Случайность или судьба?

У Чимина неделя не заладилась с самого начала. Что это было, черная полоса или просто совпадение с несколькими неприятностями подряд — непонятно… Но факт оставался фактом. Поэтому, сейчас он, даже не удивляясь ничему, стоял с двумя большими сумками у двери квартиры, смотрел на недоуменное лицо парня, надо заметить, очень красивого парня, и пытался объяснить, что комнату в данной квартире он оплатил еще днем, внеся задаток за три месяца. — Вот адрес… — показал Чимин экран своего телефона. — А вот чек на перевод. — Да, адрес этот, — согласился парень. — Но комнату мы не сдаем. И мне не знаком этот номер телефона… — Но как же так? — чуть не плача, спросил Чимин? — Что же мне делать теперь? Он попытался несколько раз дозвониться на данный номер, но тот был отключен. У Чимина на глаза навернулись слезы. Сколько же еще это будет продолжаться? — Боюсь, это развод… — прокомментировал парень. — Ты разве не знаешь такие элементарные вещи? Что без договора квартиру снимать нельзя. И платить неизвестно кому нельзя! — Простите… — с комом в горле пробормотал Чимин. — Я знаю, конечно… Но все так внезапно получилось… Он развернулся и с опущенной головой направился к лифту, волоча в двух руках свои огромные сумки. Весь вид его кричал о том, насколько он несчастен. — Эй, погоди! — проговорил вслед ему хозяин квартиры, и Чимин остановился, обернувшись. — Тебе есть куда идти? Где ночевать будешь? У друзей? — Нет… — покачал головой Чимин, еще больше погрустнев, вспомнив что друзей дома нет. — Они уехали на каникулы, сначала на неделю в Тэгу, а потом еще на неделю в Пусан. К родителям. — Так тебе совсем некуда идти? — уточнил хозяин квартиры. — Придумаю что-нибудь… — ответил Чимин, понимая, что вряд ли сможет что-то придумать с количеством средств, оставшихся после оплаты мифической квартиры. — Заходи, — открыл парень шире дверь своей квартиры. — Хотя бы переночуешь здесь, а завтра будешь думать что делать. Заходи. — Это неудобно… — все еще сомневаясь, но понимая всю безвыходность своего положения, пробормотал Чимин. — Да ладно, со всеми может случиться. Заходи. Чимин зашел в квартиру, оставил сумки в маленькой прихожей и, разувшись, прошел вслед за хозяином на кухню. — Я тут ужин пытаюсь приготовить. Правда, не особо получается… Ты как, готовить умеешь? — Ну… Не очень… — смутился Чимин. — Так, несколько простых блюд. — Ну тогда, может, почистишь овощи? А я пока курицей займусь? — Ладно… — согласился Чимин и подошел к раковине, чтобы вымыть руки. — Ой! Мы же так и не познакомились! Я Хосок. Можно Хоби, но лучше Хосок-хен или Хоби-хен. Тебе ведь еще нет двадцати, наверное? — Мне двадцать один, — пробормотал Чимин. — И я Пак Чимин. Можно просто Чимин. Хосок протянул свою руку и Чимин пожал ее в ответ. — Такие пальчики… Маленькие и мягкие, как детские, — умилился Хосок. Чимин покраснел и почему-то на пару секунд перестал дышать. Ему стало очень хорошо и от слов Хосока, и от ощущения его теплой ладони вокруг своей. А когда парень провел кончиками пальцев по коже, отпуская его руку, у Чимина и вовсе от этого места до плеча и дальше по всему телу побежали мурашки. — Ой… — пискнул он. — Овощи же… — А… Да, — ответил, сверкнув яркой улыбкой, Хосок. — Спасибо за помощь. Чимин сел за стол и принялся за чистку картофеля и моркови, оставив лук напоследок. — Вообще, обычно готовит мой парень. Но сегодня у них на работе какой-то форс мажор. Он написал, что придет поздно и голодный. А это значит, будет злой и ворчливый. Хотя ворчит он всегда. И злюка почти всегда, — мечтательно улыбаясь, проговорил Хосок. — Но это только внешне. На самом деле он нежный котик. Так что ты не пугайся, если что, окей? — Да, хорошо… — пробормотал Чимин. — Хорошо, что ты предупредил, Хосок-хен. Чимин был немножко в шоке. Вот так спокойно говорить о своих отношениях с парнем постороннему человеку? С ума сойти! Нет, Чимин не был ханжой. У него лучшие друзья встречаются уже год и недавно стали жить вместе. Даже к родителям друг друга поехали вот знакомиться. Правда, дойдет ли у них до каминг-аута еще не известно. По обстоятельствам решат. А то может случиться, что так и вернутся от родителей типа «друзьями». Жить-то всем хочется. Чимин и сам был склонен думать, что он скорее гей, чем натурал. Он пытался встречаться с парой девушек, но дальше трех-четырех свиданий у них не зашло. Правда, секса у него пока ни с кем не было. Но судя по тому, что ему вдруг как-то пришло в голову заказать в интернете небольшой фаллоимитатор, и тот благополучно был использован не раз, Чимин определенно мог считать себя геем. Но рассказывать об этом первому встречному… Нет уж… Увольте! — Значит, вы живете с парнем? — уточнил Чимин. — Мы да. Уже три года. Сошлись, когда мне было столько, сколько тебе. Мне сейчас двадцать четыре. А Юнги двадцать шесть. — Понятно… — пробормотал Чимин, переходя от моркови к картофелю. — Так что с тобой произошло? — спросил Хосок, разделывая курицу на небольшие куски и складывая их в кастрюлю. — Я раньше жил с соседом, своим другом, недалеко отсюда, через два дома всего. Потом зимой он съехал по определенной причине. У нас было заплачено за полгода вперед. Деньги он обратно не взял, и я жил припеваючи. Но пару месяцев назад та оплата закончилась, и я понял, что одному мне эту квартиру не потянуть. Я заплатил за два месяца и начал искать что-то подешевле. Вышел на какого-то агента. Он все это время искал мне варианты. Недавно нашел прекрасную квартиру. В квартале отсюда, однокомнатная, но большая, с отдельной кухней и большим балконом. Меня все устраивало. Он сказал, что в ней еще пока кто-то живет, но к моему переезду квартира освободится. Там был официальный договор, который мы должны были подписать в день переезда. И тогда же внести оплату. Все выглядело вполне надежно и честно. Но буквально вчера он вдруг позвонил и сказал, что все сорвалось и хозяйка передумала. И предложил мне пока временно въехать в эту квартиру, вторым жильцом, на три месяца, пока он подыщет мне лучший вариант. Я перечислил ему деньги на телефон, а он скинул адрес, написав, что ключ мне отдаст сосед, который будет меня сегодня ждать. Я освободил прежнюю квартиру, и вот я здесь… — А тебя здесь никто и не ждал… — закончил за него Хосок. — Да уж, хреново. — Да уж… Хреновее некуда, — ответил Чимин, переходя к чистке лука. — И что думаешь делать? — спросил Хосок, переворачивая шкварчащие куски курицы, от которых шел божественный аромат, и у Чимина, не евшего с утра, заурчало в животе. — Не знаю, если честно. Можно было бы у друзей пожить немного, но пока их нет… Даже не знаю… — Может… Я поговорю с Юнги?.. — неуверенно спросил, видимо, сам себя Хосок. — У нас в принципе диван свободный. Уж две недели, думаю, ты сможешь на нем перекантоваться. А там твои друзья вернутся и решите что-нибудь. — Неудобно как-то. Мы же чужие совсем! Не знаем друг друга… — пробормотал Чимин. — Вот и узнаем! — оптимистично ответил Хосок, обернувшись и посмотрев на гостя. — Эй ты чего? Не плачь! Все наладится! Не выгоним мы тебя! — забеспокоился он, увидев слезы на пухлых щеках. — Да это лук, — чуть улыбнувшись, ответил Чимин. — Но спасибо! — добавил он. Хосок тем временем засыпал лук с морковью в кастрюлю к курице и снова принялся помешивать. В этот момент раздался щелчок замка и через минуту в проеме двери показался парень. Только взглянув на него, Чимин залился алым цветом с ног до головы и, кажется, снова перестал дышать, но уже гораздо дольше, чем две секунды. Он смотрел выпученными глазами на такого же шокированного парня. — О, пришел уже? — воскликнул Хосок от плиты. — Рано ты. После твоего сообщения думал ты гораздо позже будешь. Я уже готовлю, подождешь немного? Юнги, не отвечая, продолжал стоять и пялиться на парня, сидящего за столом. Потом, словно отмерев, он перевел взгляд на Хосока и холодно проговорил: — Можно тебя на пару слов? — после чего вышел из кухни. — Я быстро. Последи за едой… — проговорил Хосок и вышел следом. Чимин сидел ни жив ни мертв. Ну почему? Почему из такого количества жителей в Сеуле, парнем Хосока оказался именно он? Еще немного и Пак пойдет чистить свою карму! Столько неприятностей сразу просто не может быть! Или может? И тут он понял, что это еще не все, когда услышал часть их разговора. Парни даже не удосужились уйти в комнату и разговаривали прямо в прихожей, хоть и старались делать это тихо. — Хоби! Что за странные у тебя знакомые? — спросил Юнги. — Понимаешь… Ему негде жить и… — неловко стал объяснять Хосок. — То есть теперь ты будешь приглашать к себе всех бомжей, которым негде жить? — Он не бомж… Просто… — Он бомж, Хоби! Два дня назад я сам видел, как он