Созвездие близнеца.

Вернувшись после службы, Лололошка сразу же закрылся у себя, желая изучить первую в его жизни книгу из монашеской секции: средняя по высоте, но широкая по содержанию книга была старой и пожелтевшей, еë бумага и вовсе растрескалась по краям страниц. Также, у тома не было названия: манускрипт, оплетëнный грубой, толстой кожей, имел гравировку из медных завитков, украшающих книгу с корешка до подтëртых углов. Древность и сильная мана так и пестрили тëмной дымкой, искушая Лололошку открыть оглавление: пропустив надпись Джона на обложке, Лололошка глянул на содержание. Автор книги безымянный, но название у рукописного тома было: оно находилось приписанным другими чернилами над оглавлением книги. "Экзорцизм. Тонкости чëрной магии, борьбы с тëмными искусствами и ритуальные практики". Как раз то, что нужно было. Сжав руку в кулак, Лололошка приглушëнно завизжал, радуясь тому, что к нему наконец-таки повернулась удача. Потом, услышав шаги за дверью, он умолк, решив продолжить исследования. Ну неужели он найдëт способ?.. И это Джон ему подсобил? "А ведь я всегда верил, что он меня сторонится!" - с облегчением и в приподнятом духе подумал Лололошка, от счастья не веря в пособничество своего брата. Листая информацию, он понимал, что поглотит еë за день и один вечер, однако послушник даже не успел притронуться к книге, как вдруг услышал из-за двери: - Лололошка! Дитя, ты же помнишь, что сегодня за день? Ночь, если быть точнее, - поинтересовался за дверью Уриэль - монах-ученик батюшки Лоренса, постучавшись в комнатушку. Лололошка спешно накрыл книгу пододеяльником, со скрипом пружин приземлившись на край койки. - Да-да! - ответил юный послушник (на самом деле, он ничего не помнил), стараясь создать шум: шурша одеяниями, он создавал впечатление, будто переодевается, чтобы не открывать дверь. Уриэль остался стоять за дверью, поскольку осведомить каждого младшего собрата было его задачей. - Ты же собрал простыни перед ночью в зале, или тебе нужна помощь с этим? - спросил у Лололошки он, на что Лололошка выкрикнул чëткое: "Нет, что ты, я справляюсь!". Уриэль пожал плечами. - Хорошо. Увидимся тогда вечером в главной зале! Да благословят тебя Всевышние, юный собрат! - Воистину, братец Уриэль! До свидания! Вскоре, шаги за пределами комнаты отдалились: вздохнув, Лололошка снова взялся за манускрипт, ловя себя на мысли, что сегодня, кажется, ему не дадут прочесть даже предисловие к первой главе. Ещё и какое-то событие... Простыни... Ох. Точно. Сегодня день падающих звëзд: весь монастырь этим вечером ночует в зале, любуясь сияющими дождями и созвездиями. День, когда касты воссоединяются, чтобы понаблюдать те редкие дни, когда Боги позволяют простым людям загадать желание и уснуть под светом стрел, летящих в сторону Земли. Оказывается, этой ночью состоится действительно знаменательное событие. Получается, у Лололошки есть ещё половина дня, чтобы подготовиться к ночи и прочитать хотя бы что-то... Хорошо. Сегодня можно будет изучить половину, завтра утром - остальные страницы. Читать в зале, полной представителями всех церковных каст - идея, пожалуй, не из лучших. Чтение подождëт. ...Лишь бы и Джон имел столько терпения, чтобы не отдать себя демону окончательно. Иначе потом что-то изучать будет просто бесполезно. - Что ж... За дело, - сразу же взялся за книгу Лололошка, пока кто-либо ещё его не побеспокоил перед чтением, и ушëл до самого вечера в изучение. Позже, с первыми ушедшими за горизонт отблесками света, он получит выговор за несобранные простыни и пропуск ужина, однако Лололошке в дальнейшем будет всë равно: теперь-то в его голове есть хоть что-то, что действительно сможет помочь! *** Вот и настала сумеречная ночь... Сквозь стëкла прорывался свет столь сияющий, что для сна и ослабления яркости монахам пришлось потушить свечи, чтобы блики витража не отсвечивали в глаза служителей. Без подсвечников же освещение в главной зале млекло, но при этом голубоватый свет был