Против всех.

Ким Дан с трудом открыл дверь своей квартиры, ощущая, как вес этого дня не покидает его даже в дверях собственного дома. В голове гудело от усталости, а тело требовало отдыха. Ему не хотелось ничего, кроме как снять тяжелую верхнюю одежду и утонуть в мягких простынях кровати. Все было как обычно — все, кроме того, что сегодня он пришел домой значительно позже, чем обычно. Стоило ему сделать несколько шагов в коридор, как он сразу же уловил знакомые звуки — легкий стук посуды, шорох, доносящийся из кухни. Неожиданно для себя он даже остановился, прислушиваясь. — Джу Ген? Ты? — спросил он, голос звучал слегка потерянно, так как его мысли были далеки от того, чтобы ожидать кого-то на кухне в такой поздний час. Через пару секунд, из-за угла кухни, появился Джу Ген. Его волосы были растрепаны, а взгляд сосредоточен, будто он всецело поглощен тем, что готовил. На нем был фартук — тот самый, в котором Ким Дан обычно готовил. Но этот фартук сидел на его плечах явно не по размеру. Лямки фартука свисали, а оборки, обычно аккуратно подобранные вокруг бедер, нелепо топорщились, отчего образ смотрелся одновременно и странно, и очень мило. Его лицо было слегка напряженным, но как будто в том числе от желания сделать все как можно лучше. — Ты чего застыл? — настоятельно спросил Ген, не скрывая беспокойства. — Я думал, ты придешь позже, но не настолько. Сними обувь, переоденься. И тапочки надень, а то ноги совсем ледяные будут. Ким Дан лишь тихо вздохнул, пытаясь сосредоточиться на чем-то, кроме усталости. Без лишних слов он снял пальто, и его взгляд снова упал на тапочки, стоящие у дверей. Это были те самые, с мягким плюшевым покрытием, которые Дже Ген знал, как никто другой. Пожалуй, это была одна из тех немногих вещей, которые могли бы заставить его почувствовать себя немного более комфортно. — Ты чего устроил? — хрипло произнес Дан, едва скрывая раздражение, заходя в кухню. Перед ним раскрылась сцена, которую он вряд ли ожидал увидеть. На плите варился густой суп, а на столе расставлены блюда, словно он попал в какой-то уютный ресторан, а не в свою собственную кухню. На разделочной доске аккуратно нарезаны овощи — зеленый лук, нашинкованый дайкон. На другой тарелке лежали тонкие ломтики говядины, приправленные специями, а в небольшой миске стоял маринад с кунжутным маслом, чесноком и соевым соусом. Дже Ген стоял у плиты, сосредоточенно помешивая содержимое кастрюли. Стеклянная крышка на сковородке тихо булькала, а из духовки доносился манящий запах запеченного мяса, который смешивался с ароматами чеснока и соевого соуса. — Ты решил открыть ресторан прямо здесь? — тихо произнес Дан, шагая к столу, где стояли уже готовые блюда. Джу Ген, не оборачиваясь, коротко бросил: — Нет. Я решил, что тебе нужно нормально поесть, а не наспех что-то перекусить. Ты ведь выглядишь так, будто просто пришел сюда и рухнул бы в кровать, не взяв в руки ложку. — Так и есть, — честно признался Дан, проводя рукой по лицу, ощущая, как усталость вновь берет верх. — Вот именно, — Джу Ген коротко кивнул, продолжая переворачивать что-то на плите. — Поэтому сиди там смирно, сейчас все будет. Дан снова замер, наблюдая за его уверенными движениями. Пальцы Джу Гена плавно двигались по кухонным пренадлежнастям. И хотя Дан был слишком усталым, чтобы усмирить свою внутреннюю тревогу, он почувствовал, как в нем постепенно угасает напряжение. Через несколько минут Джу Ген вернулся к столу, неся большую миску с кимчи-ччиге — густым, ярким супом с кусочками тофу и обжаренного кимчи. В другой руке он держал тарелку с запеченным мясом, аромат которого был настолько соблазнительным, что Дан не мог сдержать легкое урчание в животе. — Вот, держи, — Джу Ген поставил все на стол и уселся