Полуночный гонщик

Мужчина сидел в баре, игнорируя окружающих пьяниц. Он часто приходил сюда в последнее время, пытаясь запить своё горе. Но перед глазами то и дело всплывали образы. Пиццерия, созданная как место для детской радости. Четверо ржущих подростков в масках. Плачущий ребёнок. Громкий хруст. Уильям сжал кулаки и одним большим глотком осушил бутылку. — Слушай, Билл, может хватит? Жалко твоего пацана, но ищи другие способы справиться с этим. Афтон резко встал и подошёл к бармену. Шёл он быстро, твёрдо и уверенно, хоть и пошатываясь из-за действия алкоголя. — Не смей говорить про моего сына! Ты понятия не имеешь, что с ним случилось, кто и за что с ним это сделал! Мужчину сразу оттащили вышибалы и поволокли к выходу. Бармен крикнул что-то вслед Уильяму, но мужчина его не слушал. Как только его выгнали, практически швырнув лицом в лужу, он промок под проливным дождём. После атмосферы бара холодные капли ощущались почти как контрастный душ. Отрезвляющие, очищающие. Мужчина сел в свою фиолетовую машину, громко хлопнув дверью. Фиолетовый всегда был его любимым цветом. Афтон сидел в машине ещё полчаса, барабаня пальцами по рулю, словно отстукивая ритм придуманной на ходу мелодии. Он думал. Ненадёжная конструкция пружинных аниматроников всегда была небезопасной, но он сам создал лишь малую часть их конструкции. Основная идея и проект были за Генри. Как горели глаза этого человека, когда он создавал роботов! Милые зверушки, что развлекают детей. Эмили не догадывался, какой смертоносной окажется технология. Халатный, замечтавшийся изобретатель, наплевавший даже на минимальную безопасность. Он даже не оградил аниматроников! То, что произошло, было вопросом времени! И произошло это именно с сыном Уильяма. Конечно, это и вина Майка, но… Мужчина чувствовал, как в нём нарастает гнев. Почти праведный. Гнев стал яростью, ярость смешалась с горем и тоской, образуя чёрную, абсолютную ненависть. — Сукин сын… Ты создал машину, уничтожившую моего сына! Афтон завёл двигатель и на полной скорости выехал на дорогу. Он мчался, обгоняя другие машины, выезжая на встречку, чуть не вылетая на обочину. Ехал к пиццерии, надеясь найти там Генри. Заведение скоро закрывалось, времени было немного. Конечно, Эмили мог уже быть дома. Но он так любил свой бизнес, дело своей жизни, что зачастую оставался в заведении даже ночью, ремонтируя и изобретая. Можно было нагрянуть к нему домой, но с большей вероятностью Генри именно в пиццерии. Нужно ехать туда. Расплата должна свершиться прямо сейчас, на счету каждая минута. Нахлынувшие чувства, тёмные эмоции — всё надо выплеснуть на виновника. На того, кто разрушил всё. Подъезжая к пиццерии, мужчина сбавил скорость, внимательно осматривая улицы в поисках идеального места для парковки. Также он открыл лежащую под сиденьем большую сумку, достал оттуда нож и спрятал его в своей одежде. Он остановился у чёрного хода и вышел из машины. Было довольно холодно. У двери стояла знакомая девочка с длинными тёмными волосами, промокшая и замёрзшая. Одета она была по-летнему, явно не по погоде. На руке она носила браслет, на который должен был реагировать новый аниматроник и защищать детей. Девочка тихо всхлипывала, но успокоилась, увидев Уильяма. — Дядя Билл! Открой, пожалуйста, дверь… Другие дети выгнали меня и не впускают обратно. Мне холодно… — Чарли, где твой папа? — спросил Афтон, пропустив её слова мимо ушей. — В пиццерии, чинит Фредди. Я хочу к нему… Уильям уже собрался открыть дверь, мысленно прикидывая судьбу девочки, которую он собирается оставить сиротой. Но в голову пришла новая мысль. Резкая, внезапная. Мимолётная. Но такая гениальная! Зачем же убивать Генри? Это слишком просто. Пусть лучше живёт с болью. С такой же болью, какую чувствует Афтон. Мужчина отошёл от двери. Его сердце бешено стучало, в такт падающим бесконечным потоком каплям дождя. Сам он чуть дрожал, но не от холода. Это было возбуждение, предвкушение. Стоящая рядом девочка попятилась, предчувствуя неладное. Но Уильям резко схватил её за руку и куда-то повёл. Сначала он хотел увезти её на своей машине подальше от пиццерии, но желание было слишком велико. — Куда мы идём? — спросила еле успевающая за мужчиной Шарлотта испуганным голосом. — Боюсь, что я не смогу открыть эту дверь. Здесь есть другая. Афтон отвёл её за угол, в переулок. Тогда девочка ещё сильнее почувствовала что-то неладное. Ей удалось вырваться. Чарли попыталась убежать, но её почти сразу толкнули, отчего она упала на землю. Девочка начала плакать, но всё ещё пыталась отползти. — Почему ты убегаешь, Чарли? Разве ты меня не знаешь? Идём со мной. Туда, где нам никто не помешает! — проговорил Уильям добрым, почти убаюкивающим голосом. Он улыбнулся. Улыбка была искренней, но у любого человека от неё пошёл бы мороз по коже. Слишком широкая и неестественная. — Не подходи! — сквозь слёзы крикнула Шарлотта. Она нащупала рукой брошенную кем-то мимо мусорного бака банку от газировки и бросила её в мужчину, попав ему в голову. Тот сразу изменился в лице. Показал настоящего себя. — Маленькая дрянь! Сама доигралась… — прошипел Афтон, схватив девочку за волосы одной рукой и зажав ей рот другой. Он потащил её дальше в переулок, к мусорным бакам. Подальше от посторонних глаз.

