Антон- ты альтернатив!

Тем временем в неизвестном гараже

Тем временем, пока Антон мучительно пытался провалиться в беспокойный сон, в старом, захламленном гараже, расположенном на окраине города, бушевал настоящий ураган ярости. Генрик, мужчина лет сорока с изможденным лицом и пронзительным, недобрым взглядом, ходил взад и вперед, матерясь сквозь зубы так, что казалось, гараж содрогается от каждого его слова. Его плащ был перепачкан кровью, а на лбу вздувались вены от гнева. Именно он убил лисицу в лесу. Блять.... БЛЯТЬ! Чертовы альты! – выкрикнул он, ударив кулаком по железному верстаку с такой силой, что по гаражу пронесся оглушительный лязг. Я пашу как проклятый, чтобы вычистить эту грязь из нашего мира, а они, как всегда...-Он замолчал, стараясь успокоить дыхание, но это ему плохо удавалось. Злость, словно раскаленный уголь, обжигала его изнутри. Сегодня утром ему поступил срочный звонок от начальства. Им стало известно о вопиющем инциденте в местной сельской больнице. Какой-то Антон Петров, как они выразились, имел "кровь темного цвета". Кровь темного цвета! Что за бред?! – прорычал Генрик, снова зашагав по гаражу, словно загнанный в клетку зверь. Он прекрасно знал, что это может значить, и это знание подливало масла в огонь его гнева. Темная кровь – признак "альтернатива", и это нужно было немедленно зачистить. Он резко остановился возле старого, пыльного стола, схватил со стола недопитую чашку остывшего кофе и, сделав глоток, скривился от отвращения. Кто этот блядский Антон Петров?! Где он прописан?! Почему мне сразу не доложили об этом?! – его голос сорвался на крик, и он, сам того не замечая, начал мерить шагами гараж с еще большей агрессией. Генрик знал, что если этот Антон Петров действительно "альтернатив", то он представляет серьезную опасность, и последствия могут быть непредсказуемы. Такие, как он, могли нарушить хрупкое равновесие мирной жизни [засекречено], и он был готов на все, чтобы предотвратить это. Он поклялся, что он найдет этого пацана, вырвет ему глотку и выяснит, как он смог запятнать своей грязью этот мир. Он снова начал материться, проклиная медлительность своего начальства, их нерасторопность и тупость. Он чувствовал, что время уходит, и с каждой секундой промедления, риск становился все более очевидным. Его ярость кипела, как лава в жерле вулкана, готовая вырваться наружу и смести все на своем пути. В самый разгар его яростного монолога, телефон, лежавший на верстаке, зазвонил пронзительным трезвоном, от которого Генрик вздрогнул. Он схватил трубку и, не глядя на экран, прорычал: - Да?! Генрик, успокойся, это я – раздался в трубке спокойный, но твердый голос. Это был Андерс, его начальник, а по совместительству, один из немногих людей, которых Генрик хоть как-то уважал - Я слышу, как ты злишься. Что случилось? Генрик заскрипел зубами, стараясь сдержать гнев. Этот чертов Антон Петров! Они мне позвонили только сейчас, когда он уже, наверное, стал полностью альтернативом! Я должен был знать об этом раньше! Андерс вздохнул, словно устал от этих разговоров. Генрик, я понимаю твое беспокойство, но тебе нужно успокоиться – сказал он, его голос был спокойным и умиротворяющим. Я знаю, как ты реагируешь на такие вещи, но это не повод терять голову - Андерс знал, что Генрик сам был альтернативом, и прекрасно понимал, как легко его вывести из себя. Генрик фыркнул. -Да как тут успокоиться, Андерс?! Эти пидоры расползается по всему миру, как язва, а мы сидим и ждем, пока все вокруг не превратится в хаос! Именно поэтому тебе нужно взять себя в руки – перебил его Андерс. "Я не хочу, чтобы ты действовал, как дикий зверь. В этом нет смысла." Генрик замолчал, чувствуя, как гнев постепенно отступает. Он знал, что Андерс прав, он всегда был прав. И что