Заново

К рассвету Катара и ее спутницы добрались до места сбора — но там никого не было. Без сил они повалились на холодную землю, но не могли отдохнуть — от Ляна несся ровный, неумолчный гул — готовая к атаке армия Движения шла к предместьям Республиканского города. Они видели только облако пыли и серую тучу, стелящуюся по земле в рассветном мареве. Гема — единственная покорительница, которая провела их по ночным степям, только и сказала, что вся земля дрожит. Катара оглянулась на еле виднеющиеся домики — это и было предместье, где, по словам Зуко, Движение ждет отпор. Она одними губами обратилась к духам и сложила пальцы на удачу.  Туча остановилась, но не затихла. Пошло томительное время ожидания — Катара то и дело проверяла часы, оставленные ей Зуко, и откидывала крышку, которая уже давно не защелкивалась. Как раздался свист, а потом — грохот. И она увидела — первый дом взлетел, и черный столб дыма поднялся в воздух.  Взрыв, еще и еще один, крики, доносящиеся из тучи. Женщины схватились за руки. Может, они подумали о толпе разъяренных воинственных мужчин, поглощающих их. Может, о родных и близких. Может, о просто о живых людях, которые станут мертвыми.  Новые и новые заряды летели в пригород, туча начала вытягиваться вперед. Но вот они заметили — заряды перестали попадать в цель. Они летели, но затем как будто пропадали. Движение, кажется, усиливало атаку, отряды придвигались все ближе и ближе, разъяряясь, что ничего не выходит. Как вдруг — из пригорода на Движение полетели вспышки огня, а потом — бомбы и камни. Туча закричала.  Катара поняла, что уже несколько минут почти не дышит, стиснув руки на груди. Внезапно Гема подала голос. — Кажется… К нам кто-то приближается.  И верно, они вглядывались — и вскоре различили небольшой отряд, который ехал на боевых носорогах. Все они были в форме королевской гвардии Страны огня. Они почтительно остановились неподалеку, и их командир спешился и снял шлем, чтобы женщины могли разглядеть его лицо. Как по команде, остальные наездники тоже сняли шлемы. Мужчина поклонился.  — Могу я представиться мастеру Катаре? Девушка вышла вперед и коротко переговорила с мужчиной, стараясь не отвлекаться на ровный гул боя. Наконец она кивнула и вернулась к женщинам.  — Страусолошадей оставляем. Каждой придется забраться на носорога во второе седло, солдаты будут нас защищать. Мы немного приблизимся к сражению и будем ждать сигнала.  И они сделали, как было предложено. Ехать было неудобно. Хоть носорогов предусмотрительно оседлали двойными седлами, чтобы женщинам не нужно было прижиматься к незнакомцам, сзади носорога сильно трясло, и ручка между седлами не помогала, да и смотреть вперед из-за широкой спины в доспехах было затруднительно, и Катара полностью полагалась на слух — вот гул ближе, и ближе, и ближе, и теперь она слышит не бой вообще, а одну атаку за другой, взрывы, падения и вскрики… Девушка зажмурилась, ей враз стало плохо — подкатила тошнота и голова закружилась. Она словно попала в худший из своих ночных кошмаров, где кровь смешивается с землей, а огонь запекает кровь… Она убеждала и убеждала себя, что это только сны, но это снова реальность. Катаре захотелось побежать туда и закричать на них во всю мощь глотки: «Прекратите»! И тут над степью разнесся вой, словно затрубили в огромный рог. Толпа притихла. И армия Республиканского города стала отступать, но Движение не бежало за ними. Растерянность тянулась и тянулась, и наконец девушке показалось, что мятежники тоже как будто отступают. Свист — и рядом с носорогом, где сидел командир и Катара, в землю воткнулась стрела. Мужчина спрыгнул и быстро развернул свиток, примотанный к стреле.  — Это был способ доставить послание?! — возмутилась Катара. — А чего не кинуть в нас боевой топор, авось прочитаем? Командир нахмурился. — Это юаньские лучники, самые зоркие и меткие. Они прекрасно нас видят уже сейчас, госпожа. Это лучший способ коммуникации на войне. Быстрее, чем птица, и надежнее.  На войне… Девушка тряхнула головой и спросила, что дальше. А дальше — еще медленнее ехать вперед и ждать новых посланий.  И они снова двинулись. ОЗ явственно отступало. Катара часто дышала, стараясь подготовиться к тому, что она там увидит.  — Они захватили их лидера, Чо Паня, мастер Катара. Все по плану. Встреча будет в полдень, в их лагере.  Катара нервно стучала по ручке седла. Ей казалось, что они ехали, останавливаясь и выжидая, не меньше часа. Когда же вокруг заклубился белый пороховой дым, перед ними показался всадник. Он круто затормозил, развернув носорога боком, спрыгнул, и в движении Катара тут же узнала Зуко. На лице сама собой расплылась улыбка, но командир оказался на ногах быстрее ее — чинопочитание все-таки победило любовь. Катара хихикнула, но тут же прикрыла рот ладонью, испугавшись своих мыслей. Молодой Хозяин огня кивнул командиру и снял девушку с носорога, и вместе с ней приблизился к другим всадникам и всадницам. Зуко кратко и почтительно обратился к женщинам, поблагодарив их за прибытие, и кратко рассказал, как они поедут в лагерь Движения. Женщин, кажется, больше впечатлил его вид, чем речь, и они с неприкрытым интересом рассматривали Хозяина огня, а после нестройно закивали и вразнобой выразили согласие. Лиа буравила Зуко взглядом. Она давно догадалась, кем был Катарин «ухажер», но видеть его таким, в полном боевом облачении и с лепестком огня в высоко заколотых волосах… Она хмурилась и сжимала губы, чтобы не выразить одобрения. Зуко, кажется, было уже плевать, и он потянул Катару за собой, усадил ее в свое седло и возглавил группу. — Зачем ты поехал нас встречать? Зуко помолчал. — Тебе не понравится то, что ты увидишь. Я хотел быть рядом. И она поняла. Пустить кровь, они сказали? Что ж, они ее пустили. Утешения в том, что это были солдаты, а не мирные жители, Катара найти не могла. Между разрушенными домами лежали стонущие люди, а некоторые — они стонать уже не могли. Девушка сжимала губы и нервно разминала руки, готовая спрыгнуть и ринуться исцелять. Санитарные бригады уже зашли в город и на носилках отправляли людей в место, назначенное полевым госпиталем. Наконец они увидели штаб — который был ничем иным, как кучкой военачальников, стоящих посреди разбомбленной улицы. Катара первая оказалась на земле и зашагала к Сокке.  Увидев недовольное лицо сестры, тот сразу перешел к делу. А может, и не поэтому, — Сокка тоже повзрослел, и он был серьезен, как и полагается руководителю операции. Он представил Катаре военачальников, из-за их спин вышел еще одни мужчина — Чан. Отец Ханье. Катара со странной робостью пожала ему руку.  Прибыли женщины, и Чан и Сокка засуетились. Катара раздраженно смотрела на эту возню, повернулась и зашагала к санитарному пункту.  Зуко поймал ее за локоть. — Катара.  Она зло смотрела в его золотые глаза. Конечно, понимающие. Зуко прекрасно ее понял, потому что он ее понимал. — Пусти. — Нет. Ты можешь уйти и помочь своими руками пяти людям, а должна помочь двум странам. Твое место сейчас не в госпитале.  Катара сбросила его руку и развернулась, тяжело дыша. Сейчас она готова была толкнуть его.  — Так работает политика. Иногда придется отвернуться от того, кто прямо перед тобой, и позаботиться о тех, кого ты не видишь.  — Нет, не может так быть! Это жестоко и бесчеловечно, и никакую политику нельзя делать с таким сердцем. Я должна помочь тем, кому успею. Зуко молча смотрел ей в глаза. От ее выбора сейчас зависело многое. Не только будущее двух стран, но, сердце шептало ему, — их будущее тоже.  — Это время нужно, чтобы обсудить твою речь, опробовать сильноголос, поговорить с представительницами. Никто не знает о них. Ты должна рассказать всем, кто они, в чем их роль. Это можешь сделать только ты. Неужели месяц твоей и их работы ничего не стоил?  Она не хотела просто послушаться. Ей нужно было свое сердце. И ее сердце рвалось к другому.  Мимо понесли носилки с солдатом. Катара порывисто остановила бригаду и наложила руки с водой на мужчину. Кажется, Зуко закатил глаза и тяжело вздохнул — ну и пусть, может вздыхать сколько хочет. У солдата дела были не так уж плохи — сломана рука и небольшое кровоизлияние внутри — но с ним точно все будет в порядке.  — Катара! Она оглянулась. Ее звал Сокка — он стоял с женщинам и Зуко — тот отошел к ним — около каменного постамента с, очевидно, сильноголосом. Там — они. А здесь, под руками, живая кровоточащая плоть.  Внезапно раненый солдат улыбнулся ей. — Вы очень добры, госпожа. Со мной все будет в порядке. Мы народ крепкий. И неожиданно для себя Катара улыбнулась. И правда — крепкие. Могут постоять за себя сами. Могут продержаться. Она кивнула мужчине и медленно, словно с каждым шагом крепла ее уверенность, вернулась к Сокке и Зуко, который напряжено пытался не смотреть на девушку. Катара легонько коснулась его руки, и Хозяин огня сжал в ответ ее пальцы. Мир был восстановлен.  Но еще не весь мир.   Они прибыли к лагерю в срок. Над ними висело серое небо только что начавшейся зимы, и оно так подходило этому хмурому, уже завонявшему порохом дню. Военного предводителя Движения, Чо Паня, большого бородатого мужчину с хмурым лбом, вели, как гостя, только что охранники были мрачноваты для радушных хозяев. Катара окинула взглядом толпу солдат — люди напряженно смотрели на прибывших, в руках у них она заметила смятые листовки, и сердце забилось еще быстрее, хотя казалось бы, куда еще. Людей было много. Чем дальше она смотрела, тем хуже видела лица — глаз не хватало. Вперед вышло пять мужчин — наверное, их совет, или предводители, или начальники, или как их назвать. Зуко и Сокка подумают об этом, ей надо думать о другом.  Торговли не предполагалось. Чо Паня передавали Движению без условий в знак добрых намерений. Зуко и представитель короля Куэя говорили с такими же бородатыми — Катара раздраженно подумала, почему покорители земли так любят эти окладистые бороды — предводителями. Наконец они подозвали ее и других женщин.  — Мы хотим обратиться не только к вам, но и к вашим солдатам. — Начал Зуко.  Мужчины мрачно смотрели на Хозяина огня.  — А если мы не согласимся на ваше вежливое предложение, Хозяин огня Зуко? Которое вы сделали так великодушно, в знак добрых намерений похитив нашего генерала? Казалось, ни один мускул ни в фигуре, ни в лице Зуко не дрогнул. — Можете продолжить нападение на Республиканский город. Но я уверен, по тому, как прошла первая атака, вы все поняли. Мы готовы к наступлению. Наши бойцы умеют отражать ваши атаки. Наши лазутчики испортили ваше оружие. Оно не сработает. Ваш военный план уже провалился. Неожиданно Зуко повернулся и резко отправил тонкую струю огня в каменный шар, который лежал в нескольких шагах от первой линии солдат. Мужчины отпрянули, шар треснул, и на ледяную землю вытекла бесполезная серебристая вязкая смесь. Ничего не произошло. Совет Движения молча повернулся от расколотого шара к Хозяину огня, который снова стоял недвижимый, как статуя. — Ваши люди вам доверяют, я знаю. Вы заботитесь о них, и, полагаю, не хотели бы отправить на верную и бессмысленную смерть.  