Алое течение

      Чёрный, как смола, котенок и рыжий, как мякоть персика, кудрявый щенок, беззаботно резвятся вместе возле одинокой скамейки, которую подсвечивает один перегорающий фонарь. Вокруг сплошная темень. В неё две нашедшие друг друга души не хотят ступать, поэтому держатся на свету рядом. Так не страшно. А небольшие шалости дают отвлечься от непредсказуемого, опасного мира.       Казалось бы, собака и кошка. Вечная вражда двух противоположностей. Одни по своей сути грозные и звонкие, бойко действующие по хотению, другие: изворотливые и тактические, раздумывающие, как исподтишка натворить язвительных делишек. Несмотря на первое недружелюбное столкновение этих бездомных малышей, которые рычали и придерживали дистанцию, после усталости от агрессии, они обнюхали друг друга и разглядели схожести. Первое — дети, второе — одни-одинешеньки и третье — желают поиграть.       Хоть и разные… хоть слеплены из непохожего теста… но всегда найдётся то, что может создать несокрушимую нить, связывающую двоих. Если им суждено быть вместе, они будут. Их связь бессмертна.       Миллиарды звёзд созерцают глупую схватку, ограничивающуюся слабыми укусами. Скулеж и игривое рычание слышится уже битый час. Котенок больше преуспевает в бою, ловко запрыгивая на щенка и покусывая его за уши. Смышленее оказывается он. Но не тут то было. Щенок тявкает, кружась вокруг себя. Котенок отцепился и был придавлен другом к земле. Они игриво дерутся лапками. Со стороны это выглядит невероятно мило.       Они в одночасье притаились, прижавшись друг к другу и опустив уши. Кто-то захотел потревожить их баловство…       Шлепнувшись о скрипящую скамейку, Танака легла на неё, переводя дыхание на нужный лад.       «Всё покрывается тучами… дерьмо», — гудит недовольно девушка, оставив попытки разглядеть незасоренное осадками чистое небо.       Щенок из любопытства захотел выйти из укрытия и расследовать обстановку, но его друг перегородил дорогу. С кем потом играть? С помойными крысами? Ну нет. Пусть притормозит шустрик.       Лезвие в рукаве подаёт сигналы о своём неверном положении, что может привести к порезам. Танака рычит и со злости трясет руками. Оружия убийства распространяют свой звон на весь район, упав на землю. Кстати, а где это девушка?       Она приподнялась и окинула взглядом черноту, которая начинается с покиданием слабого света фонаря. Ни черта не видно… как будто мир исчез и осталась пустота, кроме этой скамейки и ее освещения.       Вот вам и миссия в незнакомом месте города. Нужно вызвать такси. Нечего лежать на этой засратой деревяшке, как бездомный хрен…       Сделав заказ по своему джипиэс, Танака присела, сделав этим для себя видимость адекватного человека.       Лезвия, отнявшие заказанные жизни, лежат полеживают себе на земле, мельком отражая застывшие глаза девушки сквозь капли и дорожки из крови. «Ты — это насилие, приносящее мне доход. Чем ты бесчеловечнее, тем лучше для тебя». Так говорил босс в подпольном клубе по боям без правил перед каждым турниром девушки. Она слушалась и била мощнее. А если не получалось выигрывать, «насилие» получало насилие. Больно не было. Ведь Танака знала, что она и есть насилие, ей не могут причинить вреда. Так все и продолжается даже после присоединения к Портовой Мафии.       Но почему что-то воспринимается уже не как раньше? Холод чувствуется реже и реже к кое-каким вещам… похоже, у этого явления есть имя… Танака не желает признавать, что все так, как она думает.       Хороший способ забыться — разгневаться.       Дико прорычав, девушка судорожно взяла лезвия острой стороной, сжала их и воткнула в скамейку, вырезая беспорядочные линии. Щенок и котенок перепугались таким звукам и задрожали, пятясь вместе назад к краю скамейки. Она же не тронет их, да?       Насилие хотя бы к неодушевленному предмету приносит Танаке ощущение естественной сути её существования, о которой ей когда-то рассказали. С каждым новым нажатием на острие и каплей крови, девушка успокаивается.       Такие мини истерики случаются у неё до поры до времени. Скопленное являет себя наружу всегда.       Замахом Танака выкинула оружия в мусорное ведро. Как вызовут из-за шума полицию… японцы привыкли так делать.       Девушка шмыгнула, нечаянно дотронувшись кровавой ладонью щеки и плюхнулась вновь на скамейку. Не заметил бы таксист на ней отпечатков.       Молния зигзагом разрезала кусочек неба пополам. Прозвучал гром, сопоставимый со звуком землетрясения. Танака попала…       Не прошло и секунды, как она уже вся намокла из-за начавшегося ливня. Заодно с двумя прижавшимися друг к дружке друзьями, она задрожала от моросящих капель дождя и скукожилась, приобняв себя. Под ногами образовывается лужа. Ноги не намокнут благодаря платформе Танаки. В этом хоть повезло.       Такси решило заехать по пути за кофе? Иначе как можно объяснить столь долгое ожидание?.. Танаку выжимать уже можно, как она промокла. Нос становится синим, руки бледнеют и ноги немеют.       