напротив, ожидая реакции. — Давай, ешь. Дан молча поднял ложку и, сделав первый глоток, почувствовал, как тепло от супа растекается по его телу, а усталость начинает отступать. Горячая, слегка острая жидкость с каждым глотком прогревала его изнутри, снимая напряжение, которое он не мог избавиться еще с самого утра. Его глаза ненадолго закрылись от удовольствия, и лишь потом он снова взглянул на Джу Дже Гена. — Почему ты это делаешь? — тихо спросил он, не поднимая взгляд. Джу Ген, сложив руки на груди, взглянул на него, в его глазах мелькало что-то, что Дан не сразу мог распознать. — А что мне еще делать, когда ты приходишь домой вот таким? — Дже Ген выдохнул, наблюдая за ним. — Ты вроде рядом, но как будто где-то далеко. Усталый, злой, раздраженный… Как будто все, что тебя держит, — это работа, и больше ничего. Мы ведь не общаемся, как раньше. Дан чуть напрягся, чувствую, как в его груди что-то болезненно сжалось. Джу Ген всегда был прямым, но в его словах прозвучала какая-то уязвимость, которую он обычно скрывал. Ким Дан почувствовал, как его собственное сердце затрепетало от этого беспокойства. — Не начинай, — тихо проговорил он, избегая взгляда в глаза. Джу Ген тяжело вздохнул, продолжая смотреть на Дана. Его плечи напряглись, а руки непроизвольно сжались в кулаки на коленях. Он не был злым, но было видно, что его переполняет смесь эмоций — беспокойство, бессилие и, возможно, даже боль. — Дан, я… я просто беспокоюсь, — сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя голос всё же дрогнул. — Ты думаешь, я тут сижу и пытаюсь тебя упрекнуть? Нет. Я просто не могу смотреть, как ты сам себя изводишь. Ты приходишь домой и будто вообще исчезаешь, понимаешь? Я не знаю, как до тебя достучаться. Ким Дан продолжал сидеть неподвижно, его взгляд был устремлён в чашу с остывающим супом. Он будто бы даже перестал замечать аромат еды, который минуту назад приносил ему хоть какое-то утешение. В воздухе повисло напряжение, настолько плотное, что его можно было почти ощутить. Не сказав ни слова, Дан медленно встал из-за стола. Его движения были тихими, но полными внутреннего напряжения. Голова была опущена, взгляд не поднимался выше уровня пола. В этот момент он выглядел ещё более усталым, чем несколько минут назад, когда только вошёл в квартиру. — Спасибо за заботу, — глухо произнёс он, не поднимая головы. Голос его был ровным, но в нём звучала какая-то пугающая отстранённость. Дже Ген, заметив это, сразу потянулся к нему, будто хотел что-то сказать или остановить его, но застыл на полпути. Его рука замерла в воздухе, а слова застряли где-то в горле. Он чувствовал, что если сейчас скажет хоть что-то не то, это только усугубит ситуацию. Ким Дан молча прошёл в свою комнату, не оглядываясь, и мягко закрыл за собой дверь. Джу Ген продолжал сидеть за столом, глядя ему вслед. Как только дверь закрылась, он сжал кулак, и его лицо исказилось от раздражения. — Бесит, — вырвалось у него. Голос звучал срывающимся шёпотом, но гнев внутри него бурлил с силой, которую он едва сдерживал. Он резко оттолкнулся от стола, заставив стул громко заскрипеть. Его шаги эхом раздались по просторным апартаментам. Высокие потолки и широкие окна делали пространство вокруг ещё более пустым. Всё, что Джу Ген ощущал в этот момент, — это раздражение, замешанное на обиде. — Ну почему ты такой упрямый, а? — пробормотал он себе под нос, поднимая с кухни тарелки с едва тронутой едой. Он почти машинально убирал со стола, но каждый его жест был резким, а лицо оставалось мрачным. — Всё как всегда. Хотел как лучше, а в итоге… Он замолчал, нервно вздохнул и поставил миску с супом в раковину, чуть громче, чем нужно. Устало потерев шею, он посмотрел в окно. За огромными стеклянными панелями город