Голодная зима

По характеру стука Люда поняла: это стучится ребёнок. Кто ещё может так барабанить в дверь? Видимо, кто-то из детей её соседей. Однако когда Люда открыла дверь, она сперва удивилась, затем посмотрела с недоумением: перед ней стоял мальчик лет двенадцати в съехавшей набекрень шапке, зимнем пальто, брюках и валенках. Он был закутан, как капуста, и глядел на Люду своими плутоватыми серыми глазами. — Юра, ты что тут делаешь? — строго спросила Люда. Это был Юра Короткевич — воспитанник детдома, где теперь работала Люда. Он попал туда полгода назад. Сперва это был несносный грубый мальчишка, притом ещё и вор. На воле он занимался этим регулярно — он был в шайке таких же беспризорников, занимающихся попрошайничеством и воровством. На этом однажды попался, а с ним и его приятели. Так Юра оказался в приюте. Сперва дичился остальных, дрался, грубил, но главное — воровал. Теперь и в приюте. Старшие устроили ему за это тёмную, и тогда Юра стал сбегать из приюта. Не было ещё у Люды более трудного воспитанника, чем Короткевич. Неизвестно, как, но она смогла найти к нему подход. Вероятно, Юра оценил тактичность воспитательницы: обычно к нему обращались, чтобы отругать или в чём-то упрекнуть, а Люда же, бывало, затевала с ним разговоры, расспрашивала о прошлой жизни, о покойных родителях, пытаясь пробудить в нём то светлое, что осталось в его душе. Так маленький дикарь постепенно менялся. Люда взяла с него обещание не воровать и не задирать других детей, и хотя Юра периодически нарушал свою клятву, делал это намного реже к удовлетворению персонала приюта. — Вот увидите, — заверяла Люда. — Пройдёт пару лет, и вы его не узнаете. — Здравствуйте, тётя Люда! — звонко приветствовал Юра, раскрасневшийся от быстрого бега и мороза. — Юра, ты зачем опять из приюта сбежал? — Там скучно! — сморщился мальчик. — Вот когда попадёт тебе… — А мне всегда попадает, — с некоторой надменностью ответил Короткевич. — Я привык! Я вам хотел кое-что показать! — резко сменил тон мальчик. — Пойдёмте! Люда решила, что прогулка ей не повредит. Да и любопытство вскоре взяло верх, и она, наскоро обувшись и надев свой полушубок, поспешила за своим воспитанником. А тот вёл её прямиком к лесу. Там, у берега реки, где местами из-под снега выглядывали засохшие тростники, Юра вдруг остановился. пробежав глазами по пригорку, он вбежал туда, где снег просел и, наскоро стряхнув его, продемонстрировал Люде несколько досок и веток. Здесь было что-то вроде землянки. — Ничего себе! — улыбнулась Люда. — Сам рыл? — Не только я, — ответил Юра, довольный, что произвёл впечатление на свою воспитательницу. — Мы тут с друзьями делали убежище, прятались, когда сбегали из приюта! Яма была неглубокая, но дети туда бы легко поместились. На дне валялось какое-то тряпьё, спичечный коробок и пара жестяных банок. — Я тут ещё рыбу хотел завялить, — вдруг ляпнул Юра, а Люда пристально посмотрела на него с полуулыбкой на лице. По тому яркому румянцу, вспыхнувшему на щеках Юры, она поняла, что у него ничего не вышло. Он не знал, что рыбу надо сперва долго продержать в солёной воде, а потом только сушить. Конечно же, она вся протухла! — Да, Юрочка, учуди ты такое в детдоме… Договорить ей не удалось — послышался цокот копыт, и Люда, привлечённая звуком, вышла на тропу. Она заметила уныло плетущуюся лошадь, тянущую за собой накрытую брезентом повозку. Интуитивно она поняла, кого везут. Это были те, кому уже не помочь — люди, умершие от голода. Развернувшись, Люда стала ускорять шаг, как вдруг услышала крик Юры: — Стойте, стойте! Они ещё живые! «Вот чёрт тебя дёрнул туда лезть», — с досадой подумала Люда и поспешила обратно.