Так Танака просидела десять минут. Вероятность, что она не окажется дома сегодня ночью увеличивается.       Согнувшись и уткнувшись в бурлящую лужу под ногами, в которой плавают пузырьки, девушка не заметила, как к ней подошли и прикрыли от дождя. Она удивленно взглянула на чужие туфли и только затем подняла голову. Прекрасная во всем Йоко околдовывает обеспокоенными глазами, намокая все больше и больше, поскольку предпочла прикрыть ее зонтом.       По привычке, если Танака внешне не соответствует своим стандартам, она дернулась и отвела взгляд. А что вы хотели? Волосы липнут к лицу, макияж потёк… девушка выглядит, как неряха! Это мягко сказано, по мнению Танаки…       Стоило подумать об этой обворожительной особе, как она тут как тут… как она здесь оказалась? Прилетела? Она фея и у неё есть крылья?       Её укладка давно упала, превратившись в ветви ивы, рубашка и юбка с вырезом на ноге промокли. Она ничуть не отличается от вида Танаки, поэтому не понимает, зачем так стесняться… а все же… Йоко такое поведение даже очень умиляет.       Испанка нежно улыбнулась и ещё ближе поднесла зонт Танаке.       — Не гоже столь красивым миледи находится поздно на улице. Ещё и мокнуть под дождём, — девушка вмиг озадачилась «никакой» Танакой. От неё не исходит даже грамма эмоции поярче, — Каким ветром вас сюда занесло?       — Мне тоже это непонятно и также интересно, как тебя занесло, — выпалила Танака, отводя от себя зонт, но Йоко упорно держит его над ней.       — Я живу здесь, — поясняет с вытаращенными глазами испанка, — говорила тебе… кстати.       Она права. Такое было в одном из диалогов. Но откуда Танака могла знать, что она говорит об этом районе? Девушка только сейчас осознала, где находится.       — А… ну ясно, — длится молчание между ними, пока Танака силой не отодвинула зонт от себя, — иди уже, пожалуйста, домой… я жду такси.       — Прекрати грубить! Что я тебе сделала? — повысила тон Йоко и присела на корточки, чтобы дальше держать зонт над Танакой. Быть в таком положении на каблуках тяжело, но она держится. Взгляд решительный и уверенный, — Ответь честно… почему ты здесь?       Настойчивость заставила девушку покраснеть. Понятия не имеет, почему сейчас…       — Я… мм… б-была на миссии неподалёку. Вот и оказалась здесь… никогда тут не была… ещё такси не едет… падла, — выговорила еле-еле девушка и посмотрела вновь на слушающую Йоко.       Испанка промычала. Теперь она точно утвердила для себя то, что и хотела сначала, как увидела свою пики.       — У тебя нет другого варианта, как пойти ко мне. Переночуешь, — властно сказала Йоко и схватила запястье Танаки, сжав. Та взволновалась за ранения, которые приобрела из-за моментного психоза… увидит испанка, слетит с катушек. Девушка хотела молниеносно отказаться, но её перебили, — Засидишься здесь хоть ещё немного, заболеешь. Хочешь быть обузой для мафии?       Жёстко, но действенно. Манипуляция сработала. Не дождавшись одобрения, Йоко взяла под локоть девушку и подняла её с мокрой скамейки. Танака же напряглась, сжав руки в кулаки, из которых сочится кровь, разбавленная с дождем. Скоро это увидит Йоко и на Танаку нахлынет уйма вопросов.       Предприимчивая испанка достала из сумочки фонарик и включила его, лучезарно подарив улыбку своей спутнице. Она держит зонт больше в сторону Танаки, нежели в свою. Поэтому, тут неизбежность намокнуть одному…       Смущение повергло Танаку в скрытное поведение. Ей неловко даже дышать рядом с Йоко, не то, что говорить… мягкое касание пальцев девушки на её щеке сильнее смутило. Она вытерла слабо размазанную кровь. Пусть думает, что это не кровь Танаки…       — Подвинь себе зонт тоже, — отодвигает его Танака за ручку, попадая под ливень, — Что… з-заболеть охота самой?       Нет, чтобы попытаться уместить обеих под свой небольшой зонт, она отпустила ручку, заставив Танаку её словить. Девушка удивленно смотрит на испанку, снявшую с себя пиджак с плеч. О нет… нет, нет, нет. Сколько можно, Йоко?       Тёплый пиджак укрыл плечи Танаки. Йоко сильнее запахнула его, застегнув пуговицы.       — Он стоит кучу баксов. Вся твоя зарплата уйдёт на него, если скинешь с себя, — остановила себя испанка в лишнем касании её кожи, — Или неосторожно швырнешь в меня…       В итоге Танака смирилась с ролью держателя зонта для двоих, чтобы Йоко было удобно освещать путь к дому. Танаке стало тепло, даже горячо… но больше не от одолженного пиджака. В груди заиграли краски. Девушка боится, что они брызнут и в голову, отчего рассудок совсем иссякнет… этим может плохо кончиться.       Излишняя забота и… такая запредельная нежность Йоко к Танаке сподвигли к размышлениям… почему она так щепетильно к ней относится? Танака не особенная… так с чего бы? Она ведь даже не ведёт себя соответственно поведению Йоко.       К дождю присоединился ветер, что подначивает к ещё более быстрому шагу, чтобы не заморозиться сполна. Пусть побеспокоит это, а не тяготящие вопросы.       