Второй шанс Драконов (The Dragons Second Chance)

***

      В темной комнате, освещенной лишь несколькими свечами, за небольшим столом накрытым по быстрому, сидели четверо мужчин, их серые мантии смялись пока они просматривали свитки. Их цепи звенели, когда они клали и поднимали различные свитки.       — Хайтауэры перегибают палку, — сказал архимейстер Хармун, когда бросил последний вороний свиток от мейстера Альфадора, служившего в Высокой башне.       Другой архимейстер ответил ему:       — Они всегда перегибали палку, с того самого момента, как наши предшественники впустили лорда Хайтауэра во фракцию. Они и представить себе не могли, что лорд расскажет своим детям, и передадут секреты по наследству. И с тех пор они перегибают палку! Предполагается, что мы должны работать более тонко, а они шастают повсюду и устраивают беспорядок! — сказал он с раздражением в голосе.       Архимейстер Гилдайн покачал головой:       — С этим ничего не сделаешь, мы направляем Хайтауэров так же, как и лордов королевства. Мы позволяем им думать, что они главные, и это заставляет их быть счастливыми и благодушными. Ими легко манипулировать, как и всеми остальными, они простодушны в своей жадности, — сказал он, его голос звучал серьезно и мудро. Он был старейшим членом ордена, самым старшим архимейстером и, поэтому возглавлял их. После его смерти их возглавит архимейстер Абелон, и так будет и далее.       — Я по-прежнему считаю, что тот архимейстер, который рассказал Хайтауэру, был сумасшедшим. В своем дневнике он бредит о посланиях богов. Было очевидно, что он сошел с ума, — насмешливо сказал Хармун.       Абелон кивнул соглашаясь с ним:       — Это должно точно было безумие! Посмотрите, куда оно нас привело! Хайтауэры могут нас разоблачить! Если они выдадут секрет не тому человеку, это может стать концом нашей гильдии, — сказал он с сузившимися глазами, глядя на свиток от мейстера Альфадора.       — С этим ничего нельзя сделать. Мы можем двигаться вперед, только делая лучший выбор. Пусть Хайтауэры строят заговоры и планы, а если дело дойдет до этого, им можно будет перерезать шеи, и наша проблема будет решена. Они знают, что нас надо держать подальше от этого, — сказал Гидлайн, и в его голосе прозвучало предостережение.       Абелон поднял руки в знак капитуляции, оставив вопрос на потом. Он был прав, теперь уже ничего нельзя было сделать. Их орден веками работал для достижения цели, а они были лишь одним из винтиков в хорошо смазанной машине. На смену им однажды придут новые мейстеры, которые займут эти места и возьмут на себя священный долг — ограничить власть людей с жадностью в сердце. Когда-то короли этих королевств истребляли людей в попытке превзойти друг друга, и они не позволили этому повториться. Они держали каждое королевство в равновесии, не позволяя им стать слишком могущественными. На примере Харрена они увидели, что происходит, когда они не контролируют королей и лордов. Его власть росла бесконтрольно, и он стал бесконтрольной силой, наводившей ужас на все королевства.       Теперь они стали жертвой порождений драконов. Одна неконтролируемая сила сменяла другую. Драконы были живучими, их орден пытался ограничить их силу с самого начала завоеваний, но все было напрасно. Им удавалось в той или иной степени контролировать их силу, но Таргариены всегда находили способ обойти их планы.       Наибольшего успеха они добились с Мейгором, но он дал отпор и почти уничтожил веру. Они не работали с верой открыто, но знали, что вера не любит драконов. Иногда они работали в тандеме, но только тогда, когда это было необходимо. Самым простым способом ограничения власти для них было отравление следующего поколения. Они довели до совершенства искусство убийства детей еще до того, как они сделают хоть один вдох, и могли выбирать, кого убить — мать или ребенка. Хотя яд, которым они убивали младенцев, имел эффект обычного мертворождения у обычного лорда или леди, у Таргариенов он вызывал чудовищные роды: малыши появлялись на свет деформированными. Им еще предстояло понять этот феномен, но они всегда коррелировали использование конкретного яда.       Чтобы убить малыша и мать, достаточно было одной дозы яда, который обычно охотно принимали под видом лекарства. Убийство матери было более длительным процессом, требовалась неделя постоянного приема яда до предполагаемых родов, которые обычно происходили на 7-й день с начала отравления, что делало роды чрезвычайно предсказуемыми. Они научились давать его на 8-м месяце, до того, как могут произойти естественные роды. В первые несколько раз, когда они пытались это сделать, было слишком поздно, и мать выживала. Но это было до завоевания. К моменту прихода к власти Таргариенов они уже давно отточили это искусство.       Ограничить количество детей было довольно просто: единственным правителем, с которым им не удалось справиться, был Джейхейрис. Он собственноручно выбрал своего великого мейстера, и это был ученик, изучавший магию. Они никогда не пригласили бы в свой орден того, кто так сильно верит в магию. В результате у королевы родилось 9 здоровых детей, которые до жили во взрослой жизни. Женщины Таргариенов были плодовиты, если их не контролировать. Это стало тревожным сигналом для их ордена, и с тех пор они не опускали руки и не собирались делать это снова.