копался в помойке! — Нет, Юнги, у него просто обстоятельства… — Да, Хосок. У всех бомжей в жизни произошли те или иные обстоятельства. Но об этом должно заботиться государство, а не мы! Раньше ты носил в дом бездомных котов, теперь стал водить людей? Это месть? За то, что я сказал тогда, что люблю собак больше, чем кошек? — Прекрати, Юнги! Кот был всего один! — И слава Богу! И у него хотя бы был ошейник, по которому мы нашли хозяина. У этого парня ошейника нет! Значит, он бесхозный! Чимин готов был вскочить и убежать прямо сейчас. Неважно куда. Лишь бы уйти поскорей отсюда. Но он не мог этого сделать по той простой причине, что парни разговаривали как раз возле входной двери, и пройти мимо них незамеченным было невозможно, а мешать разговору тет-а-тет было невежливо. Поэтому он продолжал сидеть, сгорая от стыда. А все получилось опять из-за его колоссального невезения в последнее время. Два дня назад он с утра занялся окончательным сбором вещей. Основная их часть уже была на квартире Тэхена и Чонгука, упакованная в коробки. Здесь Чимин оставил только самое необходимое и личные вещи. На кухне из посуды осталась одна кастрюля, одна тарелка, одна миска, кружка и так далее. В комнате один комплект белья. Когда все остальное было сложено в сумки, Чимин занялся генеральной уборкой с мытьем полов, плинтусов, окон, отмыванием духовки, холодильника и ванной с туалетом. Потому что он воспитанный мальчик. И мама с детства приучила его к порядку. И квартиру он должен сдать хозяйке в идеальной чистоте. Когда и это все было сделано, а на самого парня, уставшего, в старых штанах и вытянутой футболке, с грязными волосами, было страшно смотреть, он напоследок осмотрел вылизанную квартиру. И тут взгляд его упал на антресоль, до которой его руки так и не дошли, а точнее не дотянулись. Уверенный, что она пустая, потому что сам он никогда ничего туда не клал, а скейт Тэхена, который лежал там недолгое время, друг забрал, Чимин все же подвинул ближе стул и залез на него, чтобы проверить. Встав на носочки, он дотянулся до дверки и, открыв ее, замер, обнаружив там трехлитровую банку с чем-то темным и догадавшись, что это вишневый компот мамы Тэхена. Чимин вспомнил. Это было еще зимой. Тэхен вернулся из Тэгу с огромными сумками и рюкзаком с домашними заготовками, в том числе с двумя банками вишневого компота. Одну они открыли и выпили сразу. А вторую, тоже сразу, Тэ полез прятать под недоуменным взглядом Чимина. — Я знаю, как ты его любишь! А вечером придет Чонгук. Он же, как термит, съест все, что не приколочено! И компот твой тоже выпьет! О тебе же забочусь! — Спешу напомнить, что ты сейчас говоришь о своем парне, которого, вроде как, любишь! — заметил Чимин. — Но не о сыне же! — возразил Тэхен. — Поэтому могу быть объективным. Ты же и сам его знаешь. Действительно, парень Тэ ел, кажется, постоянно. Он все время что-то жевал. И сколько бы еды они не приготовили, не успевали оглянуться, как все было съедено. В итоге банка была спрятана на антресоли, после чего о ней благополучно забыли. И вот сейчас Чимин, обнаружив этот клад, тянулся за ней с вожделением, потому что вишневый компот, без сахара, с большим количеством ягод, в такую жару, с такой усталостью… Это был просто живительный нектар! Но!.. Стул ли был низким, или сам Чимин, или антресоль находилась слишком высоко, но банку подцепить никак не удавалось. Эта дылда Тэхен вечно забывает, что на свете есть еще люди нормального роста! Чимин стоял уже не на носочках, а на самых цыпочках и, подцепив наконец вожделенный напиток, потянул банку на себя. И когда уже она была в его руках что-то снова не сложилось. Невероятным образом банка выскользнула из его потных ладошек и со всей высоты грохнулась на пол, разбиваясь вдребезги и украшая красными потеками все стены и пол вокруг, и даже его самого. Чимин со стоном и наворачивающимися слезами слез со стула. Он ругал сейчас все и вся! Дылду Тэхена, обжору Чонгука, бумажные обои вместо крашенных стен, строителей, которые сделали в квартире такие высокие потолки и антресоли, и производителя таких низких стульев, и даже вишню, у которой, оказывается, такой въедливый сок. О том, чтобы отмыть от этого сока бумажные обои не могло быть и речи. О том, чтобы успеть купить новые и переклеить комнату одному за оставшееся время тоже. Вид в квартире был такой, как будто недавно здесь расчленили человека, причем не чем-нибудь, а бензопилой! Единственным выходом оставалось покрасить стены прямо поверх обоев с потеками плотной водоэмульсионной краской без запаха. Чимин порылся в интернете, нашел магазин с самой быстрой доставкой и заказал две банки серо-бежевой краски, валик и лоток, после чего принялся убирать вишню с осколками и по новой мыть пол. С покраской он закончил, когда солнце уже опускалось за горизонт. Квартира вновь сияла чистотой и стала даже лучше, чем раньше, без следов убитых Тэхеном комаров на стенах. В прихожей стоял большой мусорный мешок с остатками компота, пустыми банками из-под краски и ненужными уже лотком и валиком. Чимин решил выбросить мусор и уже потом принять долгожданный душ. Он вышел на улицу в чем был, надеясь никого не встретить в такое время. Старые штаны без карманов, оставшиеся от недолгих занятий танцами капанера, и вытянутая майка, все в следах компота и свежей краски, как и лицо, и руки. Взяв в одну руку ключи от квартиры и телефон, а в другую мешок с мусором, он поплелся к мусорным контейнерам, которые стояли чуть в стороне от дома. Не успел Чимин до них дойти, как в руке завибрировал телефон. Переложив ключи в руку с мешком, он ответил на вызов. Это, на свою беду, был Тэ, который звонил узнать как дела у друга. Ох, сколько матерных слов крутилось в эту минуту на языке у Чимина, но он сдержался из последних сил. Потому что… А что он мог рассказать своему другу? И за что мог его ругать? Нет, как раз это Тэхен наверняка отчитает его и, как всегда, обзовет растяпой. И скажет, что у Чимина вечно все не слава Богу! А между прочим сам-то! Сам-то как со своим парнем познакомился? Шел домой с пар вечером. Было темно. Вдруг увидел, как в подворотне бьют какого-то мальчишку. Ему бы мимо пройти, не Рэмбо ведь далеко, даже рядом не стоял. Ну бьют, значит есть за что. Так нет! Этот дурень помчался на выручку! А бьющих, между прочим, четверо было. Тэхен в горячке подзабыл, что драться-то он совсем не умеет и не делал этого ни разу в жизни, даже в детстве. Поэтому, подлетев к куче парней, он не придумал ничего лучше, как начать дубасить их по головам своим полупустым рюкзаком. Парни сначала охренели от неожиданности, а потом… Убежали? Нет! Потом они наваляли еще и Тэхену. А когда эти двое приперлись к ним домой, потому что Тэ «не смог оставить бедного избитого мальчика на улице», так вот, когда они пришли домой, Тэ обнаружил у себя в рюкзаке вдрызг разбитый телефон. И не просто треснутый экран, а нечто, что починке уже не подлежало. И Чимин ему тогда ни слова не сказал. Почти… Ну разве что самую малость… Совсем чуть-чуть… Ну да, он наорал на него и врезал подзатыльник, но только потому, что переволновался, и он старше на два месяца, ему можно! И это было за дело! А Тэхен будет ругаться просто так, ведь Чимин не виноват, у него просто черная полоса! Мусорные контейнеры тоже были огромными, не рассчитанными на НОРМАЛЬНЫЙ рост, как у Чимина. Задрав повыше руку, он перекинул мусор через край и пошел обратно, попрощавшись с Тэхеном и сказав, что у него все нормально. И как только он отключился, с запозданием обнаружил, что ни в одной, ни в другой руке ключей нет. Он просто выбросил их машинально вместе с мешком. Простонав про себя обреченно-матерные проклятия, он побрел обратно к баку. Ключей на поверхности мусора не было, значит, они соскользнули вниз. Кое-как перегнувшись через край, который доставал ему почти до груди, Чимин попытался покопаться в верхнем слое, что никаких результатов не дало. Тогда, подтянувшись на руках, он лег животом на бортик и принялся рыться глубже. И когда показалось, что он вроде что-то нащупал, тело опасно наклонилось и он, не удержавшись, нырнул полностью в контейнер. «Что произошло, то произошло» — философски подумал Чимин, уже ничему не удивляясь, и принялся с полной отдачей копаться в мусоре. Нащупав заветные ключи и проверив, не потерял ли телефон в процессе, он, довольный, вытирая пот тыльной стороной ладони, высунул голову из контейнера. И встретился с презрительным взглядом парня чуть постарше, стоящего напротив. Надо отметить, невероятно красивого парня. Тот стоял и не отрываясь смотрел на Пака. Затем, поморщившись, подошел ближе и, достав купюру в пять тысяч вон, положил ее на край контейнера, прижав