мерцал огнями, но Джу Ген не видел в этом никакого утешения. Его мысли снова и снова возвращались к Дану, к тому, как тот встал из-за стола с опущенной головой. — Отлично, просто замечательно, — снова пробормотал Джу Ген, всё ещё кипя от внутренних переживаний. — Я что, сказал что-то не так? Или это опять его замкнутость? Ген ненавидел эти моменты — когда ощущал, что между ними вырастает стена, которую он не может ни перелезть, ни сломать. Взгляд Джу Гена скользнул к двери комнаты Дана, которая казалась ему теперь чем-то вроде символа этой стены. Тем временем в своей комнате Ким Дан сидел в кресле-круге, которое было подвешено к крепкой опоре. Он чуть раскачивался, скрестив руки на груди. Комната была просторной и уютной, но сейчас она давила на него. Шторы были полуоткрыты, и свет от уличных фонарей падал на ковёр, отбрасывая мягкие блики на стены. Он молча уставился в окно, в котором отражались огни ночного города. Его ноги чуть касались пола, отталкиваясь и позволяя креслу качаться взад-вперёд. Глаза были полуприкрыты, а голова склонилась на бок. В этот момент он казался собой лишь наполовину — таким же пустым, как и взгляд, направленный вдаль. Его руки крепче обняли себя за плечи, будто пытаясь согреться. На душе было тяжело. Тяжело оттого, что он сам не знал, почему не может быть проще, честнее с Дже Геном. «Почему я не могу просто нормально ответить?» — мелькнула мысль. Ему было мучительно стыдно за своё поведение, за эту резкость, которая, кажется, ранит не только Джу Гена, но и его самого. Он вспомнил, как тепло звучали слова Гена, несмотря на раздражение в начале разговора. Вспомнил, как тот заботливо готовил ужин, а потом смотрел на него с таким вниманием, будто хотел заглянуть в самую глубину его души. Дан не выдержал этого взгляда, потому что знал — он не заслуживает его. За дверью Джу Дже Ген стоял у раковины, опираясь на неё обеими руками. Он долго смотрел на свои ладони, будто пытался найти в них ответ. На кухне всё ещё пахло ужином, который он так старался приготовить. Этот запах теперь казался ему почти насмешкой. — Может, я просто не нужен тебе, как раньше, — тихо сказал он себе, чуть сжав зубы. Каждый жест, каждый взгляд, который он посылал в сторону Дана, был заряжен напряжением, но не тем, что мог бы признать в себе. Он был раздираем внутренними противоречиями, и, несмотря на все усилия, не мог избавиться от ощущения, что попал в ловушку. Ловушка молчания. Ловушка, в которой он сам оказался, и которую, казалось бы, ему никто не ставил. Молчание Ким Дана было тем самым барьером, который разделял их, и на тот момент Дже Ген не знал, как разорвать этот молчаливый контракт. Вроде бы ничего не происходило, но всё было гораздо сложнее. «Бесит», — снова звучало в его голове. Но теперь этот внутренний голос не был таким яростным, как раньше. Он стал тихим, почти усталым, словно голос давно устал от собственной злости. Джу Ген чувствовал, как раздражение постепенно ослабевает, но при этом оно не исчезает. Ощущение тяжести, невыносимое давление на грудь и в голове, оставались. Мысли скакали, перескакивая с одной на другую, не давая покоя. Он мог бы продолжать размышлять об этом, но что это дало бы? Он же не нашёл ответа. Наоборот, лишь погружался глубже в свои сомнения. В его сознании начала разворачиваться новая мысль. Мысль, которая с каждым часом становилась всё более отчётливой. «Может быть, если я заставлю его ревновать, он наконец-то признает свои чувства?» Джу Дже Ген не знал, откуда пришла эта идея. Это был странный, опасный ход, и, честно говоря, он сам не мог понять, что им движет. Может быть, это было отчаяние? Или беспокойство, что он так и не услышит от Дана ни слова, что он так и останется стоять у этой стенки молчания, не