Неприятности на двоих

      «Он же не бросится за нами в погоню, так ведь?»       Мегуми даже внутренне весь съёжился от одной только непримечательной перспективы вот-вот повстречаться напрямую и, что самое главное, с достоинством выдержать испытание грозным и осуждающим взором темных отцовских глаз.          Тогда юноша нарочно не смотрел в окно, робко пригнув косматую макушку и напряженно вцепившись пальцами в широкие рукава форменной полицейской куртки, глубоко впитавшей в себя запах дешевого табака, когда серебристая иномарка, вдруг, рванула вперёд, уносясь скорее прочь от этого злополучного ночного заведения в чернеющую неизвестность поздней осени.       Честно говоря, младший Фушигуро, ради собственного же успокоения, попросту не желал видеть, как из патрульной машины в ответ на его открытое дезертирство, в спину, подобно кинжалу, упирается раздраженный блеск смертоносно заточенной стали родительских глаз, пристально наблюдающих за ничтожным бегством своего сына с места преступления.       Всё верно, Тоджи, скорее всего, так легко не спустит молодому человеку с рук эту пересекшую все границы дозволенного авантюру с алкоголем, тем не менее, в данный момент Мегуми, к счастью, удалось улизнуть от ответственности и за своё чудеснейшее спасение он должен быть подлинно благодарным коллегам собственного отца и всецело обязанным госпоже Сёко.       Итадори, окончательно успокоившись, и, расслабленно посапывая рядом с темноволосым юношей, кажется, крепко уснул, безмятежно согревшись в салоне автомобиля, глубоко спрятав кисти рук в карманы теплой осенней куртки, а Сатору, всё это время основательно хранивший обет молчания, в свою очередь, периодически ласково и счастливо посматривал на сладко дремавшего и, не без его вины, конечно же, здорово понервничавшего за этот вечер стажера.       - Спасибо, - наконец, оторвавшись от бессмысленного созерцания надоедливо мелькавших вдоль монотонно тянувшейся полоски шоссе желтеющих пятен фонарей, глухо произнёс Мегуми, бросая беглый взгляд на целиком и полностью сосредоточенную за рулем Иейри, - если бы не ваша с лейтенантом Сугуро помощь, то…       - Не стоит загружать свою голову ненужными переживаниями, малыш, - миролюбиво отозвалась женщина, продолжавшая всё также внимательно следить за дорогой, и, довольно плавно свернув в сторону новеньких высоток, твердо добавила, - никто тебя в обиду не даст.       Мегуми от таких теплых и искренних слов поддержки стало, вдруг, необычайно уютно на душе, ведь пьянивший и согревавший нутро хмель практически полностью выветрился из его набедокурившего сознания, оставив после себя лишь привычно тянувшую сердце тоску да унылую серость неумолимо бегущих вперед будней.       - Пусть только рискнёт хотя бы пальцем тебя тронуть! - непривычно сердито вскинулся до этого момента сонно помалкивавший Годжо, решительно поворачивая взлохмаченную макушку в сторону младшего Фушигуро, - я при свидетелях упредил твоего отца, что сегодняшняя попойка была исключительно моей инициативой, – цепкие голубые глаза опасно сузились, а тонкие губы плотно сжались в напряженную линию, - и если капитан Тоджи, вдруг, пожелает выпустить пар, то я всегда к его услугам! Однако пусть будет готов к последствиям собственных действий…       - Ну, хватит уже! - резко оборвала порядком разошедшегося лейтенанта Иейри, мягко выруливая к красно-белому шлагбауму, преграждавшему въёзд на подземную парковку, - не стоит решать такие серьёзные вопросы в одиночку! И не надо забывать, что, к счастью, над вами стоит благоразумное и очень понимающее начальство! – Сёко шумно выдохнула и, нажимая на кнопку маленького дистанционного пультика с забавным брелком в виде сердечка (подарок лейтенанта Сугуро), плавно въехала на автостоянку, - я нисколько не удивлюсь, если офицер Нанами после подобной выходки приложит все свои усилия, чтобы таких обалдуев, как вы, с позором не выперли из полиции.       - Было бы вообще замечательно, если мне за такие непосильные труды и подвиги повышение бы дали, - шутливо фыркнул Годжо в ответ и, блаженно вытягивая вперёд порядком затекшие от чересчур продолжительного сидения в одной позе длинные ноги, ловко отстёгнул ремень безопасности, при этом мечтательно вздыхая, - старший лейтенант Годжо, круто же звучит, правда?       - Ага, может быть тебя за весь этот устроенный бардак ещё и орденом наградить стоит? – скептически выгнула тонкую бровь судмедэксперт и привычным поворотом ключа-зажигания заглушила двигатель, - не наглей, Сатору! Терпение майора не железное, думаю, его очень легко вывести из себя, особенно, если с завидным постоянством влипать в компрометирующие истории. Поразмышляй об этом как-нибудь на досуге, ладно? - назидательно закончила собственную мысль Сёко, и, немного погодя, громко произнесла, - подъём, мальчишки! Мы приехали!       И когда же это всё, спрашивается, успело начаться?       Может быть, ещё со времён старшей школы, когда Мегуми, наконец-то, смог осознанно почувствовать, что смотрит на полицейского Нанами уже не как на отца, которого хотел бы иметь взаправду, в качестве родителя, в далеком детстве, а как на мужчину - потенциального партнёра -, по его собственным соображениям, способного дать уже повзрослевшему юноше не только отеческую поддержку и защиту, но и любовь.       Любовь, которой щедро и безвозмездно каждую секунду делились друг с другом люди по всему земному шару, без задней мысли поручившие и целиком и полностью вверившие горячо и пылко бьющиеся сердца своим вторым половинкам.       Поначалу это виделось всего лишь невинным желанием оказаться в крепких и надежных объятиях статного, хорошо сложенного светловолосого мужчины, с легкостью способного даровать младшему Фушигуро свою мягкую и теплую улыбку, к слову, которую молодой человек в последнее время наблюдал на манящих губах крайне редко.       Однако по прошествии пары лет, Мегуми, вдруг, заметил, что теперь ему этого катастрофически недостаточно, видимо, пубертатный период парня требовал нечто большее, чем просто общепринятый контакт тел. Юноше, отчего-то, невообразимо остро захотелось прочувствовать истинный вкус и запах любимого человека, заворожено понаблюдать за более чем соблазнительной метаморфозой, а именно, как скоро начнёт меняться этот переполненный трепетной лаской и нежностью взор на затянутый темной поволокой желания с пылающими искрами страсти взгляд.       Молодой человек попросту стал жаждать большего, как только его сокровенные фантазии стали слишком уж сильно походить на жаркие прелюдии из откровенных фильмов для взрослых, когда-то в избытке хранившихся на полках телевизионной тумбочки в комнате у Тоджи. Неужели в младшем Фушигуро, наконец-то, взыграло чувство жадности, крепко дремавшее до сего момента где-то в глубине между реберными дугами, свойственное исключительно только его близкому родственнику?       Кенто, в свою очередь, всё это время выглядевший неизменно спокойным и уверенным в собственных силах стражем порядка, в независимости от положения, в любой сложившейся ситуации держался подобающе приобретенного статуса, бесспорно не позволяя себе излишков в общении и совместной деятельности ни с подчиненными, ни с абсолютно посторонними для него гражданскими, ведь, с точки зрения старшего офицера, абсолютно все люди являлись равными между собой.       Чрезвычайно строгий и требовательный и к себе, и к сослуживцам мужчина обычно ни для кого и никогда не делал, вдруг, исключений или же поблажек, тем самым вызывая открытое восхищение и неподдельный интерес у коллег - полицейских и вышестоящего начальства своей безупречной репутацией и образцовым исполнением службы.       Тем не менее, младший Фушигуро время от времени откровенно недоумевал, отчего же такой серьёзный и весьма ответственный человек, как Нанами, держит в подчиненных такого порядком раздражавшего и совершенно бесцеремонного раздолбая, как Тоджи? Неужели на его отца всё-таки можно было положиться и даже доверить тому собственную жизнь, поручая из раза в раз защищать уязвимо открытую спину?       Могло сложиться и так, что Мегуми за двадцать с лишнем лет совместного проживания с родителем, в итоге, как-то умудрился проморгать нечто хорошее в темноволосом мужчине, однако, по мнению молодого человека, его крайне вспыльчивому и необязательному отцу можно было приказать разве что только навешать кому-нибудь знатных пиздюлей, и всё, пожалуй. Возможно, как раз именно по этой причине, офицер Кенто и держал подле себя капитана Фушигуро, дабы лишний раз самому не марать руки о бесполезный и трусливый уличный мусор?       «Глупо ожидать скрупулезного соблюдения моральных принципов от человека, который каждый божий день рискует своей шкурой».       Решение, твердо принятое Мегуми, поступить на юридический факультет одного из местных университетов в городе как-то пришло само по себе в очередной из рутинных дней, не смотря на то, что большинство ребят из его класса выбирали приоритетным для дальнейшего обучения исключительно экономическое направление, а кто-то из достаточно обеспеченных семей вообще планировал получать высшее образование за границей.       