~ Кровь Алого Солнца ~

« Симпатия — чувство, что душу щекочет, сердце забавляет. Будто бы огонек это, к которому стремится мотылек. Желание согреться — мотивация. Но когда подлетает он близко сильно, тогда лишь мысль приходит " а мил ли я " и здесь играет роль удача Если да, то открыты двери в будущее и обеспечено тепло других, более высоких чувств. Если нет, то свет, что мотылька привлекал, сожжёт его, оставляя пепел на ветра руки…»

{ Оленёнок }

Пристально мать на детей своих смотрела. В особенности на повара. Будто бы злилась на нее.

Чувствовала это рыжая, так и норовила за широкой спиной друга спрятаться, понимала, от чего госпожа ее злится.

Но стук в дверь повторился и скрылась в холле Виктория.

Выдохнула троица. Не стали спорить дальше. Братья пошли гостей встречать, а Люси на стол накрывать

— Добро пожаловать — Сказала госпожа Крин, впуская двух особ.

Одна из них матерью была:

Ростом не большая. Волосы светлые, но корни темные имеют. Глаза черные, как тьма сама, а кожа отливает персиковой зарёй.

Вторая же — дочь ее. Та самая, которую ведьма выбрала.

Высокая красавица с формами хорошими. Фигура песочные часы. Покрывало это маленькое чёрное платье, что облегчало тело.

Волосы орехом алым отливают, а глаза на тучи схожи, что только собрались на небосводе.

Александр сразу заулыбался. Видимо, придумал шутку очередную, а вот Бруно… Бруно взгляда алого оторвать не мог.

Пожирала кровь небеса, желая утопить в себе тучи, поглотить их, забрать себе, но гостья не заметила сына третьего, прошла за матерью своей в столовую, где уже все было готово

Расселись они вновь.

Все так же было, только напротив Карла гостья была, рядом с которой мать сидела.

Начались расспросы. Очередная база: документы, здоровье, социальный статус

— Как имя твоё? — Вдруг, спросил Карл, сделав глоток вина — Дарианна. Может, нам стоит поговорить в другом месте что бы никому не мешать своим знакомством? — Предложила дева с прической, состоящей из двух пышных кос — Ты права. Пройдем — Седой поспешно встал, взгляд Катрины на себе ловя. Он улыбнулся ей — Не плохая Милфа. Я бы… — Уже хотел продолжить Саня с Люськой шептаться, но вторая ущипнула его за коленку — Не плохие яства. — Заявила женщина, поедая обед — Согласен. Это наша Люсенька готовила — Гордо заявил Господин, подмигивая рыжей деве, что уже успела засмущаться — Так Вы говорите, что прибыли из соседнего города? А супруг Ваш где, если не секрет? — Грубо прервав похвалу, спросила Виктория — Так и есть. Всего пару часов езды — На первый вопрос дала женщина ответ — Я развелась с мужем ещё очень давно. — Делая вина глоток, гостья прикрыла глаза черные

Взрослые и детей остаток сидели — сидели за столом обеденным, придя к решению одному.

Дарианна остаться должна в доме Кринов, что бы ведьма ее рассмотрела, да и привыкнуть она должна.

Юный оленёнок

— Честен буду — груба моя натура — Заводя в зал далёкий, молвил Карл, дверь закрывая — Присаживайся — Указал рукой холодною на кресло бархатное — Благодарю, продолжайте — Девушка села, положив одну ногу на другую — Я вежлив и без повода не обижу тебя. Уважение к людям во мне ещё не погибло — Напротив гостьи садясь, говорил наследник — Но ты же понимаешь, что мы возлюбленными быть не сможем? — Тишина

Комната была обширной, уютной. Камин слегка трещал у стены восточной. Слышны тихие крики и стоны деревяшке, что горят в огне мук и грехов. На западе комнаты диван был большой, приятный. Много человек поместятся там. По средь зала ковер круглый, бежевый. Ну и кресла, где сидят герои сейчас

— Конечно. — Отвечала четко та, слегка косичку теребя, изредка меняя ноги свои местами — Вот и славно. Вижу, девушка ты хорошая, проблем не приведешь. Если что, я в своем кабинете — Очки поправив, удалился седой из зала на этаж второй, работать.

Сидела Дарианна. Думала над словами Карла. В момент один глаз ее серый увидал картину, портрет дамы одной.

Встала она, на по следок подол платья коженого поправляя.

Так и манила женщина с картины. Волосы алые, прямые. Одета в платья зелёные. Кожа бархатом казалась, а глаза жёлтые, луне подобные, так в душу и смотрели. Так и желали утопить того, кто в них посмотреть осмелится.

Девушка к картине прикоснулась, рукою проводя по щеке нарисованной.

Так прекрасна дама та, что захотелось запах ее ощутить, голос услышать.

