The tiny rabbit

      Он застрял в уборной на внушительный промежуток времени, лишь бы точно увериться, что Сяо Чжань вместе со своей спутницей уже покинул стены больницы. Ван Ибо абсолютно не был настроен с ними ещё раз столкнуться, поэтому для начала приоткрыл дверь, высовываясь наружу – не слышно ли было смеха? Удостоверившись, что ничто его шаткой выдержке не угрожало, он выполз в коридор и подумал вернуться к стойке, чтобы переспросить о лекарствах, список которых вычитывал, спрятавшись за самую дальнюю перегородку в туалете. Все эти названия были такие дурацкими и не запоминающимися…       И только на подходе, почти позвав медсестру, он осознал, что собирался сделать. И мысленно наотмашь дал себе затрещину.       «При этом ты уже сам сомневаешься, Ибо», – ожило в сознании замечание доктора Цао.       «Не намереваюсь я этого паразита какими-либо витаминами кормить!» – прорычал он, взъерошившись, забрал свою куртку из раздевалки и вылетел из атриума больницы под ледяной весенний дождь.       Он потянул носом, вдыхая влажный воздух, приподнял капюшон, который упал ему на глаза, и от ужаса не смог двинуться дальше: прямо перед ним на пешеходной дорожке стоял Сяо Чжань. Не то чтобы тот представлял особую угрозу, дожидаясь здесь Ван Ибо, скорее это было неправильным. Неправильным, и всё тут!       «Эй, разве ты не должен был уйти?!»       Сяо Чжань был без своей пары. Он выглядел расслабленным, держа зонтик одной рукой, вторую же спрятав в кармане безмерного пальто. Его глаза темнели под козырьком кепки, и от этого их взгляд казался демоническим.       Ван Ибо поправил маску на лице и рискнул проигнорировать альфу, изобразить, будто не узнал, обознался, и пройти мимо.       – Собрался снова сбежать, м?       И его кроссовки прилипли к асфальту. Ван Ибо остановила всего одна ничего значившая фраза. Или тон? Или запах?       – Простите, я вас перепутал со знакомым, – прошелестел он, поправив лямку рюкзака, наклонился, скрывая своё лицо.       – Брось, Ван Ибо, уж я-то не могу тебя ни с кем спутать.       Он ничего не сказал Сяо Чжаню, потому что хотел его ошибки. Чтобы засомневался и принял его за другого человека. Отступил. Только альфа был не менее упёртым, чем Ван Ибо. Он приблизился и скосил зонтик, защищая от дождя, и Ван Ибо взвился, раздражённо уставился на Сяо Чжаня, сделал шаг назад, а затем ударил по куполу.       – Ладно, ладно, хочешь мокнуть, твоё дело, – фыркнул тот, отводя от него зонт. Потом он почесал свой нос, нахмурил брови и поморщился. – Ты всё равно Ван Ибо, только твой запах… стал другим? Как будто…       Альфа помолчал, и его лицо посерело.       – О, могу тебя поздравить, да? Всё-таки нашёл новое счастье, или ты выбрал более лёгкий способ и вернулся к своему бывшему?       И эта констатация факта, ложного по сути, но для Сяо Чжаня казавшимся очевидным, Ван Ибо рассмешила. Он коротко хохотнул и стянул маску. Ему не пришлось как-то выкручиваться, альфа сам отыскал для него оправдание.       «Знал бы ты на самом деле, какого именно омегу я себе нашёл. Вот бы ты удивился!»       На расстоянии его перестал сковывать страх, на него не влияли с такой силой феромоны: Ван Ибо сбросил их как оковы. Он выпрямился, ухмыльнулся и без интонации произнёс:       – Тебя, гэгэ, ведь тоже можно поздравить.       – С чем?       Видеть ошарашенного Сяо Чжаня было крайне забавно, и Ван Ибо уверовал, что победа была в его пользу. Несмотря даже на то, что из-за беременности он с трудом противился своей гамме-омеге.       – С приобретением такой прекрасной жены. Ой, постой, ты же не женился на ней только что, поэтому скорее поздравляю со скорым рождением наследника. Или наследницы? – Ван Ибо поцокал. – Кстати, знаешь, беременность ей к лицу, да? Беты всё же лучше подходят на эту роль, расцветают словно прелестный цветок в весеннем саду. Какой у неё месяц, гэ? В курсе ли она измены, когда она, возможно, только узнала, что носит твоё дитя? Ладно, можешь не отвечать.       