приятным и убаюкивающим: словно в океанариуме, на белых стенах храма колебались синеватые разводы, ползущие лунными зайчиками по штукатурке. По всей видимости, влага на крыше-витраже собралась в капли из-за ночного тумана. Из всей синевы ночи белым был только луч млечной звезды, чей свет падал на алтарь залы: белая, толстая полоса говорила только об одном - сегодня полнолуние. Невероятно красивая ночь... Эти сумерки явно стоили того, чтобы покинуть покои и насладиться падающими звëздами в тишине, приглушаемой только шорохами и редким шëпотом. Монахи и послушники разлеглись везде, кто только можно было: кто-то сгруппировался и лëг в кучу, поделившись своими одеялами и уснув толпой, а кто-то разделился на пары и спал то ли в обнимку, то ли боком друг к дружбе, смыкая глаза и глядя на небо перед сном. Товарищи, друзья, кровные братья... Может даже больше, чем друзья или товарищи. Иногда Лололошке казалось, что девственный обет, данный монастырю его собратьями, не являлся вечным. Епископы и священники были куда более сдержанными: отмолив себе хорошие сны, отцы уснули порознь, некоторые из них даже не удосужились глянуть на небо перед сном. Уснули быстро, прямо как младенцы. Ну конечно... За все года в монастыре, что прожили эти мужчины от послушников до высшей касты, они наверняка уже успели насмотреться на звëзды. Сейчас же их волновали сновидческие грëзы, нежели небесные тела. Лëжа на полу рядом с Альфредом, Лололошка смотрел в витраж, считая звëзды и выискивая ближайшие созвездия. На удивление, холод пола принëс покой, освежив замученную страхами и надеждами голову: до предсонной молитвы и начала события Лололошка не мог угомониться, поскольку много думал о первых главах тома, но после того, как погасли свечи - беспокойство и удручëнность покинули послушника, будто бы с навязчивым запахом сандала и палëнного воска ушли и все причины переживать. Может, так на него повлияло обояние этой ночи? Ощущая себя так, словно ему подлили седативное, Лололошка просто лежал на спине, не сводя глаз с неба. Положив голову на его плечо, Альфред постепенно закрывал глаза, также как и он проникаясь умиротворяющей атмосферой в зале. Лололошка не ëрзал, потому являлся хорошей альтернативой подушки. - Альфред... - М? - отойдя от сна, отозвался собрат, повернув голову к Лололошке. - Что такое, Лололошка? Послушник нахмурился, вглядываясь в стëкла. - Братец... Кажется, я не вижу близнецов. Между Тельцом и Орионом не достаëт звëзд, - пояснил Лололошка, кивая наверх: Альфред прищурился, пытаясь определить среди других нужное созвездие. И вправду... Между Раком и чуть выше Малого Пса не доставало звëзд. Конечно, большинство из них присутствовало, но это только десять звëзд; десять едва уловимо заметных точек. Лишь они и были. Не хватало именно тех, что находились левее Тельца и выше Ориона: там, подобно чëрному пятну, пустовало место одного из близнецов. Девять звëздочек на небе - это один из братьев, а вот от второго осталась только самая яркая звезда. Созвездие казалось неполноценным или, как минимум, отчетвертованным из-за пропажи брата. Лололошка, за все годы привыкший видеть это созвездие целым, никак не мог понять, в чëм дело и где же один из близнецов. А Альфред, кажется, знал: тихо усмехнувшись с неосведомлëнности собрата, он поëрзал щекой на его плече, придвинувшись ближе. - А... Это созвездие близнеца. Редкое и, в какой-то степени, печальное явление. - Ты хотел сказать "созведие Близнецов"? Я же вроде помню, что они там были. На протяжении всей своей жизни, - попытался поправить Альфреда Лололошка, на что лучший друг посмотрел на него, как на любопытного ребëнка, плавно покачав головой. - Нет... Ты не понял, - сказал он, окинув взглядом область, которую они и обсуждали. - Сегодня ночью - это созвездие близнеца. А обычно - созвездие Близнецов. Нам повезло застать этот момент. Старшие разве не рассказывали тебе эту историю? Лололошка озадаченно моргнул, заставив Альфреда улыбнуться. Тогда, тот слегка приподнялся, опираясь макушкой на один из каменных столбов. - ...