Старший Фушигуро, в свою же очередь, так и не сказал ничего конкретного, касательно намерения сына, привычно равнодушно почесав затылок и лениво бросив тому через плечо, даже на секунду не желая прерывать просмотр какой-то идиотской развлекательной передачи по телевизору: «Ну, будешь грести деньги лопатой».       После так и не состоявшейся должным образом беседы с родителем, в отношении своей будущей профессии, молодой человек, вдруг, стал намного чаще, чем это происходило ранее, наведываться к недовольно ворчавшему всё время по этому поводу отцу прямиком в полицейский участок. К слову, если в старшей школе Мегуми заглядывал в отдел один или, ну, максимум два раза в месяц, то теперь же его, как будто бы, приветственно вежливые визиты на отцовскую работу совершались, чуть ли, не каждый день.       Такого рода ощутимо настойчивые посещения, казалось бы, преследовавшие в данном случае одну единственную цель – хоть немного обсудить с офицером Нанами перспективы и недостатки выбранной им специальности (младший Фушигуро каждый раз рьяно убеждал самого себя в том, что чуть ли не ежедневно бегает в управление полиции именно «посоветоваться», а не ради по-детски эгоистичного желания вновь встретиться и поговорить со своим объектом обожания), негласно обратили изрядно уставшего старшеклассника от извечных дополнительных занятий в школе и тщательной подготовки к вступительным экзаменам в кого-то наподобие дармового доставщика вкусно пахнущего кофе (обязательно пересахаренного для Сатору) и горячего фаст-фуда.       Однако, не смотря на собственное упорство, Мегуми не всегда удавалось застать Кенто на рабочем месте, ведь мужчина, всё-таки являлся высокопоставленным офицером, к тому же, у него было достаточно обязанностей и дел, выполнение которых требовало практически всего свободного времени полицейского и настолько изматывало последнего, что тот элементарно не замечал от навалившейся на плечи усталости тайком обращенного в его сторону неравнодушного взгляда чувственных, темно-синих глаз.       Ну, так уж и быть, пусть тест на внимательность Нанами и провалил с крахом (всему своё время, как говорится), тем не менее, благодаря собственному добросовестному исполнению профессионального долга и, к сожалению, лишь только сильнее разраставшейся горе сверхурочных распоряжений от руководства, страж закона как раз и дослужился до майора в свои тридцать шесть лет (и, стоит заметить, останавливаться на достигнутых высотах даже не планировал), когда Тоджи, к примеру, не так давно получившему звание капитана, скоро должно было исполниться, ни много, ни мало, сорок пять.       В самом деле, отцу Мегуми определенно было куда расти и к чему стремиться, тем не менее, на текущий момент, свеженькое повышение целиком и полностью удовлетворяло весьма скромные амбиции темноволосого мужчины, любившего частенько заглядывать в игорные заведения и бордели строго по форме полицейского, своим изрядным легкомыслием уже не единожды доставляя неприятности всему отделу, а в частности, крайне устало и тяжело вздыхавшему на данный счёт Кенто.       Мегуми не знал, да и как-то никогда не интересовался, какого же всё-таки мнения был его отец о Нанами, какими словами мог бы охарактеризовать старшего по званию коллегу? Во всяком случае, юноше ещё никогда не доводилось слышать от Тоджи, чтобы тот в присутствии сына отзывался о майоре как-нибудь плохо или же непочтительно. Обычно, с присущей для себя сухостью либо же с лёгкими нотками лести в голосе, капитан коротко величал Кенто «боссом».       В самом деле, старшему Фушигуро, с его-то дрянной репутацией блюстителя порядка, грех было жаловаться на такого сверх меры терпеливого и отзывчивого руководителя отдела, ведь исключительно благодаря старшему офицеру Кенто капитан не оказался, в своё время, за решеткой в одной камере на пару с Сукуной Рёменом, не так давно активно промышлявшим легкими наркотиками в южном части города.       Чересчур быстро отыскав постоянных клиентов для реализации своего недешевого товара и мастерски наладив прибыльные пути сбыта через парочку местных притонов, пользовавшихся максимальным спросом у определенно сомнительного контингента, Рёмен в будущем планировал подмять под себя, в сущности, все нелегальные сделки на районе. По всей вероятности, именно этот скорый успех и сыграл с неудавшимся «предпринимателем» злую шутку (послужив для того одной из основных причин сокрушительного краха), так опасно вскруживший голову и основательно притупивший внимание мужчины, отчего Сукуна окончательно перестал ощущать возможную угрозу вокруг наспех сбитого преступного дела.       