Резкий скрип и отскочила гостья от картины. Обернулась она и лишь пустота предстала ее взору. Лишь треск деревяшке оседал на уши и голову.

Настал вечер. В проходе главном прощались мать и дочь.

Не было это трагедией особой. Всегда созвониться они могли, встретиться.

Женщина погладила леди по голове, вздыхая. Рядом же юная Ичика кружилась, полы подметала. Ненавязчиво подслушивала

— Не волнуйся сильно, дорогая. Я всегда на связи. Никому не дерзи, дружи со всеми. Повезет — госпожой станешь. Это не за власть борьба, жертвы не понадобятся — Поцелуй в лоб, дарующий успокоение — Я люблю тебя — Произнесла дочь черноглазой, эмоций особых не проявляя — И я тебя — Отворились двери.

Это вещи гостьи привезли.

В них и растворилась мать ее. Несколько мужчин было, что несли сумки большие, но в толпе их увидать можно было мужественную деву.

Высокую, черноволосую. Кожа ее темная, загорелая от работ под солнцем. Глаза холодные, жалости лишенные. Слуга господина верная.

Вечно молодая…

— Надши, что ты уставилась? Помогай, давай! — Жалобно просил коллега, таща багаж на плечах своих — Оц. Иду я — Взгляд от той самой Ичики отрывая, рыкнула немка.

Брови хмурила. Так и пронзала взглядом белокурую. Будто бы вторая жертва ее, а та хищник.

Перепугалась служанка, да продолжила пол мести, в сторону смуглой и не смотря.

Убежала и леди в комнату новую, вещи разбирать. Мужчины на службу дальнейшую ушли, на охрану.

Дверь закрылась.

Та дева высокая, с плечами широкими и голосом своеобразным взглядом ту самую слугу искала, что подслушивала новеньких.

Псу подобно рыскала, вынюхивала Надши и вот, за углом, в столовой отыскала Ичику, да к ней ринулась.

Брови густые хмуря, за шею не сильно взяв, прижала к стене служанку, в душу самую белокурой смотря и…

Поцеловала…

Грубо, без лишних вопросов. Одна рука плечи объяла, а другая перешла на подбородок, слегка приподнимая голову ввысь.

— Надши… — От поцелуя освобождаясь, шептала слуга, на глазах краснела

Укусила губу нижнюю охранник душ господских. Хватку ослабила, по сторонам смотря. Но стоило отвлечься ей, как сразу же получила пощечину ладони бледной

— Что ты творишь?! — Рыкнула немка, скаля зубы — Я ждала тебя! . Почему задержалась?! Без объяснений, с лицом таким лезешь ко мне! — Ичика тоже брови нахмурила, да от стенки отошла — Не моя это вина! Мне сказали остаться в главном доме, проверить все ли в порядке с охраной! Я не смею ослушаться приказа! — Кулаки массивные сжимая, тяжко дышала она — Ты, в письме, обещала мне прибыть в первый же день приезда Госпожи и Господина! Зачем даёшь слово, если не исполняешь?! Я ждала тебя, знаешь, как я расстроилась, когда сказали мне, что нет тебя?! — У выхода остановилась белокурая, метлу свою у груди держа — А я не расстроилась?! По твоему польку плясала?! Вместо обвинений могла бы встретить меня нормально, время провести, а не устраивать истерики! — Сделав шаг тяжёлый к юной диве, держалась из последних сил военная — Я ждала тебя в тот день. Сейчас же тебя никто не ждёт. — Горько произнесла девушка, уходя в холл

Разозлилась не на шутку Надши.

Метлу чужую отбросила, да за шкирку бледную взяла. К стене вновь прижала и ещё раз глубоко поцеловала. Крепко, держала руки чужие в своих, сильных, брови к переносице переводя, хрипя во время поцелуя, хлюпая

— Замолчи! Не говори того, о чем пожалеешь. Я на первых парах к тебе летела и знаешь почему? Потому что люблю тебя и если ты себе что-то накрутила, это не значит, что я рада быть в разлуке с тобой. — Отпуская любимую, говорила Надши, голову отводя

И кинулась Ичика в объятия Надши. Руками своими ласковыми плечи гладила, глазами добрыми лишь одной ей улыбалась. Из глаз слезы потекли от чего головушка белая к груди широкой прижалась

— Прости, Надши, прости! Я…просто…— Слезы глотая, дрожала она — Ты правда ждала меня? Все это время? Меня одну ждала? — Охранник крепко любовь свою объяла, да в макушку поцеловала — Да. Так истосковалась — Щеки гладили ладони, в волосах черных копошились, ласкались.

Сколько бы лет не прошло, сколько бы столетий не минуло, а любовь слуг ведьмы крепка и не рушима.

Будто бы созданы они друг для друга. Будто бы родились для любви такой огромной.

И не растопчет ничто чувства великие меж ними. Никто не посмеет любовь их убить, ибо неприкосновенна она и чиста…