хисына за подбородок и целует его — долго, так что по его расчетам на две недели хватить должно. отстраняется — и с коротким 'люблю тебя' уходит к машине. — джей-хён! — не выдерживает ники, крича ему вслед. — может, вы заберете меня с собой в аэропорт? я не хочу сегодня не тренировку, там тренер ча будет мучить… — не-е-ет, мелкий, никакого аэропорта! тренируйся давай, тебе еще олимпиаду выигрывать.