маленьким камушком, после чего развернулся и пошел прочь. А Чимин еще минут пять смотрел ему вслед, так и оставаясь в контейнере, кусая от досады губы и не веря, что это произошло именно с ним. Оказывается, это был парень Хосока. И сейчас из-за него он ругал своего парня. Чимин не мог этого допустить. Он уже хотел было выйти в прихожую, попрощаться и уйти, как почувствовал запах подгоревшей еды. Через несколько секунд в кухню влетел Хосок. — Я же просил! — в сердцах крикнул он, хватая лопатку и срочно перемешивая уже успевшую почти почернеть еду. — Блин! Блин! Весь сок выкипел! — Отойди! — приказал, вошедший следом, Юнги и, схватив чайник, вылил немного теплой воды в кастрюлю. Перемешав все и убавив огонь, он обернулся и посмотрел на сидящего за столом парня. — Я не бомж… — попытался объяснить Чимин. — Ага! Именно поэтому сейчас сидишь на кухне у совершенно незнакомых людей с двумя чемоданами. — Меня обманули просто… Я завтра уйду… Могу и сегодня… Сейчас… — Можешь, — подтвердил Юнги. — Нет! — прервал Хосок. — Сегодня точно никто никуда не пойдет! Садимся есть. Сегодня Чимин переночует у нас на диване! — До ночи времени полно еще, — констатировал Юнги. — Значит, кино все вместе посмотрим, — ответил Хосок — Я не бомж, — снова едва слышно проговорил Чимин. — Я просто ключи вместе с мусором нечаянно в ту помойку уронил. Вот и искал. Я не бомж, просто мне жить негде… Юнги и сам прекрасно видел, что перед ним обычный парень. Доверчивый и наивный. Он вспомнил это удивленно-милое лицо, когда увидел его там на помойке. Вот из-за того, что это лицо было таким милым, он и сопротивлялся сейчас, хоть и понимал чувства Хосока. — И деньги, пожалуйста, заберите, — пробормотал еще тише Чимин, вытаскивая из кармана документы, а из них слегка мятую бумажку. — Это та самая купюра. Я надеялся вернуть ее Вам. — Тебе не нужна, другим бы оставил. Нахера забрал? — чуть грубее, чем надо ответил Юнги. — Может пригодилась бы кому. — На той помойке сроду бомжей не было. Пропали бы Ваши деньги, да и все… — надувшись, пробубнил парень. Тем временем Хосок разложил по тарелкам готовую, не слишком привлекательную еду. На вкус она, правда, оказалась ничего. Горчила немного, конечно, но вприкуску с хрустящим кимчи вполне сгодилась. Чимин умял все за обе щеки, наголодавшись со вчерашнего дня. Хосок, глядя на это, взял кастрюлю с плиты и наложил гостю добавки. Чимин с благодарностью посмотрел на старшего, слегка улыбнувшись, на что Хоби ответил своей яркой улыбкой. Они несколько секунд смотрели друг на друга, а Юнги смотрел на них. Эти улыбки и эти взгляды выглядели так интимно и так… Так нежно, что Юнги вдруг почувствовал себя третьим лишним. Он понимал, что это абсурд, ведь они познакомились только незадолго до его прихода, но поделать с собой ничего не мог. И что самое абсурдное и невероятное, что он не мог понять кого к кому больше ревнует, Хосока к Чимину или наоборот… Вот где ужас-то… Странно, но этот пацан вызывал у обоих парней чувство уюта и нужности. Как будто он заполнил собой какую-то ячейку в их доме и в их жизни, которая раньше пустовала… Тьфу! Какие только мысли не залезут в голову! Так Чимин остался в этой квартире. Разумеется, на следующий день его никто не выгнал. И на следующий. И на следующий… С каждым днем он все больше привыкал к Хосоку. Этот добрый, искренний парень просто не мог не влюбить в себя любого, с кем общался. И Чимин не стал исключением. Он тоже попал под чары этой улыбки и этой заботы. Неопытность, благодарность и восхищение сделали свое дело. Чимин влюбился. Влюбился впервые в жизни. Нежные прикосновения, случайные или намеренные. Тихий голос… Ласковые слова… И Чимин поплыл. Но Хосок был занят! Он жил со своим парнем, которого Чимин до сих пор боялся. Боялся, но в тоже время, как только тот возвращался домой, Чимин старался быть где-нибудь поблизости, чтобы можно было смотреть на него. Потому что никто не стал бы отрицать, что Юнги был очень красивым. Слишком красивым, чтобы это осталось незамеченным. Но помимо красоты в нем было что-то… Чимин не знал, как это назвать. Возможно, харизма? Быть может… В Юнги была какая-то сила… Мужская сила, несмотря на его небольшой рост и изящное телосложение. Он был доминантом. Доминантом во всем. И ему хотелось подчиняться. Хотелось, как в стае, прижать уши, поджать хвост и распластаться по земле с мелкой дрожью в теле от удовольствия. И снова та полоса. Ведь это тоже своего рода неприятность. То ни одного предмета симпатии за двадцать один год, а то сразу двое, да еще в одной квартире, да еще друзья, да еще и пара. Однако чувства свои Чимин скрывал и от одного, и от другого. Скрывал почти месяц. Чонгук сломал ногу в Пусане у родителей. Перелом был сложный. Передвигался он на каталке и ему требовалась постоянная помощь. Поэтому Тэхен остался с ним как минимум на два месяца, пока не снимут гипс. А там, может, и на время реабилитации. Чимин скрывал свои чувства до того самого дня… В тот день Хосок, работавший дома над дизайн-проектом одного сайта, поехал в офис, чтобы показать своему другу и по совместительству коллеге пробный вариант. Чимин остался дома за старшего и, убравшись и приготовив обед, лег немного вздремнуть. Вернувшийся Хосок обнаружил на диване спящее милое существо, которое, услышав шум, открыло глаза и посмотрело на него таким взглядом, что устоять было просто невозможно. Поэтому, встав на колени рядом с диваном и приблизившись, Хоби наклонился и прижался к этим нежным, сладким, желанным губам своими. Чимин закрыл глаза, наслаждаясь. Поцелуй был неглубоким. Скорее нежным или даже бережным. Старший боялся напугать или оттолкнуть. Некоторое время спустя Хосок не выдержал и, протянув руку, обхватил ладонью младшего за голову, запуская пальцы в волосы и в тоже время углубляя поцелуй. Чимин тихо застонал. Это было восхитительное ощущение. Однако когда Хоби, отстранившись немного, посмотрел на него и принялся целовать его скулы и шею, Чимин, открыв глаза и вспомнив, где он находится, а главное с кем, вдруг отпрянул зажмурившись. Хосок попытался приблизиться и продолжить, но Чимин, пискнув, уперся ладонями в его грудь. — В чем дело, малыш? — прошептал Хосок, — Я сделал что-то не так? — Мы не можем… — очень тихо ответил Чимин. — Юнги-хен… Мы не можем так с ним поступить… — О… Нет! Ты не так понял! Не волнуйся об этом! — поспешил успокоить Хосок. — У нас изначально такие отношения! Мы скорее друзья с привилегиями, чем настоящая пара. Мы дружим уже довольно давно, а встречаться начали три года назад. Но никто никого не ревнует, не держит и не контролирует. Мы свободны… Я так же не буду ревновать, если у Юнги кто-то появится. Так что не волнуйся. Мы не предаем его этим. У Чимина в глазах загорелась надежда, а Хосок тихо спросил: — Могу я продолжить? И младший снова потянулся к нему за поцелуями. Когда вечером домой вернулся Юнги, парни уже успели вместе приготовить ужин, постоянно отвлекаясь на поцелуи. И сейчас сидели за столом без конца переглядываясь и улыбаясь. Правда, Юнги ни в этот вечер, ни в следующий, ничего не заметил, так сильно уставая на работе, что не успев поужинать и принять душ, тут же отключался, едва дотащив тело до кровати. Однако через несколько дней, придя домой чуть раньше и не таким вымотанным, он наконец увидел. Парни уже не скрывали своей симпатии и, не стесняясь Юнги, сидели рядом за столом, переглядываясь, улыбаясь и, кажется, даже держались за руки где-то под столешницей, а потом уселись вместе на диван, смотреть какую-то мангу в планшете у старшего. Юнги ничего не сказал. Посидел немного в кресле перед телевизором, пощелкал каналы и спустя немного времени ушел в комнату. Однако заснуть он так и не смог. Поэтому, когда часа полтора спустя в комнату вошел Хосок, старший все еще пялился в телефон. — Не спишь? — уточнил Хоби, укладываясь на свою половину кровати. — У вас что-то есть с нашим жильцом? — не став ходить вокруг да около, прямо спросил Юнги. — Он нравится мне. С первого дня нравится, как только увидел его с сумками в подъезде. Кажется, это взаимно… А ты против? — С чего мне быть против? — ответил Юнги внешне спокойно. — Это ваше дело. Может, мне тогда уйти на диван? — До этого еще далеко, — ответил, улыбнувшись, Хосок. — Он маленький и невинный, и я не хочу его торопить. — Ясно. Ладно… Скажешь тогда, если что… — пробормотал старший, отворачиваясь. Он сам не мог понять что с ним происходит. И не мог понять своих чувств. Он что, ревнует? Странно, но да, похоже на ревность. И ревность вовсе не к Хосоку, с которым у них, кстати, были прекрасные, хоть и свободные отношения. Они искренне были привязаны друг к другу и им было хорошо вместе, несмотря