Катара лихорадочно думала: Зуко давит на них, зачем он так сильно давит. Он не дает им выбора. Это плохо кончится, плохо кончится. Это не дипломатично, это не гибко, это… — Мы не хотим вредить вашим людям. И не будем игнорировать ваши нужды. Дайте нам обратиться к народу и к вам. Поговорим о мирном договоре. Один из мужчин, единственный седой, фыркнул. — Что вы знаете о наших нуждах! Внезапно Зуко словно оттаял, в его жесте появилась мягкость и обходительность. Он отступил на шаг назад и указал рукой на Катару и женский совет, приглашая их подойти ближе. — Я, может быть, и нет. А вот госпожа Катара и женщины ваших селений знают больше. Катара начала несколько сбивчиво, но с каждым словом звучала все увереннее и тверже. Быстро глянув на Зуко, она решила взять с него пример, распрямила плечи и встала неподвижно, твердо. Неожиданно это придало ей уверенности. Она говорила и улавливала в их глазах интерес и понимание. Девушка перешла было к мирному договору, как Зуко остановил ее. — Об этом позже. В мирном договоре примете участие вы, представитель короля Куэя, — Катара оглянулась на того и неожиданно захотела улыбнуться — как его столичное, гладкое безусое и безбородое лицо, чуть оплывшее от жирка, не походило на лица местных мужчин. Почему-то она стала проникаться уважением к Бородам. — … и женский совет ваших селений. Это обязательное условие. Госпожа Катара привезла на встречу глав женских общин. Неожиданно одна Борода, сероглазый и довольно молодой мужчина, вышел вперед. — Лиа? Зуко, потеряв самообладание, метнул взгляд на Катару, и она ответила тем же. Вот уж кто был полон загадок… Однако женщина не растерялась, гордо дернула подбородком и шагнула ближе. — Да, Су Фа. Кто-то должен навести тут порядок, и это будем мы, люди, которые всегда наводили порядок в домах, когда вы уезжали на войну. Всегда мужчины исполняли три решения совета в год. Пришло время, чтобы эти решения касались не только того, где ставить общественный курятник или какого насильника изгнать из деревни на этот раз. Сероглазая Борода смотрел на Лию в упор, уголок губ у него подрагивал. В конце концов он зло чмокнул губами и переглянулся с остальными Бородами. — И как же вы собираетесь говорить с двумя тысячами человек? Катара выдохнула. Вступил Сокка. Она оглянулась по сторонам, незаметно разминая затекшую от напряжения шею. Да уж, может, Зуко и прав, может, с этими Бородами так и стоит, пойди их убеди, если не давить…   ***   — Я приветствую вас, солдаты Движения. — Она обвела глазами первые ряды. Напряженные лица. Сомкнутые губы. Смотрят исподлобья. По краям толпы двигаются люди — это разносят листовки. Девушка глубоко выдохнула. — Вы меня не знаете, но я многое знаю о вас. Я путешествовала по вашим землям, изучая ваши традиции. Не все мне понравились, но… — Шутка не сработала. Катара прокляла внутренний голос Сокки. — Я знаю, чего вы хотите — вы хотите достойной и обеспеченной жизни. Я знаю, что вы, как и я, — дети войны, и не знаете, как жить, когда она закончилась. Мы умеем разрушать, и это страшно, ведь мы стали орудиями того, от чего спасались. — Она помолчала. Ветер трепал волосы. Мужчины слушали. — Вы пришли сюда потому, что не знаете, как строить мир. Никто из нас не знает. Но я точно знаю, что вы не хотите умирать. Я точно знаю, что всем нам надо учиться жить. Мне, мастеру покорения воды Катаре, Хозяину огня Зуко, королю Куэю, вашему предводителю Чо Паню и каждому из вас. Девушка вскинула руку. Казалось, что через нее и к ней течет энергия. Они не просто слушали. Они прислушивались.  — Я знаю вас, мужчины из Чжан Фе, Гайляна, Ван Шо, Ляна, мужчины из Сяо Фу, Робая, Тоско, мужчины из Сяна, мужчины Ши Фу, я знаю, что вы хотите работать на шахтах, и что ваши шахты не так хороши, как в Объединенных республиках. Я знаю, что в них умирают ваши друзья и родные. Я знаю, что вы самоучки, потому что старые мастера покорения земли умерли в плену Страны огня. Я знаю, что у многих в республиках остались родные, которых вы не можете навестить. Я знаю, что многие из вас, вернувшись из плена, стали жить хуже, чем жили там.  