Только друзья

      Немного успокоившись, Кира продолжила: — Ну ладно со мной он так может себя вести, я все же младшая, но Крис его старше на пять лет. Ей бывает даже смешно. Когда Сашка так пытается с ней разговаривать, как с несмышленышем, она ржет и говорит: «Сашенька, ты сейчас такой взрослый был!» — О, наверное, ему это бывает обидно! — усмехнулась Вика, представив такую сценку. — Да. Он пытается давить, она — кусает в ответ. А я… ну, я до недавнего времени мало внимания уделяла брату. Может быть, тоже из-за своей привязанности к Андрею. Играла за другую команду. — И ты все еще в этой другой команде, да? — Да, но… не настолько увязла теперь. — Понимаю. Но Сашка этого не знает, да? — Не знает. Он наверняка уверен, что Жданов в очередной раз пообещал на мне жениться, а я уши развесила и проголосовала за него… — Он считает тебя влюбленной идиоткой? — Да, без чувства собственного достоинства. — Ох, Кир! Ну вы же в конце-то концов с братом помиритесь? И будете близки как раньше? — с надеждой спросила Вика. — Вика, а мы никогда и не были близки, понимаешь? — усмехнулась Кира. — У каждого из нас были свои личные отношения с родителями, а когда их не стало, Крис и Сашка начали примерять роль старших родственников. Я вообще тогда почти полностью от них отдалилась, меня плотно опекали Маргарита с Павлом. Да и с Андреем у нас был самый пик отношений. В общем, семьи как таковой у нас нет. И родственные отношения — только напоказ. Хотя мы с Крис всегда рады друг другу… — Но не Саше, да? — С ним сложно. Он же ничего не говорит просто так. Либо завуалированно насмехается, либо давит, либо что-то требует. Он никогда не делится тем, что у него на самом деле на душе. Создает вид, что все прекрасно и он круче всех. Снобизм из него так и прет. Хотя я и себя демократичной тоже не считаю, конечно… Вот Кристина — она совсем на нас не похожа! — Кира улыбнулась. Несмотря на то, что она говорила правду, рассказ о брате и сестре вызвал теплые воспоминания. — Да, с ним наверное трудно долго общаться, — кивнула Вика. — Да, что есть — то есть. А мы никогда подолгу и не говорили. Так что не знаю… — Так что, пойдешь к психологу теперь? — Да. Пойду. Но мне уже сейчас стало легче, спасибо, что выслушала меня! — Кира, а зачем еще нужны подруги? Я всегда готова тебя выслушать! — Теперь ты рассказывай! — улыбнулась Кира. Она высказалась, ей стало легче. Вот теперь она была готова не только делиться, но и слушать! А Вике разговор был нужен не меньше. Ведь она тоже пострадала, пусть и в основном по собственной глупости. — О чем? О Зорькине, что ли? — фыркнула Виктория. — А ты хочешь поговорить со мной о Зорькине? — Кира улыбнулась. — А что говорить-то… — Вика скривилась. — Да нормальный он! Не чмошник, конечно. Но чисто внешне… и по манере общения… совсем не тот, кто мне нужен! В общем, если бы он не наврал про деньги, я бы никогда с ним не закрутила. То есть не выбрала бы его… — А если бы он тебе дал деньги, ты бы продолжила с ним встречаться? — лукаво усмехнулась Воропаева. — Нет! Я бы все равно бросила его, а деньги… ну, я бы ему их либо постепенно отдавала, если нашла бы кого-то еще, кто бы мне их дал. Либо откладывала бы возврат долга, пока ему не надоест спрашивать о нем!       Кира покачала головой: ну да, излюбленная тактика Клочковой: взять в долг, в надежде, что рано или поздно кредитору надоест ей напоминать о себе. Правда, с банком это не сработало, а вот с влюбленным очкариком — вполне могло! Но Зорькин в этом отношении казался практически безобидным, так что вряд ли Вике грозило преследование или домогательства. И тут мысли Киры снова вернулись к брату. Да, точно! Она совсем забыла, давно хотела с Викой поговорить, да своих пробоем выше крыши было. Что ж, теперь-то уж точно надо разобраться! — Вик, скажи честно: с Сашкой у тебя что-то было?       Подруга даже икнула от такого предположения. — Кир… а с чего такие вопросы? — наконец, хмуро спросила она. — Он многократно делал такие намеки, а когда ты думала, что беременна, он настолько испугался, что почти прямо спрашивал меня о твоем состоянии. Потому и интересуюсь…       Вика какое-то время сверлила ее взглядом исподлобья, но потом решилась. — Знаешь, а ты права. Если уж ты мне душу излила, то мне совесть не позволит молчать! — сказала Клочкова. И начала рассказывать. Говорила долго. В отличие от истории Киры, эта была не надрывной, не трагичной. По крайней мере, Вика ее такой не видела или не подавала. Кира, слушая ее, конечно же замечала, что подруга выбирает выражения. Наверное, и хотелось бы пожестче высказаться, а все же помнила, что