на возможность увлекаться кем-то другим. Нет, Юнги ревновал не Хосока, Юнги ревновал Чимина. И это была даже не ревность, а досада. Досада на то, что не завоевал его раньше. Но он же видел, что младший его боится. И ничего не сделал, чтобы это изменить. Не поговорил с ним ни разу, не попытался сблизиться. А Хосок вот времени не терял, и теперь с младшим он, а не Юнги, которому, вероятно, рано или поздно придется съехать, чтобы не мешать им. Вернее, съедут скорее они, ведь это квартира Юнги. Он привык к Хоби за столько лет и как к другу, и как к соседу, и как к парню. Ему было комфортно с ним и, если честно, до Чимина ему и в голову не приходило смотреть на кого-то другого, как, впрочем, и самому Хосоку. Тот тоже ни разу не предъявил права на свою свободу и, Юнги был уверен, ничего от него не скрывал. С этими невеселыми мыслями Юнги провалился в сон. Так прошло еще три недели. Хосок с Чимином не спешили развивать свои отношения. Целовались время от времени, когда Юнги не было дома, но дальше поцелуев не заходили. Да и при Юнги старались вести себя так, словно между ними ничего не было. И дело было не в Хоби. Его бы воля, он уже объявил бы себя парнем младшего и затащил его в свою спальню и койку. Но что-то сдерживало. Быть может реакция Чимина на Юнги? Ведь как только старший появлялся в поле его зрения, Чимин как-то тут же подбирался, задерживал дыхание и становился нервным и дерганным. И Хосок был уверен, что дело тут не только в страхе. Однако ничего другого он за Чимином не замечал, а надумывать не хотел. Поэтому просто тянул время, давая младшему возможность разобраться в себе… Или запутать все еще больше… А полоса неприятностей все продолжалась. В один из выходных дней Хосок отправился за покупками, чтобы затарить холодильник на неделю. Ели они все вместе и Чимин пытался вносить свой вклад в общую казну из тех денег, что присылали родители, на еду или комуналку, потому что оплату за проживание старшие с него брать отказались, но они и это не давали сделать, говоря, что оба уже работают и нормально зарабатывают, а он свои сбережения пусть тратит на учебу или личные вещи, он их не объест. Юнги отсыпался на всю неделю вперед, Хоби закупался продуктами, а Чимин решил приготовить для всех блинчики, которые за последнее время научился делать отлично. Подготовив все продукты для этого, он осмотрелся в поисках нужной посуды. Глубокая миска, как всегда, стояла на полке слишком высоко, чтобы ее легко было достать. Чимин потянулся за ней, поленившись придвигать стул, и нечаянно задел одну из кружек, которая, соскользнув с полки, полетела камнем вниз, разбившись на осколки с довольно сильным грохотом. И все бы было ничего, ну кружка, ну разбилась, но это была любимая кружка Юнги. Чимин не знал ее историю и была ли она, но он точно знал, что Юнги пил только из нее. Чимин со стоном опустился на колени и принялся собирать осколки. Пол был выложен плиткой и они, скользя, разлетелись далеко друг от друга. Некоторые залетели под кухонный гарнитур. Дотянувшись до одного, Чимин почувствовал острую боль от пореза и, тихо вскрикнув, вытащил руку с осколком и окровавленным пальцем. Порез был довольно сильным, потому что кровь не просто появилась в виде капли, а уже текла тонкой ниточкой по ребру ладони. Однако парня это не остановило, и он продолжил ползать по полу и собирать осколки, складывая их в другую руку, оставляя за собой красные капли, пытаясь поскорее скрыть следы преступления, хоть и понимал всю тщетность этого. — Ты что творишь, блять?! Совсем охерел?! — вдруг раздалось громкое от двери. Чимин, тихонько подвывая от страха и неожиданности, плюхнулся на попу, отползая к столу и машинально сжимая осколки в кулаке, порезав ими уже вторую руку, причем в нескольких местах. — Да перестань немедленно, твою мать! Юнги подлетел к младшему, взял его за руку и, разжав пальцы, высыпал несколько осколков обратно на пол. После этого схватил пацана в охапку, усадив на стол возле раковины, включил воду и засунул под струю сразу обе его ладошки. Промыв как следует порезы, он вытащил из ящика чистое полотенце и обернул им руки младшего. — Сиди так! Не двигайся! — прорычал он. Чимин икнул и замер. Юнги быстро сбегал в ванную и вернулся с аптечкой. Он обработал антисептиком все порезы младшего и залепил мелкие пластырем. Большой пришлось туго перебинтовать, потому что кровь из него текла не переставая, и Юнги боялся, что придется ехать в больницу зашивать. — Посмотрим, промокнет бинт или нет. Если кровотечение не остановится, отвезу в больницу, — тихо проговорил он, закрывая аптечку. — А теперь объясни, какого хера ты творил? Не знал, что на свете существуют веники? — Хен, прости, пожалуйста! — начал оправдываться Чимин. — Я разбил твою кружку. Я нечаянно! Клянусь! Не знаю, как так получилось! — Да хуй с ней, с кружкой! — недоуменно ответил Юнги. — Че так убиваться-то? Она же не единственная! — Но это же твоя любимая… — не понял младший. — Ты только из нее всегда пил… — Я привыкаю к вещам, — просто ответил Юнги. — Зачем менять и хватать все подряд, если можно пользоваться одним? У меня нет таких любимых неодушевленных предметов в этом доме, по которым стоило бы так убиваться… А если бы и были, я бы не стал. Они того не стоят. — Я испугался… — прошептал Чимин и на его глазах снова выступили слезы. — Я бы тебя никогда не тронул, разве ты еще этого не понял? — так же шепотом ответил Юнги. — Я мог бы убить за тебя, но не тебя. Неужели не видишь? — Правда? — не веря, прошептал Чимин, неосознанно подаваясь вперед. — Правда… — ответил Юнги, тоже приближаясь. Их губы встретились через миг и мурашки побежали по телу у обоих. Чимин не мог поверить, что все это происходит на самом деле! Юнги! Сам Мин Юнги сейчас целует его. Целует и… Обнимает? Это не сон? Руки хена у него на спине и эти божественные ладони гладят ее, блуждая вверх и вниз. Поцелуй длился до тех пор, пока от двери не раздался какой-то шорох и стук. Это Хосок в шоке уронил пакеты с продуктами на пол, не в силах оторвать взгляд от картины перед глазами. Как бы больно не было ему смотреть на эту картину, Хоби не мог не признать, что смотрятся они невероятно горячо, органично, красиво и... правильно? Да, пожалуй, именно это слово приходило на ум. Они очень подходили друг другу и смотрелись очень правильно — нежный Чимин, сидящий на столе, и стоящий меж его ног Юнги, властно, но бережно обнимающий его. Чимин, вздрогнув, открыл глаза, ахнул, залившись алым цветом, вскрикнул, оттолкнув Юнги, спрыгнул со стола и, проскочив мимо Хосока, стоявшего в дверном проеме, убежал в комнату, даже не осознав того, что это спальня парней. Он упал на кровать лицом вниз и громко заплакал от стыда и чувства вины. Следом за ним в комнату вошел Хосок. Он лег напротив и обнял Чимина, давая ему выплакаться. Юнги остался на кухне, подметать пол от осколков, давая парням побыть наедине. Когда младший немного успокоился, Хосок провел ладонью по его пухлой мягкой щеке, вытирая большим пальцем слезы. — Легче? — спросил он тихим заботливым голосом, от которого Чимину стало совсем стыдно. Он покачал отрицательно головой. — Из-за чего плакал? Чимин еще ниже опустил голову, так и не взглянув на старшего. — Тебе ведь нравится Юнги, я прав? — спросил тихо Хосок. Юнги в этот момент заглянул в спальню и стоял в дверях, прислушиваясь. Хосок, взглянув на него, повторил вопрос лежавшему спиной к двери Чимину. — Так Юнги тебе нравится? Ответь, пожалуйста, Чимин. Это так? Младший кивнул головой сначала слегка, а потом более уверенно, снова заплакав. — Не плачь. Не нужно, — проговорил ласково Хосок. — Все в порядке. Ты ни в чем не виноват. Сердцу не прикажешь. Я видел, вернее, догадывался… Ничего, не волнуйся. Я уйду. Я оставлю вас и все будет хорошо. — Нет! — вдруг вскрикнул Чимин и вцепился в плечи старшего, как будто он уже прямо сейчас собирался встать и уйти. — Не переживай, — попытался успокоить его Хосок. — Мне есть куда уйти. Это квартира Юнги, но у меня есть своя. Там сейчас живет друг, но это не страшно. — Нет! — снова проскулил Чимин. — Не уходи! Пожалуйста, не уходи! — Но, Чимин, ты любишь Юнги. Он отвечает тебе взаимностью. Это хорошо. Я останусь вашим другом. Ничего не изменится в моем отношении к вам. Но остаться я не могу. Да и зачем? — Потому что тебя я тоже люблю! — завыл Чимин. — Я плохой! Я скверный, порочный и отвратительный! Вы меня приютили, а я все разрушил! И ваши отношения, и спокойную жизнь! Это мне нужно уйти! Я должен уйти, чтобы все было как раньше! Я во всем виноват! — все сильнее плакал он. — Чимин, ты не виноват. И как раньше уже не будет. — ответил нерешительно Хосок. — Я понимаю, это