Ван Ибо двинулся в обход альфы, прижимая папку с бумагами к своей груди. Он стряхнул дождевую воду с рукавов куртки и радостно рассудил, что выиграл эту неравную схватку. Сяо Чжань был озадачен и смущён, он повернулся вслед за Ван Ибо, невнятно промычав «что?».       Оставалось только завершить свой монолог и уйти в закат. Ван Ибо проронил, наигранно посматривая вправо и влево:       – Не представляю, конечно, куда она подевалась, и почему ты до сих пор здесь. Но мне всё равно. Я лишь случайный прохожий. Удачи тебе, желаю лёгкого родительства в будущем и пока-пока.       Он бодренько направился к остановке, считая, что разговор был исчерпан. Не тут-то было.       Альфа подхватил его под локоть и дёрнул на себя, и хоть Ван Ибо по-настоящему испугался такого манёвра, он сумел мягко развернуться, избежав залома руки. Однако папка со всеми документами ускользнула от него, и всё её содержимое как в дурацких дорамах разлетелось по мокрой земле.       – Послушай… – попросил Сяо Чжань, но Ван Ибо его перебил.       – Ты можешь отвязаться, а? Посмотри, что ты наделал!       Он вырвал свою руку и оскалился.       Феромон альфы, находившегося так близко, вдарил в ноздри. Невыносимо стало дышать. Ван Ибо захлебнулся ароматом хвои, подчиняющим и давящим, что даже мысли замутились. Чужое влияние заставило прокатиться по телу желанием. Застыть. Выслушать. Признаться в тайне. Притиснуться. Обнять. Ван Ибо зарычал и, приложив невероятное усилие, опустился на корточки, подбирая размокшую бумагу и костеря альфу. Сяо Чжань с извинениями бросился ловить подхваченную ветром одну из них, и когда он поймал её, то сжал, бегло пробегаясь по тексту, чтобы потом вытаращиться на лист с миллионами эмоций в глазах и остановиться на половине пути обратно.       Сердце тревожно загрохотало в груди. Ван Ибо облизал губы и поднялся.       – Верни.       Сопротивляться альфе оказалось сложно. Ван Ибо и не предполагал, как тяжело было омегам стоять на своём, особенно во время течек, или тем более гона. Почему же до этого он подобного не испытывал? У Ван Ибо задрожала ладонь, которой он тянулся с намерением вернуть свой документ. Что Сяо Чжань мог так увидеть? Что узнать?       «Что он подумает о твоей беременности?»       Однако спустя миг лицо Сяо Чжаня из растерянного стало мрачным. Скулы заострились, губы стали побелевшей тонкой ниточкой, а запах практически сбил с ног. Если бы Ван Ибо отпустил гордость разбуженного внутри альфы, то он натурально заскулил, повинуясь любой прихоти Сяо Чжаня, однако наполнил лёгкие глубоким вдохом и задержал дыхание.       – Сяо Чжань, верни мне документ…       – Пожалуйста, – произнёс тот с холодной интонацией, и Ван Ибо передёрнул плечами. – Наверно, тебя стоит поздравлять в другом.       Ван Ибо стиснул челюсти, находясь на издыхании. Он лишь наклонил голову и приподнял брови. Сяо Чжань дерзко ухмыльнулся.       – Довольные воссоединением с бывшим сразу же и ребёночка заделали? Поздравляю, что же, ты так грезил его возвращением. Видишь, одумался, глупый омега, какого альфу без присмотра оставил и чуть не потерял, прибежал, подарок тебе сделал. Ничего не попишешь, вот кому удачи стоит желать, верно? Счастливо оставаться, папочка.       Рука, похлопавшая его по плечу, казалась тяжелее цзиня. Она как молот вбила Ван Ибо в землю, по колено и не меньше, ему оставалось только с облегчением задышать чаще, проглатывая свежий и чистый воздух, когда Сяо Чжань всучил ему мокрую бумажку, развернулся и быстрым шагом стал уходить. Шею из-за напряжения свело, поэтому Ван Ибо опустил голову и стал растирать позвоночник, чтобы это отвратительное чувство ушло. В недрах его собственного я кто-то недовольно выл, требуя броситься вслед, объясниться, признаться в общей оплошности, закрывающей доступ Ван Ибо к профессиональному спорту. Он придушил это нечто кулаком, надавливая на ямку под кадыком.       «Ты не побежишь за каким-то альфой ни при каких условиях, понял?»       Из-за дождя тяжёлый запах хвои всё ещё окутывал Ван Ибо. Этот феромона был не таким, каким он его помнил. Тревожный, угнетающий.       Ван Ибо облизал губы, ощущая этот вкус как после поцелуя. Судорожно выдохнул. Развернул документ, возвращённый ему Сяо Чжанем, и порадовался, что его имя было вписано в строку от руки неразборчивым врачебным почерком. И это были всего лишь анализы крови. Тогда возникал вполне резонный вопрос: неужели обычный татуировщик разбирался в таких тонкостях? Тот сразу сориентировался среди этих показателей, когда для Ван Ибо это виднелось набором непонятных слов и циферок, и пусть всё касалось его лично, он не представлял, куда нужно было посмотреть, чтобы сразу понять о беременности.       А Сяо Чжань понял.       «Его жена носит ребёнка, скорее всего, показывала анализы и фотографии УЗИ, хвасталась, поэтому он и в курсе. Не делай из этого драму, Ван Ибо».       Левую щёку обожгло, и было бы отлично, если из-за хлёсткой отрезвляющей пощёчины. Только вовсе нет. Ван Ибо дотронулся до ресниц, века, стирая капли.       «Это всего лишь дождь», – и он поднял голову к серому небу, жмурясь от дождинок, падающих и стекающих по коже.                            Раньше Ван Ибо не мог себе вообразить, сколько существовало вещей и людей, которые могли вызвать у него слёзы. Излишне сладкая каша. Громкий хлопок подъездной двери. Сигнализация, орущая ночью на улице. Бай Мин, обидевшийся на то, что Ван Ибо отказался пойти с ним погонять на мотоцикле. Столько причин… Как у него ещё не возникло обезвоживания?       Он даже просыпался с мокрым лицом и шмыгающим носом, уткнувшись в изрядно набравшую влагу подушку, и раз за разом утирал слёзы. Ван Ибо не находил это слабостью, потому что не пытался тем самым склонить врачей на свою сторону, это было неудобством, от которого он мечтал избавиться. Какому мужчине пришлось по душе разреветься из-за обожжённого горячим кофе языка?       Ван Ибо ещё и с трудом вырывал из мыслей образ разозлённого Сяо Чжаня. Кому какое дело, чего там этот альфа разозлился, так? Однако вечерами, сидя на диване и расчувствовавшись над душевными терзаниями главного героя «Баллада о нефритовой кости», он утыкался носом в колени и думал, думал, думал об альфе.       «Сожалеешь ли ты?»       «Нет».       «Но мне кажется, что я мог бы поступить иначе».       – Ибо, я понимаю, как вся эта ситуация отражается на твоём восприятии.       – Нет, Цао-ишэн, вы не понимаете.       – Как лечащий врач я поступился этикой, согласившись не раскрывать тебе твой вторичный пол. Теперь я запретил распоряжаться собственным телом. Ты зол, и я принимаю это. Никакие объяснения не могут быть достаточно объективными.       – Разве в этой ситуации есть что-то объективное? Я просто… – он разулся, забросил ноги на стул и обнял их, уставши сидеть несколько часов кряду с прямой спиной. – Не понимаю?       – Потому что никто не собирается быть честным?       – Да! Вы вместе с мамой напираете на то, что это было для защиты меня и семьи, окей, допустим. Вы делитесь историей, как становилось во времени наше общество, и что сегодняшние распри между полами – обычное дело, можно сказать, облегчённая версия прошлого. Ладно, я это могу признать хотя бы с ваших слов. То распоряжение главврача – доказательство вашей правоты, скажем так, говорите вы не голословно, проблема есть. Только почему я хожу по всей вашей клинике и спокойно говорю, что я гамма? Что, гуи подери, изменилось, если бы я знал это раньше?!       Доктор Цао упёрся подбородком в раскрытую ладонь и побарабанил себе по щеке. Ван Ибо простонал:       – О, давайте обойдёмся без вмешательства моего отца, ладно? Он умер.       – Я всего лишь доктор, Ибо. Это не оправдывает мои поступки, и я искренне сожалею, что поставил тебя в такое неудобное положение, в котором никак не могу тебе помочь.       – Да уж, вы могли бы не обрекать меня на ненужную беременность! Всё, – он остановил мужчину рукой, обулся, поднялся и постучал ладонью по столу, – на сегодня довольно, я устал, Цао-ишэн. Я опустошён и морально, и физически, а ещё на ваши бесполезные консультации и осмотры ушли все мои денежные сбережения. Единственное мне понятное, что я только собственными руками могу превозмочь эти обстоятельства.       – Куда ты собрался? Что ты собрался делать? – голос доктора Цао был полон тревоги, однако Ван Ибо не купился на старый трюк.       Он был смелым. Ведь так?       Утирая слезу с уголка глаза, Ван Ибо на ходу выудил из кармана телефон, приготовившись вызвать такси, чтобы избежать очередную истерику из-за толкучки в автобусе, когда услышал выкрики в главном атриуме. Он не заметил бы, погрузившись в своё острое желание скорее оказаться дома, завернуться в одеяло и отдаться саморазрушению. Ван Ибо глядел в приложение, выбирая точки маршрута и типа машины, когда очутился в общем холле, скривился от чьего-то пронзительного звонка и, действительно, планировал двинуться к выходу. Однако насторожился, словно кот, заметивший подозрительный звук. Манера речи ли, или лёгкая паника в голосе медсестры, ругающейся с посетителем, пробудили в нём ненужного героя, и он обернулся.       И застыл. И пожалел, что сделал это.       Потому что перед стойкой регистрации стоял Сяо Чжань. Опять. Этот альфа врывался в его неустойчивый внутренний мирок по касательной, словно и не ради Ван Ибо вовсе, и всё же для того, чтобы выводить из равновесия. Сяо Чжань был растрёпан, постоянно приподнимал очки и потирал глаза и выглядел не таким, как прежде. Не хилый студентик, одевающийся по уличному стилю, и не выхолощенный муж с этим волочащимся шарфом и усталым видом. Однако же это был Сяо Чжань, Ван Ибо узнал бы его из тысячи по одному лишь запаху.       – Госпожа, мне просто нужно имя, – прохрипел альфа.       И несмотря на шумный хаос в атриуме, его голос был звонким и слышимым в любом уголке больницы. Медсестра испуганно смотрела в ответ.       – А я ещё раз повторяю, господин, что не имею права распространять личную информацию о клиентах и их врачах.       В какой-то мере это было шансом ускользнуть, ведь судя по разговору, Сяо Чжань искал именно его, Ван Ибо, а он был не готов к очередной встрече. Не хватало только расплакаться из-за его присутствия! Поэтому он шагнул в сторону выхода, когда Юй Яо, помощница доктора Цао, позвала его.       «Вот уж нет уж!» – и выбирая из двух зол меньшее, он ринулся к Сяо Чжаню.       Тем более медсестра с регистратуры грозилась вызвать охрану, а альфа не собирался отступать. Ван Ибо подскочил к нему, взял под локоть и воскликнул:       – Господин, вы не видите, что попусту отвлекаете людей от работы? Почему бы вам нужную информацию не получить у тех, кого вы ищете?       Один взгляд на Ван Ибо – и морщинка меж бровей у Сяо Чжаня разгладилась. Он притиснул руку, будто себе принадлежащую, и больше не обращал ни на кого внимания.       – Ван Ибо…       Ван Ибо заозирался, втянул голову в плечи и прислонился к альфе, делая вид, что не увидел приближающуюся Юй Яо.       Медсестра поглядела на них с беспокойством и выпрямилась из-за стойки.       – Господин Ван, вам не стоило вмешиваться…       – Всё в порядке, – прервал её Ван Ибо, выставив ладонь. – Я думаю, что господин больше не будет мешать вашей работе. Верно же?       – Да, – согласился Сяо Чжань, кивая, – не буду. Простите за беспокойство.       Ван Ибо поманил за собой послушно идущего альфу и шепнул, когда отвернулся к нему и наклонился, чтобы пренебречь врачебной помощницей:       – Выведи меня отсюда, гэ.       