Закадычные враги

      - М-да, ну и дождина. Льёт как из ведра, - сказал сам себе Пеппино, глядя в тёмное окно. Затем перевёл взгляд на довольно объёмный чёрный пакет и вздохнул. – Но мусор сам себя не вынесет…       После падения «Башни Пиццы» дела в «Пицце Пеппино» пошли лучше. Стало быть, отходов к концу смены скапливалось больше, и выбрасывать их нужно было каждый день. Пиццайоло не любил оставлять весь этот мусор на ночь, даже в такие ненастные вечера, чтобы не разводить антисанитарию на кухне. Хоть ему и не очень нравилось каждый раз использовать зонтик просто чтобы пройти пару метров до мусорных баков. Но это было только одной из тех маленьких проблем, что вошли в жизнь Спагетти с оживлением его бизнеса, и они уже даже не особо то его и раздражали. Кроме одной проблемы, о которой мы с вами поговорим позже.       Ливень сегодня и вправду был необычайно обильным. Прошлёпав под зонтом по довольно бурному потоку, образовавшемуся возле задней двери пиццерии, мужчина выкинул мешок в мусорник и уже собирался вернуться обратно в здание, как вдруг сквозь шум дождя совсем рядом услышал чей-то приглушённый чих. Это насторожило бы и вполне себе уравновешенного человека, а страдающего от тревожности Пеппино и подавно. Он осторожно заглянул за мусорный бак, и тут его настороженность сменилась смесью удивления и раздражения. Это была как раз та самая «проблема», которая выводила итальянца из себя больше всего.              С Теодором Нойзом Пеппино Спагетти был знаком со студенческих времён, так как им «посчастливилось» учиться в одном колледже и жить в одном общежитии. И почти сразу же отношения между парнями стали, мягко говоря, напряжёнными. Инфантильный, избалованный, пристроенный в колледж зажиточными родителями мексиканец сразу же прославился на весь кампус своими выходками, взяв на себя роль балаганного шута и пранкера. Пусть и за короткое время Нойз успел заколебать своими розыгрышами буквально всех соседей, главной своей жертвой он выбрал почему-то именно Пеппино. Возможно потому что вспыльчивого итальянца легче всего можно было вывести из себя. И хотя Теодор часто, обычно на людях, говорил, что они с Пеппино приятели, сам Спагетти так, конечно, не считал. И всё-таки как-то ему удалось дотерпеть неугомонного соседа до конца учёбы, и он надеялся его больше никогда не увидеть. Ага, если бы…       Через несколько лет глупость и тщеславие Нойза всё-таки сыграли с ним довольно нехорошую шутку. Купившись на обещание лёгкой славы, Нойз подписал сомнительный контракт с Пиццеголовым и так же, как и другие боссы, на долгое время буквально стал пленником Башни и слугой Пиццеголового. К тому же с собой Нойз втянул и свою девушку Нойзетту (с которой он познакомился уже после колледжа). Теодор действительно получил славу и популярность, о которых так мечтал, но только в пределах Башни, чары которой не выпускали во внешний мир никого, кто заключил договор с её хозяином, если только сама Башня не была бы разрушена до основания. Что Пеппино позднее и сделал.       Но, не смотря на то, что Спагетти фактически спас из заточения бывшего однокашника, отношение Нойза к нему сильно не поменялось. И теперь этот мелкий говнюк частенько наведывался в пиццерию Пеппино, и зачастую для того, чтобы как-нибудь ему напакостить. Не столько в отместку за своё поражение в обеих их стычках в «Башне Пиццы», сколько из вредности характера, и потому что Теодор до сих пор считал это просто весёлой забавой.              Исходя из всего перечисленного, не удивительно, что Пеппино мгновенно перекосило от злости, стоило ему только увидеть кусочек знакомого жёлтого плаща, выглядывающего из-за бака. Он уже, как обычно, хотел пустить в ход кулаки, чтобы прогнать нахального незваного гостя, но тут что-то остановило его. Бывали случаи, когда Нойз тайком пытался проникнуть в ресторан ночью и скрывался у чёрного хода. Но сейчас он, казалось, даже и не пытался прятаться, что и озадачило Пеппино.       