Есть легенда о Близнецах, которая гласит о том, что Кастор - один из близнецов, - раз в полвека покидает своего брата, чтобы посетить загробный мир в облике юноши, - начал повествование товарищ, пальцем расчерчивая образ близнеца в воздухе. - поэтому существует поверье, будто за место себя он перед уходом оставляет свою частичку - звезду, названную его именем. И по этой причине до следующего новолуния его звëзды не горят, кроме одного лишь Кастора - звезды, являющейся головой. На небе, в день исчезновения второго брата, остаëтся только первый: считается, что с пропажей близнеца Поллукс меркнет из-за тоски, потому созведие близнеца такое тусклое¹. Вместе они горят куда ярче: думаю, ты и сам это заметил. Тоска, не правда ли? - Ох... - Лололошка присмотрелся к Поллуксу: на фоне Рака, он выглядел неярко, пусть и был примечателен издалека для человеческого глаза. - Вот оно как... Он на время притих, поразмышляв над этой историей. После, когда Альфред почти было уснул, спросил ещё кое-что: - А почему Кастор уходит? Для чего? Альфред, вновь улëгшись на простыни, приблизился к Лололошке, чтобы если и уснуть, то не сидя у столба. - Я не знаю... Я лишь поведал истоки, которые мне рассказывали старшие, - потирая глаза, ответил собрат. - Поллуксу не куда идти, а Кастор... Ну, что ещё можно делать в загробном мире? Иль дела, которые нельзя отложить, иль душе гоже... Понятия не имею. - "Душе"? - обратил внимание на слова Альфреда послушник, подняв голову. - А разве близнецы не божества? Альфред вздохнул, перевернувшись на бок. - Милый брат, мне кажется, что тебе стоит меньше спать на лекциях по мифологии... - мягко упрекнул его товарищ, на что Лололошка виновато потупил взгляд в сторону. Тем не менее, Альфред решил прояснить этот момент. - В какой-то мере, ты прав - Поллукс действительно божество. Однако, он не мог быть со своим братом из-за судьбы, потому попросил своего отца воссоединить их: тот же в ответ превратил сыновей в созвездие, тем самым позволив братьям быть вместе. А ведь всё дело и было в том, что Поллукс родился божеством, а Кастор... - ...человеком, - внезапно, вспомнил этот отрывок истории Лололошка, ощутив какой-то осадок от рассказа². Альфред лишь кивнул, подтвердив его догадку и замолчав. Невольно задумавшись о близнецах, Лололошка сам не понял, как он начал искать глазами Джона среди всех присутствующих: тот, тоже не видя сна ни в одном глазу, лежал на боку на одной из лавок, накрытый тонкой наволочкой и собственными верхними одеждами. Его взор был направлен в никуда: монаху не хотелось смотреть на небо, потому тот не оставлял попыток уснуть. Судя по его хмурому выражению лица, каждая была тщетной. Помимо мучений Джона, грусти добавила и его отстранëнность от остальных: пока рядом лежали монахи и послушники, завернувшись в ткани и вместе сладко сопя под пеленой голубоватого света, а епископы разлеглись пусть по разные углы, но недалеко от всех - Джон лежал совершенно один, без друзей или хотя бы приятелей. Лежал, имея при себе над головой только потухший подсвечник: вдобавок со свечой, видимо, дотлело и его спокойствие. Лëгкая нитка уходящего дымка колебалась над телом монаха: походу, фитиль уже догорел. Вот он... Близнец-потеряшка. Собственный Кастор Лололошки, пусть и прокажëнный до самых глубин сердца. "И как он там?.." - с жалостью спросил у себя послушник, не в силах отвернуться от этого зрелища. Видеть побитым того, кто в твоих глазах всегда был монстром - это, с одной стороны, наслаждение, но с другой, когда осознаëшь, в чëм причина таких нападков, начинаешь сам чувствовать себя паршиво... Особенно когда понимаешь, что твоему единственному родственнику угрожает опасность. Так или иначе, она следовала за Джоном по пятам, можно даже сказать, жила в нëм. Чем больше Лололошка погружался в это, тем больше понимал чувства Поллукса... Тяжело поддерживать своë сияние, когда волнуешься