Напряжение не уходило, оно нарастало.  — Войной этого не решить. От лица Объединенных республик я предлагаю вам заключение мирного договора. Я посредник между вами и новой страной. И чтобы новый договор учитывал ваши нужды, я собрала представительниц ваших женских общин. Эти женщины будут думать не о войне, не о престиже, а о вашем благополучии! — Неожиданно Катара сменила тон и крикнула. — Гайлян! Мужчины из Гайляна! — она увидела поднятые руки. Катара шагнула в сторону и передала раструб Лие.  Та властным тоном рассказала новости из Гайляна. Толпа заволновалась. Люди были рады слышать о родных. А то, что одна из них стояла на помосте рядом с Хозяином огня и начальниками и говорила так громко, кажется, производило верное впечатление.  — Я буду добиваться того, чтобы Объединенные республики ввели ежегодную квоту на легальное переселение жителей Царства земли!  Толпа захлопала. Катара не верила своим глазам. Она взяла раструб.  — Ши Фу! Мужчины из Ши Фу! — с гораздо большим энтузиазмом, чем до этого, солдаты стали поднимать руки. Вперед вышла Гема. — … Я буду добиваться перед лицом короля Куэя, чтобы в наших деревнях открыли школы для покорителей земли и спонсировали их обучение в городах!    Женщины, одна за другой, продолжали выходить и обращаться к толпе — нет, не солдат, а своих соплеменников. — Я буду добиваться того, чтобы рабочие из Объединенных республик перестроили наши шахты и обучили нас работать на новых производствах!  — Я буду добиваться правил пересечения границы, чтобы мы могли навещать наших родных в Объединенных республиках!  — Я буду добиваться перед лицом короля Куэя спонсирования наших дорог и средств передвижения! — Я буду добиваться новых торговых договоров c Объединенными Республиками и Страной огня!    Когда последняя женщина закончила, Катара снова взяла слово. — Необходимость нового мирного договора между Царством Земли и Объединенными республиками признают ваш король, Куэй. Признает Совет пяти, управляющий Объединенными республиками. Признает Аватар Аанг и признает Хозяин огня Зуко. Мы готовы. Лидеров Движения Оз не будут преследовать. Готовы ли вы сложить оружие, зная, что ваши интересы защитит ваш король, ваши генералы и мудрые женщины вашей земли?  Договаривая последние слова, она дрожала, как осенний лист, она знала, что никто этого не увидит, и только молилась, что ее голос будет…   Толпа подняла руки. Толпа закричала. И это было согласие.  Катара выдохнула и положила раструб.  Его взял Сероглазая Борода. Он выразил поддержку, и стал, куда более нудно и бубня, объяснять, что руководство Движения считает это наилучшим… Катара нашла глазами Зуко. Тот гордо улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ.  В конце слово взял Хозяин огня. Он благодарил мужчин за храбрость, за разумный выбор… Как кто-то из первого ряда, распустив скрещенные на груди руки, закричал.  — Парни! И что, мы просто так разойдемся? У вас кулаки остыли? Я не для того ел парашу два месяца! Мы даже не увидели этот Республиканский город! Да мы их голыми руками возьмем! Они же прямо перед нами! Кто-то другой, чуть дальше, тоже закричал. — А чего это в совете будут какие-то бабы, а не мы? Толпа не взметнулась, не зашумела, но и молчания не было — каждый переговаривался с соседом, оглядывался, что скажет товарищ? Армия колыхалась, как бурное, беспокойное море. Могут ли они передумать?.. — Ты хочешь подраться? — внезапно четко и ясно произнес голос Зуко в раструбе. — Ну что ж. Выходи. Один на один. Только не впутывай в этой мирных людей.  