мне теперь делать, по-твоему? – спросил он, его голос был уже не таким яростным. Ты не будешь его убивать, Генрик – ответил Андерс, и в его голосе прозвучала твердость - Ты должен его защитить. Генрик замер, не понимая, что он только что услышал - Защитить?! Защитить кого?! Альтернатива? Ты с ума сошел, что ли?! Нет, Генрик, я не сошел с ума – терпеливо ответил Андерс - Я понимаю, что это противоречит всему, во что ты веришь, но в данном случае это единственный выход. Нам нужно защитить его от 'диких' альтернативов, от таких, как та лисица, что ты прикончил. Генрик нахмурился, вспоминая о лисице, которую он убил в лесу - Я думал, что ее ликвидировал. Как видишь, нет, – ответил Андерс - Значит есть и другие, и они могут добраться до мальчика. Этот Антон Петров сейчас, как никто другой, нуждается в нашей защите, и именно ты должен ее ему обеспечить. Генрик не сразу понял смысл слов Андерса, но что-то в его голосе заставило его прислушаться. Защитить? – переспросил он, все еще сомневаясь. Да, защитить – подтвердил Андерс - Это приказ. И я надеюсь, что ты его выполнишь. Генрик помолчал, переваривая полученную информацию. Он чувствовал, что все его убеждения переворачиваются с ног на голову, но в то же время, он понимал, что Андерс прав. Если есть "дикие" альтернативы, то Антон Петров может стать для них лакомым кусочком. Ладно – ответил он наконец, его голос был уже не таким яростным, как несколько минут назад - Я его защищу. Но если я увижу, что он начинает превращаться в одно из тех чудовищ, я его сам прикончу. Ты меня понял? Понял, Генрик – ответил Андерс - Но я надеюсь, что до этого не дойдет. Держи меня в курсе. Генрик положил трубку, чувствуя себя немного озадаченным, но в то же время, в глубине души, он чувствовал, что это было правильное решение.

УТРО

Солнце, пробиваясь сквозь неплотно задернутые шторы, разбудило Антона. Он проснулся с тяжелой головой, словно его мозг был набит ватой. Тело ломило, но боль в руке, как ни странно, почти прошла. Он медленно поднялся с кровати, и его взгляд тут же упал на окно, за которым, как и вчера, мрачно чернел лес. Он поежился, вспомнив о событиях прошлой ночи, и постарался отогнать дурные мысли. Он поплелся в ванную, где, посмотрев в зеркало, увидел свое бледное, осунувшееся лицо. Он умылся холодной водой, пытаясь взбодриться, но это мало помогало. Его зрение, казалось, стало более четким, и он замечал каждую мелочь, каждый оттенок, что было для него необычно. Он почистил зубы, но неприятный привкус во рту никуда не делся. Вернувшись в свою комнату, он подошел к столу, и его взгляд упал на чистый лист бумаги и карандаш, которые он обычно использовал для зарисовок. Внезапно, словно по наитию, его рука потянулась к карандашу, и он начал рисовать. Сначала он рисовал хаотичные линии, пытаясь передать то ощущение тревоги и страха, которое он испытывал. А потом он начал рисовать лес, тот самый лес, который окружал его дом. Он рисовал с какой-то странной одержимостью, словно его рука двигалась сама по себе. Каждая деталь, каждое дерево, каждый листик, были прорисованы с невероятной точностью. Он рисовал, не отрываясь, словно погрузившись в какой-то транс, и через какое-то время на бумаге появился мрачный и зловещий пейзаж, наполненный какой-то необъяснимой энергией. Внезапно он перестал рисовать лес, и его рука, словно по какой-то невидимой команде, начала выводить совершенно другие черты. Его карандаш стал рисовать лицо девушки. Это была светловолосая девочка, с большими зелеными глазами и лучезарной улыбкой, которая была очень похожа на его одноклассницу Екатерину Смирнову. Но он понимал, что это не простое сходство. В этих чертах, в этой улыбке была какая-то странная притягательность, которая заставляла его сердце биться