Неприятель его просто сидел на каком-то полусгнившем ящике и с трудом курил, неловко прикрывая сигарету другой рукой, чтобы она не погасла от дождя. Сам актёр уже был насквозь промокшим, дрожащим от холода, и вид имел довольно жалкий и подавленный, что для его ЧСВ было достаточно странно. Заметив перед собой движение, Нойз поднял на Пеппино отрешённый взгляд и выдавил из себя слабую вымученную улыбку:       - А, это ты, итальяшка… Здорова…       - А ты, блин, кого здесь ожидал увидеть? Папу Римского? – слова Нойза привели Пеппино в себя. – А вот что ты здесь делаешь, хотелось бы знать!       - Что-что, курю, не видишь что ли?.. – безразлично ответил актёр. Но тут он случайно опустил руку, и его сигарета тут же намокла и погасла.       - Блять… Ну или, по крайней мере, пытаюсь… - раздражённо процедил мужчина сквозь зубы, выкинув мокрый окурок. Он достал из кармана сигаретную пачку с зажигалкой и, как ни в чём не бывало, попытался снова закурить. Пеппино же, однако, ответ его совсем не устроил.       - Нгхх, ты прекрасно понял, что я имел ввиду! – вновь начал закипать пиццайоло. – Какого хрена ты опять ошиваешься возле моей пиццерии?!       - А… да меня, это… Нойзетта из дома выгнала… - к тому времени Нойзу всё-таки удалось зажечь новую сигарету. Он махнул ею куда-то в сторону и вновь закурил, уставившись перед собой безучастным взглядом.       - Эм… В смысле? – такого ответа Пеппино явно не ожидал.       - В коромысле. За дверь вытолкала, даже ничего взять с собой не дала. Даже ключи от моей студии дома остались, иначе с чего бы я разгуливал по улице в такую мерзотную погоду.       Итальянец аж опешил от такого ответа. Он, конечно, знал Нойзетту не так давно, как Нойза, но с её характером был уже знаком. Она хоть иногда была довольно строга с Теодором, но всё равно слишком любила его и закрывала глаза на многое дерьмо, что он вытворял. Но тут должно было произойти что-то совсем из ряда вон выходящее.       - Ого, даже так? Что же ты натворил такого, что так её выбесил?       - Я то как раз ничего. Вот только какая-то гнида распустила слухи, что я себе любовницу завёл! – тут, впервые за вечер, лицо Нойза исказилось от ярости, обнажив его острые зубы. Но после он тяжело вздохнул и снова погрустнел. – Всё это чушь собачья, и я догадываюсь, кто это мог сделать… Но Нойзетта меня даже слушать не захотела…       «М-да, жёстко, однако… - Пеппино стало даже немного жаль давнего противника, но тут его тревожная сторона снова насторожилась. – Так, стоп! А сюда-то он тогда зачем явился? Он что, думает, что это я о нём слухи распространяю? Хотя… вряд ли. Тогда бы он просто попытался меня убить. Так зачем?.. Да ладно!»       - О, ну теперь мне всё ясно, - скептически ухмыльнулся Спагетти и провёл тыльной частью ладони по подбородку, мол «Меня не волнует». – И ты думаешь, что после всех безобразий, что ты мне учинил, я буду тебе помогать?       Нойз несколько секунд молча смотрел Пеппино в глаза, затем снова отвёл взгляд, затянулся сигаретой и отрешённо пробормотал:       - Нет… Но я просто не знал, куда мне ещё идти…       Пеппино был в полном смятении и колебался, как ему поступить. Из раздумья его вывел очередной чих Нойза. Он утёр нос и без того мокрым рукавом, но больше не взглянул на итальянца и ничего ему не сказал. Пеппино приложил ладонь к своему лицу и тяжело вздохнул.       - Чёрт… Ладно, входи уж, - сказал он, указав жестом на дверь. – Не хватало, чтобы ты подох у меня на пороге.       Мексиканец несколько удивлённо посмотрел на своего давнего соперника, затем кротко улыбнулся и, пробубунив какие-то благодарности, покорно вошёл внутрь пиццерии.       - Но учти: если ты опять вздумаешь тут хулиганить – вылетишь обратно на улицу! – строго предупредил его Спагетти.       - Хочешь верь, хочешь не верь, но сейчас это мне хочется делать в самую последнюю очередь, - заверил его Нойз, но тут же выжал свой промокший плащ прямо на свежевымытый пол кухни. Сделал он это, скорей всего, неосознанно, но всё равно было неприятно. «Нгхх! – раздражённо подумал Пеппино, но всё-таки сдержался. – Ладно, это всего лишь вода, это я легко уберу…» Почему-то, когда Нойз вёл себя так непривычно тихо, хозяину пиццерии было сложно на него сильно злиться.              