Так уж получилось, что старший Фушигуро, неоднократно бывая в южном районе (четко каждую неделю трахая шлюх и, в общей сложности, просаживая большую часть жалования за игрой в карты), всё же набрался наглости взяться «крышевать» весь этот, казалось бы, со стороны, простой, как дважды два, но, одновременно с тем контрафактный и запрещенный на государственном уровне «бизнес».       Между тем, стоило только засвистеть пулям и рисково пахнуть свежей кровью, и это из ряда вон дерьмово защищенное подполье (Тоджи попросту не выполнял возложенные на себя обязательства, при этом без зазрения совести требуя дважды в неделю плату за «безопасность»), вдруг, оказалось так слаженно и без особого труда накрыто наркоконтролем.       На тот момент ещё старший лейтенант Фушигуро, бесчестно открестившийся от некогда выгодной для него сделки с Сукуной, ценой величайших усилий своего хорошо подвешенного языка, по итогу, смог убедить всерьёз намеревавшихся федералов закрыть более чем подозрительного полицейского вместе с главным правонарушителем, по какой-то совершенно неясной для них причине слишком часто мелькавшего в южной части города.       Тогда Тоджи яро заверил и умело обдурил собственных коллег по долгу, сказав, что чуть ли не на протяжении полугода добывал крайне ценные сведения, всякий раз, самоотверженно рискуя собственной шкурой и преследуя совершаемыми им действиями исключительно благую цель – на корню пресечь и наказать незаконную торговлю дурью. И, если бы Кенто, прекрасно зная, что старший лейтенант практически на постоянной основе прозябает в соседнем районе ради легкодоступных женщин, ставок и азарта, в тот решающий момент не поручился за собственного подчинённого перед вышестоящим управлением, кто знает, что бы сейчас делал и где теперь находился этот воистину морально разложившийся человек.       В свою очередь, старший Фушигуро, всего пару раз посетивший Рёмена в следственном изоляторе, предоставил в так неудачно и опасно сложившейся для них обоих ситуации дельные,на собственный взгляд, рекомендации именно для Сукуны, конечно же, в первую очередь выгодные для себя самого, чтобы, вдруг, невзначай не оказаться соседями по тюремным койкам в недалеком будущем и, ко всему прочему, раз и навсегда не вылететь с несчищаемым пятном позора со службы на пару с волчьим билетом.       Выбранная Тоджи в данной ситуации стратегия, по своей сути, оказалась довольно-таки простой и действенной: мне - всё, а ему - ничего.       Если бы наркодилер, вдруг, решился сотрудничать со следствием, то полицейские обязательно воспользовались щедро предложенной им возможностью и непременно повесили бы на мужчину ещё какое-нибудь безнадежное дело, завязанное на сильнодействующих веществах, лишь бы только поскорее упечь Рёмена за решетку на максимально допустимый срок. И старшего Фушигуро, как лицо, непосредственно использовавшее своё служебное положение в покрывательстве наркоторговли, вместе с ним за компанию, ну, так, чтобы не скучно было.       Однако в едва слышной беседе через переговорное устройство в «комнате встреч» следственного изолятора офицер умышленно умолчал про собственные риски и весьма высокую вероятность загреметь за решетку, если Сукуна решился бы внезапно выдать федералам подлинную информацию и рассказал, как всё обстояло на самом деле. Ведь тогда, по итогу, преступление оказалось бы непременно раскрыто, ведущим данное громкое дело вручили бы по ещё одной звездочке на погоны и, конечно же, выписали премию. Как говорится, благодарим за службу, старайтесь и впредь!       Старший лейтенант решительно настаивал (давил), чтобы Сукуна на следующем же допросе взял всю вину на себя, открыто заявив полиции, что, фактически, все махинации с дурью проворачивал в одиночку, без сторонников и посредников, в особенности, исключая помощь «крыши» (как раз по этой причине так глупо и попался наркоконтролю), небольшими партиями, осторожно прощупывая местные настроения и спрос на товар, сбывал наркотики исключительно торговавшим собой в дешевых притонах проституткам (а каким именно образом сильнодействующие вещества попадали в руки уличных доходяг - уже не его забота).       