Два пушистых комочка почуяли отдаление посторонних и принялись за совместный побег из настоящего для них потопа. Они выберутся вместе, найдя безопасное укрытие, но… что будет с ними обоими дальше, история умалчивает. Остаётся лишь надеяться на их везение и, конечно… на их истинное родство душ, которое не даст им наткнуться на смерть.       Район, в котором живёт Йоко… криминальный. Здесь вам и закладчики, и алкоголики… маргиналы, в общем. Какие-то мелкие преступники даже есть, которых выпустили на волю. Йоко не вписывается в эту отвратительную картину… Танака в этом нисколько не сомневается. Да, испанка продаёт свое тело и тонкие речи, однако она отличается… отличается… чем? Танака не знает. Не может объяснить самой себе.       «Это немыслимо. Ты же не влю…», — замкнула вновь свои мысли Танака, успевая за ловко перескакивающей глубокие лужи Йоко.       Её звенящие ключи открыли дверь в хоромы… Танака думает, что сейчас заговорит на испанском автоматически, не зная его, при виде такой красотищи.       — Девушка, это не дворец королевы. Сюда можно и нужно войти, — игриво говорит Йоко, заправив мокрые волосы за уши и облокотившись у входа. Поняв, что кое-кто застыл и продолжает мокнуть, она потянула её на себя, — Вперёд, любимая!       Затащить в свое колдовское логово — есть. Йоко, словно удав, заманила Танаку сюда, загипнотизировав, чтобы полакомиться… девушка сдерживает себя, чтобы не наброситься на свою пики и не искусать её всю, оставив отметины. Лучше перестать ей это представлять…       Испанка отняла зонт из рук Танаки, поставив сушиться в узком коридоре.       — Раздевайся, что стоишь? — ляпнула Йоко, не подумав о двусмысленности фразы и посмотрела на то, как Танака опешила, — П-пиджак… снимай пиджак, глупышка. И туфельки.       «Зонт получилось нести, не испачкав кровью… но выйдет ли снять пиджак?», — в замешательстве Танака, что заметила Йоко.       Предложить, чтобы та сама сняла? Не вариант… увидит в этом намёк какой-то… снять нужно самостоятельно.       Не торопливо Танака расстегнула все пуговицы. Для Йоко это очень соблазнительно…       В ход пошла обувь. И вот, девушка стала ниже и ступила на пол ногами. Она аккуратно преподнесла пиджак.       Йоко быстро его перехватила и повесила на крючок, чтобы отдать свои махровые тапочки.       — Ножке принцессы будет великовато, но зато будет комфортнее. Полы здесь холодные… — неловко призналась Йоко, пододвигая тапочки ближе к девушке, чтобы она их надела, — Грибок не получите, клянусь. Или хотите, чтобы я сама их одела?       Отказом послужило секундное запрыгивание Танаки в тапки. Йоко усмехнулась и отвернулась, двинувшись прямо на кухню.       — Я заварю наивкуснейший чай, который ты в жизни не пробовала! Будешь ещё добавки просить! — прокричала на всю квартирку Йоко многообещающим тоном.       Отыскав ванну, Танака хмуро глянула в пустоту и перед тем, как зайти, прокричала в ответ:       — Он будет с виагрой! Не дождёшься моей пробы! Я не ведомая!       Красивый, звонкий смех врезался в уши Танаки. Йоко безустанно хохотала. Одновременно произнесла:       — Ведомая ты!.. но чай не с виагрой будет, а магазинный, из дешёвых пакетиков!       Танака показательно захлопнула дверь и бесшумно заперлась. Успеть бы смыть кровь с рук, пока не наведалась мисс переживалка… увидит, что заперто, равно панике.       Такие глубокие порезы стоит обработать после промывания, конечно… но ничего, сегодня она доберётся до дома и все сделает без вмешательства Йоко… не нужна Танаке помощь. А ей вообще удастся ли уйти из квартиры?       Руки ужасно щиплет… будут болеть сильнее и дольше, если не обработать, как можно скорее. Но дудки Йоко. Обойдётся без ухаживаний.       Кровь сошла, но ладони… красные, будто их опустили в кипяток. Придётся все же прятать их.       Поправляя размазанный макияж и распуская влажные волосы, Танака озиралась на интересные дизайнерские решения в ванной комнате. Искусственные черепа, расписанные в цветах и просто с цветами внутри, расположены по разным местам. Плюсом над ванной на потолке висят гирлянды, переплетенные меж собой. Они хоть и не горят, но выглядят потрясающе. Как поняла Танака, такой стиль оформления по всей квартире.       Когда девушка покинула комнату, она осознала запах лаванды, гуляющий с присутствием Йоко… он наполняет всю квартиру. Эйфория врывается в голову, отчего отходит желание уйти поскорее отсюда… что-то идёт явно не по плану.       Йоко в домашней пижаме возвратилась с кухни, сжав в руках свою одежду. Танака действует наперёд:       — Я уеду отсюда на такси, как подсохну, — отказом помахала она рукой и присела у входной двери на мягкую сидушку.       Руки Танака скрывает, то сжимая в кулак до боли или скрещивая. Ей хочется прилечь ненадолго. Чем больше она расслабляется, тем больше клонит в сон.       — Волосы посуши хоть, вредина, — оставила Йоко на тумбочке одежду, — Фен в ванне.       Обе заняты неотложными делами: Танака, занимающаяся волосами, укладывая и расчесывая их, и Йоко, разливающая в чайный сервис чай в своей комнате на раздвижном столике. Они совместно впали в одни и те же раздумья, словно вдвоем заразились где-то. Кто они друг для друга? Никакие не друзья, не пара тем более… знакомые, периодами трахающиеся в публичном доме? Да будь оно так, но нет же… в этом и заковырка. Притяжение их сердец утомилось в попытках скрепить чувства воедино для заветного бума любви. Йоко стремится способствовать этому не упуская мгновений, когда Танака в зоне недосягаемости. Но она… невербально остерегается всего, что представляет из себя образ Йоко. Романтичная, заботливая, инициативная, тревожная за любое угасание своего объекта любви и поддерживающая его внутренний огонёк. Для девушки загадка, почему именно она удостоена такого тепла, а не другой, схожий человек. И это личное внимание к ней не должно стыковаться с грубой, аморальной работой. Танака уверена, что такое не совместимо… а Йоко не сдаётся.       Как при параде была Танака, так она и осталась, зайдя в тусклую комнату испанки, состоящей из узкой койки, набитого вещами шкафа и письменного стола, над которым окно, направляющий обзор на горящие, милые здания далеко. Это единственное, чем может похвастаться район отродьев общества.       Умиротворенная Йоко в пижаме, с мокрыми волосами и смытым макияжем излучает простоту без пошлых замашек, бок о бок с властным поведением, к которому привыкла Танака. Редко можно ее видеть такой… такой… обычной?       — К чаепитию все готово! Леди приглашается к полуобвалившемуся столику, — поджала ноги под себя Йоко и похлопала руками по коленям, радостно держа настрой, — одна уже тут, как можно заметить.       «Я имею дело с неслышащей меня приставалкой», — прогнала Танака через легкие задержанное дыхание и села за столик. Не сидеть же в коридоре, верно?       — Небось уже игрушки свои приготовила, чтобы испробовать их на мне, — сетует Танака на настаивания девушки. Она сразу и не поняла, о чем говорит гостья.       — А, нет. Они лежат все разряженные и не простерилизованные в ящике, — дернула головой в его сторону испанка и стала разливать чай по кружкам, — Ну хочешь, чтобы ты выпила хоть капелюшечку, я выпью несколько чашек и подождём «эффекта»? Или отправим на эксперти-и-и-з-у-у-у-у?       — Умолкни… — поджала к себе ногу Танака и устало потерлась щекой о свое колено. Невзначай вышло грубоватое слово, отчего Йоко потускнела и сжалась. Танака снова неуместно переборщила, — Я… может, съем пару печенек.       Йоко краснеет с умиления. Ее пики это так скромно сказала, что скрыла половину лица в руку. А вдруг в печеньках виагра, она не подумала? Йоко хохочет внутри.       Молчаливая трапеза длится уже прилично. К чаю Танака не притронулась. Руки зудят… как взять горячую чашку? Остаётся жевать печеньки в сухомятку.       Забывчивость об уходе отсюда к себе домой развернула мысленные потуги девушки в одностороннее состояние. Она чувствует себя рабом своих блужданий по тому же неясному пути, без ответов на важные вопросы.       Помешивая химию в чашке, Танака вдруг заострила внимание на отметину на шее Йоко. Будто ожог. Его не было раньше.       — Йоко, что у тебя на… — постучала пальцем по шее девушка.       — Оу, а-а… — прикрыла она её рукой, разволновавшись, — Да… клиент просто… — дрожащим голосом говорит испанка, пытаясь не смотреть на Танаку, потому что ей не нравятся темы интима с другими людьми, — Е-его фетиш… это нормально — выполнять пожелания клиентов… но придётся такую красоту замазывать, чтобы не отпугивать последующих гостей.       Натянутый смешок спровоцировал гостью сильнее сжать ладони и дать крови снова вылиться из раны.       — Зачем позволять делать себе больно? Тебе это нравится? — исходит зло от Танаки, а из глаз летят искры.       Бурная реакция приводит в недоумение обеих. Йоко печально смотрит на девушку и смиренно выдыхает.       — Это моя работа, Танака. Как бы она не была иногда ужасна, — от «иногда» выворачивает, — нужно помнить, что все зарабатывают на жизнь, как могут. Мир такой, тебе ли не знать…       — Меня, значит, усмирить можешь, а других — смелости не хватает? — язвительно отвечает Танака, а на пол капнула капля крови.       — Всё же зависит от предпочтений клиента, Танака, не глупи, — дерзит Йоко, злясь, — Какая тебе разница вообще, что со мной?.. Я всего лишь шлюха, которая удовлетворяет тебя.       Как бы не хотела так считать Танака, это не так. Очевидно, Йоко для неё не просто работница борделя.       Взгляд гостьи растерялся, но она решила вести себя совсем неучтиво:       — Может быть я не хочу, чтобы мой товар был испорчен?       Адекватность стучит в черепную коробку девушки, стремясь к осознанию: не лучший это способ сказать, что тебе небезразлично на неё.       