Спагетти растопил печь (которая всё равно ещё не остыла), чтобы Теодор мог согреться и просушить свою одежду, а так же принёс для него плед и даже сварил какао, сам поражаясь своему благородству.       - Ох, gracias… - поблагодарил его актёр, приняв кружку с горячим напитком. Он сделал глоток и блаженно вздохнул, прикрыв глаза:       - Ахх, так то лучше… Эй, а маршмеллоу где? – шутливо возмутился мексиканец, но тут же отступил, уловив недвусмысленный взгляд Пеппино. – Да ладно, ладно, шучу я! Хотя для друга мог бы и не пожлобиться.       - Мы с тобой не друзья, Нойз, - серьёзно ответил на это Пеппино.       - Вот как? Но для «не друга» ты тогда как-то слишком любезен со мной.       - Просто для меня, в отличие от некоторых, ещё существует понятие «порядочность». И вообще – настоящие друзья не стали бы постоянно пытаться подсунуть ананасы в мою пиццу!       - Так это ж я наоборот её улучшаю! Это я ещё тебе одолжение делаю.       - Ты её портишь! Ты вообще ничего в пицце не смыслишь, ты её даже не любишь!       - Ну почему же, люблю. С ананасами!       - Пицца с ананасами – это не пицца!       - Да ты её даже не пробовал, иначе бы понял, насколько это вкусно.       Тут Пеппино не выдержал. Он встал со стула, поднял руку с вытянутым указательным пальцем вверх и громко, со смесью возмущения и гордости, произнёс:       - НИКОГДА в моей итальянской пиццерии не будет этой вашей гавайской пиццы!       - Ооо, ну началось! – закатил глаза Нойз. – Вот в этом весь ты – просто ходячий итальянский стереотип. Особенно когда набухаешься.       - Это когда это я себя так вёл?! – оскорбился Спагетти.       - А вот на прошлой вечеринке, к примеру – нажрался и весь вечер «Санта Лючию» горланил, а потом ещё матерную версию этой своей «Funiculi Funicula», или какие у вас там итальянские песенки ещё бывают? И при этом ещё так руками и ногами размахивал, что досталось вообще всем – и мне, и Виджиланте, который тебя угомонить пытался, и приятелю твоему итальянскому, как его там, прилетело даже.       - Так это ж один раз было всего… - Пеппино густо покраснел от стыда, припомнив, что такие события действительно имели место быть.       - Да если бы! – горделиво усмехнулся Теодор, сложив руки на груди. – Вот даже я так себя никогда не веду, я бы свою нацию никогда позорить не стал.       - Да?! – тут же встрепенулся итальянец. – А кто тогда, по-твоему, на этой же вечеринке нахлестался текилы, а потом выскочил на улицу в пончо, сомбреро, с двумя стволами и давай палить в воздух с криками: «Я горячий мексиканец, выходи со мной на танец!»       Тут самодовольная ухмылка сползла уже с лица Нойза.       - Чего?! Не было такого!       - А вот и было!       - Да не было!       И в этот момент оба мужчины чуть ли не покатились со смеху.       - Было-было, я точно помню! – заверил Пеппино, утирая выступившие слёзы. – Над тобой тогда даже Нойзетта угорала и на телефон всё снимала, у неё наверняка видео осталось.       - Нойзе?.. – внезапно Нойз прервался на полуслове и зашёлся кашлем, чуть не расплескав остатки какао.       «Блин, что-то он совсем по швам пошёл… - тут же помрачнел Пеппино. – Не хватало только, чтобы он ещё и заболел…»       - Ладно, смех смехом, конечно, но проблемы это твоей не решает, - серьёзно сказал он, когда Нойз перестал кашлять. – И раз уж речь зашла о Нойзетте. Ты вроде упоминал, что догадываешься, кто распускает слухи, что ты ей изменяешь?       - Да… - вздохнул Теодор, после того, как допил какао и отставил кружку. – Вот только доказательств у меня пока нет.       - И кто же это?       - Да Дойз, падла, ясно дело! Ты, наверное, помнишь его по моему фильму.       - Ну да, пожалуй, - смутно припоминал Спагетти. – А он не умер разве?       - Ну не по-настоящему же, это же всего лишь кино. И вообще, его играл мой дублёр.       «Ну да, конечно», - мысленно усмехнулся пиццайоло. Фильм Нойза о событиях в «Башне Пиццы» (в котором главным героем он вместо Пеппино назначил себя любимого) действительно возымел бешеный успех. Да вот только слухи о нём распространялись всякие разные, даже то, что во время съёмок погибло несколько дублёров.       - Да вот только настоящему Дойзу почему-то не очень понравилось, как я его показал в фильме, - продолжил тем временем актёр.       - М-да, интересно, с чего бы?       - А ты, итальяшка, не особо иронизировал бы. Думаешь, ты мой заклятый враг? А вот нетушки. Дойз ещё до всего этого завидовал мне и метил на моё место. Для меня он всё равно, что для тебя Фейк Пеппино. Но если Фейк всё же успокоился и сейчас просто пытается за тобой повторять, то вот Дойз всё никак не угомонится. Он всего лишь искал повод.       - И что ты думаешь с этим делать?       - Мне бы только до студии добраться, а там я уже смогу найти и доказательства своей невиновности, и компромат на этого гада. Но для этого нужно убедить Нойзетту позволить взять из дома хотя бы ключи от студии. А это будет непросто – если она что-то вобьёт себе в голову, то становится упрямой как пень.       - Что ж, завтра я позвоню Нойзетте и попробую убедить её хотя бы выслушать тебя. А сейчас… - Пеппино посмотрел на часы. – Время уже позднее. Сегодня я, так и быть, позволю тебе перекантоваться у меня.              На втором этаже пиццерии было всего две комнаты – спальня, в которой жил сам Пеппино, и этакий небольшой полукоридор-полугостинная, в котором помещались только журнальный столик и небольшой диванчик, на котором временно разместился Нойз. Вот только сам Пеппино в эту ночь спал не очень хорошо, что не удивительно, когда спишь буквально в соседней комнате с тем, кто обычно учиняет тебе гадости. Но Теодор за всё это время даже не просыпался, так что беспокойство Спагетти было напрасным.       На следующее утро, выйдя из спальни, Пеппино застал картину, которая заставила его прыснуть от смеха. Оказалось, что Нойз до сих пор спал с большим пальцем во рту как младенец.       «Какая прелесть! – подумал итальянец, едва сдерживая хохот, достал телефон и сфоткал спящего соперника. – Вот, будет теперь на него компромат, если снова начнёт выделываться».       - Ладно, спящий красавец, просыпайся, будем твои проблемы решать, - наконец потряс он за плечо Теодора.       - Ммм, Нойзетта, пупсик, ещё пять минуточек… - сонно пробубнил тот и повернулся на другой бок.       «Mamma mia, никогда бы не подумал, что мог бы назвать Нойза милахой!» - ещё раз про себя хихикнул Спагетти, но всё-таки потряс его настойчивее:       - Да серьёзно, вставай уже! Мне ещё заведение открывать.       - Да встаю, встаю, чего разорался то? – недовольно проворчал Теодор, садясь и без удовольствия вспоминая, что происходит на самом деле. Он зевнул, протёр глаза и встал с дивана, но не успел пройти и пару шагов, как вдруг споткнулся без видимой причины. Пеппино машинально подхватил его, не дав упасть на пол, как вдруг почувствовал что-то неладное. Он положил ладонь на лоб Нойза и убедился, что он горячий. «Твою налево… Вот этого я и боялся… - удручённо подумал пиццайоло. – Ну и что мне теперь прикажете с ним делать?»       - Так, сдаётся мне, что ты заболел, выглядишь неважно, - нахмурился Пеппино. – Тебе сейчас лучше остаться в постели.       - Но мне надо… мне надо… - неуверенно промямлил Теодор.       - Чего? – не понял Спагетти.       Нойз дотянулся до его уха и что-то шептнул. Пеппино закатил глаза:       - Агх, ладно, я провожу тебя.       Уборная находилась на первом этаже, и в таком состоянии Нойз вряд ли смог бы спуститься не грохнувшись с лестницы.       - Надеюсь, там-то тебе помощь не нужна? – осведомился итальянец, когда они дошли до места.       - Слушай, ну ты меня совсем за умирающего не принимай то, - немного обиделся Нойз и скрылся за дверью.       «Ох, прекрасно… Я надеялся, что к этому времени всё уже удастся утрясти, и Нойз свалит отсюда, - Пеппино опёрся о стену, скрестив руки на груди и посмотрел на настенные часы. – Пиццерию уже скоро надо открывать, а я с ним всё вожусь». Тут на кухне послышался звук открываемой двери и раздался голос:       - Хей, Пепп, мы пришли!       «О, это Густаво и Брик! Слава богу!» - встрепенулся Спагетти и метнулся на кухню.       - Густаво, Брик, с добрым утром! Как я рад вас видеть!       - Мы тебя тоже, Пепп, - поприветствовал коллегу Густаво, а Брик помахал хвостом. – Ну что, за работу! Кстати… как-то ты сегодня припозднился, обычно к этому времени ты уже весь в работе.       - А, да тут у меня кое-что произошло…       - Эй, италь… Кх-кх-кх!.. Ты где, короче? Я закончил! – неожиданно раздалось со стороны туалета.       - Это там Нойз что ли? – узнал голос Густаво. – Мне его прогнать?       - Нет-нет, я, скажем так… сам его пустил, - смущённо потёр шею Пеппино и объяснил друзьям, что случилось прошлым вечером.       - М-да, ситуация… - задумчиво потёр подбородок повар. – А он точно тебя не дурит?       - Я не уверен… Но болен он, по крайней мере, по-настоящему. Да и вчера он выглядел действительно несчастным. Не думаю, что Нойз настолько идиот, чтобы мёрзнуть под дождём просто для того, чтобы насолить мне.       - Ну, а Нойзетте ты уже звонил?       - Как раз собирался. Потому я и хотел попросить вас с Бриком заняться пиццерией, пока я всё улаживаю.       - О, конечно, Пепп… Ладно, давай уже пойдём и посмотрим, что там с ним, - предложил Густаво, потому что Нойз в соседней комнате снова начал канючить. Он стоял устало прислонившись к двери уборной. К этому времени признаки болезни стали более явными, так как его глаза и нос покраснели, а сам Теодор периодически шмыгал и утирался рукавом.       - Ну наконец-то, я уж думал, ты за смертью моей пошёл… - проворчал он, но тут заметил коллег Пеппино. – О, здорова, Брик и… эмм… другой итальяшка.       - Да-да, здравствуй Нойз. Густаво меня зовут, вообще-то, - обиженно сложил руки на груди повар.       - Да не важно.       - Всё, хорош, - прервал их Пеппино, пока не назрел конфликт, и обратился к Нойзу. – Ты закончил?       - Не, просто так тут решил постоять.       - Надеюсь, руки помыл после этого?       - Да.       - А если честно?       - Нет.       - Ну так сходи и помой! Не учили в детстве, что руки после туалета надо мыть?       - Меня в детстве учили на руки не писать.       - Так, не умничай мне тут! И хватит уже вытирать сопли рукавами!       - Ладно-ладно, я понял, «мамочка».       - Я тебе щас дам «мамочка»! – замахнулся на актёра покрасневший Пеппино, но тот уже успел шмыгнуть обратно в уборную.       - Охх, mamma mia… Дитя малое просто… - вздохнул итальянец, сделав фейспалм.       - А вы не ровесники разве? – скептически спросил его товарищ.       - Вот в том-то и дело. Слушай, а Брик не может немного посидеть с Тео? Не хочется мне его одного оставлять – мало ли чего учудит, или хуже ему станет. А мне надо хотя бы немного отдохнуть от этого дурня.       - Ну, если Брик на это согласится.       В ответ крыс утвердительно закивал. Он был не против. На удивление, Нойз ладил с Бриком лучше всего, всё-таки они долгое время прожили в одной Башне, хоть и не были знакомы лично.       - Ладно, во всяком случае, выглядит Нойз действительно паршиво, - не мог не признать Густаво. – Вот только что-то долго твой дружок руки моет.       Мужчины заглянули в уборную и ужаснулись. Нойз безвольно лежал на раковине, чуть ли не полностью окунув лицо и руки в воду, и, казалось, был без сознания.       - Вот чёрт! – испуганно воскликнул Пеппино и кинулся вытаскивать бедолагу из раковины. – Кажись, ему совсем хреново!       Впрочем, Нойз, к счастью, оказался в сознании, просто был очень вял и мелко дрожал от озноба – похоже, его температура поднялась ещё выше.       - Да, совсем плох, - обеспокоено подытожил коллега Спагетти. – Его надо уложить в постель, дать аспирин и вызвать врача срочно. И покормить, желательно, когда ему станет лучше.       Пиццайоло согласно кивнул, положил Нойза на спину Брика, чтобы тот отнёс его наверх, и пошёл к аптечке искать лекарства. А Густаво тем временем отправился в обеденный зал, чтобы открыть входные двери, потому что заметил, как перед ними уже собралось несколько посетителей, удивлённых, почему пиццерия до сих пор закрыта.       Пеппино нашёл какой-то аспирин (детский, с малиновым вкусом) и даже леденцы от кашля. Лекарства были самую малость просроченными, но пиццайоло решил, что это некритично. Наконец-то он всё-таки вызвал неотложку, а так же попытался позвонить Нойзетте. Но трубку она почему-то не брала, что было странно, так как её кафе уже тоже должно было быть открытым.       