быстрее. Он рисовал её с таким вниманием к деталям, словно она была самой важной фигурой в его жизни. И вот, когда он закончил рисовать, Антон заметил, что его рот приоткрыт и у него потекли слюни. Он был в замешательстве. Его слюна, казалось, была более густой и вязкой, чем обычно, и от этого ему стало противно. Он быстро вытер слюни тыльной стороной руки, и отложил карандаш. Он был напуган, он не мог контролировать ни свои действия, ни свои мысли. Все казалось ему каким-то странным и чужим. Он не понимал, что происходит, и это пугало его до глубины души. Ближе к обеду, когда Антон уже успел несколько раз обойти свою комнату, пытаясь разобраться в собственных мыслях, раздался настойчивый стук в дверь. Сначала тихий, словно нерешительный, а потом более громкий и настойчивый. Антон замер, прислушиваясь. Он не ожидал никаких гостей, и, признаться, не очень-то и хотел кого-либо видеть. Он медленно подошел к двери и, не спрашивая "кто там", открыл её. На пороге стояли его друзья – Рома Пятифанов и Бяша. Рома, сдержанный и спокойный, как всегда, и Бяша, переполненный энергией. Они оба смотрели на Антона с каким-то странным выражением на лицах, словно пытались разгадать какую-то тайну. Антон, привет, на! - первым подал голос Бяша, его глаза прищурились, словно он подозревал, что что-то не так. Ну, как ты там? Мы слышали, что ты вчера в больницу загремел. Что случилось? Рома кивнул, подтверждая слова Бяши - Да, мы волновались. Как ты себя чувствуешь?" Его тон был более спокойным и размеренным, но в его глазах тоже читалось беспокойство. Антон, несколько растерявшись от их неожиданного визита, попытался улыбнуться. Привет, ребята - сказал он, стараясь придать своему голосу непринужденность - Да все нормально, просто немного приболел. Не переживайте. Рома тут же покачал головой, словно не поверил ни единому его слову. Приболел? Ну-ну - сказал он, многозначительно прищурившись. Мы же знаем, что ты не просто так в больницу загремел. Говори, что случилось? Ты же знаешь, что мы не оставим тебя в беде. Бяша кивнул, соглашаясь с Ромой - Да, Антон. Ты можешь нам доверять. Расскажи, что там произошло на самом деле. Антон, после недолгих колебаний, понял, что оттягивать неизбежное больше нет смысла. Он не мог просто так отмахнуться от своих друзей, которые, как он знал, всегда были готовы прийти к нему на помощь. Он решил рассказать им правду, но при этом он понимал, что ему нужна полная конфиденциальность. Ладно, ребята, - сказал он, отступая вглубь комнаты, - заходите. Но только давайте тихо, чтобы родители и Оля ничего не услышали. Бяша и Рома переглянулись, обменявшись многозначительными взглядами, и проскользнули в комнату, словно шпионы, участвующие в секретной операции. Антон закрыл дверь, стараясь сделать это как можно тише, а потом, убедившись, что дверь плотно закрыта, повернулся к друзьям, его лицо выражало серьезность и напряжение. Вы должны пообещать, что то, что я вам сейчас расскажу, останется между нами - сказал он, его голос был тихим и полным тревоги - Это очень важно. Бяша тут же поднял руку вверх, словно давая клятву - Клянемся! Мы как партизаны, молчим как рыба об лед, на! - сказал он, его глаза горели от предвкушения. Рома кивнул, выражая согласие- Да, Антон, мы тебя не подведем. Можешь нам доверять. Антон, почувствовав поддержку своих друзей, сделал глубокий вдох и выдох. То, что со мной произошло, было странно и непонятно - начал он, чувствуя, как его начинает трясти от воспоминаний - Я не просто так попал в больницу, я... - Он замолчал, пытаясь подобрать правильные слова, но это оказалось не так просто. Он приготовился рассказать им о том, что видел в лесу, о тех странных существах и о своих странных ощущениях, которые начали его мучить с того момента. Он знал, что