Йоко затряслась, а нижняя челюсть подрагивает, что означает до слез недалеко. Свое же хамство шокирует Танаку.       — Думала, что мафиози мрази только с виду, в силу работы… оказалось, показалось, — неистовая злость поражает непробиваемый настрой Танаки, — Ты жалость совсем не умеешь испытывать. Я рассказывала, что я пережила в своей гадкой жизни и ты так выражаешься!       Резко встала Йоко и с высока посмотрела пламенными глазами на онемевшую девушку.       — Меня также, как и всех измотала жизнь, как только это возможно. И при этом ты требуешь какой то жалости-и-и, нежности-и-и, сле-е-ез и всей прочей хрени! — тоже встала Танака, — Я не могу вести себя подобно тебе!       — Я знаю! — слёзно утверждает Йоко, все время заправляя мокрые волосы, — Знаю, каково было тебе работать на ублюдка в боях, чтобы не протянуть ноги на улице! Знаю, что ты чувствовала в те годы: горесть, боль, потерю, одиночество… я плачу за тебя каждый день, каждый раз, как это знание вторгается в мысли! Ведь я чувствовала тоже самое… и это ещё больше меня изводит!       Танака встала в ступор. Внутри все сжимается, что не удаётся набрать воздуха. Йоко плачет. Она не останавливается, потому что знает, что не умеет сдерживаться.       — Откуда ты знаешь… про моё прошлое? — раздражается Танака, но не показывает этого. Слова о слезах из-за неё, творят неведомые вещи.       — Я… я… прочла твоё досье, — говорит в ладони испанка, жалостно смотря на Танаку. Она готова пасть ей в ноги, — Прости… ты не говорила о себе… а мне было интересно узнать тебя и… я изучила его.       Кажется, это уже походит на нездоровый интерес. Танака облокотилась рукой на письменный стол и за счет падающего на её лицо света, можно было развидеть, как проявляются вены на висках из-за напряжения.       — Что… что тебе нужно от меня? Больше внимания? Больше моего тела? Чего?.. чего? — вторит сквозь зубы девушка, а на столе отпечатывается её след, — Раз я такая… такая падкая на твои ласки, ты решила, что я особенная, поскольку другие, кто приходит к тебе, грубы с тобой? Поэтому ты клеишь меня? Ты можешь иметь надо мной власть?       Выдавливает Танака новые литры слез с глаз Йоко отменно. Почему она не отступает в своем гноблении? Разве девушка заслуживает это после всего того тепла, что бездумно и щедро отдавала?       — П-пожалуйста, достаточно… не говори чушь, — собирает стойкость Йоко, вытирая влажное лицо, — Давай просто попьём чай и ляжем спать, прошу тебя…       Она икает от тонны боли, которая умудрилась ворваться вновь в её сердце, хоть у него была непреодолимая оболочка.       — Лучше… я уеду. И мы… больше не увидимся… сделаем вид, что не знаем друг друга.       Состояние у Танаки не стабильное, как может показаться. Оно сравнилось с состоянием Йоко, но девушка выгораживает его отсутствием эмоций. Она умеет.       С выкриком, Танака отстранила руку от стола и прижав к груди, отшатнулась. На поверхности остались кровавые узоры руки.       — Танака! О, Санта Мария! — неуклюже подбежала испанка к раненой, задев столик и опрокинув чашки с кипятком на пол, — Что с твоими ручками?! Тебя ранили?!       Танака отталкивает Йоко с любыми попытками ей помочь. Она стонет и рычит от негодования.       — Да не нужна мне твоя помощь!!! Мне не нужна ты! — не останавливает себя Танака, словно дикая, отступая от Йоко, — Не нужна, слышишь?! Ты мне не нужна, не нужна, нет! Не нужна!       В истерике, Танака вздумала убежать из квартиры, но Йоко не дала ей это совершить. Она схватила её со спины и потащила назад. С помутнением рассудка можно натворить ужасное. Йоко боится за неё, посему не даст уйти.       — Тш, тш, тш, Танака, милая, пожалуйста, — дрожит голос испанки, а руки намертво сцепились вокруг талии Танаки, которая брыкается, колотя руками её всю. Очень больно, скоро она её не удержит из-за разницы в силе, но не стоит сдаваться, — Обещаю, что ты забудешь обо мне, только умоляю, успокойся! Я вылечу руки и все! Я тебя никогда не обижу, Танака! Ты ведь знаешь это да, солнышко? Не обижу… не обижу… — плачет она, прижимая к себе девушку и утыкаясь в её волосы.       Неожиданно Йоко слышит горькие, глубинные всхлипы из-за которых больно в груди.       Руки Йоко сводит. Она решает их расслабить, ведь девушка ослабла в своей ярости и стремлении покинуть её. Аккуратно взяв её на руки, испанка унесла её на кровать и положила.       — Тише… тише… всё хорошо, не нужно плакать, пожалуйста… — мягко говорит Йоко, смотря на ещё больший надрыв изводящих эмоций Танаки. Жалостливо поглядывая на её раны на руках, она осторожно приподняла одну и осмотрела ладонь, — Всё скоро… закончится. Ты меня больше не увидишь… пожалуйста, потерпи.       Йоко вышла из комнаты за аптечкой, вновь истошно зарыдав. Танаке от неё так плохо, что она начала плакать… Йоко ощущает себя самым отвратительным человеком, в то время как Танака ощущает себя также… потому что в квадрилионный раз убеждается в искренней любви девушки к себе с каждого произнесенного, нежного слова.       