Тоджи, совершенно не желавший расставаться с собственной свободой и приятно холодившим руку удостоверением полицейского, твердо убеждал Рёмена в том, что стоит только мужчине принять всю ответственность на себя, как ему тут же присудят не больше четырех лет заключения, когда в случае чистосердечного признания, даже с учетом содействия следствию, подозреваемому не могли дать меньше восьми лет.       Конечно же, Сукуна, абсолютно не догадываясь о том, что, если бы с самого начала выложил правоохранительным органам всю подноготную своего так скоро претерпевшего неудачу преступного «бизнеса», непременно, без каких-либо сомнений, с легкостью смог бы утянуть за собой на дно этого странного полицейского, пугающе заглядывавшего в глаза и так наиграно фальшиво пекущегося о его, казалось бы, уже давно безнадежной судьбе.       Если бы Рёмен изначально располагал верной информацией и не оказался предательски сбит с толку, то, разумеется, решился бы во всём, положа руку на сердце, признаться!       Тем не менее, выбор для Сукуны, в сложившихся обстоятельствах, а также из-за тотального не знания большей части законов собственной страны, был более чем очевиден, а Тоджи, в связи с этим, удалось в очередной раз ловко обвести неудавшегося «предпринимателя» вокруг пальца, оставив дерзко облапошенного арестанта за толстыми прутьями стальной решетки, так неразумно и неосторожно вновь доверившегося поистине прогнившему на сквозь и до чертиков корыстолюбивому стражу закона, наобещавшему, на свою беду, смутно соображавшему что-либо на тот момент времени наркодилеру чуть ли не золотые горы.       На самом же деле, старший Фушигуро попросту слился, расчетливо прихватив с собой бо́льшую часть ранее полученной Сукуной прибыли от сбыта дури, стоило только офицеру ощутить крепкую хватку федералов на яйцах.       В собственное оправдание, старший лейтенант удосужился лишь насмешливо заверить одураченного заключенного в проделанной им непосильной работе, ехидно улыбнувшись тому на прощание: «Я предпринял всё возможное, чтобы, как можно скорее, вытащить тебя на волю, дружище, однако моих сил, увы, оказалось недостаточно. Ну, будь здоров».       «Ложь».       Рёмен слишком поздно осознал совершенную им же наиглупейшую ошибку, окончательно загнавшую мужчину в угол тюремной клетки, когда с офицера Фушигуро, в конечном итоге, были полностью сняты все нарекания и подозрения в покрывательстве наркоторговли.       Во всяком случае, теперь уж выбраться из широко раззявленной пасти правосудия, в голодно зияющую черноту которой мужчину с каждым очередным допросом всё глубже и глубже затягивало, грозясь всерьёз переломать хребет хищно заточенными клыками закона, будет намного сложнее, чем прежде, ведь, как раз к тому времени, федеральное управление по борьбе с наркотиками уже полным ходом склоняло арестанта сразу же по нескольким статьям, не на шутку намереваясь чуть ли не сгноить того за решеткой, пророча заключенному больше двадцати лет лишения свободы.       К счастью, слишком запоздало нанятый Сукуной адвокат смог оперативно «разрешить» опасно нависшую, подобно остро заточенной стали гильотины, над головой Рёмена проблему одним очень древним, как мир, и весьма действенным способом, ароматно благоухавшим свежеотпечатанными денежными купюрами.       Практически обезумев от ярости и безжалостно сбив собственные костяшки о бетонную стену следственного изолятора, Сукуна, бешено сжимая и разжимая кровоточащие кисти рук, в то мгновение твердо поклялся себе сразу в нескольких вещах. Во-первых, мужчина больше никогда в жизни не станет иметь дел с полицией, а, во-вторых, Рёмен самолично, когда, в конечном счёте, освободится из тюрьмы, подвесит вверх ногами за крюк одну чересчур хитро выебанную крысу, после чего намеренно глубоко вспорет той брюхо, заставив крупно задолжавшему ему зверьку беспомощно болтаться вниз головой с тошнотворно вывалившимися наружу, сочно поблескивающими кишками.       О, да, Рёмен, с присущим ему от природы садистским наслаждением, несомненно, будет терпеливо выжидать пока эта двуличная мразь в офицерских погонах не издохнет в болезненных муках, воистину упиваясь первоклассным зрелищем предсмертной агонии из первых рядов.       Просто-напросто нужно перетерпеть несколько лет заточения в клетке с жалкими ублюдками, вслед за чем обязательно настанет чертовски сладкий и желанный час суда, когда избранному виновнику придется сполна расплатиться по счетам.       