Саша — брат Киры. Щадила слух. Но Кира прекрасно знала своего брата, так что все недомолвки и синонимы, обтекаемые формулировки расшифровала. Получалось дерьмо. То, что происходило с Викой. Иначе не скажешь. Сашка, узнав о ее участии в той истории со сломанным компьютером Пушкаревой, шантажировал Клочкову. Причем ладно бы просто заставлял шпионить, так еще и секс вымогал. Это было уже за гранью, с точки зрения Киры. Вика, наверное, уже пережила те эпизоды, рассказывала спокойно и местами даже с юмором. Но Кире в определенные моменты ее рассказа Сашке очень хотелось врезать. — Да я, Кир, и сама виновата, что позволила с собой так поступить. Сначала испугалась, потом подумала, что Сашка и правда сделает меня своей помощницей, когда станет президентом. А потом… потом мне было уже так хреново, что Сашка погоды не делал. Так, слегка гадостей добавлял, — завершила она рассказ. — И про беременность я не хотела ему вообще говорить. Надеялась Ромку дожать и женить на себе, но твой брат сам узнал и принял на свой счет. Помнишь, мы с тобой тогда говорили, а он позвонил и услышал конец разговора? — А, вот оно что! — Кира кивнула. — Теперь понятно, почему так взбесился. — Ну да. А потом, когда выяснилось, что я не беременна, он потребовал, чтобы я свалила из компании, грозился уволить и сдать меня Жданову. Тогда я записала наш с ним разговор по телефону на диктофон и шантажировала уже его этой записью, чтобы он оставил меня в покое. А он, помнишь, начал оскорблять при каждом удобном случае. И пытается выставить меня продажной женщиной. Мстит, видимо…       Вика вздохнула, поморщилась: ну еще бы, неприятно о таком вспоминать. Кира обняла ее, погладила по голове. — Мне так жаль, Викусь! Ну почему ты мне не рассказала о таком? — А зачем? Я не собиралась вас ссорить с Сашей. У тебя и своих проблем полно было, куда уж я со своими-то? — Жаль, что ты мне тогда не рассказала про компьютер! — Кира покачала головой, глядя на подругу с укором. — Я бы тебя прикрыла! — Но сама бы подставилась, — Вика усмехнулась. — Да ладно! Пережила же! — Да уж, пережила ты! Ладно, забудем тогда. Но только ты обещай: если он снова за старое примется, сразу скажешь мне, хорошо? — Хорошо, Кирюш. Договорились!       Кажется, обеим стало легче. Для того и нужны подруги! Так что после первой, тяжелой части разговора они говорили только о приятном: о детстве, о летнем отдыхе, о моде как таковой… в общем, прекрасно провели время. Заснули уже после двенадцати. И в «Зималетто» с утра не опоздали!

***

      В тот вечер Андрей Жданов не мог радоваться победе. Почему-то не мог. И ведь все прекрасно сложилось: удалось убедить Киру проголосовать за него. И она проголосовала! Но почему-то, не глядя на него. Равнодушно. Как будто долг отдавала. Не хотела, но проголосовала. Причем Сашка на нее при этом волком смотрел. А уж сколько гадости из него наверняка вылилось в ее адрес потом, когда совет завершился, наверное, и представить сложно. Андрей и хотел было броситься к ней, обнять, расцеловать, поблагодарить, как маму, но… поймал на миг ее взгляд и заставил себя сидеть на место ровно. Так, как глянула на него Кира, пришла четкая ассоциация, смотрят смертельно раненые. Так наверное смотрел и он сам, когда Катя уходила из «Зималетто». Кира, он это прекрасно понял, проголосовала за него не потому, что надеется на светлое совместное будущее, а потому что… таким образом попрощалась с ним. Да, это оказалось верное предположение, она то же самое и сказала, когда зашла потом.       Хорошо было уже то, что родители уехали почти сразу. Мама от переизбытка эмоций разнервничалась и отправилась отдыхать, отец, вроде бы сперва хотевший дать наставления, вдруг передумал и уехал вслед за ней. Ромка… «Палыч, это дело надо отметить! Ты как?» А никак, блин! Никак! Так хотелось ему ответить. Не желал он никуда идти и отмечать. Потому что это был бы пир во время чумы! Нечего отмечать! Работать надо!       И Андрей собирался работать. Много работать, отдавая работе всего себя. Забыв к чертям о личной жизни. Разве вот для Киры сделал бы исключение, но она все поняла. Молодец. Как бы ни давила и не была назойлива, как бы она ни вторгалась в личное пространство, она его всегда поддерживала и защищала от нападок брата. А он… он не смог ее даже счастливой сделать. Полюбить — не смог. Нет, он на самом деле никогда не любил Киру. Был очарован, страстно влюблен, добивался взаимности и добился, но не более того. Потом привык. Сросся с мыслью, что они вместе и когда-то поженятся. А потом появилась Катя…       Нет, о Кате он себе сегодня запретил вспоминать. Хорошо о ней думать не хотелось, а плохо он не позволял себе.       