Когда Пеппино снова поднялся на второй этаж, Брик уже уложил Нойза на диван, укрыл пледом и снял мокрую маску, открыв его чёрные короткие волосы.       - Ну, как чувствуешь себя? – поинтересовался мужчина у больного.       - Ну, знаешь… - невнятно промямлил Теодор. – Помнишь, как ты однажды избил меня до полусмерти за то, что я демонстративно поломал перед тобой макаронные изделия именем тебя? Так вот, тогда было как-то получше.       - Не преувеличивай… - немного смущённо буркнул Пеппино и протянул ему стакан с аспирином. – На вот, выпей – должно полегчать.       - Кстати, ты Нойзетте ещё не звонил? – спросил Нойз, после того, как выпил лекарство.       - Звонил, не берёт она трубку.       - Тс, женщина… - недовольно цыкнул актёр, уткнувшись носом в сложенные руки. – Ей богу, ей после всего этого придётся очень сильно постараться, чтобы меня задобрить.       - Ладно, не горюй, я попробую дозвониться до неё попозже, - пообещал Пеппино, утешающе потрепав Нойза по волосам. – А сейчас мне надо заняться работой, я и так слишком много времени потерял. С тобой пока посидит Брик, если что понадобиться, обращайся к нему.       - О, круто, а у него закурить не найдётся, случаем? У меня сиги закончились.       - Какой тебе сейчас курить в твоём состоянии! – возмутился Спагетти. – Никаких сигарет, понял?!       - Да понял, понял, «мам».       Пеппино снова хотел было рассердиться, но вдруг понял, что действительно ведёт себя как какая-то мамочка.       - Ду-ра-чок… - только махнул рукой он и ушёл вниз.              До обеда дела шли более-менее спокойно. Доктор приехал быстро, осмотрел больного и уехал (попутно заказав с собой две пиццы). У Нойза оказалась всего лишь простуда, хоть и довольно сильная. Но после приёма лекарства ему стало лучше, и он снова стал немного вредным, особенно когда Пеппино принёс ему поесть (пиццу, разумеется, а что вы ещё хотели в пиццерии найти). Теодор, конечно, покочевряжился, но всё-таки съел всё, так как успел порядком проголодаться. В остальное время он просто спокойно рубился в картишки с Бриком.       А вот с чем дела шли не очень хорошо, так это с Нойзеттой. Пеппино несколько раз перезванивал ей, но она всё так же не отвечала. Итальянец уже даже начал беспокоиться, не случилось ли что-нибудь и с ней.       Но в обед вдруг произошло неожиданное. Где-то в 12:45 в пиццерию влетела маленькая розовая фигурка. Часто дыша, суетясь, и вообще, издавая достаточно много шума, она металась по обеденному залу, словно кого-то искала, чем несколько встревожила остальных посетителей. Услышав, что в зале происходит какой-то кипиш, Спагетти вышел посмотреть, что происходит, и замер от неожиданности:       - А? Нойзетта?       Но не успел он ещё хоть как-то отреагировать, девушка заметила итальянца и кинулась к нему с воплем: «Мистер Пеппино!» Она резко обняла мужчину и громко зарыдала, уткнувшись лицом в его живот. Попутно Нойзетта ещё пыталась что-то объяснить, но так как она ревела, из её слов мало, что было понятно. Пеппино это больше раздражало, чем вызывало жалость, но виду он не подал.       - Всё, всё, Нойзетта, тише, не надо плакать. Я так ничего не понимаю, что ты говоришь, - попытался успокоить он девушку, поглаживая её по голове между ушками на маске, затем взял за плечи и отнял от себя. От майки Пеппино к носу Нойзетты протянулась ниточка соплей. Пиццайоло с трудом сдержал отвращение, взял салфетку с ближайшего столика и дал девчушке высморкаться.       - Ну, всё, успокоилась? – осведомился итальянец, когда Нойзетта немного утихла. – Вот теперь ещё раз внятно расскажи, что там у тебя стряслось?       Хотя он уже догадывалось, что девушке было нужно.       - О, мистер Пеппино, я совершила ужасную ошибку!.. – проскулила она, всё ещё всхлипывая, и бегло рассказала мужчине о своей вчерашней соре с Нойзом.       - Окей, всё ясно. И ты сразу поверила всем этим слухам об измене? – неодобрительно посмотрел на Нойзетту Пеппино, протянув ладонь в сторону. – Доказательства то хоть какие-то были?       - Вчера кто-то прислал мне фотку на телефон, где кто-то похожий на Нойза обжимается с какой-то девицей! Я была так зла, что даже не подумала спросить Нойза об этом, сразу выставила его за дверь. А на утро… на утро… - глаза девушки снова начали наполняться влагой.       - Ну, что на утро?       - Я заметила, что этот чел на фото темнокожий! – воскликнула Нойзетта и снова залилась слезами.       - Ох, mamma mia… - тяжело вздохнул Пеппино, потерев переносицу двумя пальцами. – А на фото то можно взглянуть?       - Хнык, сейчас… - девушка достала свой розовый телефончик, чтобы найти фотографию. – Ой, тут так много пропущенных звонков от вас. Извините, я была так занята, что не слышала их.       Наконец она нашла нужное изображение и отдала телефон Спагетти. Человек на фотографии и вправду был очень похож на Нойза и носил такой-же жёлтый костюм, но вот кожа его действительно была на несколько тонов темнее. Если одежду можно подобрать такую же, то вот цвет кожи сменить куда труднее.       - Ну и как ты это сразу не заметила?       - Я не… не знаю… - хлюпнула носом подруга Нойза. – У Тео то кожа розовая, как у ангелочка, а тут… смугляк какой-то…       «М-да, ну она, конечно, и дурёха… - вздохнул про себя Пеппино. – Хотя… Ревность всегда туманит глаза. Наверное, не стоит её за это слишком сильно осуждать».       - Слушай, а это не Дойз случайно? – обратил он внимание Нойзетты.       - Что?! – встрепенулась она, выхватила телефон и принялась изучать фото. Через секунду глаза Нойзетты налились кровью, а зубы стали острыми. – Точно! Это он! Ах он!.. Да я ему!.. Да я его!..       - Э, стоп-стоп-стоп! – тут же осадил её итальянец, так как не хотел, чтобы Нойзетта начала бушевать прямо здесь (а делать она это умела не хуже Нойза). – Давай-ка лучше вернёмся к сути дела.       Он помахал перед собой ладонью, сложенной щепотью.       - Про вас с Нойзом я всё понял, но от меня то ты что хочешь?       Девушка тут же забыла про Дойза и снова погрустнела.       - Ох, мистер Пеппино, я как только поняла, что облажалась, сразу кинулась искать Теодора, но нигде не могла его найти, - тут она умоляюще сложила ладони и посмотрела на Спагетти щенячими глазами. – А вы – самый быстрый человек, которого я знаю, вы везде обежать можете. Прошу вас, мистер Пеппино, помогите мне найти Тео!       Этого Пеппино и дожидался.       - Хм, думаю, в этом нет необходимости, - лукаво ухмыльнулся он.       - В смысле? – опешила Нойзетта.       - В коромысле. Нашёл тут вчера вечером у себя под дверью кое-кого, теперь сидит у меня в комнате, весь больной, умирающий, от разбитого сердца страдающий.       - Ах, это он, Нойз! – ахнула девушка. – Почему умирающий?!       - А ты погоду то вчера видела? В такую хозяйка и кобеля бы на улицу не выгнала. Простыл твой дружок.       - Где… где он?!       - Да там, на втором этаже, - Пеппино указал на лестницу, и Нойзетта тут же бросилась туда с криками:       - Тео! Тео, зайчик мой, я здесь!       Когда она исчезла, в зале вдруг раздалось несколько аплодисментов, и только сейчас пиццайоло с ужасом понял, что всё сие действо происходило на глазах хоть у немногочисленной, но всё-таки публики. Он всё ещё не отвык от того, что его ресторан обычно пустовал. И хотя большинство были явно в восторге от той внезапной любовной драмы, что разразилась в пиццерии, но её хозяин всё же виновато поклонился, извинился перед клиентами за доставленные неудобства, и ушёл вслед за Нойзеттой.              А на втором этаже Пеппино уже встречал совершенно ошеломлённый Брик и перевёрнутый диван, из-за сиденья которого выглядывали красные Нойзеттины туфли. Вскоре оттуда же выглянули и две взъерошенные головы, одна из которых была вся покрыта следами губной помады от поцелуев.       - Ооо… Да я смотрю, вы уже помирились… - только и смог сказать обескураженный итальянец.       - Д-да, н-наверное… - смущённо пролепетал зацелованный Нойз, а Нойзетта тем временем продолжала висеть у него на шее и ворковать:       - Тео, душечка, зайчоночек мой, ты прости меня, дуру такую.       - Нойзетта, ну я же просил не называть меня так на людях… и крысах…       - Хорошо, зайчонок.       Пеппино и Брик невольно прыснули от смеха, что заставило Теодора покраснеть ещё больше. Но он тут же нашёлся и обратился к возлюбленной:       - Кстати, Нойзик, а расскажи-ка мне, что это там за видео с прошлой вечеринки, на которое ты меня снимала, и почему я о нём не знаю?       - Ам… ну… эээ… - пришло время стушеваться Нойзетте.       - Хех, ладно, оставим вас наедине, - сказал Спегетти, и они с Бриком ушли обратно вниз, оставив голубков самих объясняться друг с другом.       Впрочем, шумная парочка тоже вскоре спустилась. Нойз тяжело опирался на плечо Нойзетты, снова успешно изображая «умирающего лебедя» (хотя Пеппино на сто процентов был уверен, что он уже был вполне способен идти сам).       - А, так вы уже уходите? – осведомился итальянец, а про себя подумал: «Ну слава богу, наконец-то!»       - Ага, пойдём лечить дурачка моего ненаглядного, - ответила Нойзетта, с нежностью потеревшись носиком о нос своего парня.       - Да уж, будет моему лечащему врачу сюрприз, когда я приду к нему с простудой, а не с травмами, - хихикнул тот в ответ.       Но тут взгляд его девушки вдруг стал суровым:       - А ещё пора бы уже разобраться с одной смуглорожей синекостюмчатой тварью, которая всё это подстроила!       - Эмм… ну удачи вам, - только и мог сказать на это Пеппино. – Только выходите лучше через заднюю дверь, а то народ в зале от прошлого спектакля ещё не отошёл.       Те двое были не против и прошли через кухню. Впрочем, у входа Нойзетта ещё долго обнимала Пеппино и всячески его благодарила.       - Ну ладно, милый, пойдём домой, - наконец снова переключилась она на Нойза. – Я приготовлю тебе твою любимую кукурузу в шоколаду.       - О д-да, жду с нетерпением… - улыбнулся в ответ мексиканец (правда, довольно натянуто, как показалось Спагетти).       - О, кстати! – тут щёлкнул он пальцами, словно что-то вспомнил. – Нойзик, детка, подожди минутку на улице, мне тут кое-что закончить нужно.       С этими словами он быстро вытолкнул подругу наружу и захлопнул за ней дверь. Он тяжело выдохнул и несколько секунд просто молчал, словно не решаясь что-то сказать. Но всё же осмелел, посмотрел пиццайоло в глаза и протянул ему руку:       - Пеппино… это… спасибо тебе за всё…       - Ох, да не за что, - мягко сказал Пеппино, ответив на рукопожатие.       - И извини, если порядком достал тебя за это время. Не просто это, наверное – ухаживать за своим заклятым врагом.       - Ха, думаешь, ты мой заклятый враг? – усмехнулся итальянец, повторяя слова самого Нойза. – А вот нетушки, мой заклятый враг – Пиццеголовый. А ты…       Тут он неожиданно зажал шею Теодора между плечом и предплечьем, и потрепал костяшками другой руки его по голове:       - А ты – мой закадычный враг!       - Ай, всё, хватит, хорош! – смеясь отмахивался Нойз, пока Пеппино не отпустил его.       - Надеюсь, хотя бы после этого ты перестанешь постоянно закидывать мою пиццерию своими шумовыми бомбами? – высказал желание Спагетти, на что его соперник только насмешливо ухмыльнулся:       - Я бы не стал на это сильно надеяться. Ну всё, покедова!       И неисправимый хулиган наконец ушёл.       - М-да… ни капли не изменился, - с улыбкой покачал головой Пеппино.              Вечером, после закрытия, вынося мусор, хозяин пиццерии заметил у задней двери подарочную коробку, перевязанную ленточкой. Спагетти осторожно открыл её на расстоянии черенком от швабры. Внутри оказалась музыкальная открытка, играющую мелодию «Funiculi Funicula», с надписью: «Спасибо, мой жирный итальянский amigo». И она взорвалась, как только доиграла мелодию до конца, покрыв лицо и руки Пеппино сажей. «Ну что ж, похоже, это можно считать высшей степенью благодарности от Нойза», - решил он, утираясь.       Ещё в коробке лежало несколько кукурузных початков на палочке, покрытые шоколадом, от Нойзетты. «Хм, раз уж Нойзетта готовит это для Нойза, и это его любимое блюдо, то, возможно, это не столь ужасно», - предположил итальянец. И действительно – початки на вкус оказались довольно неплохи.       А потом Пеппино полночи просидел в туалете.