Как ты поняла, что тебе нравятся девушки?

      Ключ, крепко сжимаемый тонкими пальцами, напрочь отказывался попадать в замочную скважину. Руки тряслись, а нервы были на пределе, когда женщина, наконец, смогла пройти внутрь и громко захлопнуть злосчастную дверь.       В доме царила тишина. Раньше она дарила спокойствие и умиротворение после тяжелого дня, но сегодня все было по-другому. Она тошнотворно закладывала уши, давила мерзкими, невидимыми прикосновениями, постыдно ставя на колени.       Блондинка облокотилась на стену, медленно сползая по ней на пол. Дрожащими пальцами коснулась своего лица, пряча его в в холодных ладонях.       Кейт до сих пор ощущала прикосновения Сары на своем теле. Они пульсировали под одеждой яркими, горячими метками, четко вырисовывая карту ее собственного помешательства. Напоминали о чертовом вечере и ночи, которые не должны были закончится так. Было бы ложью отрицать то, что Бланшетт в каком-то изощренном смысле хотела, чтобы это произошло между ними, но оказалась совершенно не готова к обратной стороне медали. К той стороне, где была она сама со своими чувствами, страхами и совестью.       Кейт уверена, что успела помолиться всем существующим и несуществующим богам о том, чтобы ей хватило актерского таланта не подавать виду в то позднее утро. Вести себя как обычно: встать с постели и уйти в ванную, борясь с таким навязчивым желанием обернуться и вернуться к ней. Оказаться напротив, так близко, что можно было бы услышать биение сердца, обвести пальцами выпирающие ключицы, оставить несколько краснеющих меток на шее, коснуться языком небольшой груди и целовать Сару везде, где не осмелилась даже ночью под алкоголем. Она хотела навсегда остаться в том моменте, когда рядом с ней в одной постели сидела ее лучшая подруга. Обнаженная и ужасно красивая: со своей ослепительной искренней улыбкой, горящими темными глазами и слегка растрепанными ото сна волосами. Кейт мечтала хотя бы на секунду вернуться в те короткие мимолетные минуты, когда ее чертов идеально логичный мозг еще не до конца проснулся и позволял ей свободно рисовать в голове подобные картины, давая волю настоящим мыслям и желаниям.       Война горячего сердца и холодной головы. В Кейт всегда побеждало второе, пусть и цена этому была немалая.        Если бы она поступала по иному, то никогда бы не стала той, кем является сейчас: идеальная карьера, два Оскара на полке в окружении других престижных наград, всемирное уважение и признание. Она привыкла ломать себя ради видимых результатов, ведь их нельзя потерять по щелчку пальцев.        Эмоции — не стоящие ничего импульсы. Яркие, будоражащие и привлекательные, но, увы, короткие и недолговечные. Логика не говорит об отсутствии ошибок, но явно уменьшает их вероятность, как и вероятность того, что в итоге ты останешься ни с чем.        Конечно, Бланшетт никогда не относила себя к робкому десятку. Всю жизнь она могла заполучить любого мужчину, и, при желании, даже женщину, но подобное никак не затрагивало ее саму. Это была данность, полезная способность и идеально выверенная харизма. Никаких неконтролируемых эмоций, истерик и прочего дерьма, про которое рассказывали ей более скромные, тонко чувствующие и романтичные особы.       "Тогда какого хрена происходит сейчас?" — пронеслось у нее в голове, когда она обнаружила себя сидящую на полу и обнимающую свое дрожащее тело руками.       Идиотизм.       Кейт нашла в себе силы добраться до ванной. Душ всегда помогал успокоиться. Быстро скинув с себя одежду, она встала под теплые струи, стараясь сконцентрироваться на том, как те градом разбиваются о ее тело. Тысячи и миллионы горячих капель, никто не узнает если несколько из них будут солеными.       Когда ступни опустились на ворсистый мягкий ковер, а рука потянулась за полотенцем, Бланшетт невольно отвлеклась на свое отражение в зеркале. Остывшие струйки стекали с мокрых волос, падали на плечи, змейками скатывались по спине и груди, неприятно отрезвляя прохладой. Подушечки пальцев невесомо коснулись багрового пятна на шее, пуская ток по всему телу. Кейт шумно выдохнула и вздрогнула, резко отдергивая руку. Одно только воспоминание о вчерашнем вечере заставляло кожу покрываться предательскими мурашками.       Это неправильно.       Взгляд голубых глаз вновь вернулся к бледному лицу. Будто бы из зеркала смотрел незнакомый человек. Паршиво и стыдно. От того, что не смогла контролировать свои мысли и чувства. От того, что даже тот факт, что она толкнула Сару на измену, не мешал ей раз за разом представлять свои руки на ее теле. Внутри бушевали вина и то, что Кейт не хотела идентифицировать в первую очередь для самой себя. Если с первым пунктом все было предельно понятно: она уважала Сару и Холланд и не хотела быть причиной их конфликта; то второй вызывал путаницу и вопросы в ее голове. Секс по пьяне с другом — не такая уж и редкая вещь в ее жизни, и блондинка не видела в этом ничего аморального или постыдного. Весело, приятно и, чаще всего, без обязательств.       Но сейчас что-то было не так. Возможно, прошлая ночь произвела на нее такое впечатление лишь потому, что до этого она никогда не спала с девушками. Но разве это может объяснить то, что ощущения кричали не о том, что произошедшее просто интересный новый опыт, а о том, что это хотелось повторять снова и снова?       Кейт никогда не имела ничего против людей нетрадиционной ориентации, более того, она всегда поддерживала ЛГБТ-сообщество любыми доступными ей способами. Среди ее знакомых и друзей много таких людей, но разве она может быть одной из них?       Разве она может быть такой же как Сара?       С этими мыслями она накинула на плечи любимый черный атласный халат, слабо завязывая его на талии. Пройдя на кухню, освещаемую лишь бледным лунным светом, актриса на ощупь достала граненый стакан и недопитую завалявшуюся в шкафу бутылку Джек Дениелс. Пить в одиночку — главный путь к алкоголизму, если только это не критический единичный случай.       — Всего один раз, — шопот эхом разнесся по пустому пространству, а следом золотисто-коричневая жидкость обожгла горло, заставляя поморщится.