это будет долгий и трудный разговор, но он был готов к этому. Он должен был рассказать им правду, и он не собирался отступать. Антон начал свой рассказ, стараясь говорить как можно более спокойно, хотя внутри него всё кипело от тревоги. Он рассказал о том, как после школы, когда он шел домой, он услышал странные звуки в лесу, и о том, как любопытство заставило его свернуть с тропинки. Он объяснил, что попал в больницу из-за полученной раны, но упустил подробности, стараясь не углубляться в этот кошмар. В больнице , что моя рана зажила буквально за десять минут, что это невозможно - сказал он, чувствуя, как его голос начинает дрожать - И ещё... я заметил, что моя кровь была темнее, чем обычно. Почти чёрная. Бяша и Рома внимательно слушали его, не перебивая. Они переглядывались, обмениваясь многозначительными взглядами, но ни один из них не высказал ни единого слова. Антон продолжил, стараясь быть максимально точным - Я чувствую, что у меня как будто... улучшились все чувства - сказал он Я вижу все более четко, слышу каждый шорох, чувствую запахи, которых раньше не замечал. Это как будто я стал... каким-то другим. Он сделал паузу, набираясь смелости, чтобы рассказать о самом страшном -И в лесу, ребята… я видел что-то… что-то непонятное, что-то невозможное - его голос снова начал дрожать, и он почувствовал, как его сердце начинает бешено колотиться. Он попытался описать лисицу с костяными красными наростами, и мужчину с кровавыми резаками , но слова словно застревали у него в горле. Он попытался вспомнить их лица, их движения, но вместо образов в его голове всплывала лишь тьма и ужас. Его руки начали дрожать, и его дыхание стало прерывистым. Я... я не могу - прошептал он, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Я не могу вам это рассказать. Это... это слишком страшно, - и, словно по какому-то сигналу, его охватила паника. Он почувствовал, что задыхается, что его сознание ускользает от него, и что ему срочно нужна помощь. Бяша и Рома, заметив, что с Антоном что-то не так, тут же бросились к нему, стараясь помочь. Рома схватил его за руку, стараясь успокоить, а Бяша, понимая, что происходит, попытался отвлечь его. Антон, дыши, дыши медленно, все хорошо- сказал Рома, его голос звучал спокойно и уверенно - Всё хорошо, ты в безопасности, мы рядом. Да, Антон, просто успокойся, - добавил Бяша, его лицо выражало искреннее сочувствие. Антон, с трудом, но начал приходить в себя. Его дыхание стало более ровным, а руки перестали дрожать. Но страх никуда не ушел, он продолжал сидеть в нем, словно зловещая тень, которая ни на минуту не оставляла его в покое. Когда Антон, наконец, смог немного прийти в себя, он, тяжело дыша, сел на край своей кровати. Паническая атака отступила, оставив после себя лишь слабость и изнурение. Он понимал, что не сможет сейчас говорить о том, что видел в лесу, но он был благодарен своим друзьям за их поддержку и понимание. Рома и Бяша, убедившись, что Антон более-менее в порядке, оглядели комнату. Рома, с его обычно спокойным и внимательным взглядом, заметил на столе рисунок, лежащий чуть поодаль от остального хлама. Он подошел ближе, и его брови удивленно поползли вверх, когда он узнал изображенную на нем девушку. Так-так-так - протянул Рома, взяв в руки рисунок - Антоха, а у нас тут оказывается тайный поклонник появился?