Катя, в отличие от Киры, его не только спасала, но предала. Дважды. На этом всё.       «Надо же! Неужели я настолько слаб, что меня все время спасать надо…» — эта горькая мысль не давала ему покоя. Ну почему и Кира, и Катя были для него не просто женщинами, а способом защиты? Сейчас он осознавал это, наверное, впервые. И так погано ему еще не было. Даже когда Катя выдала акционерам настоящий, а не фальшивый отчет.       Совет Киры съездить к родителям и поговорить он оценил как хороший. И вот, спустя пару часов после голосования, он и правда отправился в загородный дом Ждановых.       В окнах был свет, значит — не спят еще. Наверняка обсуждают произошедшее. Что ж, может, он сможет в чем-то убедить их. Развеять опасения отца.       Он позвонил в дверь на входе на участок. Там был домофон. — Кто там? — спросила мама. — Мам, это я. Пустишь? — Андрюша! Не ожидали тебя… Проходи, конечно!       Когда зашел внутрь, отца не было. — Папа принял успокоительное и уснул, — пояснила мама. — Можем говорить спокойно. — Да я бы и с ним хотел поговорить, — вздохнул Андрей. — Ну да ладно. — Рассказывай, с чем пожаловал! — мама разлила чай и подвинула ему печенье. Но есть не хотелось совсем. — В основном хотел еще раз поблагодарить тебя за поддержку. Ты — лучшая, мам! — Ой, брось! Сегодня не восьмое марта! — рассмеялась мама, но было видно, что ей приятно. — А кто сказал, что комплименты надо только по праздникам делать? — Так у тебя сегодня как раз праздник! — Да какой там праздник! Вон пусть Ромка празднует. У него вообще каждый день такой. А я работать собираюсь. — Как там Кирочка? Что-то она не радовалась за тебя, хотя и голосовала! — Мы с Кирой расстались… — Боже! Андрюша! Как же так! Нет, я завтра же с ней поговорю, и… — Нет, — твердо сказал Андрей. — Хватит. Мы не любим друг друга. Кира просто хотела за меня замуж, а я… а мне была нужна ее поддержка. И она разрубила этот гордиев узел, проголосовав за меня, но объявив о расставании. На днях сделаем официальное заявление. — А без этого никак, что ли? — недовольно проговорила мама. — Никак, мам. Мы оба хотим освободиться. Хватит… — Ну, если Кира сама хочет… — мать с сомнением покачала головой. — Это из-за Катерины? — Косвенно. Благодаря ей мы оба многое поняли. Я вот понял, что такое настоящие чувства… — Ты правда считаешь, что у тебя к этой девочке — именно настоящее чувство? — Да. Я в этом уверен. Но и ему можно сказать «Нет», если надо. Я так и собираюсь поступить. Слишком много между нами было плохого, чтобы просто так переступить через это и пытаться начать что-то снова. Другое дело, что сейчас это просто больно… — Знаю, знаю. Должно пройти время… — покивала мама, погладила его по руке. — Бедный мой сынок! А Катя тебя, что, не любит? — Она думает, что я ее предал. А сама предала меня уже дважды… — А Кирочка — нет! Она тебя поддержала! Хотя могла бы проголосовать за брата! — мама покачала головой. — Да, и я это очень ценю, поверь, — горячо сказал Андрей. — Я сделаю для Киры все, что она попросит. Буду всегда оберегать ее и заботиться. Но полюбить ее я не могу… — Какой ты стал у меня… — мама покачала головой, потом улыбнулась, сформулировав: — Честный с самим собой! — Может, повзрослел? — он улыбнулся, и она потрепала его по волосам, дотянувшись рукой. — Да уж давно бы пора! — усмехнулась. — Папа очень расстроен? — Нет. Он не расстроен. Он просто не очень понимает, что делать дальше. Со всем этим вашим калейдоскопом в компании. Доверенность на фактическое распоряжение имуществом — у Саши, а президент — ты. — Да. Я понимаю. И планирую с ним договориться. В смысле — с Сашкой. Завтра позвоню ему, сегодня поздно уже. Да и не будет он сегодня воспринимать никакие мои слова. — Да, Саша очень расстроился. Мне кажется, он знал о том, что у вас с Кирочкой был разлад, и собирался воспользоваться этим… — Да, наверное. Он всегда так делает. Но сейчас это уже не важно. — Так Кира домой поехала? — Нет, они к Вике отправились. Сейчас вот, поди, косточки мне перемывают. А может, и кому еще! Вот Сашке, например! — Ну а почему бы не поболтать? Хорошо, что она не одна. Я это имею в виду. Получается, ты пока решил отложить вопрос с личной жизнью? — Да. Пока не до личного. А работать с Кирой всегда было приятно, из нас всегда получалась отличная команда…       Разговор с матерью подействовал на Андрея благотворно, но на ночь он не остался. Передал приглашение отцу завтра в «Зималетто». Поговорить. И уехал домой. Спал крепко, как младенец. И впервые не вспоминал о своей тоске по Кате.