Время для

Мегуми не доходит до школы к началу уроков. Годжо узнает об этом только ближе к полудню по телефону сначала от его учителя, спросившего о самочувствии ученика, затем почему-то от учителя его сестры, а ещё от социального работника школы. Мегуми не пришёл в школу. Цумики его покрывала перед учителями, она солгала всем о внезапной простуде младшего брата, и его слишком поздно хватились. Что бы ни произошло по пути в школу этим утром, там точно замешаны оба Фушигуро, но телефон Мегуми выключен, а Цумики упрямо отмалчивается, отказываясь вообще что-либо говорить давящим на неё взрослым в кабинете директора. Годжо с бранью забирает её, когда девочка начинает шмыгать носом и собирается вот-вот заплакать. Лишь чудом и несдержанным гневом удается отговорить руководство школы от немедленного вызова полиции, спешно вернуться домой и уже вдали от лишних глаз с силой вцепиться в волосы на своей голове. Он стоит посреди гостиной и не ощущает, что мир вокруг реален, он тянет себя за волосы сильнее, чтобы боль заземлила его, заставила мыслить трезво и рационально. — Цумики, — Годжо хрипло зовёт девочку по имени. — Что происходит? Ответа нет. — Мики, пожалуйста, — Сатору звучит до отвращения жалко и тихо. — Где Мегуми? Мики, где твой брат? — С ним всё хорошо, я обещаю, — она наконец говорит, но никакой конкретики или новой информации в её словах нет. — Мики, — не чувствуя тела, Годжо подходит к девочке и опускается перед ней на пол, осторожно сжимая её маленькие плечи, — вас у меня заберут. Скажи мне, где Мегуми, и мы вместе вернём его домой, хорошо? — Он вернется на синкансене к вечеру, мы уже много раз так ездили, — заверяет она в ответ. — Вместе и по одному, помнишь? Школа раньше была далеко. Сатору помнит. Помнит, что в их старой школе брат и сестра Фушигуро умело скрывали от всех, что жили одни; безразличные к их судьбе взрослые предпочитали верить им на слово, пока это не приносило проблем. И сегодня учитель Мегуми позвонил Годжо, только потому что однажды побывал в его доме и был сражён заботой двух детей о своём опекуне. Если бы не этот звонок, никто бы не узнал, а сейчас Годжо в полном дерьме, но важнее всего найти Мегуми. — Куда он поехал? Вам было нужно что-то? — Сатору тщетно пытается найти ответ на лице Цумики или в выражении её глаз. — Ты же знаешь, что вы можете предоставить это мне. Что угодно. Она кивает и теребит подол своей школьной юбки. Это не успокаивает. — Зачем Мегуми куда-то поехал? — Он навещает одного человека, — Цумики неохотно сдается и отводит взгляд, желая утаить как можно больше правды. — Мы встретили его на школьной экскурсии в Киото в прошлом месяце. Этого достаточно, чтобы Годжо решительно вскочил на ноги и приготовился в немедленно телепортироваться в Киото, там он без труда найдёт остаточный след проклятой энергии Мегуми и вернёт его домой, пока руководство школы не подняло на уши полицию и общество. Цумики мгновенно вцепляется в его руку и всем телом виснет на ней. — Пожалуйста! — её пальцы сгребают ткань на рукаве формы Годжо. — Поверь нам всего один раз. Мы же доверяем тебе. Я обещаю, что всё будет хорошо! Всего раз. Только сегодня он сдаëтся вопреки всем доводам разума и решает довериться. Если Мегуми не вернётся к вечеру, Сатору поджарит себе мозги, но сам найдет его к утру. *** Найдя на улицах Киото нужную ему высокую стену, за которой разбит большой сад, скрывающий старый храм, Мегуми почему-то мешкает. За завтраком этим утром он вытянул из кулака сестры короткую зубочистку, а потому ехать пришлось именно ему. Цумики с её девчачьим очарованием справилась бы с задачей в разы лучше, все вокруг обожали его сестру с первого взгляда и навсегда. Фушигуро поправляет рюкзак на плечах и достаёт из кармана небольшой снимок — тот самый, что пылился в кошельке Годжо между пластиковых карт и смятых чеков. На фотографии сложно не узнать того человека, которого Иори-сан однажды назвала бывшим парнем Сатору. А ещё мудаком, лживым ублюдком и кучей других забористых бранных слов, призванных обозначить Сугуру Гето тем, с кем лучше не иметь никаких дел, чтобы остаться в живых и при работе. В целом, Мегуми был с яростными обвинениями Иори-сан солидарен: какой-то неприятный с виду тип из класса Годжо оборзел настолько, что разбил ему сердце и бросил. После всех неудачных попыток Цумики залечить сердечные раны опекуна новой любовью напрашивался только один логичный вывод: придурок Сатору продолжает мотать километры соплей на кулак и любить своего бывшего. Что ж, если проблема не решалась со временем, оставалось