- Он повернулся к Антону, держа перед собой лист бумаги, на котором была изображена Екатерина Смирнова. Бяша тут же навострил уши, с любопытством глядя на рисунок - Катька, на?! Это ж Катька Смирнова? - воскликнул он, его глаза загорелись озорным блеском. "Да ты втюрился в эту змею, что ли, Антоха? Антон, покраснев, отвернулся от них, стараясь скрыть свое смущение. Он и сам не понимал, почему его рука нарисовала именно ее, почему он рисовал ее так тщательно и подробно. Он не знал, что сказать, и почувствовал, как на его лице выступает предательский румянец. Да это просто... рисунок - пробормотал он, стараясь скрыть свое волнение - Я просто тренировался. Рома и Бяша обменялись смеющимися взглядами - Тренировался, говоришь? - спросил Рома, его голос был полон иронии - Ну да, ну да. А что же ты тогда так покраснел? Неужели наша скромняжка Антошка влюбилась? Бяша подхватил шутку - Вот это поворот! Антоха и Катька! Это же прям фильм, на! - он засмеялся, но, заметив, что Антон совсем смутился, добавил - Да ладно тебе, Антоха, мы же шутим. Не бери в голову. Антон, уткнувшись взглядом в пол, промолчал, стараясь не реагировать на их подколки. Он и сам понимал, что это было странно, но он не мог объяснить, почему он нарисовал именно Екатерину, и почему она так притягивала его внимание. Он чувствовал себя глупо и неловко, но в то же время, он понимал, что друзья просто подшучивают над ним, и что в их шутках нет никакой злобы. Антон, чувствуя, что ему нужно хоть немного отвлечься от своих мрачных мыслей, предложил друзьям прогуляться по селу. Рома и Бяша, понимая, что ему нужно сменить обстановку, тут же согласились. Они вышли из дома, и свежий воздух, ворвавшийся в легкие Антона, немного прояснил его мысли. Солнце светило ярко, заливая село теплым светом, но Антон не чувствовал радости. Он смотрел на привычные пейзажи, на старые деревянные дома, на покосившиеся заборы, на цветущие яблони, но всё это казалось ему каким-то чужим и далеким. Он чувствовал себя словно сторонний наблюдатель, со стороны глядя на свою собственную жизнь. Они шли по узким улочкам. Встречные жители села, здороваясь с ними, бросали на Антона странные, изучающие взгляды, словно что-то изменилось в нем. Он невольно ежился, чувствуя их пристальные взгляды, и ему хотелось поскорее уйти отсюда, укрыться от любопытных глаз. Бяша, как всегда, не мог сидеть на месте. Он то и дело забегал вперед, то отвлекался на какой-нибудь старый домик, то что-то выкрикивал, вызывая смех у случайных прохожих. Рома, в свою очередь, шел рядом с Антоном, поддерживая его своим присутствием, но стараясь не лезть с вопросами. Они прошли мимо местной школы, которая, как и всегда, казалась серой и неприветливой. Антон невольно посмотрел в ее сторону, вспоминая вчерашний день, и как он сидел на уроках, стараясь скрыть свое душевное опустошение. Ему казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он последний раз был в школе, что он уже никогда не сможет вернуться к той привычной жизни. Они вышли за пределы села, и перед ними открылся вид на бескрайние поля, которые тянулись до самого горизонта. Антон остановился, вглядываясь вдаль. Он чувствовал себя словно на краю света, словно он вот-вот должен был сорваться с этого обрыва и упасть в бездонную пропасть. Что-то не так, Антоха? - спросил Бяша, заметив его странное поведение - Ты какой-то грустный. Да - ответил Антон, не отводя взгляда от горизонта - Я просто... чувствую себя странно. Словно я больше не я - Он не стал вдаваться в подробности, он просто хотел побыть наедине со своими мыслями, чтобы хоть немного прийти в себя и разобраться в том, что происходит. После недолгой прогулки по окрестностям, Антон, сказав друзьям, что ему нужно отдохнуть, попрощался с ними и направился в сторону дома. Бяша и Рома, хоть и с неохотой, но отпустили его, пообещав завтра снова навестить. Антон, оставшись один, почувствовал, как его снова начинает охватывать беспокойство. Он шел по узкой тропинке, ведущей через поля к лесу, и с каждым шагом его тревога только усиливалась. Солнце уже начало клониться к закату, и тени от деревьев становились все длиннее и зловещее. Он чувствовал, как холодный ветер пронизывает