***

      Бланшетт даже подумать не могла, что этот “один раз” станет чересчур постоянным. Что ее брошенное Саре “я напишу тебе вечером” обернется тем, что каждое утро, беря в руки телефон, она будет смахивать уведомления о сообщениях подруги и стараться забыть о них на протяжении всего дня. Что будет отчаянно игнорировать звонки, ставя на беззвучный и делая вид, что ничего не происходит.       Кейт всегда уходила в себя, когда нужно было решить серьезную проблему. Сейчас проблемой являлась она сама, ее чувства и Сара, от которой можно сбежать, в отличии от всего остального. Так она и поступила. Лучше обрубить на корню, чем продираться дальше через боль и страдания, тая глупую надежду на то, что это закончится. Прочувствовать все и сразу, переболеть, подняться и пойти дальше, чем постепенно отрывать от себя небольшие куски.       Это просто было слишком. Как обычно разговаривать, смотреть и обнимать ее, не имея ни малейшей возможности и права сделать что-то большее.       Как вообще раньше этого могло быть достаточно?       Кейт не знала ответа на этот вопрос, но точно знала, что время и дистанция сделают свое дело.       Звонок Тодда стал глотком свежего, наполненного кислородом воздуха. Но все знают, что кислород убивает. Сложно признавать, что грандиозный план взять под контроль эмоции и чувства не увенчался особым успехом, на который так рассчитывала Кейт. Да, стало легче, а фокус внимания на какое-то время сместился на другие вещи в ее жизни. Но стоило режиссеру лишь упомянуть о Саре, как рациональные мысли молниеносно покинули голову. Кейт знала, что Полсон не откажется. Все внутренние установки, выстроенные за долгие два месяца, рассыпались как карточный домик. А осознание того, что она ужасно хотела увидеть Сару, радовало и удручало одновременно. Но страшнее всего было представить себе пропитанный ненавистью и отвращением взгляд карих глаз.       Извиняться было поздно и бессмысленно, ведь Кейт так старательно на протяжении месяцев разрушала все своими собственными руками. Но она справится, всегда справлялась. Ее скелеты в шкафу — нескончаемые и одинаковые маски безразличия, служившие мнимым щитом от бурного мира эмоций.       Среди актеров бытует уже знакомое всем убеждение: то, что находится за объективами камер, должно оставаться там. И Кейт Бланшетт всегда старалась соблюдать это, на первый взгляд простое, негласное правило.