***

Порез. Порез. Порез. Удар. Удар. Удар. Когда Шарлотта обмякла, Уильям отпустил её. Тело упало на землю. Мужчина отошёл, тяжело дыша. Он всё ещё не мог поверить в то, что сделал. Но нож в руке и кровь на земле, на одежде, были тому подтверждением. Афтон вытер нож одним движением руки. Раньше он использовал его только для того, чтобы наносить вред себе. Но теперь он использовал его против других. Уильям смотрел на свою работу, на бездыханное тело невинной, и продолжал уповаться тем, что было. Слёзы, приглушённые крики. Агония и последние попытки сопротивляться. Афтон полюбил боль. Но теперь он понял, что ещё больше любит причинять её другим. Он присел над девочкой и коснулся её холодной щеки, волос. Посмотрел в остекленевшие глаза. А ведь она была хорошей, красивой девочкой. Умной и доброй. На мгновение Уильям почувствовал сострадание и жалость. Но эти чувства были подавлены одной мыслью. Генри это заслужил. — Жаль, — произнёс мужчина холодным тоном, по которому точно нельзя было сказать, что он о чём-то жалеет. Потом направился к машине. Он хотел переживать эти мгновения снова и снова, но место преступления нужно покинуть. Он ещё успеет повторить эти ощущения. В пиццерии всегда много детей. Сидя в машине, Афтон переоделся. Сложил нож и грязную фиолетовую верхнюю одежду в чемодан, достав оттуда чистую, оранжевую. Он тронулся с места и поехал по улице, попутно раздумывая. Если Генри всё ещё чинит аниматроника, то пропажу дочки заметит не скоро. А когда он начнёт её искать… Только по пиццерии он будет бродить полчаса, а проверить тот переулок, укромное место за мусорными баками, он точно решится не скоро. К тому моменту дождь должен смыть все следы, которые мог оставить после себя Уильям. Его не смогут заподозрить и обвинить. Надо было забрать тело с собой… Последняя мысль пришла слишком поздно. Но нет, нельзя туда возвращаться. Пусть девчонку найдут. Ох, какие будут заголовки! «У самой популярной пиццерии для детей был найден труп зверски убитой девочки. Незадолго до этого в пиццерии погиб другой ребёнок, маленький мальчик». Удачи тебе с развитием бренда, Генри! По городу Афтон ехал спокойно, но, выехав на трассу, решил прибавить скорость. Уже завтра Уильям будет наигранно утешать убитого горем друга, поменявшись с ним местами. Генри из-за своего состояния не заметит подозрительных эмоций Афтона. Потом Уильям будет отчитываться перед полицией, давать комментарии прессе о «ужасной трагедии», отстирывать одежду. Но до всех этих неприятных процессов ещё будет время, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Со своими планами на будущее и даже с некоторыми фантазиями… В последний момент Афтон вырулил, увернувшись от едущей прямо на него машины. Он петлял по улицам и дорогам ещё долго, оставаясь наедине с собой до погружения в домашнюю рутину. Когда время было уже за полночь, Уильям поехал домой. Полуночный гонщик.