***

      Рейнира держала на руках своего сына, она смотрела на малыша, не обращая внимания на все, что происходило вокруг. Она чувствовала себя как никогда довольной после возвращения. Она знала, что ее сердце помнит смерти детей, но забыла, каково это, когда они еще живы, какое тепло и любовь она испытывает, просто глядя на них. Принцесса едва могла отвести от него взгляд, не говоря уже о том, чтобы позволить кормилицам забрать его. Она знала, что ее осудят за то, что она кормила его сама, но сейчас она не могла доверять никому другому. Тем более зная, как далеко зашел заговор против ее семьи.       Принцесса знала, что крошечный малыш, лежащий у нее на руках, уже в опасности из-за тех, кто стремится навредить их семье. Она знала, что над его головой постоянно висит меч, и она собиралась стоять над ним и позволить этому мечу поразить ее, вместо того чтобы позволить чему-то случиться с малышом.       Деймон часто заходил в их комнаты, чтобы проведать ее и малыша, прежде чем идти к отцу. Она знала, что они оба хотят войны. Она тоже этого хотела, внутри нее горел огонь, но что-то ее сдерживало. Лишь на вторую ночь после рождения Эйгона она поняла это чувство. Рейнира заснула после того как покормила сына, всегда чувствуя усталость после этого. Она почувствовала, как погружается в сон, и тут же оказалась в совершенно другом месте.

***

      «Она знала, что видит сон, она чувствовала это, наблюдая за странным мужчиной, от которого веяло смертью. Он не имел лица, его черты были словно искажены, и он ушел в безликий мир. Человек превратился в крысу и побежал по туннелю. Она видела, как неприметная крыса слилась с остальными, не замечая его, пока крысы вокруг нее не начали падать замертво. Она в тревоге огляделась вокруг: крысы бегали вокруг ее ног, спасаясь от странной крысы, которая когда-то была человеком, и теперь она стояла в окружении мертвых крыс.       Рейнира инстинктивно подняла руки, почувствовав, как что-то падает на нее, но, обернувшись, она увидела, что крыса снова превратилась в странного безликого человека. Он стоял среди останков мертвых крыс и рухнувшей башни. Мужчина поднял руку и указал ей за спину, заставив Рейниру обернуться и посмотреть в том направлении. Она вдруг оказалась в месте, которого никогда не видела, и стояла перед дверью. Странно, но одна сторона двери была из светлого дерева, а другая — из темного. Дверь, как и одна ее половина, была белой, а другая — черной.       Как только эта мысль пронеслась в голове Рейниры, она резко проснулась и открыла глаза, оглядывая комнату».