И Зуко легко и величественно спрыгнул с каменного помоста, выходя на пустую землю перед толпой. Катара похолодела, а потом разозлилась. Ну никуда без этого тупого мужского самовлюбленного риска! Петухи! Но мужчина молчал. Неожиданно вперед выступил другой — тщедушный желторотый мальчишка, которому едва ли исполнилось шестнадцать. Зуко остановился, недоумение на его лице было очевидно. — А что, когда еще у меня будет спарринг с самим Хозяином огня! — звонко произнес паренек. Мужчины в толпе одобрительно засмеялись.  Это было быстро. Первые атаки камнями Зуко даже не отбивал, он перекатился по земле, уворачиваясь, длинный язык пламени лизнул сапоги мальчишки, тот подпрыгнул, и в полете Зуко сбил его и тут же остановился. Парень поднялся, потирая зад. Он смешно, с легкой обидой взглянул на Зуко и поклонился ему, и Зуко вернул поклон.  Мужчины зашумели. Кажется, им пришлось по вкусу и зрелище, и беззлобное, сдержанное поведение Хозяина огня.  Из толпы вышел еще один солдат — плотный, гораздо старше Зуко, с хитрыми зелеными глазами. Этот бой был интереснее и дольше. Мужчина начал с того, что выбивал и сотрясал почву под ногами у Зуко, и тот, помаявшись, пытаясь балансировать и прыгать, подлетел на огненном залпе и атаковал мужчину сверху. Солдат закрылся земляными плитами. Зуко приземлился прямо на них, но когда он свесился вниз, мужчина уже пропал — буквально под землю провалился. Эффектно, но ему надо будет вылезти. Зуко подлетал на залпах огня, поджидая, но так, чтобы мужчина не увидел его сейсмозрением. Наконец — Катара заметила уже после, когда Зуко поднял стену огня, скрывая себя — что мужчина по пояс торчал из земли, и на него двинулась стена огня, за которой он ничего не мог разглядеть. Внезапно стена расступилась, Зуко опустился на землю, схватил мужчину за руки и скрутил их. Огонь пропал, как и не бывало, и Хозяин огня отпустил своего соперника. Тот, хохотнув, поклонился, и Зуко, как и прежде, вернул поклон. Толпа взволновалась. Катаре сложно было сказать, что вызвало больше оживления — ее выступление, обращение женщин и перспектива мира или мужские боевые забавы… Девушка хмурилась.  Спарринги продолжались. Хозяин огня был неутомим, изобретателен и неизменно побеждал. Катара хорохорилась и возмущалась, но невозможно было не заметить: завоевать доверие этих детей войны можно было хорошим сражением. И более того — благородным духом соревнования. Кажется, больше всего одобрения получало окончание боя, когда Хозяин огня смиренно выпускал из цепких рук очередного проигравшего и возвращал тому поклон. Но, кажется, было еще кое-что. Катара спрыгнула, накинула на голову покрывало и принялась медленно идти вдоль края толпы, вслушиваясь.  — Да-а-а, такого поди вокруг пальца обведи. — Молодой-то Хозяин огня силен. Не хлипкий. Мужик. — Наш был хорош! Видел, почти самого Хозяина огня свалил! Мощь! — Да, наши парни крепкие. Эти, из Ба Синг Се, небось и секунды бы против такого не смогли. А Ли, видел! Держался молодцом. Самоучка! Против Хозяина огня! — Будет, что всей деревне рассказать! — Нет, ну технически покорение земли даст огню сто очков вперед. Пуляется он хорошо, а дальше что? — Аж жарко стало, парни! — Ну силен, силен. Такому и проиграть не жалко. А если и правда? Никакие это не петушиные бои, а Зуко обратился к ним на их языке. Обратился так, как они ценят, — силой, мастерством, открытостью и уважением. Может, им проще проиграть и отступить перед лицом именно такого противника — по-настоящему могучего и благородного… Могучего. Катара хмыкнула и покачала головой.  — Ого!!! Толпа взорвалась. Впервые в спарринге выиграл покоритель земли. Солдат подал руку Зуко, помогая подняться. Тот первым поклонился в знак уважения победителю. Мужчина, сам не свой, отвесил поясной поклон. Он возвращался в толпу чуть ли не вприпрыжку. Солдаты ликовали, мужчину встречали, как героя.  