только разыскать свалившего в неизвестном направлении Сугуру Гето и заставить его хотя бы нормально извиниться. Очевидно, что в случившемся был виноват именно он. Они с Цумики зашли в тупик в своих поисках, когда месяц назад удача им улыбнулась на школьной экскурсии в Киото. Это была улыбка статуи Будды с растянутыми ушами, приторный изгиб губ в притворной любезности и абсолютное отвращение во взгляде. Среди собравшейся у ворот какого-то храма толпы его узнала именно Цумики, но шанса удрать от учителей и класса у них не было. Так и родился их новый план. Мегуми сначала пытается постучать в ворота рукой, а потом начинает пинать их носком кроссовка, подумывая уже пойти прочь и временно признать попытку проваленной. В тот же миг ворота со скрипом открываются; за ними стоит неровно седеющий мужчина, в котором Фушигуро чувствует присутствие проклятой энергии, концентрация которой лишь усиливается, стоит ему шагнуть в сад. — Мне нужно увидеть господина монаха, — Мегуми оглядывается по сторонам, а мужчина снисходительно улыбается ему и будто бы ждёт чего-то ещё. — Мне нужна помощь. Я очень долго сюда добирался и не хочу ночевать на улице в чужом городе. Этого оказывается достаточно, чтобы Мегуми любезно позволили увидеть милосердного и добрейшего под этим небом «Гето-сама». «Добрейшего, как же» — зло думает про себя Мегуми, сильнее хмурится и сжимает ремни рюкзака. Если честно, он понятия не имеет, что собирается говорить и возымеет ли это хоть какой-то эффект. По крайней мере, Фушигуро сможет облить этого Гето-сама отборнейшим дерьмом, если тот велит выпроводить мальчишку из храма. Гето Сугуру сильно отличается от себя на школьном снимке из 2006, он крупный и крепкий, с широкими плечами и кучей слоёв монашеских одежд, делающих его ещё больше, он смуглолицый, спокойный и явно чувствующий себя хозяином положения, встречая Мегуми своей приклеенной к лицу улыбкой. Как Годжо в здравом уме, взглянув в это лицо и жестокие глаза, умудрился влюбиться? Он, что, совсем тупой? Впрочем, Сатору ведь на деле добрый, у него огромное сердце, способное бесконечно прощать дорогим ему людям даже самые ужасные поступки и самые колючие слова. Хотя это довольно сложно разглядеть тем, кто не способен терпеть этого раздражающего придурка дольше пары часов в день. — И зачем же меня искал такой отважный малец? — Гето не утруждает себя приветствиями и не называет имени, которое и так известно тем, кто его ищет, и кому позволяют его найти. — Я скажу по секрету и только тебе, — Мегуми в ответ косится на молчаливых последователей в одной с ними зале, и в тот же миг, подчиняясь одному только жесту их лидера, все они один за другим уходят прочь. Дальше у Фушигуро заготовленного сценария нет, но есть фотография, он настороженно подходит ближе, но показывать изображение не спешит, прижимая снимок к школьной рубашке. Обида за идиота Годжо добавляет ему решимости с каждым шагом, пока он не оказывается достаточно близко, чтобы чувствовать исходящую от человека перед ним опасность. Гето садится ровнее и прячет руки в широких рукавах одежды, всем видом показывая, что готов выслушать и помочь — это выражение настолько лживо, что становится противно. — Один дорогой для меня человек... — он запинается и решает начать заново. — Моему близкому очень плохо. И не становится лучше, что бы мы с сестрой не пытались для него сделать, нас и наших сил недостаточно, чтобы ему помочь. Т-... Гето-сама, вы наш последний шанс. Гето даже не меняется в лице, щурит тёмные глаза и склоняет голову на бок. — А теперь правду, — его ледяной голос пугает и посылает дрожь вдоль позвоночника Мегуми, невольно шагнувшего назад. — Думаешь, меня легко провести, и я не увижу проклятую энергию в тебе? — его цепкий взгляд неприятен. — Ты ещё не маг, но станешь им и знаешь это, я прав? Фушигуро досадливо поджимает губы и сжимает вспотевшими пальцами фотографию. На ней улыбается его прилипчивый и громкий опекун, обнимает своих друзей в обыкновенном для него порыве тактильности, на фото он обезоруживающе счастлив, в его огромном дурацком сердце есть тёплое место для двух людей рядом с ним. Сугуру Гето всё ещё там, живёт острым осколком, постоянно причиняющим боль. — Меня от тебя тошнит, — это правда, получай и подавись ею. — Сатору полный болван, если всё это время таскал с собой фотографию твоей мерзкой рожи, — он выплёвывает каждое слово и часто дышит от злости и вполне реальной возможности прямо сейчас лишиться жизни. Это сломает Годжо окончательно и бесповоротно. — Мы с Цумики думали, что