сложно, но тебе придется сделать выбор… Или я, или Юнги, по-другому никак… — Нет! Я не могу! Не могу! — еще сильнее заревел Чимин, после чего Хосок был вынужден прижать его к себе, гладя по спине и успокаивая. Юнги подошел к кровати и лег сзади Чимина, тоже обнимая. Младший все плакал и плакал, совсем промочив футболку Хосока, утыкаясь лбом в его плечо и чувствуя спиной немую поддержку Юнги. Через какое-то время, совсем обессилив от рыданий, он тихо засопел, провалившись в неглубокий тревожный сон и постоянно вздрагивая. Юнги с Хосоком лежали с двух сторон от него, словно охраняя от всего на свете, и смотрели друг на друга. — Он немного успокоится, и мы снова его спросим. Он сможет, он должен выбрать, — прошептал едва слышно Хосок. — А если нет? Если ему от этого будет только больнее? — так же тихо спросил Юнги. — А что еще мы можем сделать? — не понял Хосок. — Я готов был уйти. Да, он дорог мне, стал дорог за это время. Но и ты мне не чужой. Я не стал бы мешать вам, но ты сам все видел… — Так, может, не ставить его перед выбором? — спросил прямо Юнги. — Как? — не понял Хосок. — Ты хочешь, чтобы он ушел? — Нет. Я хочу, чтобы никто не уходил. — Как это? — Хосок в шоке уставился на Юнги. — Втроем, что ли, жить? Расписание на двери спальни повесить, кто, когда и с кем? — Зачем расписание? — с улыбкой прошептал Юнги. — Можно и без него. Всем вместе. — Юнги! Ты в своем уме? — опешил Хоби. — Как ты себе это представляешь? Что люди скажут? Друзья? Как на нас вообще смотреть будут? — А ты собрался рекламный щит выставить — «мы живем втроем»? — усмехнулся Юнги. — Кто что скажет, Хоби? Кому какое дело? Живем в одной квартире. Остальное никого не касается. Да меня и не ебет, по большому счету, кто что говорит. Лишь бы нас все устраивало. — Но Чимин! Он же невинный совсем! Как ему такое предлагать? — все еще в шоке пробормотал Хосок. — А если он возненавидит нас за это? А если испугается? — Вот и узнаем, — спокойно ответил Юнги. — Давай спросим, а там решим, что делать. — Нам-то с тобой проще! — заметил Хосок. — Мы столько лет друг друга знаем, мы близки так долго, малыш нам обоим нравится и желанен. А ему каково? Для него же это все впервые… И сразу такое… — А мы окружим его двойной заботой, лаской и любовью! Думаешь это плохо? — Я не… Хосок не успел ответить. Чимин дернулся во сне и застонал, повторяя лишь только: — Не уходи… Нет… Не уходи… Хосок, желая утешить, наклонился и поцеловал его в уголок губ, успокаивая. Немного отстранившись, он увидел, что младший сам тянется к нему, прося еще, даже не проснувшись. И Хоби, не в силах отказать, стал целовать его лицо нежными легкими поцелуями. Чимин открыл глаза и сначала попытался вспомнить где находится и как тут оказался. Но когда осознание пришло, он распахнул шире глаза и прошептал с волнением: — А Юнги-хен? И тут же почувствовал на своем плече прикосновение такой знакомой руки и нежный поцелуй в загривок. Старшие целовали его легко и ненавязчиво, готовые в любой момент отступить, если только Чимин запаникует. Но парень, ошалев от такого количества ласки, лежал, затаив дыхание и боясь пошевелиться. Однако удовольствие вскоре закончилось и Хосок, отстранившись, посмотрел на него в ожидании: — Ты не определился? Сможешь сделать выбор? Чимин со страхом и отчаяньем затряс головой. — Нет! Я не могу! Простите меня! Я… Мне лучше уйти! Простите… — А если мы попросим тебя остаться с нами обоими? — прошептал сзади Юнги. — Если не делать выбор, ты согласишься? — А так можно? — с надеждой взглянул Чимин сначала на Хоби, а затем, обернувшись, на Юнги. — Можно попробовать… — ответил Хосок. — Так ты не против? — Нет! — оживился Чимин. — Я хочу. Я готов. А вы хотите? Я не противен вам после всего? — Нет, — уверенно заявил Юнги, целуя Чимина в шею. — Ты нам нравишься. Обоим. И мы хотим попробовать быть всем вместе. Но не по очереди, а вместе, втроем, понимаешь? — Да! Хорошо! — с готовностью подтвердил Чимин. — Я согласен! Согласен на все, что вы предлагаете! — Мы окружим тебя двойной заботой и любовью! — пообещал Хосок, снова приближаясь и касаясь губами его скулы. — Обещаем, мы будем очень нежными с тобой! Чимин плавился как воск в этих двойных объятьях. Он сходил с ума от одной мысли, что эти двое, вместо того чтобы выгнать его с позором, предлагают сейчас то, о чем он не мог мечтать даже в самых смелых и несбыточных своих фантазиях. Он лежал на спине и поворачивал голову то в одну, то в другую сторону. Как только один старший отстранялся от него ненадолго, продолжая целовать скулы, шею и плечи, Чимин тут же ловил своими губами губы другого, безмолвно прося еще и еще ласки. Какое-то время спустя, он понял, что очень хочет писать и терпеть уже больше нет сил, к тому же очень хотелось умыться, потому что кожа вокруг глаз стянулась от слез. Извинившись и пообещав вернуться через минуту, он вскочил и побежал в ванную. Юнги с Хосоком остались лежать, переваривая все, что произошло до этого. — Ты как сам? — спросил Юнги. — Как ни странно, хорошо, — ответил Хоби. — Даже не ожидал, что буду так возбужден. Я же раньше не видел тебя со стороны во время поцелуев, потому что сам участвовал в процессе. А сейчас могу сказать, что это горячо! Как будто порно смотрю! — Ну, до порно мы пока не дошли, — ухмыльнувшись, проговорил Юнги. — Но, думаю, движемся в правильном направлении. Мне, кстати, тоже нравится на вас смотреть. — Как думаешь, а ему не будет неприятно? Ну… Если мы с тобой… — забеспокоился Хоби. — Вот сейчас и проверим, — пробормотал Юнги, услышав шаги. И не успел Хосок опомниться, как старший впился в его губы, сразу углубляя поцелуй. Чимин, вернувшись в комнату, в первое мгновение застыл, любуясь на двух парней. Но потом до него дошло что происходит и он, на секунду почувствовав себя третьим лишним, хотел было уже уйти, но отвернуться от этой картины просто не было сил. Парни оторвались друг от друга и посмотрели на младшего. — Ты долго. — Присоединишься? — А к вам можно? — спросил он неуверенно, но уже делая шаг в сторону кровати. — Нужно! — ответил Юнги. — Тебе как? — с беспокойством спросил Хоби. — Понравилось то, что увидел? — Очень! — ответил смущенно младший. — Хочу и смотреть, и участвовать, — совсем тихо прошептал он, забираясь на кровать снова в серединку. — Ну что же. Идем дальше тогда, — пробормотал Юнги, сразу стягивая с него футболку и любуясь открывшейся картиной. — Ой! — пискнул Чимин, но тут же задохнулся от восторга, когда старший начал осыпать поцелуями его ключицы и грудь. Хоби тем временем тоже снял с себя верхнюю часть одежды, оставшись в джинсах, ведь он так и не успел переодеться после похода в магазин. Пока Юнги, ненадолго оторвавшись от младшего, тоже начал раздеваться, Хосок шепнул Паку на ухо: — Если что-то оттолкнет, не понравится, или напугает, только скажи «стоп», мы тут же прекратим. Напугает? Не понравится? Оттолкнет? Да Чимин был в восторге! Он чувствовал себя так, словно… А словно что? Он не знал… Не мог дать определения этому, потому что это было несравнимо ни с чем. Так хорошо ему еще не было никогда. Он только хотел спросить, а можно ли сказать «еще», если ему мало, как вдруг Юнги, снова целовавший его грудь, припал губами к коричневому соску, втянув в рот затвердевшую вмиг горошинку. Чимин задохнулся, раскрыв рот в немом крике. Хосок, увидев реакцию парня, тут же присосался к другому соску. И голос Чимина наконец прорвался. Он застонал, громко и пронзительно, непроизвольно дернув бедрами вверх. Юнги протянул руку к его паху и провел по бугорку, почувствовав нехилый такой стояк. Они с Хоби уже тоже были возбуждены. И сейчас нужно было принять решение — идти до конца, сразу открывая младшему дверь в мир секса, или ограничиться лишь ласками. — Чимин, ты ведь девственник, так? — спросил Юнги, уверенный в своей правоте. Чимин замер, не зная что ответить. — Эй, малыш, скажи нам, не бойся, — успокаивающе проговорил Хосок. — Мы не хотим пугать тебя и посягать на твою невинную попку в первый же раз. И, возможно, ты сам захочешь кого-то из нас. Мы не будем против. — Я… Я девственник… — пробормотал Чимин. — Но… Но попка моя не невинна… — В смысле? — не понял Юнги. — Ты хочешь сказать, что ты никого не имел, но тебя уже имели? — не поверил он. Ведь Чимин даже целовался не особо опытно. А уж реакция на простые ласки говорила сама за себя. — Нет… Я сам… Я просто пробовал сам… — покраснел младший. — Ты маструбировал? — догадался Хосок. — Да… Игрушкой специальной… — совсем засмущался младший. — И тебе понравилось? — с надеждой спросил Хоби. Чимин кивнул и закрыл лицо ладошками, в конец смутившись. — Эй, не переживай. У нас тоже есть чем играть! — попытался расслабить его