за близкого человека. Заметив отвлечëнность Лололошки на Джона, Альфред посмотрел сначала на послушника, а после на монаха: осознав, насколько ироничной была эта история и сколько боли она доставляет его другу, он положил свою руку на чужую кисть: Лололошка вздрогнул и обернулся, успокоившись при виде глаз Альфреда. Альфред крепче сжал руку. - Прости меня... Я не хотел нагнетать. - А? За что, дорогой брат? Я сам попросил рассказать про этот миф. Всë в порядке, правда, - поспешил успокоить собрата Лололошка, похлопав того по тыльной стороне ладони. Однако, он сам не смог так просто успокоиться, думая о Джоне. - Просто... Мысли нехорошие. Да, именно так. Не заладилось и не заладилось с братом... С кем ведь не бывает, верно? - Но Лололошка... Сколько я себя помню, ты делал всë, чтобы сблизиться с ним, - кивнув в сторону рядов, намекнул на монаха лучший друг. - А Джон, он... Вы толком-то и не общались нормально. Не успел он и в храме освоиться, как тут же поднялся до монаха. Уж извини за осуждение, ибо странно так поступать с родным братом, но братец Лололошка, взгляни правде в глаза: Джон никогда и не пытался пойти тебе навстречу. Именно поэтому мне частенько бывает трудно тебя понять, наблюдая за тем, как он втаптывает тебя в грязь... Я не хочу, чтобы тебе было больно, милый брат. Но и на пути твоëм стоять не буду. Ты не виноват в том, что твой кровный брат такой... Нет, я не буду это говорить, я знаю, как ты это воспримешь. - Что ты хочешь этим сказать? - Я имею в виду, что в ваших взаимоотношениях нет твоей вины. Или даже вины вас двоих... Ты не можешь быть виноват в том, в чëм даже не участвовал, - отрезал Альфред, выложив всë, как есть. По идее, эти слова должны были приободрить Лололошку, вот только за место седативного они произвели скорее обратный эффект: непонятно из-за чего рассердившись, Лололошка перевернулся на бок, отворачиваясь от друга. Тот в свою очередь растерялся, не понимая, в чëм дело. - Давай спать, - небрежно бросил послушник, положив руку под голову. - Спасибо, что поведал легенду... Сейчас я чувствую, что вот-вот усну. - Я... Я чем-то задел тебя?.. - нахмурился Альфред, держа руку у груди. Лололошка плавно покачал головой, обняв себя руками. - Нет-нет... Просто сон грядëт. Я и вправду устал, - принялся отрицать он, поглядывая на Джона. - Не бери в голову, Альфред... Я никогда не держал на тебя зла. Альфред умолк на какое-то время, узнав этот тон: Лололошка злился, но упорно старался это скрыть. Повернувшись на спину, он вздохнул, скрестив руки за головой. - Хорошо, Лололошка, я больше никогда не буду поднимать тему с твоим братом... Только не сердись, прошу тебя. Лололошка скривил губы в дрогнувшей улыбке, оглянувшись через плечо на своего собрата. - Не зол я на тебя, братец, честное слово! - повторился он. - Но знаешь, что поистине меня злит? Альфред покачал головой: его удивило то, что гнев Лололошки был обращëн не на него. Послушник с горечью хмыкнул, пряча слезящиеся глаза от товарища. - ...Тот факт, что ты, по большей степени, прав, - признался наконец он, с досадой опуская веки и смахивая кулаками влагу. Альфред встрепенулся, прикрыв рукой рот: кажется, его попытка поддержать сделала только хуже. - ибо есть вещи, о которых я не могу тебе рассказать... Пока не могу. У нас с ним есть причины не быть вместе, вот только я должен набраться терпения. Того же я хочу попросить и у тебя, брат Альфред: дай мне время. В данный момент, я не хочу об этом говорить. - Я понимаю, собрат... Прости за любопытство. - Спокойной ночи, Альфред, - поспешил закончить на этом послушник. - Спокойной ночи, Лололошка. Я помолюсь за тебя, потому ещё не скоро усну, - предупредил друг, на что Лололошка с тихим "угу" уместил локоть под ухом, пытаясь уснуть. Альфред же сложил руки в замок на груди и прикрыл глаза, обращая себя молитве. Вот так и завершилась эта ночь... Спокойно, местами напряжëнно и с осадком. Зато, Лололошка узнал ещё немного о созвездиях над храмом.