уговорим тебя хотя бы раз его навестить. Он так радуется, когда встречает своих друзей, знаешь это? Конечно он знает. — Нас с Цумики не достаточно, — Мегуми отводит взгляд под ноги, нехотя озвучивая свои обиду и ревность. — Иэйри-сан много работает, а Нанами-сан просил больше его не беспокоить. Причин радоваться почти не осталось. Ответа он не дожидается и спустя долгие мгновения тишины решается посмотреть на Гето. Тот, кажется, растерян и озадачен, хищные черты его лица неуловимо смягчаются, и Фушигуро на долю секунды уверен, что смог различить в них сожаление. — Едь домой поскорее, — это совсем не то, что Мегуми ожидает услышать. — Твоя сестра наверняка тебя ждёт, — и он даже не упоминает Годжо. — И это всё? — Мегуми зол и бессилен, а от того зол ещё больше. — Ты поделился со мной секретом, как и говорил в самом начале, помнишь? Я его услышал и даю слово, что сохраню его между нами, — Гето вновь улыбается, подпирая щеку ладонью. — А теперь иди и не проболтайся никому, где сегодня был. Гето предлагает Мегуми хранить второй их секрет и не выдавать Годжо, что они когда-либо виделись, разговаривали и знали о существовании друг друга. Это значит, что Сугуру Гето не придёт. Фушигуро принимает поражение и спешит покинуть храм, сады вокруг и сам Киото. *** В шесть вечера с небольшим Годжо слышит поворот ключа в дверном замке, щелчок ручки и осторожные шаги. Он хочет тут же подорваться на ноги и вихрем ворваться в прихожую, где неряшливо стаскивает с ног ботинки вернувшийся Мегуми. Сатору чувствовал его проклятую энергию ещё на крыльце, а телефон мальчика вновь появился в сети почти час назад, но он решил доверять воспитаннику до конца и не ринулся сразу ему звонить. А сейчас он терпеливо ждёт его на диване в гостиной, лицо его непривычно серьезно, меж светлых бровей намечается хмурая морщинка. Годжо намерен теперь выслушать мелкого паршивца с самым бесстрастным видом, может быть даже потребовать извинений за их с Цумики выходку. Он не хочет лишний раз напоминать им всем, что в любой момент, за любую, даже самую незначительную оплошность, их у него заберут — это не должно лишать детей их беззаботного детства, наполняя дни ежедневным страхом оказаться в интернате для сирот. К тому же, Годжо обещал им, что все взрослые дела и проблемы он заберёт себе, но сегодня всё едва не зашло слишком далеко, нажитые проблемы ещё дадут о себе знать и изрядно попортят ему кровь. — Привет, Мегуми, — Сатору приветствует его первый и внимательно смотрит, прекрасно зная, что Цумики в деталях доложила брату положение дел. — Ага, привет, — Мегуми в свою очередь приглядывается в ответ, пытаясь определить по лицу опекуна, насколько он зол. — Расскажешь про поездку? — самому неприятно продолжать разговор в таком тоне, но это необходимо. Годжо хочет верить, что Фушигуро не станет плести ему искусно выдуманную вместе с сестрой ложь. — Не хотелось бы, — мальчик тихо бурчит в ответ и всё больше мрачнеет, осознавая свою вину. — Месяц назад, когда мы с классом были в Киото, — он говорит после затянувшейся тишины, — ты давал нам с Мики карманных денег с собой. Я нашёл в них фотографию, а потом случайно её потерял, — Мегуми лезет в карман школьных брюк и достаёт снимок, который Годжо уже не надеялся снова увидеть. — Её нашёл один человек из той школы, где мы ночевали. И вернул мне. В груди Сатору разливается сентиментальное глупое тепло, на лицо просится одобрительная улыбка и желание как можно скорее заверить своих воспитанников, что он вовсе не зол на них и обожает даже сильнее, чем мог бы представить, но Мегуми ещё не закончил. — Я думал ты расстроишься, если узнаешь. И мы с Мики решили вернуть её, пока ты не заметил, что она пропала. Мне жаль, что так вышло. Годжо отметает крупицы сомнений в этой истории и раскидывает длинные руки в стороны, предлагая объятия. Цумики, как всегда, радостно принимает их первая и зачастую единственная, потому её колючий брат нежности и прилипчивось Сатору на дух не переносит, всегда брыкаясь и вырываясь из объятий, грубо рыча, что Годжо и так слишком много, что аж бесит. Сатору никогда не настаивает и не обижается на это, — подумаешь, ну не любит ребёнок, когда его лишний раз и без позволения трогают, — но не перестаёт всякий раз предлагать. Мегуми неловко мнётся рядом, но не торопится быстрее убежать к себе в комнату, косится на довольную Цумики, повисшую на шее их опекуна, и будто бы на что-то решается. — Давай, иди сюда, морской ёж, — это всё, что требуется, чтобы в тот же миг Фушигуро врезался в него с крепкими объятиями.