Юнги. — Но сейчас предлагаю обойтись без этого. Давайте уже почувствуем друг друга. — Юнги, мы не готовились, — предупредил более сдержанный Хосок. — Я помыл себя… Если вы об этом… — сообщил младший. — Только что, когда ходил туда. — Такой внимательный и предусмотрительный малыш! — прошептал Юнги ему в губы. — Тогда давай посмотрим, что нас ждет. Целуя и лаская тело Чимина, Юнги спустился руками к его паху, снова несильно сжимая его через одежду и вызывая этим несдержанные стоны. Хосок тем временем разделся до конца сам и, перегнувшись через младшего, стянул домашние штаны с трусами с Юнги. Старший отстранился от Пака, и они оба, сидя на коленях с двух сторон от него, дали младшему хорошенько себя рассмотреть. Посмотреть там было на что. Оба подтянутые, стройные, один смуглый, другой совсем белый. Чимин осмелился и, опустив глаза, по очереди взглянул на их достоинства. Это действительно были достоинства. У Хоби немного крупнее и толще, и более темный, у Юнги изящнее и чуть длиннее, розовый, с пурпурной головкой. Оба члена были невероятно красивыми, ровными, гладкими, с небольшими выступающими венками, и, главное — возбужденными. Чимин, приподнявшись, сел и потянулся руками к обоим сразу. Поводив по ним немного мягкими подушечками пальцев, он обхватил их своими ладошками, едва сжимая. Парни затихли, давая ему привыкнуть, глядя то на младшего, то друг на друга. — Я вам понравлюсь? — неуверенно спросил Чимин, засомневавшись в себе, глядя на такую красоту. — Ты уже нам нравишься, маленький! — поспешил успокоить его Хосок. — Мы тебя любим, и все в тебе любим. — Давай посмотрим на тебя? — спросил Юнги и потянулся к резинке его штанов. Чимин снова откинулся на спину, приподняв бедра, и часто задышал в ожидании оценки. Юнги снял с него одежду и вернулся в прежнее положение, облизывая взглядом прекрасное тело. Гладкая кожа, темнее чем у самого Юнги, но светлее чем у Хоби, сливочного оттенка, без единого волоска, кроме коротко стриженных в паху, едва заметный пресс, что говорило о том, что младшему не чужд спорт, ровные ноги и аккуратный красивый член, чуть меньше чем у них, но отнюдь не маленький. Чимин был идеальным! — Ты невероятно красив! — проговорил восхищенно Хосок, и Юнги на это кивнул, тихо мурлыкнув, как кот, соглашаясь. — Я вам… нравлюсь? — с надеждой спросил Чимин. Он хотел уже произнести «подхожу?», но вовремя заменил это слово другим. — Ты даже не представляешь, как! — пробормотал Юнги, начиная водить руками по всему его телу. — Ты позволишь нам сегодня позаботиться о тебе? — спросил Хосок, приближаясь и целуя Чимина в скулу. — Я… Я весь ваш… — совсем расслабился младший. Парни не ожидали такой отдачи от него. Они думали, что его придется долго уговаривать, расслаблять и успокаивать. Но Чимин так долго этого ждал, так долго мечтал, чтобы хоть один из них сделал с ним что-то подобное, что сейчас готов был к чему угодно, даже если они вдвоем сейчас накинутся на него и грубо изнасилуют! Только бы не оставляли одного, только бы не отрывали от него своих рук, только бы не прекращали целовать! А они о том, чтобы остановиться, уже и не думали. С двух сторон припав к юному, желанному телу, они спускались поцелуями все ниже, ниже и ниже. Они ласкали языками гладкую кожу, оставляя мокрые дорожки, от которых, из-за соприкосновения с холодным воздухом, у Чимина бежали мурашки. Когда губы и языки коснулись тазовых косточек, Чимин взвился и задохнулся воздухом, от щекотки и удовольствия одновременно. Хосок, видя полную открытость и готовность, с удовольствием и каким-то детским нетерпением обхватил губами головку члена младшего. Для Чимина, впервые окунувшегося в мир наслаждений, это было подобно американским горкам, или даже полету на парашюте. Это было настолько восхитительно, что он не хотел даже отвлекаться на стоны, чтобы не упустить ни одного мгновения этого экстаза. Но он никак не ожидал того, что будет дальше. Пока Хосок, лежа меж его ног, брал все глубже его член, Юнги задрал выше его ноги, взяв за ступни, и положил под поясницу сложенную подушку. Попросив шепотом подержать свои ножки под коленками, он слегка сместил Хосока в сторону и, пристроившись рядом, опустил голову в самый низ. Когда Чимин почувствовал влажный язык в своем самом сокровенном месте, который выводил узоры по кругу, и пытался проникнуть внутрь, сознание, которое еще можно было собрать по крупицам после минета Хоби, уплыло совсем. Никогда не думал Чимин, что на свете могут быть настолько восхитительные ощущения. Возможно, это бы не чувствовалось так остро, если бы ласкали что-то одно, но такая двойная стимуляция дала свой результат и после нескольких глубоких толчков упругого языка глубоко в анус, и очередного сжатия Хосоком головки между языком и небом, Чимин, не в силах больше выдержать всего этого, кончил прямо в рот старшему обильным горячим фонтаном. Едва отдышавшись, Чимин приподнял голову и посмотрел на двух своих, теперь уже, возлюбленных? Какое здоровское слово — возлюбленные! Любимые! Да, он посмотрел на своих любимых. И встретился взглядом с двумя ответными, хитро улыбающимися, застывшими в ожидании. — Живой? — усмехнулся Юнги. — Ты как? — спросил мягко Хосок, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Такой вкусный! Понравилось? — Вы еще спрашиваете! — засмущался Чимин. — А вы как же? Парни все еще были возбуждены. — Хочешь посмотреть? — спросил Юнги. Чимин несмело кивнул. Юнги подтолкнул Хосока поставив его в коленно-локтевую. Достав смазку, он немного поработал пальцами в его заднем проходе, потому что с тех пор как Хоби и Чимин признались друг другу, секса у парней, разумеется, не было. Хосок, возбужденный видом удовлетворенного младшего и его стонами во время минета, несмотря на неприятные ощущения, сам насаживался на пальцы, стонал и просил поторопиться. Натянув презерватив, Юнги смазал его остатками лубриканта с пальцев и медленно, но уверенно, вошел до конца, ненадолго замерев. Чимин смотрел на все это широко открытыми глазами, с вновь участившимся дыханием. Хосок снова простонал, и старший начал двигаться, медленно, ритмично, постепенно переходя на более быстрый темп. Некоторое время спустя Юнги вышел из него и, перевернув, уложил на спину, широко развел ноги и снова вошел, двигаясь в прежнем темпе. Хосок, не прекращая стонать, взял свой большой член в руку, начав надрачивать в темпе толчков Юнги. Чимин и сам не понял, как оказался рядом с ним и, усевшись на пятки, присоединил свою ладошку к его руке, работая вместе. Хосок, на миг приоткрыв глаза, заметил, что младший снова возбужден. Слегка сместившись в его сторону, он, отдав свой член полностью во власть нежных, но крепких пальчиков младшего, сам тем временем принялся доводить его до второй разрядки. Первым кончил сам Хосок, через несколько толчков с тихим стоном кончил Юнги. Как только он посмотрел на самого младшего, по члену которого все еще порхала рука Хоби, и пошло улыбнулся, Чимин, встретившись с ним глазами, затрясся от еще большего возбуждения и, утонув в этом пожирающем взгляде, излился в чужой кулак. После душа все трое завалились на кровать, даже не сменив белье. Про блинчики и так и не разобранные пакеты с продуктами на время было забыто. Первым проснулся Юнги. Оставив младших отдыхать, он, натянув лишь штаны, отправился на кухню готовить ужин. Чимин встал следом и, стараясь не потревожить сон Хосока, тихо выскользнул из комнаты. Подойдя сзади к старшему, он, осмелев, обнял его со спины. — Я почувствовал тебя еще от двери, — тихо проговорил Юнги. — От меня что, пахнет? — удивился Чимин. — Глупый! — прошептал Юнги, разворачиваясь в кольце его рук. — Почувствовал, а не учуял! — А… Прости… Хен… — нерешительно начал младший. — Я так счастлив и так благодарен вам! — Не продолжай! — остановил его Юнги. — Ты и нас сделал счастливыми. Так что мы квиты. Он чмокнул его в уголок рта. — И запомни! Нет такой вещи, за порчу которой я стал бы тебя ругать! Никогда меня не бойся, хорошо? — Хорошо… — тихо прошептал Чимин, утыкаясь лбом ему в плечо. — Ох, ё! Кроме испорченной еды! — проговорил громче Юнги. — Отцепись от меня! Иначе побью! За еду точно побью! Чимин со смехом расцепил руки и пошел ставить чайник, чтобы заварить чай. А позже ночью, когда они все поужинали и, повалявшись в гостиной, снова все втроем отправились в спальню, Чимин по-настоящему потерял свою девственность. И не одну, а обе, причем сразу. Растянув младшего как следует, пока Хоби вновь ласкал его ртом, так сильно полюбив этот вкус, Юнги развернулся и, прогнувшись в спине, подставил ему свою белую, упругую, идеальную попку. Чимин чуть с ума не сошел от этой картины! Разве это место может быть таким