Казалось, конца этому не будет. Теперь хотелось попробовать каждому, ведь у одного-то получилось победить Хозяина огня! Катара, все еще хмурясь, посмотрела на арену. Против Зуко вышел тот самый мужчина, который первым закричал. Он был силен, но бестолков, без остановки делая одно и то же. Теперь Катара стояла ближе, и ей показалось, что Зуко все-таки устал. Такие топорные и медленные атаки не могли его задеть, но он тянул время, видимо, потому что не мог уже двигаться так быстро, как привык, и дожидался по-настоящему удачного момента.  Краем глаза Катара увидела движение сбоку — ее сосед отправил Зуко в спину каменный снаряд! Быстрее, чем успела подумать, она водой из бурдюка заморозила его руку и ледяную удавку вокруг шеи, но камень остановить она не могла.  Это сделал другой мужчина, выскочивший на арену. И она узнала его — тот самый бородач, который схватил их ночью по пути в Гайлян. Зуко тоже узнал его и коротко кивнул в знак признательности. Роше, кажется, так его звали, развернулся и гневно закричал на мужчину, который нарушил правила боя и атаковал Хозяина огня в спину.  Кричал не только он, кричала вся толпа, возмущенная тем, что этот человек обесчестил их, нарушив правила дуэли. Хотя, казалось бы, вот уж кто блюстители благородного духа, так это мятежники, вышедшие против воли своего короля...  — Так его, молодая госпожа!  Ближайший мужчина одобрительно хлопнул ее по плечу. Когда Зуко подошел к Катаре, она разморозила нападавшего. Ничего с ним делать не надо было — его ждет суд товарищей. Зуко взял девушку под руку и вернулся на помост. Толпа бушевала, занятая обсуждением только что увиденного, чествованием героя — солдата, победившего Хозяина огня, — и порицанием дурака, позорящего покорителей земли. Все забыли про атаку на Республиканский город. Когда они поднялись, Сокка беседовал с Бородами. Бороды готовились отводить войска.  Катара закрыла глаза, шум толпы отодвигался. У них получилось. У них все получилось. Немного женской участливости, немного мужского забиячества. Немного авторитета воинов, немного авторитета матерей. Одни начали и дали разгуляться. Другие закончили и дали шанс. У них получилось. У них все получилось. — Мы хорошая команда. — Шепнул ей на ухо Зуко. И она была полностью согласна. У них получилось. У них все получилось.   *** Ночью они с Катарой ехали в Республиканский город. Сокка и его люди остались в лагере Движения договариваться о том о сем, как и когда начнутся мирные переговоры, кто въедет в город, как въедет в город, в общем, обо всем том, о чем Зуко можно не думать, потому что есть другие члены Совета пяти. Катара была с ним, наконец-то она была с ним, и они ехали домой. Она то и дело гладит его руки, которые держат поводья, своей рукой в той самой кожаной черной перчатке. Глаза почти слипаются, но нервное возбуждение не проходит. На губах — горит ее быстрый поцелуй, который она подарила ему перед тем, как сесть на носорога, — украдкой, в темноте, смазано и нелепо, но как же он стал счастлив. Зуко должен сделать это прямо сейчас. Это глупо, безрассудно, это странно, это неромантично, лучше бы доехал до резиденции, лучше бы дал ей выспаться, лучше бы подготовился, лучше бы серьезно подумал, лучше бы подобрал слова, лучше бы, лучше бы…  Невозможно. Прямо сейчас. Зуко остановил носорога и слез, и потянулся к Катаре, чтобы помочь ей спуститься. — Зуко, что такое? Они стояли посреди голой земли, покрытой изморозью, хотя стены первых домов Республиканского города были уже видны. Занимался серый зимний рассвет, но пока еще совсем издалека, и наступал новый день, который всякий раз начинается с того, что солнце и луна видны на небе одновременно. Порыв холодного ветра, и Зуко закрывает Катару спиной. Он смотрит ей в глаза. Он не может больше ждать. Он хочет прямой сейчас. — Катара, ты станешь моей женой?