его насквозь, и на душе становилось как-то неспокойно. Когда он подошел к опушке леса, его охватило странное чувство. Ему казалось, что кто-то наблюдает за ним из-за деревьев, что чьи-то глаза следят за каждым его шагом. Он невольно ускорил шаг, стараясь не обращать внимания на это неприятное ощущение. Он шел по лесной тропинке, стараясь не смотреть по сторонам, но всё равно чувствовал, как чьи-то взгляды преследуют его. Он слышал легкий хруст снега, треск веток, и ему казалось, что эти звуки доносятся не от ветра, а от чьего-то присутствия. Его сердце начало колотиться с удвоенной силой, и он чувствовал, как по спине бегут мурашки. Он понимал, что это глупо, что, наверное, ему просто кажется, но неприятное ощущение наблюдения не покидало его. Он старался не подавать виду, чтобы не показать свой страх, и шёл дальше, сжимая кулаки и глядя прямо перед собой. Его воображение начало рисовать жуткие картины. Он видел темные силуэты, мелькающие между деревьями, слышал приглушенное рычание, и ему казалось, что он вот-вот встретится с теми существами, которых видел в лесу. Он понимал, что он не должен поддаваться панике, что ему нужно сохранять спокойствие, но чем ближе он подходил к дому, тем сложнее ему это было делать. Он шел по лесу, словно по минному полю, ожидая в любой момент, что что-то произойдет. Он был один, посреди мрачного леса, и чувствовал, как страх окутывает его, словно темная пелена. Наконец, словно выбравшись из кошмарного сна, Антон дошел до своего дома. Он, с облегчением выдохнув, вошел во двор, и его тут же обдало теплым светом из окон. Он почувствовал себя немного спокойнее, зная, что за дверями его ждет его семья. Он открыл дверь и вошел в дом. В нос тут же ударил приятный запах еды. На кухне его ждали родители и Оля, которая с радостью бросилась к нему, обнимая за ноги. Он потрепал ее по волосам и, улыбнувшись, прошел к столу. На столе его ждала тарелка с горячими спагетти с сыром, его любимое блюдо. Но, как ни странно, даже вид этого аппетитного блюда не вызывал у него никакого аппетита. Он сел за стол и, стараясь выглядеть как можно более обычно, начал есть. Он жевал спагетти, делая вид, что получает от них удовольствие, но на самом деле он не чувствовал никакого вкуса. Его мысли снова были заняты тем, что он видел в лесу, теми странными существами, теми таинственными взглядами, которые он чувствовал на себе. Ему казалось, что даже вкус его любимого блюда не может отвлечь его от этой тревоги. Он смотрел на свою семью, на их лица, полные заботы и любви, и чувствовал, как виноват перед ними. Он понимал, что он их обманывает, что он скрывает от них правду, но он не мог им рассказать, не сейчас. Ему нужно было сначала разобраться во всем самому, чтобы не напугать их еще больше. Он доел спагетти, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, и, поблагодарив мать за ужин, сказал, что очень устал и пойдет спать. Его родители, хоть и с тревогой, но отпустили его, понимая, что ему нужно отдохнуть. Оля, обняв его на прощание, пожелала ему спокойной ночи. Антон поднялся на второй этаж, вошел в свою комнату и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной. Он вздохнул, чувствуя, как тяжелый груз ответственности давит на него. Он снова был один, и ему предстояло решить, что делать дальше, чтобы справиться с тем ужасом, который навис над ним. Антон, закрыв дверь своей комнаты, почувствовал, как его начинает трясти от какого-то непонятного напряжения. Он, словно одержимый, подошел к столу, схватил карандаш и чистый лист бумаги, и начал рисовать. Его рука двигалась быстро и нервно, словно подчиняясь какому-то чужому импульсу. На бумаге вновь стали появляться черты Екатерины Смирновой. Он рисовал ее лицо с какой-то маниакальной точностью, каждую