За проявленную отвагу, недюжинную доблесть и верную службу родной стране старшему Фушигуро, где-то через полгода, наконец-то, присвоили капитана, после чего темноволосый мужчина как-то уж слишком расслабился и быстро успокоился, довольно легкомысленно посчитав, что, раз Рёмену дали всего лишь четыре года (наркодилеру на тот момент времени хватило оставшихся денег из общака лишь на то, чтобы отделаться от правозаконников минимальным сроком за сбыт), то теперь они с Сукуной чуть ли не партнеры по «бизнесу».       По всей видимости, для Тоджи его отвратительно гнусный поступок со стороны абсолютно не казался самым настоящим предательством, раз полицейский так уверенно рассчитывал на дальнейшее продуктивное сотрудничество с наркодилером.       Впрочем, в случае чего непредвиденного - амнистии или же досрочного освобождения -, у стража закона теперь имелся в руках персональный спасительный козырь, ведь старший офицер не так давно собственными глазами имел неудовольствие лицезреть, как младший племянник Сукуны предпочитает принимать в себя крепкие мужские члены, злостно пренебрегая, в свою очередь, растянутыми девчачьими дырками.       Если старшему Фушигуро всё же как-нибудь удастся в скором времени успешно передать полученные им весьма пикантные сведения в одно очень хорошо известное ему место лишения свободы (где за Рёменом, стоит сказать, очень пристально следили хорошо прикормленные капитаном тюремщики), объясняя собственное беспокойство, ни много, ни мало, искренним и бескорыстным порывом обезопасить парнишку, естественно, не по собственной вине сбившегося с истинного пути настоящего мужчины, то, существовала вероятность того, что гнев заключенного мог поутихнуть. К тому же, взяться приглядывать за бестолковым племянничком арестанта, пока Сукуна вынужден коротать отведенный ему срок на нарах, послужило бы просто великолепной возможностью, дабы принудить бывшего наркодилера чувствовать себя в какой-то степени обязанным перед полицейским.       В любом случае, так неожиданно оказавшееся на стороне Тоджи преимущество, а именно, шанс избежать неприятностей от верных прихвостней Рёмена, где-то, без сомнения, неподалеку ошивавшихся от старшего офицера , а также раз и навсегда избавиться от лейтенанта Годжо, устроив тому нешуточные проблемы, было уж слишком заманчивым и сладким предложением, чтобы так расточительно не воспользоваться выпавшим ему большим кушем.       По-тихому устранить чересчур острого на язык младшего по званию полицейского хотелось больше всего на свете, да и Тоджи, казалось, был основательно убежден в том, что человечество за подобный поступок ему только «спасибо» скажет, более того, на одного бесячего гомика в его рабочем окружении, внезапно, станет меньше, и, наконец-то, наступит долгожданная тишина и покой. С какой только стороны ни глянь - одни плюсы получаются!       - Проходите, мальчишки! - Сёко гостеприимно распахнула входную дверь просторной съёмной квартиры на предпоследнем этаже новенького жилого комплекса, лениво стягивая с шеи на вид колючий и очень теплый клетчатый шарф, - пожалуйста, располагайтесь и чувствуйте себя, как дома! – женщина изящным движением кисти поправила лоснящиеся в теплом свете прихожей длинные пряди волос, неторопливо расстегнула крупные пуговицы терракотового пальто и, устало поведя острыми плечами, мягко поинтересовалась, - что желаете на ужин?       - Госпожа Иейри! – вдруг, смело выступил вперёд Итадори, воодушевленно обращаясь к хозяйке дома, явно не ожидавшей подобного энтузиазма от гостя, - я могу оперативно сготовить карри, если вы, конечно же, не против, - однако, от проявленной им же инициативы, парень под конец собственной речи внезапно сильно смутился и, робко опустив взгляд, едва слышно озвучил свою просьбу, - доверите мне в этот вечер похозяйничать на вашей кухне?       - Ну-у, - притворно задумчиво протянула судмедэксперт, ласково улыбаясь густо красневшему от собственной же неловкости молодому человеку, очевидно нерешительно переминавшемуся с ноги на ногу, - только при единственном условии, что ты мне пообещаешь после своей готовки всё дочиста убрать, - и, более не планируя мучить и без того сконфуженного парня, дружелюбно подытожила, - если никаких возражений по этому поводу нет, то я буду только «за».       - Я могу помочь тебе, - вполголоса предложил Мегуми и, утомленно мазнув краем глаза по блеклому дисплею смартфона без каких-либо уведомлений от мессенджеров (в тайне обеспокоенно ожидая запоздалой реакции от всерьёз разгневавшегося на его «пьяную» выходку родителя), случайно уловил витающие в воздухе прихожей слабые нотки анисового аромата лакричных конфет, - если это необходимо, - и, ничего больше не добавив к сказанному, повесил на свободный крючок форменную полицейскую куртку отца.       - Не знаю, как вы, ребята, а вот я сейчас ни за что бы не отказался от баночки прохладного пивка-а, - мечтательно промурлыкал Сатору, расслабленно опускаясь на широкий светлый диван в гостиной комнате, вовсе не планируя помогать молодым людям на кухне с приготовлением еды, - у Гето в холодильнике нигде не завалялось случайно, а?       - Думаю, тебе уже достаточно алкоголя на сегодня, дружок, - на правах хозяйки твердо заключила Сёко, забавы ради взъерошив ладонью и без того лохматую макушку Годжо, при этом насмешливо добавив, - к тому же, у меня есть идея получше! Приготовь-ка себе спальное место, всё равно без дела сидишь. Пока мальчишки будут заняты взрослыми разборками с моей варочной панелью, я тебе в это время как раз принесу чистый комплект постельного белья.       - Погоди, Иейри, - остановил судмедэксперта Сатору и, по-детски пружиня под тяжестью собственного веса на упругой мебели, как-то задумчиво склонил голову на бок, таким образом проверяя степень податливости тугого материала, - а как часто вы на этом диване..? – однако разумно смолк, проглотив конец бессовестной шутки, вдруг, столкнувшись своим насмешливым взглядом с опасным прищуром женщины, намеренно строго скрестившей руки на груди, из-за чего лейтенант моментально примирительно поднял ладони вверх, целиком и полностью капитулируя со словами, - я, понял-понял, в ваши личные дела нос не сую!       Юджи и Мегуми, вопреки всем самым смелым ожиданиям Сёко, вычистив и вымыв после собственной готовки раковину и электроплиту чуть ли не до блеска, очень ловко сообразили ужин на четверых, после чего по дремлющим комнатам съёмной квартиры стал медленно распространяться аппетитный аромат свежеприготовленного горячего карри, овощного салата из довольно простых ингредиентов и только что заваренного зеленого чая.       После невероятно вкусной и сытной пищи Сатору, даже не соизволив помыть за собой грязную тарелку и как следует поблагодарить корпевших всё это время над ужином парней, проворно улизнул в ванную комнату под предлогом внезапно навалившейся на его плечи усталости и единственным желанием - как можно скорее принять горячий душ и завалиться спать, вызвав подобным (раздражающим) поведением у Иейри лишь тяжкий вздох безысходности и кратковременный приступ мигрени.       На тот момент Сёко было совершенно не ясно, каким всё-таки чудеснейшим образом Итадори, такой невероятно чуткий, добрый и трудолюбивый парнишка мог связаться с таким отвратительно эгоистичным и самовлюбленным лентяем Годжо? Наверное, чтобы понять основу их тесных (судя по рассказам Гето) отношений, женщине необходимо было срочно покурить, да и вообще, она ведь тоже порядком устала за очередную рабочую неделю, которая выдалась, скажем так, достаточно напряженной, и когда ей всего пару часов назад позвонил Сугуро, Иейри горячо надеялась провести текущий вечер вместе с любимым человеком на диване в обнимку, однако, категорично отказать в помощи товарищам любимого человека совершенно точно не могла!       Ну, чего уж тут теперь можно было поделать, разве что только раскрутить Сатору со следующей же зарплаты на романтический ужин в приличном ресторане на двух персон, давненько она не радовала Сугуро своим волнующим образом в вечернем бордовом платье. И никакого нытья со стороны Годжо по типу «а как же мне тогда дожить до аванса?» Сёко не потерпит, пусть возмещает ей сегодняшнее одиночество сполна!       Получив твердый и вполне себе ожидаемый отказ Итадори от любезно предложенной ему помощи в мытье посуды, Мегуми, задумчиво почесав лохматый затылок, стал пристально всматриваться в густую темноту распахнутой настежь балконной двери, из глубины которой заманчиво тянуло горьковатым запахом табачного дыма.       Младший Фушигуро недолюбливал крепкие табачные изделия, от которых начинала изрядно кружиться голова, подрагивали пальцы рук, и мутило с такой силой, что нестерпимо хотелось выблевать собственное содержимое желудка чуть ли не сразу же после первой затяжки. Молодому человеку нравились тонкие, изящные молочно-коричневого цвета с ненавязчивым сладковатым ароматом кофе дамские сигареты.             Сперва парень курил их в открытую и, опасно высовываясь из распахнутого настежь окна кухни на улицу, блаженно расслабленно выдыхал сизые клубы дыма, однако отец Мегуми лишь только хрипло посмеивался над предпочтениями сына и, однозначно не разделяя выбора последнего, однажды ехидно посоветовал парню проколоть правую мочку уха и переехать жить в южную часть города. В тот момент это была настолько ни на что не намекающая и конструктивная критика, что юноша никогда в жизни не позабудет таких дельных рекомендаций от собственного родителя.       - Красиво, правда? – живо поинтересовалась Иейри у младшего Фушигуро, скоро закрывая балконную дверь и зябко передергивая острыми плечами от холода, - весь район, как на ладони, особенно в летние деньки, - и удовлетворенно выдохнув, добавила, - что тут скажешь, живу практически под облаками!       Вид из съёмной квартиры Сёко, действительно, был впечатляющим, а особенно завораживающей выдалась панорама мерцавшего разноцветными огнями ночного города прямиком из комнаты Нобары, где ребятам как раз и предстояло спать сегодня.       По-девчачьему чистая, хорошо убранная комнатка, в самом деле, выглядела приятной и уютной для восприятия среднестатистического молодого человека, ведь среди классики светло-серых обоев, довольно плотных на ощупь темно-коричневых штор и практически такого же шоколадного цвета компактного шкафа для вещей и одежды, средних размеров письменного стола и низкой кровати (к сожалению, односпальной, но тут уж выбирать не приходилось, тем более парням, в общем счёте, было уже как-то всё равно, потому что оба изрядно устали и просто хотели, наконец-то, принять горизонтальное положение) не было абсолютно ничего лишнего, например, каких-нибудь ярко-розового цвета нелепых подушек, изобилия впитывавших в себя килограммы пыли мягких игрушек, вороха бессмысленных подарков от подружек, и, конечно же, основа основ, кучи фотографий с «единственным и неповторимым» возлюбленным.       Лейтенант Сатору, разумеется, не мог спокойно расположиться на своём спальном месте и непременно пристал к Юджи около ванной комнаты, очень настойчиво предлагая стажеру собственную помощь с обманчивым заверением «я только потру тебе спинку», пока раскрасневшийся, как вареный рак, молодой человек тщетно пытался проскочить мимо преграждавшего ему путь и лукаво улыбавшегося Годжо. Впрочем, Сёко довольно быстро решила возникшую проблему, чуть ли не за ухо оттащив беловолосого полицейского в гостиную, строго настрого запретив тому донимать ребят, заночевавших в комнате Нобары, которая приходилась женщине двоюродной племянницей.       Между тем, сон отчего-то совсем не желал приходить к Мегуми, то ли он слишком сильно накрутил себя по поводу предстоявшей серьёзной и, без сомнения, не очень приятной беседы с отцом, грозившей вылиться ему, в лучшем случае, парочкой крепких тумаков от родителя, то ли едва слышно периодически хныкавший подле него Итадори, который уже не менее десяти раз грустно пробормотал, что офицер Нанами завтра же обязательно уволит его и непременно напишет жалобу вышестоящему начальству, упорно гнал всю сонливость от темноволосого юноши прочь.       «Да твою ж мать, когда ты уже, наконец, заглохнешь, а?!»       - Юджи! - внезапно позвал стажера Мегуми и, резко поворачивая голову в сторону, вдруг, испуганно притихшего парня, раздраженно и достаточно уверенно произнёс, - офицер Кенто ни за что не уволит тебя! А теперь успокойся и спи уже!       - Ох, прости меня, Фушигуро, - виновато заерзал за его спиной Итадори и, поспешно поворачиваясь к товарищу лицом, случайно задел того плечом по носу, - я совершенно точно не хотел тебе помешать, - из-за полумрака в комнате практически ничего нельзя было разглядеть, однако Мегуми готов был поклясться в том, что Юджи в данный момент смущенно улыбался и неловко почесывал коротко стриженный затылок.       - Просто, мне внезапно стало так страшно, - неожиданно откровенно затараторил стажер, доверительно придвигаясь поближе к напряженно молчавшему темноволосому юноше, - что я больше никогда не смогу увидеться с лейтенантом Годжо. Понимаешь, я ещё никогда в жизни не ощущал себя настолько счастливым, ведь мне так хорошо рядом с Сатору! – Итадори подавлено вздохнул, обреченно добавляя под конец, - даже не представляю, что буду делать, если раз и навсегда вылечу из полиции?       - Знаешь, Юджи, - вполголоса начал отвечать Мегуми и, шумно выдыхая, утомленно прикрыл тяжелые веки, - иногда мне очень хочется быть таким же честным и откровенным в собственных чувствах и желаниях, как и ты.       - И что же ты имеешь в виду под «честным и откровенным»? – немного недоуменно уточнил Итадори, скорее всего, в настоящее время озадаченно сведя густые брови к переносице и взъерошив ладонью ещё немного влажные после душа волосы.       - Я уже давно втайне влюблен в майора Нанами.