Возвратившись, хозяйка квартиры села на край кровати и стала бережно заниматься руками. Как бы ей хотелось поцеловать их, чтобы утихомирить боль, однако Танака тогда совсем придёт в бешенство от ненависти.       — Осталось чуть-чуть потерпеть и ты выдохнешь… с облегчением, когда покинешь меня… на… навсегда, — переступая свое горе, улыбается Йоко, уже обматывая одну руку бинтом, — Красавицы не должны плакать, согласна? Если только от счастья.       Наружу лезут слова извинения. Но, как оказалось, не только у Йоко. Она вот собиралась их сказать и тут, ломкий голосок её опередил:       — Прости… — не спеша, шторм в Танаке начал усмиряться, а Йоко ошарашенно смотрит на неё, затаив дыхание и не моргая, — Я уродина. Я не имею право быть рядом с тобой, такой идеальной и неподражаемой во всем… — девушка держит глаза закрытыми, потому что если откроет, то потеряет дар речи, — Только ты достойна счастья… а я… ничего, кроме презрения и боли. Направь… направь свою лю… любовь и все самое наилучшее другому человеку, такому же, как ты. С ним будет покой и счастье… вместо опасности и необъятной боли. Я хочу, чтобы так было… поскольку я… я… — оковы внутри пытаются сдержать правду, но Танака сильнее, как никогда раньше, — Я люблю тебя.       Лёгкая зыбь проходит по волнам в океане Танаки и наступило умиротворение.       Чарующая речь взорвала все эмоции Йоко, отчего осталось лишь онемение в сознании. Три желанных слова, точно взятых из других вселенных, изошли из прекрасных уст Танаки… от неё. Йоко была уверена, что она будет единственной, от которой вырвется это… хотя бы первой, но не… так.       И после такого откровения, Танака думает, что Йоко мирно уйдёт, сгорая от любви к ней? Не будет желать самоуничтожить себя, если её не будет рядом? Испанке одновременно тепло и печально на душе.       — Не думай не соглашаться со мной… всё… так как и есть, — добавила приглушенно Танака, закрыв глаза перебинтованной рукой и сжалась, молясь о том, что её поймут… но это Йоко.       — Я перебинтую вторую руку, — сдержанно произносит Йоко, словно, когда Танака толкнула речь, её мозг выключился и ничего не понял. Неужели? Танаке становится спокойно, но и кошки скребут на душе. Хочется ли ей правда знать, что с Йоко кто-то другой, а не она… — И можешь отдохнуть.       Вот как обыкновенная с виду встреча может переделать всецелую суть отношений. Обе несказанно рады с этого. Однако, лишь одна из них готова принять рискованные перемены.       Йоко положила обе руки Танаки. Но она не отпустила, а переместилась поближе, наглаживая их. Девушка открыла глаза, заметив напротив себя самую счастливую эмоцию на лице Йоко. Ямочки от улыбки не сходят ни на миг, а глаза пропитали нежностью весь момент. Танака в ответ взглянула на девушку сияющими глазами. Они в одночасье покраснели, а по телу пролетели мурашки.       — Ты сказала… что я привязалась к тебе, потому что я ни с кем больше не могла чувствовать себя властной и неукротимой. Я тоже думала об этом… возможно, это и правда немного… но разве это плохо? Ты ворвалась в моё сердце, сотворив чудо: наполнила страстной и нежной любовью, которой у меня никогда не было, — Йоко взяла руку любимого человека, повредившуюся сильнее и осторожно приложила к своей щеке. Танака не кряхтит, значит не больно и очень приятно судя по её сверкающим глазам, — Моя пики поменяет свое мнение о себе, когда я скажу, что она милая, отважная, чересчур умная, мудрая и добрая внутри?.. в тебе все это есть, я могу тебе это подтвердить с большой уверенностью. Просто жизнь заставляет прятать себя настоящую и колоть иглами окружающих, — размеренно трется девушка о ладонь застывшей возлюбленной и целует её запястье, — Я люблю тебя. Хочу, чтобы хотя бы со мной ты чувствовала себя комфортно в безопасности.       Взбодриться у Танаки вышло без усилий. Что-то долго засидевшее в ней выплеснулось и пропало в вышине. Это что-то не принципиальная ли холодность? Мир у Танаки сдвинулся с мёртвой точки и теперь не так ненавистен. Чьих это чар дело, ясно без сомнений.       Взгляд Танаки копает в окрыленных глазах глубже и глубже, а сердцебиение только увеличивается. Можно так и тахикардию заработать. Ладони у неё запотевают, что ненароком почувствовала Йоко и кротко посмеялась с этой милой особы.       — Врача вызывать не придётся? У тебя не горячка? — не перестаёт посмеиваться девушка. Танака забрала руку себе, наблюдая за недовольным лицом. Она присела и отодвинулась к стенке кровати, и поджав ноги, опустила голову, смущённо отведя глаза, — Хочу тебя поцеловать.       Твёрдость в голосе испанки приказала коленкам Танаки чуточку задрожать. Она не шутит?       — С-стой, погоди, н-не надо… — прижала к себе полностью ноги девушка и положив на них локоть, прикрыла рукой лицо, — Я… сказала те слова не для э-этого, я… хочу, чтобы ты действительно была счастлива, но не со…       Формулировку мыслей пришлось проглотить, так как Йоко оказалась незаметно близка, прямо впритык. Она приложила некоторую силу, чтобы открыть лицо девушки. Заправив прядь за ухо зажмурившейся Танаки, которая содрогается с касаний, Йоко прошептала ей в лицо лести:       — Ты не поняла, что только ты мне нужна и никто больше, дурашка? — заправила она вторую прядь, проведя по коже пальцем, — Твои глаза, нос, щеки, капризный характер, ушки… — приподняла голову девушка, обхватив лицо руками и гладя. Она ещё давно догадалась о комплексе своей любимой. Сложно не заметить частые прикрывания ушей, — Губы… я от всего зависима в тебе… и это я не все перечислила.       Нервничая, Танака резко прикрыла волосами уши и только тогда смогла взглянуть на таком расстоянии на Йоко.       — Я не красивая, — смущается девушка, не веря, что говорит, как глупый подросток об этом, — И устраняю это всеми способами, как могу.       — Кого пустить в мясорубку за ложь и подрывание твоего хорошего самомнения, м? — наклонила голову вбок Йоко и присмотрелась в грустные глаза. Как ей хочется перемолоть эту скотину за оскорбления её пики, — У меня в сейфе есть гранаты… запихнем их в его или ее глотку… точно получится фарш.       — У тебя есть что?! — отвлеклась ненадолго от сути Танака, а Йоко посмеялась и помотала головой. Шутит… неудивительно, — Мне никто… ничего не говорил. Я сама так думаю.       — Тогда я могу сначала вас нежно поцеловать, а потом перейти на ваши остальные части тела, чтобы вы окончательно поняли, насколько любимы и прекрасны? — Йоко мимолетно касается пальцем нижней губы, удерживая себя в порыве рано не соприкоснуться с интимной зоной девушки без её согласия.       Страх велит Танаке не сдаваться и не идти навстречу к чувствам Йоко.       — Это опасно… разве непонятно? — расстроено произносит девушка в лицо испанки, выдыхая разочарования от предоставленной ей жизни, — Случится непоправимое, и одна из нас пожалеет о наших отношениях.       Смотреть вперед, в будущее — верно. Но стоят ли беспокойства потерю счастливой, проникновенной любви? Кто мы, если не те, кто готовы на риск во имя своей уникальной жизни, которая даётся единожды?       Наверное, бедная Танака подустала держать голову в одном положении из-за рук пристающей, поэтому её отпустили и к её лбу прижался другой лоб. Фейерверки взорвались внутри девушки. Как же близко они друг к другу.       — Когда-то, кто-то сказал: кто не рискует, тот не пьёт шампанского, — не глядя нащупала руки Танаки Йоко и взяла их, — Это выражение не иссякнет в актуальности никогда, ведь оно верное. Все заслуживают своего счастья, пики. Почему мы исключение? Эскортница и наёмный убийца… хм… мне нравится это сочетание и то, как оно звучит, — разыскивая, как ищейка доверие к даме, Танака положила на плечи руки и чуть отстранилась, оставаясь неуверенной. Йоко понимает, что она желает того же, что и сама. Но ждёт первого шага от того, кто похрабрее в выражении чувств? — Миледи, я только с вашего позволения прикоснусь к вашему лицу, помните? Вы… теперь хотите снять на него запрет?       Танака всегда обладала силой воли, которую многие не могут даже осознать. Но в этот сюрреалистичный момент, она норовит подвести девушку. Осязаемое тепло возможно ей почувствовать лишь от Йоко. Никто кроме неё не захотел и не хочет поделиться им с Танакой. К испанке так и тянется титул мать Терезы в жизни Танаки. Она появилась в мире для её счастья… нет. Они появились в мире для создания общего, их счастья. Только для двоих. Никакой делиться. Эта крупица однозначно лишь для них и им подавно хватит её, имея жизнь, созданную человеческими грехами.       Осталось переступить черту самообладания и оказаться в блаженном островке. На подкорке Танаки заложены предостережения насчёт платы за такой рай, однако, поддаться искушению ей суждено. Ведь стремление к счастью — миссия любого человека. Хотя, получив его, можно упустить через время… или удержать, конечно. Вторым вознаграждается одаренный везением… да? Есть ли у девушек оно? Ответ уже получен, но его знает один человек, который вскоре объявит о своем полномочии свершать судьбы.       Шелушащиеся ладони из-за бинтов дотронулись до щёк Йоко. Запрет исчез, словно его и не было, и горячие губы с дыханием слились с губами Йоко. Это её первый поцелуй, о чем догадалась испанка. Слишком скромно и напряжено. Нужно побыть направляющим.       Йоко взялась за руки девушки, провела языком по передним зубам, отчего Танака еле слышно застонала и ослабила свой напор, дав Йоко вести. Влажные губы причмокивают от своего соития и возбуждают обеих, изголодавшихся друг по другу персон. Закончить ночь сексом будет не совсем правильно…       Когда у Танаки не достаёт кислорода, Йоко нехотя отстраняется на миллиметр и вновь прислоняется к ней. Её пики ещё вырабатывать и вырабатывать выдержку.       — Мой и твой первый безупречный поцелуй, — слабо касается Йоко губ Танаки, говоря и убирая волосы, — С полом и стенами тренировалась так мило целоваться?       Щипание за щеку означает: не порть мгновенье, обломщица. Они улыбаются, излучая любовь. В такие моменты ничего иного не нужно.       Добавку и не пришлось самой просить. Йоко тут как тут. Вязко целует каждый участок лица, приподнимая уголки губ, гортанно посмеиваясь и мыча от удовольствия. Танака находится на какой-то процедуре? Пока её всю не пометят дорожками поцелуев, не видать ей свободы. Она это поняла по настойчивости Йоко… попала в капкан. Но девушка не жалуется. Это лучшая ловушка за её карьеру наемного убийцы.       Мочку уха кусают и Танака шипит, порыкивая на вседозволенность мадам.       — Ну уж простите, ушки — мои любимчики. И им присуждается отдельная доза любви, — паясничает Йоко, а Танака наконец расслабилась, приложив руки к шее любимой и поглаживая её, — Моя пики любит меня?       Она незамедлительно мычит в ответ, обнимая за шею Йоко и притягивает к себе, утыкаясь в неё носом. Это не устроило испанку, и она залезла холодными руками под задранную рубашку Танаки. Дрогнув и примкнув ещё ближе к Йоко, Танака ахнула.       — Хочу услышать твоим голосом… — пробурчала Йоко в плечо, крепко обнимая, — Ты уже говорила… давай ещё разок, лапочка…       Ей подвластна вся Танака, включая её разговорчивость. Всего пару манипуляций и она преображается в послушного щенка.       — Я люблю тебя, — шёпотом говорит Танака прямо возле уха девушки, и она краснеет от умиления, — Люблю тебя… люблю…       Ожидание: услышать это один раз. А в реальности… Танака превзошла саму себя. Прозвучала целая серия «я люблю тебя» тонким, глухим голосом. У Йоко закружилась голова из-за такого сюрприза. Она переместила любимую в лежачее положение. Кое-кому пора прилечь… и этот кто-то сегодня никуда уже не смоется…       Опираясь на локоть, Йоко устало посмотрела на Танаку и положила руку ей на живот.       Полусонная атмосфера нависла над любящими сердцами. Танака невнятно спросила:       — Йо… — сократила она так имя впервые, отчего девушка насторожилась, — Можно задать вопрос?       — Какой, моя любовь? — приторможенно спрашивает за ней Йоко, хлопая глазами.       — Почему пики? Отку… откуда взялось это прозвище?       В воспоминаниях Йоко вспыхнули забавные словечки, которые перебирала когда-то для Танаки. Она остановилась на самом миленьком и простом.       — Есть… такое животное маленькое, пика называется, — с хрипотцой говорит Йоко, а Танака наслаждается, — Похоже на хомячка. Такое маленькое, хрупкое… и выживает на дикой природе… твоему образу подходит.       — Ха-ха-ха, — закатывает глаза Танака, мягко улыбнувшись, — Я, значит, хрупкая… да такая, что рублю здоровенных лбов пачками. Ещё и дикая природа… это мафия, что ли? Да я в ней не выживаю… уже привыкла.       — Сбавь скорость, коротышечка моя, — посмеивается Йоко, зная, что ей может прилететь и гладит щеку девушки тыльной стороной ладони, — Спать всем зверькам пора.       — Тебя спасает моя жуткая усталость и отказ мозга работать… — зевает девушка, прикрывая рот и переворачивается набок в сторону Йоко, поджимая ноги, — Ты такая заноза… мучаешь меня в моей голове всегда.       Танака засыпает, но перед полным релаксом, она двигается чуть к стенке, освобождая половину подушки и место. Она похлопала по нему. Йоко усмехнулась и подумала, какая же великодушная у неё девушка.       Йоко прилегла рядом и просто подвинулась чуть ближе, не обнимая, ничего такого. Пусть пики отоспится, как нужно.       — Теперь все будет хорошо, пики, — целует в лоб испанка девушку, что принесло ей чувство безопасности, — Обещаю… можно тебя о кое-чем попросить? — услышав глухое «конечно», Йоко обрадовалась, — Зови меня Рэмира. Это… моё настоящее имя.       Приоткрыв один глаз, Танака недоверчиво его сузила.       — Почему не говорила? — подвинулась она к девушке, молча заставив обнять и разрешить прижаться, — Рэмира… оно испанское… какое красивое.       Углубившись пальцами в волосы любимой и уткнувшись в них, Рэмира умиротворенно произнесла:       — Ждала этот день специально… день захода мук за горизонт и их исчезновения.       К пяти утра, биологический будильник Танаки зазвонил и поднял с постели. Хорошо, что ей на работу было позже и это была ложная тревога. Рэмира уложила её обратно, а ближе к привычному подъему начала мучить своими приставаниями, отчего смех слышался на всю округу. Окно было открыто настежь.       Вкусно позавтракав, Танака по своей инициативе полечила ожог Рэмиры и пригрозила тем, что никто больше не посмеет с ней сделать что-нибудь еще такое. Задобрить Танаку перед уходом вышло отстраненными разговорами на разные темы, которые позволили узнать друг друга гораздо лучше.       На работу пришлось, все же, явиться для написания отчёта, но ушло на это часа два. Наступивший конфетно-букетный период будет мешать и мешать, не переставая… он мог бы быть до скончания их жизни.