красивым? Можно ли влюбиться второй раз только в это совершенство? Чимин уверен, что да! — Давай, малыш, — обернувшись, прошептал старший. — Я уже сделал это в ванной, но ты можешь еще немного растянуть меня своими пальчиками. Мне будет приятно, — и прогнувшись в спине, поднял зад еще выше. Чимин взяв смазку и вылив немного на ладонь, как это делали старшие, окунул в нее сразу два пальца, но вставил сначала один, аккуратно, с осторожностью протолкнув его внутрь. Там оказалось гладко и тесно, горячо и… заманчиво? Поводив им немного, Чимин вставил второй палец. И снова это ощущение приглашающей тесноты. Хотелось скорее погрузиться в нее. Хосок наблюдал за ними со стороны с любопытной улыбкой, не мешая, и лениво надрачивал свой член. Чимин, осмелев, смазал третий палец и ввел все три. Юнги застонал тихо и подался бедрами навстречу. — Давай! — снова обернувшись, подтолкнул он. — Смелее. Хочу почувствовать тебя в себе! Хоби, поможешь? — спросил он, показывая взглядом на блестящие квадратики, валяющиеся рядом со смазкой. Хосок тут же разорвал один и нежно, лаская, раскатал его по члену младшего. И вот наконец Чимин приставил головку к вожделенному входу. Юнги скрестил руки и уткнулся в них головой в ожидании, полностью раскрывшись и доверившись младшему. Небольшое усилие и Чимин медленно вошел внутрь, постепенно продвигаясь. Войдя до конца, он застыл, наслаждаясь ощущением. Промелькнула шальная мысль, что без презерватива ощущения были бы еще сильнее, и надо будет спросить у старших, не согласятся ли они хоть иногда отказываться от резинок. Но все мысли разом покинули голову, как только, получив добро от Юнги в виде легкого толчка бедрами, он начал двигаться. Возможно неумело, может быть грубо, или слабо, или наоборот слишком сильно, но пока Юнги тихо постанывал и слегка толкался навстречу, Чимин надеялся, что делает все правильно. Он кайфовал и наслаждался, даже не подозревая, что и это еще не все. Хосок, пока на него не слишком обращали внимание, разорвал еще один пакетик и, натянув презерватив уже на себя, пристроился к Чимину сзади. Пока младший был увлечен и двигался как поршень, стоя на коленях, наклонившись вперед, Хоби погладил его ягодицы и проскользнул внутрь двумя пальцами, входя в анус младшего в такт его движениям и проверяя растяжку. Юнги поработал на совесть. Поэтому, придвинувшись ближе, Хосок поймал ритм и, раздвинув половинки, начал протискиваться в узкий проход. Чимин замер. Такого он не ожидал, хоть и понимал, что это случится и хотел этого. Но вот так, в то же время, когда он сам… — Двигайся… — прошептал Хоби, наклонившись к самому его уху. И Чимин снова начал работать бедрами, погружаясь в горячую узость одного и чувствуя постепенное настойчивое продвижение другого. Чимин не знал почему, но ни от собственной игрушки, ни от пальцев Юнги, ни даже от члена входящего в него Хосока, он не чувствовал сильной боли. Да, неприятные ощущения были, но к ним можно было быстро привыкнуть и потом лишь получать удовольствие. Ему, наоборот, очень нравилась эта растянутость. Почитав на разных форумах про дикую боль, разорванный анус и прочие ужасы, Пак откровенно не понимал, зачем люди так запугивают. Хосок, войдя до конца, снова поймал ритм и начал погружаться в Чимина на всю длину каждый раз, как только он подавался назад, выходя из Юнги. Такая двойная стимуляция для неопытного парня, конечно, была чересчур, и он быстро выдохся. Его трясло от напряжения и удовольствия одновременно. Заметив постепенно замедляющиеся движения младшего, Хосок вышел из него и, заставив остановится, уложил на спину. Юнги, поняв в чем дело, тут же оседлал Пака и снова ввел в себя его член, теперь уже сам задавая ритм. Хоби же, приподняв и разведя в стороны его ноги, снова вошел в него, повторяя движения Юнги. Тут уже Чимин не мог больше сдерживаться и стонал во все горло, расслабившись до конца и только лишь получая удовольствие. Разумеется, и в этот раз он был первым, кто кончил. Вздрогнув всем телом, он прогнулся в спине и с криком излился в презерватив. Юнги, сделав еще несколько движений, соскользнул с него и довольно быстро довел себя рукой до разрядки. Тоже самое сделал и Хосок, не желая приносить неприятные ощущения после оргазма младшего, и, выйдя из него, снял презерватив, и так же как Юнги, после нескольких движений кончил себе в руку. Вытершись чем придется, все трое, обессиленные, завалились на кровать, переводя дыхание. — А почему вы пользуетесь презервативами? — спросил, немного отдышавшись, Чимин. Юнги лежал полностью без сил, поэтому ответил Хосок. — Мы не всегда ими пользуемся. Точнее, почти совсем не пользуемся. Так, для эстетики. Ну и чтобы тебя не смущать. Мы оба чисты. У нас никого не было за все эти годы, кроме друг друга, но, тем не менее, мы все равно в прошлом году сходили провериться, так, для интереса. — Я бы хотел попробовать без них… — мечтательно пробормотал Чимин. — Как скажешь, — ответил, улыбнувшись, Хоби. — Хочешь, значит сделаем. Немного отдышавшись, они по очереди приняли душ и, сменив белье, снова завалились спать, теперь уже до утра. Каково же было удивление старших, когда на утро Чимин встал без особых видимых проблем и поплелся на кухню, помочь готовить, уже вставшему к тому времени, Юнги. Хосок остался в постели досыпать. — Ты как? — спросил Мин. — Сильно болит? Сидеть сможешь? — Да нормально вроде… — пробормотал младший. — Пощипывает, как будто кожу натер, а так все в порядке. Юнги не мог поверить в эту удачу. Он знал, что есть люди с довольно эластичными мышцами, которым довольно легко дается любая растяжка, как внешняя, так и внутренняя. Неужели младший один из таких людей? Повезло пацану! А вместе с ним и им. С этого дня парни каждую ночь спали вместе, экспериментируя и пробуя все, что только возможно. Старшие поделились с Паком своим арсеналом игрушек и разных предметов для доставления удовольствия, по сравнению с которыми игрушка самого Чимина выглядела, как детская машинка в автосалоне. Тем не менее, они пользовались и ей, потому что Чимин любил ее, считая, что именно с ней потерял девственность. Чимин учился. Учился принимать и доставлять удовольствие разными способами. Он научился делать глубокий минет, тренируясь каждый день, и с каждым днем заглатывая все глубже, пытаясь сдержать рвотные позывы. И когда у него впервые получилось принять целиком член Юнги из положения лежа, с откинутой назад головой, его восторгу не было предела, и он не мог сравниться даже с восторгом самого Юнги, который получил от этого колоссальное удовольствие, ведь Хоби, как не пытался, так и не смог этого сделать, постоянно давясь. Больше всего теперь Чимину нравилось, когда парни брали его с двух сторон, заполняя все его доступные входы собой. Тогда он чувствовал, что принадлежит им полностью и это наполняло его счастьем. Он повторял постоянно, что больше всего хочет принадлежать им двоим. Всегда. Эта фраза плотно засела в голове у Юнги, вызывая нескончаемый полет фантазии. Старший приобрел еще одну игрушку, использование которой вошло у них со временем в своеобразный ритуал. Это был анальный расширитель с небольшим проводом и грушей на конце. Накачиваемый воздухом, он увеличивался в размере, растягивая тем самым анальный проход. И доставлял удовольствие, давя на простату. У Юнги в голове крутилась одна картинка и с каждым днем он растягивал Чимина чуть больше прежнего, нажимая на грушу на два-три раза больше. Младший действительно обладал прекрасной растяжкой и эластичностью мышц, поэтому, не испытывая боли, просил еще. Шло время. Наступила осень. Тэхен с Чонгуком вернулись к себе чуть раньше, чем планировали. Нога младшего заживала хорошо. Ему сняли гипс и сказали разрабатывать дома, показав упражнения. Поэтому они решили вернуться в Сеул, чтобы хотя бы Тэхен смог приступить к учебе. Чимин не посвящал особо друзей в свои отношения, сказав лишь, что живет не один и когда придет время, он все расскажет и познакомит. В их уютном маленьком мирке продолжалась идиллия с нежными, доверительными и простыми отношениями, без ревности и скандалов, с тихими спокойными днями и жаркими ночами. Однако в один из дождливых осенних дней сказочный мир Чимина рухнул в одну минуту и показалось, что счастье просто испарилось. В тот вечер он, вернувшись домой из университета, услышал в кухне голоса старших, которые за разговором не расслышали щелчка двери. Чимин хотел было уже войти, но остановился как вкопанный, услышав последние фразы парней. — Что ты хочешь, Юн? — проговорил грустно Хосок. — Как ему сказать об этом? Так ведь нельзя! Он не чужой мне! — Скажи просто, что нам тесно здесь втроем, — ответил Юнги. — Что это не