имея сил для того, чтобы её разрушить? Он размышлял о том, как тот неизменно избегал Ли Сохен, новой помощницы менеджера, и её внимания к Дже Гену. Джу Ген знал, что Сохен прекрасно осознавала, что происходит. Она подшучивала над ним, называя его мужественным и красивым, иногда флиртуя с ним так открыто, что было трудно не заметить её намерения. Её фразы, её взгляды — всё это было явно направлено на создание определённой динамики между ним и Ким Даном. Ли Сохен, видимо, не знала об их отношениях, или, возможно, просто не заботилась об этом, что могло бы быть ещё более неприятно для Джу Гена. Он не испытывал к ней того же интереса, что она к нему, и видел её поведение скорее как игру, чем как реальное желание. Но всё это было частью плана. В его голове зрела идея — если он начнёт отвечать на её флирт, если будет действовать так, как она ожидает, возможно, это даст Дану понять, что он теряет его. Ведь что, если ревность заставит его вылезти из своей молчаливой раковины и наконец-то признаться? Джу Дже Ген прижал ладонь к лбу, пытаясь отогнать нарастающее чувство тревоги, но оно только усиливалось. «Если я буду более доступен, если буду отвечать на её фразы с тем же лёгким флиртом, если буду ближе к ней, Дан начнёт нервничать. Он почувствует, что теряет меня. Ревность — вот что нужно, чтобы его заставить признаться», — мысли Джу Гена становились всё чётче и чётче. Но в то же время что-то в его душе возражало. Он видел, как Ким Дан избегает взглядов Сохен, как она его раздражает. Но в этом раздражении, в том, как он смотрел на неё, было нечто большее. Дже Ген не мог не заметить, как его лицо менялось, как его плечи напрягались, когда Ли шутила или намекала на что-то более личное. И этот взгляд, несмотря на всю его ярость и злость, был полон чего-то другого. Ревность. Скрытая, но всё же присутствующая. Он мог бы на самом деле попытаться использовать этот флирт с Сохен в качестве инструмента для того, чтобы вывести Ким Дана из его молчания. Если тот почувствует, что Дже Ген больше не принадлежит только ему, если будет бояться потерять его, возможно, он наконец-то раскроется. Возможно, это будет тем катализатором, который разрушит стену молчания, которая так прочно стоит между ними. Может быть, это был рискованный ход, но разве было что-то более опасное, чем оставаться в этом состоянии неопределённости? Джу Ген вздохнул и снова посмотрел на свои ладони. Они были холодными, но его сердце било с ускорением, как будто оно понимало, что всё, что происходит, будет иметь последствия. Если он пустится в эту игру, она может оказаться намного более разрушительной, чем он предполагал. Но если всё продолжится так, как есть, если Дан продолжит избегать откровений, если не будет ни одного шага в сторону перемен, то что остаётся? Ожидание, бесконечное ожидание, в котором нет ничего, кроме боли от молчания и неясности. Он не знал, что именно заставляло его выбрать такой путь. Может, это была усталость от молчания, может, желание, чтобы наконец-то было что-то между ними. Он вспомнил, как однажды, совсем недавно, Ким Дан взглянул на него глазами, полными эмоций, полными страха и сожаления, но не сказал ни слова. Тогда Дже Ген почувствовал, что, возможно, он не один в своих чувствах, но тот, кто должен был это признать, был слишком закрытым и не готовым сделать первый шаг. Но Дан не мог или не хотел этого понять. «Если я начну действовать, начну флиртовать с ней, это может вывести его из себя», — думал Дже Ген, но теперь его сознание уже не было так уверенно. Он знал, что это может не сработать, а может привести к ещё большему отчуждению. Но если бы ему удалось хотя бы немного пробить эту стену молчания, хотя бы частично открыть Дана — разве это не стоило риска?