Сяо Чжань прищурился, сдвинувшись ему навстречу, потом причмокнул губами и моргнул. Альфа провёл его к раздевалке, где помог ему надеть куртку, и затем вывел на улицу. Ван Ибо ощутил облегчение, словно вырвался из тюрьмы на свободу, высвободил руку, добрался до первой скамейки и опустился на неё.       – Ты спас меня от ещё одной промывки мозгов, спасибо, гэ.       Сяо Чжань сел на отдалении и смотрел куда угодно, только не на него. Там, в холле больницы, они объединились перед третьей стороной, представляющей для них в тот момент опасность, однако теперь снова стали чужими. Напряжение так и отскакивало в направлении друг друга, множилось, собиралось, гудело. Единственный звук помимо шумевшего города.       – Что ты… – начал было спрашивать Ван Ибо, не выдержавший молчания, как альфа стал тарахтеть, и ему пришлось закрыть рот.       – Прости, я перебью. Я искал именно тебя, ты же понял, да? – Сяо Чжань говорил куда-то вбок, может, поясняя что-то деревьям, и Ван Ибо выгнулся, почти нависая над плечом альфы, чтобы разобрать его бормотание. – Я не верил, что смогу просто так тебя встретить, и пытался выведать хоть крохи информации, где тебя найти. Знаю, это ужасно, и этот спор с медсестрой… я вышел из себя, когда она отказалась помогать. Мне правда стыдно. Но не уходи, пожалуйста, ещё раз.       Последнее альфа выпалил, резко повернувшись и почти зарядив плечом Ван Ибо по челюсти, чем напугал, и гамма практически отпрыгнул назад, вскинув руки, защищаясь.       – Ой, прости, прости, прости… я немного нервничаю, – Сяо Чжань уместил ладони меж бёдер, словно боясь начать ими размахивать, и сжал их.       – Честно, я мало что понял из твоего бормотания, наверно, с окружающей природой гораздо интереснее обсуждать проблемы, – фыркнул Ван Ибо, почёсывая затылок. – Но в следующий раз не запугивай, пожалуйста, других людей ради моих поисков.       – Хорошо, обещаю, не буду… Только что мне оставалось? С тобой невозможно было связаться, я не знаю, где ты живёшь, Тан-гэ вообще не помогал. И тут спустя миллионы лет судьба улыбнулась мне, и я случайно тебя встретил. А ты снова сбежал.       Сяо Чжань тихо делился своей болью, и сквозь слова прорывалась невероятная печаль, что его всё это время терзала. Ван Ибо не сбавлял свой шутливый лад.       – Вообще-то, в последний раз первым ушёл ты. И не понадобилось миллиона лет для новой встречи. С тех дней… прошло всего два месяца.       – Да? Для меня это казалось вечностью.       Ему вдруг стало совестно. Он ещё раз оглядел альфу от самой макушки до пят, отмечая и впавшие щёки, и потрескавшиеся губы, и синяки под тусклыми глазами, и осунувшийся вид. Зато перед глазами мелькнула сцена из больницы, когда Сяо Чжань приобнимал свою беременную жену, и Ван Ибо заскрипел зубами. Комок слёз встал в горле, и весь стыд непременно рассеялся.       «Нашёл кого жалеть».       Он решительно поднялся.       – Нам нечего с тобой обсуждать, Сяо Чжань. То, что произошло, осталось в прошлом. Всего лишь беспросветное отчаяние, помноженное на желание. Не более того.       – Ты врёшь, Ван Ибо.       – Да ты что? Знаешь меня лучше всех, а?       У Сяо Чжаня вновь появилась складка чуть выше переносицы. Ненавистная складка! Ван Ибо до покалывания в пальцах требовалось подойти и подушечками разгладить её.       – Верно, я не знаю тебя. Не знаю ни твоих любимых блюд, ни чем ты увлекаешься, ни о чём думаешь, когда засыпаешь. Чисто теоретически, ты можешь свято верить в правду, что произошедшее между нами всего лишь накал страсти, ошибка, да что угодно. И всё-таки ты врёшь. Нам есть о чём поговорить.       Ван Ибо усмехнулся и скрестил руки на груди.       – О чём же, гэ? Если ты хочешь повторить те чудесные деньки, то извини, пожалуйста, я любезно откажусь, не в том положении, чтобы шалить с альфами.       И надрывно, почти истерично рассмеялся.       «Ван Ибо, серьёзно? Ты в своих изречениях ходишь по тонкому льду!»       Сяо Чжань удивлённо приподнял бровь, вовсе не догадываясь о причине его смеха. Ван Ибо это ещё сильнее развеселило, и он стал себя подбадривать и продолжать хохотать.       – Как бы не печально звучало, не сравнюсь я с твоей жёнушкой. Слышал, что на позднем сроке значительно повышается либидо, неужели ты даже так не удовлетворён? Сяо Чжань прямо секс-машина, оказывается.       Альфа снял очки и агрессивно начал тереть лицо. Потом с покрасневшим носом и глазами непонимающе вытаращился на него.       – Ты уже второй раз тычешь мне какой-то женой. Гуи подери, не мог бы ты пояснить, о чём речь, я несколько суток не спал, совсем не соображаю.       У Ван Ибо сам по себе оборвался смех. Или он прикусил язык, считая невежливым смеяться над альфой? Неуместные чувства взыграли в его душе, ему вдруг стало жаль этого потерянного, одиноко сидящего на лавочке человека. Взлохмаченный, словно птенец на ветке, Сяо Чжань, и правда, казался замученным.       «А ты-то давно в зеркало смотрелся? И когда в последний раз нормально ел?»       Вспомнив о еде, Ван Ибо подавился тошнотворной слюной и иллюзорным привкусом мяса, хотя желудок вдруг подал жалобный утробный зов. Гамма смущённо поправил чёлку, надеясь, что альфа не придаст этому значения.       Увы. Сяо Чжань осмотрел его снизу вверх долгим изучающим взглядом.       – Ты голодный.       – Нет.       – Но я слышал…       – Мало ли что ты слышал!       – Ибо, прекрати быть таким упёртым, ну?       – Я не упираюсь, меня начинает тошнить, когда я даже думаю о еде.       – Тогда пива? – Сяо Чжань поднялся, отряхивая пальто и вздрагивая от промозглого холода.       В голове застучали молоточки, набивая синяки своими требованиями.       «Хотим, хотим, хотим», – вопил маленький Ван Ибо, усиливая какофонию, и реальный Ван Ибо облизал губы, неготовый сопротивляться.       – Хочу.       – Купим и засядем в каком-нибудь тихом месте? Ты не против? И там спокойно поговорим.       Ван Ибо допивал третью банку, пока Сяо Чжань собирался с мыслями и цедил всё ещё первую бутылку. Он не спускал глаз с альфы, разместившимся на парапете, оценивая разделяющую их дистанцию. Отрезок в тысячи ли, пусть они и находились в каких-то чи друг от друга. Наивная омежья часть упрашивала его придвинуться, облокотиться на плечо, поддержать Сяо Чжаня, задумчиво выискивающего что-то взглядом в подступающей ночи. Сонный альфа же порыкивал и твердил суровые факты, что этот человек им никто, и проблемы необходимо решать самостоятельно. Как привык. Без нытья и ожидания помощи. При чём тут было мнение и вообще желания ненужного альфы, чужого Сяо Чжаня?       Поэтому Ван Ибо не подавал идей для разговора. Сохранял нейтралитет, позволяя другому проявить инициативу, раз так Сяо Чжаню неймётся. Пусть думает, пусть прикидывает, а Ван Ибо в тишине посидит рядом, попивая пиво.       Молчание было лучшим украшением этого вечера. Давало краткую передышку от мыслей о финансовой образовавшейся дыре, о страхах за здоровье, о надоедливой беременности и слёз, ею вызванной. Возможность не анализировать прошлое и будущее, только наслаждаться хмельным вкусом, лёгким опьянением и прохладой, тянувшейся от группы стоящих неподалёку деревьев.       – Так ты поделишься размышлениями, зачем без моего ведома меня женил?       Ван Ибо моргнул, возвращаясь в реальность. Сяо Чжань теперь тоже смотрел на него – прямо, без стеснения, с упрямо поджатыми губами.       – Разве та женщина, что была с тобой в день последней нашей встречи, не твоя жена?       Уже дожидаясь ответа, Ван Ибо почувствовал себя глупо. Какое ему дело, есть ли у альфа жена или нет, почему он вообще должен перед ним объясняться? Однако глупо он себя ощутил не из-за того, что сделал неправильные выводы, лишь бы оттолкнуть альфу, или потому что его это волновало, а из-за появившейся на лице Сяо Чжаня слабой улыбки.       – Если я скажу, что она моя сестра, это прозвучит нелепо, да?       – Это прозвучит так, будто я застрял в середине дешёвого сериала.       