линию, каждый изгиб губ, каждый взгляд ее голубых глаз. Его карандаш, словно живой, передавал на бумагу все её особенности, все её черты. Но на этот раз его рисунки были другими. В них не было больше той нежности и трепетности, которые он чувствовал раньше. Его рисунки теперь были наполнены каким-то животным, плотским желанием. В его мыслях не было места для любви или восхищения, только голод, жгучий и необузданный. Он представлял ее тело, её прикосновения, и его кровь, словно кипяток, бурлила в венах. Он рисовал её с распущенными волосами, с полуоткрытыми губами, с томным взглядом, и каждая линия вызывала в нём прилив горячего желания. "Моя, только моя," - прошептал он, не отдавая себе отчёта в своих словах. Его мысли были словно затуманены, и все его существо подчинялось лишь одному инстинкту. Он представлял, как он хватает её, как он целует её, и он готов был на всё, чтобы утолить свой голод. Он рисовал, не отрываясь, словно в трансе, и его комната наполнилась образами этой девушки, которые, казалось, смотрели на него с каким-то странным, маниакальным блеском. Но вдруг, как по щелчку, он остановился. Его рука замерла над бумагой, а карандаш выпал из его пальцев. Он огляделся вокруг, словно просыпаясь от глубокого сна, и увидел, что его комната вся завалена рисунками Екатерины, на которых она изображена в самых откровенных позах. Антон почувствовал отвращение к себе, к тем мыслям и чувствам, которые охватили его. Он схватился за голову, не понимая, что происходит, и как он мог так опуститься. Он ненавидел себя за то, что его разум был захвачен таким мерзким и животным желанием. Он понимал, что он не контролирует себя, что какая-то чужая сила овладела его телом и сознанием. И это пугало его больше всего. Он скомкал рисунки, бросил их в угол комнаты и, опустившись на кровать, закрыл лицо руками, чувствуя себя потерянным и беспомощным. Антон, подавленный собственными мыслями и чувствами, опустился на край кровати и, не раздеваясь, просто закрыл глаза. Он не мог больше бороться с собой, с теми странными и пугающими желаниями, которые разрывали его изнутри. Он был истощен морально и физически, и единственное, чего он хотел, это забыться в глубоком сне, чтобы хоть на время уйти от этого кошмара. Но сон, как оказалось, не принес ему облегчения, а наоборот, превратился в продолжение его кошмара. Он не успел погрузиться в глубокую бессознательность, как его вновь накрыли тревожные видения. В его сне смешались образы леса, темных силуэтов, багровой крови, и на фоне всего этого ужаса звучали крики. Но это были не просто крики. Это были жуткие, пронзительные вопли, полные боли и ярости. Он слышал, как кричит лисица, чьи костяные наросты пронзали воздух, и этот крик, казалось, рвал его на части. Её вопли смешивались с его собственными криками, и Антон метался во сне, пытаясь вырваться из плена этого кошмара. Его тело напряглось, его мышцы дергались, и пот ручьями лился по его лицу. Он просыпался и снова засыпал, и каждый раз его сон был всё более мучительным и тревожным. Он кричал во сне, его голос был хриплым и искаженным от страха. Он звал на помощь, он пытался проснуться, но его сон держал его в своих цепких объятиях, не давая ему вырваться. Он чувствовал, как его сердце бешено колотится в груди, и как дыхание становится прерывистым. Ему казалось, что он умирает, что его кошмар никогда не закончится. Он сидел на кровати, согнувшись в три погибели, и его тело продолжало вздрагивать от ужаса. Он не мог проснуться, он не мог остановить этот кошмар, и он понимал, что он не контролирует свой сон, что он всего лишь игрушка в руках какой-то темной, невидимой силы. И так, в полудреме, в полусне, наполненным страхом и криками, он провел всю ночь, пока наконец не наступило утро.