может продолжаться, мы не можем так жить. Нам тяжело! — Я не могу… — еще тише ответил Хосок. — Я просто не смогу ему это сказать. — Хоби, я устал! Посмотри на меня! — повысил голос старший. — Я вымотан! Я выжат, как лимон! Еще немного и я сорвусь! Ты же не хочешь, чтобы это сделал я? Ведь это будет грубо! Просто скажи, что нам тесно! Вот и все! Не надо ничего объяснять! Неужели это так сложно? Если ты завтра с ним не поговоришь, то… Он не успел договорить, потому что не выдержавший Чимин вошел в кухню, обозначив свое присутствие. — О, малыш! Привет! — воскликнул Юнги, сидящий на небольшом кухонном диване. — Не слышал, как ты вошел. Хосок улыбнулся, обернувшись от плиты, на которой что-то помешивал: — Ужин скоро будет готов. Раздевайся пока. — В общем, я надеюсь на тебя Хоби, — решил закончить Юнги их разговор. — Завтра! — Не надо завтра, — произнес Чимин. — Я все слышал и все понимаю. Я сейчас соберу свои вещи… Он не мог продолжать, потому что в горле вдруг встал ком, который вот-вот готов был взорваться рыданиями. — Какие вещи? — не понял Юнги. — Ты о чем? — спросил в тот же момент Хосок. — Я уйду, не волнуйтесь, — прошептал Чимин, не в состоянии проговорить голосом слова. — К друзьям… Я… Я соберусь только… — Стоп! — рявкнул Юнги, забеспокоившись. — Подойди сюда! Сядь со мной рядом и объясни в чем дело! — Я не могу… — затряс головой Чимин, закрывая рот ладошкой, и слезы брызнули из его глаз. — Простите… Я не буду навязываться… Простите меня… — он не мог больше сдерживать всхлипы, рвущиеся из горла. — Господи, Юнги! Он услышал твои слова и не так все понял! — вдруг дошло до Хосока, который, схватив младшего за руку, толкнул к Юнги в объятья, сам вынужденный вернуться к плите. — Что? — не понял Юнги. — Какие слова? — он уже и забыл, что говорил. — Про то, что нам тесно! — ответил Хоби с грустной улыбкой. Чимин от этой фразы снова всхлипнул и пробормотал: — Я понимаю… Я не претендую… — Ты охренел? — заорал Юнги. — Ты решил, что я про тебя? Твою мать, Чимин! За какого козла ты меня считаешь? Ты думаешь, я стал бы прикрываться Хоби, если бы хотел тебе что-то сказать? И неужели ты не видишь, как я… Как мы к тебе относимся? По-твоему, так относятся к человеку, который мешает? Я люблю тебя, глупый! Люблю! И Хоби тебя любит! И никто не хочет расставаться с тобой! Более того, никто тебя и не отпустит, даже если ты сам выкинешь такой номер вдруг! — Но ты же сказал… Ты сказал… — Чимин не мог выговорить дальше. — Сказал. Конечно, сказал. Но не про тебя, маленький глупый бомжик! — У меня есть квартира, немного больше этой, — проговорил Хосок, выключив газ под готовой едой и сев на стул напротив. — А еще у меня есть друг, который в ней сейчас живет. Мы с Юнги рассказывали тебе об этом. Та квартира хоть и больше этой, но здесь гораздо уютнее, и мы любим этот дом с Юнги. Надеюсь и тебе здесь нравится. И на самом деле, здесь не тесно. Просто так получилось, что Намджун — мой друг, уже несколько лет живет с другом Юнги, который по совместительству его начальник. Мы же их и познакомили когда-то. Они поссорились очень сильно, незадолго до того, как мы с тобой познакомились. Джин, это друг Юнги, может вынести мозг похлеще любой истерички. Он ляпнул в порыве что-то настолько обидное, что вечно спокойный Намджун хлопнул дверью и ушел. Теперь живет у меня. А Джин бесится, расстраивается и злится. Он уже несколько раз пытался извиниться, но Нам ни в какую! От этого Джин злится еще больше, становится совсем невыносимым и срывается на сотрудниках, в том числе и на Юнги, хоть они и друзья. Помимо скандалов, он еще и работой завалил всех, вместе с самим собой, потому что домой теперь совершенно не спешит. — Я уже замудохался совсем, — продолжил Юнги, обнимающий сидящего рядом младшего. — Не могу так больше! Хочу больше времени проводить с тобой и Хоби. Но и его бросить не могу, хоть я и совладелец компании, в которой мы работаем. Однако он мой хен и, как бы там ни было — начальник, поэтому приходится терпеть. А Джун совсем охренел, столько времени дуться, что бы у них там не произошло! Придурки оба! Чимин смотрел на них обоих, потихоньку успокаиваясь и вновь обретая свое счастье. Он всхлипнул в последний раз и порывисто обнял Юнги, прижимаясь к нему всем телом как можно крепче. Юнги обнял его так же крепко в ответ. Хосок, видя все это, присел к ним на диванчик, который был откровенно мал для троих, с другой стороны от Чимина и попытался обнять обоих. И только почувствовав их с обеих сторон, крепко его обнявших и говоривших нежные слова, Чимин наконец начал успокаиваться. Потому что в этот момент он понял, что ни за что и никогда сам не уйдет от них, чтобы ни случилось! Он слишком сильно полюбил обоих. Слишком привык, прикипел, привязался. Слишком вжился в их маленькую семью. — Я ваш… — прошептал он. — Я принадлежу вам полностью, без остатка! И хочу, чтобы так было всегда! — Так и будет! — прошептал Хосок в ответ. — Всегда! — Мы очень любим тебя, малыш! — повторил Юнги. — И не отпустим. Ты дорог нам! Вы оба дороги мне. — И мне, — ответил Хоби. — И мне, — пискнул успокоившийся Чимин. Поужинав и приняв душ все вместе, не желая расставаться ни на секунду, и кое как втиснувшись втроем в душевую кабину, больше потираясь друг о друга, чем натираясь руками, парни, смыв с себя пену, переместились на кровать. После долгой прелюдии с играми и ласками, когда уже не осталось сил терпеть, Хосок лег на спину, усадив на себя сверху Чимина, а точнее, насадив его на свой большой возбужденный ствол. Как и просил младший, после первой ночи они перестали пользоваться презервативами. Чимин опустился до конца, наслаждаясь заполненностью. Он закрыл глаза и начал подниматься и опускаться, набирая темп, в ожидании, что Юнги сейчас встанет перед ним и войдет глубоко в горло, вновь заполняя его полностью, как он любил. Однако этого не произошло. Через пару минут младший почувствовал руку у себя на спине, которая настойчиво давила, наклоняя его вперед и заставляя практически лечь на Хосока. Чимин прекратил двигаться и ждал дальнейших действий, оставаясь глубоко насаженным на член Хоби. И вдруг он почувствовал это! Почувствовал, как сзади его растягивают еще сильнее. Сначала одним пальцем, аккуратно введя его, не снимая младшего с члена. Затем добавился второй палец. Чимин, регулярно растягиваемый любимой игрушкой Юнги, без труда принимал в себя все это. И вот пальцы исчезли. А через миг в него начало входить что-то большое, что растягивало его так, как никогда до этого. Вот это уже было ощутимо и даже болезненно. Но вместе с тем так охрененно, что хотелось просить — еще! Еще! Еще! И Юнги, как будто услышав его, входил все глубже. Хосок, так же, как и Чимин, застыл в ожидании, не двигаясь, но как только старший вошел до конца, столкнувшись там внутри головками, их как будто прорвало. Оба старших начали двигаться в такт внутри узкого прохода, доводя тем самым Чимина до безумия. Это были ни с чем несравнимые ощущения, когда два члена двигались внутри, то и дело задевая простату. Сами мужчины тоже сходили с ума от удовольствия, потираясь чувствительными головками друг о друга в этой горячей упругой узости. Чимин стонал и кричал во все горло, срывая связки в экстазе и сквозь шум в ушах слыша стоны партнеров. Хотелось, чтобы это продолжалось вечно, но все заканчивается рано или поздно. Почти задыхаясь от невероятного удовольствия, Юнги прокричал: — Ты наш! Теперь ты принадлежишь полностью нам обоим, чувствуешь? — Да! — крикнул Чимин на самом пике удовольствия, выстреливая белую струю и закатывая глаза от восторга, потому что почувствовал, что в тот же миг две такие же струи одновременно ворвались в его сжимающееся в оргазме нутро, заполняя собой до отказа. Они кончили втроем в один момент и это тоже вызвало восторг у всех. Уже позже ночью, снова вымытый и внутри и снаружи, младший, убаюканный ласкающими руками и нежными поцелуями с двух сторон, засыпая, пробормотал: — Я так счастлив, что я ваш!.. — Мы же обещали окружить тебя двойной любовью! Мы будем делать это всегда! — заверил его Хосок. — Ты наш! — прошептал следом Юнги. — Помни об этом. Ты наш любимый! Самый любимый! После этих слов Чимин провалился в глубокий сладкий сон, уверенный, что теперь ничто не заставит его страдать. Потому что двое его самых любимых людей любят его в ответ. Несколько неприятностей и одна случайность привели его в этот дом, где он обрел свое счастье. И что бы ни ждало их впереди: откровения с друзьями, объяснение с родителями, косые взгляды и возможные осуждения окружающих — все это мелочи, которые они пройдут все вместе, крепко держа друг друга за руки и не расставаясь, по возможности, никогда!