Альфа от его шутки даже расслабился: немного ссутулился, закинул ступню на другую ногу, покачал согнутым коленом.       – Но это правда. Её муж сейчас в рейсе, и ребёнок, чересчур недовольный этим фактом, начал проявлять излишнюю активность, и цзе попросту испугалась, что это схватки. Понимаешь, эта тревога первородящих, когда им любое движение плода видится чуть ли не смертью, хотя дата родов поставлена на май-июнь. Она попросила меня остаться для подстраховки, когда я к ней зашёл в гости.       – И как я могу тебе верить?       Сяо Чжань сел ровно, отставил бутылку и изогнулся, доставая телефон из бокового кармана. Альфа в мгновение очутился так близко, что Ван Ибо обдало его феромоном. Эти частички аромата осели на коже, въелись, окружили его. Однако не было гадкого приступа дурноты, наоборот, он испытал какое-то благоговение и доверие, не подверг сомнению рассказ Сяо Чжаня, пусть тот ещё и не пояснил всё до конца.       – Держи, – альфа подал ему мобильник, – ты можешь позвонить цзе и спросить её о чём захочешь. Последние пару часов я находился рядом с тобой, поэтому подговорить не мог.       – Окей. Но зачем мне это, Сяо Чжань? Зачем мне это знать? Женат ты или нет. Девушка она твоя или сестра. Какая разница?       Сяо Чжань так и обомлел с протянутой рукой и телефоном в ней. Он открыл рот и захлопнул его. Сдулся и убрал телефон обратно в карман, издавая на выдохе «пу-пу-пфу».       – Ты настаиваешь на диалоге со мной, гэ, просишь меня остаться, но даже не подготовился. Ты мнёшься, не осознаёшь, чего буквально хочешь. Что ты себе надумал? Что я влюбился? Стоит тебе появиться, поманить пальчиком, и я на всех парах полечу с тобой трахаться?       – Я…       – Простой тебе факт. У меня всё это время был твой Вичат. Почему я тебя не искал?       Ван Ибо выговаривался не для того, чтобы задеть, и всё-таки видел, как от его равнодушия Сяо Чжаню было больно. Он был готов взвыть, настаивая оставить его в покое, зачем ему были эти сложности? Альфа снова отодвинулся, выдохнул, взял бутылку с пивом. Но не сделал и глоток.       – Извини. Я груб. Меня поглотила сплошная чёрная полоса неудач и одна жуткая проблема, которая требует срочного решения. Я устал, вымотан и всё такое прочее, не хочу я сейчас быть с кем-то, впутываться в сложные отношения, строить их или объясняться, почему «нет». Я хочу остаться один. Понимаешь?       – Проблема в том, что ты омега, да?       Он пересел на краешек парапета, собираясь попрощаться и уйти, потому что не видел никакого развития в их взаимоотношениях и переливать из пустого в порожнее не любил. И опять этот ледяной тон, от которого не спрячешься и не сбежишь… Ван Ибо замутило. Ему неожиданно вспомнились телефонные звонки маме и истории от доктора Цао, о том, как раньше поступали с омегами, и запереживал.       «Не поворачивайся к нему спиной».       Он расположил ноги на ширине, обдумывая сложившиеся обстоятельства, ища лазейки, если альфа приложит физическое насилие, схватит, заберёт с собой. Он обкусывал нижнюю губу, боясь, что феромон выдавал его намерения. Ван Ибо, казалось, громко задышал.       – Я ведь не ошибся? Сначала я предположил, что это след из-за метки с твоим нынешним партнёром, только нет, не-е-ет же. Это твой запах, он изменился, верно? И тогда он тоже менялся, мне не показалось?       – Неужели ты?.. – язык прилип к нёбу, и Ван Ибо просунул палец между ошейником и кадыком, чтобы сглотнуть.       Воздуха перестало хватать. Темнота закачалась на волнах.       – Я ничего не понимаю, – сквозь пелену он заметил, как Сяо Чжань обратился к своим раскрытым ладоням, словно они были повинны во всём происходящем, – твой запах… он преследовал меня все два месяца. Я его чую сильнее остальных, наверно, он… Ван Ибо?       Лицо альфы стало чёрным, и этот цвет воронкой утянул его сознание в беспросветную тьму. Ван Ибо не услышал всего того, что хотел ему сказать Сяо Чжань.