Блич: Я покажу вам Ад

Глава 64.

Слова юноши, сопровождаемые оглушительными взрывами фейерверков, разносились в ночи, подобно летним грозам, оставляя глубокий след в сердцах каждого присутствующего. Это было зрелище, способное разорвать тьму и осветить небо, словно сверкающий клинок, рассекающий мрак. Старый главнокомандующий, наблюдая за слегка покрасневшим, и слегка дрожащим Киёши, и за своими молчаливыми учениками и подчинёнными, снова посмотрел на Сейрейтей, скрытый в тени. Его лицо оставалось бесстрастным, когда он медленно шагал к юноше. Его шаги были медленными, но несли в себе такую силу, что могли бы сокрушить дух любого. Несмотря на то, что старик был невысок, каждый его шаг усиливал внутренний страх и трепет, заставляя Киёши невольно склоняться под давлением. Но Киёши, напрягая каждую мышцу, поднял голову. Это подавляющее давление, подобное глубинам океана, делало его лицо красным, а вены вздувались, как переплетённые драконы, сжимающиеся и ревущие. Эта сила ломала его кости, сковывала кровь, дробила и разрушала его дух. Но он продолжал держать голову высоко, с решимостью, сверкающей в его глазах. Наблюдая за Киёши и за бесстрастным лицом старика, Шунсуй медленно выступил вперёд. Он снял своё цветастое хаори и, мягко накинув его на плечи Киёши, тихо сказал: «Малыш, после выпитого на холодном ветру можно простудиться. Тебе стоит согреться». После этого Шунсуй, обычно лёгкомысленный, стал серьёзным и встал позади Киёши. Укитаке, последовав его примеру, кашлянув, вытащил из своих, казалось бы, бездонных рукавов чашку имбирного чая и, подавая её Киёши, сказал: «Когда вернёшься, выпей чай. Это поможет согреться и протрезветь. И полезно для здоровья». Закончив, он также встал позади Киёши, пристально глядя на старика, стиснув губы и молча ожидая. Унохана просто стояла за Киёши, тихо бормоча: «Кажется, отсюда фейерверки выглядят даже лучше». Лейтенант Сасакибе не пошёл к Киёши, а просто подал чашку чая старику, сказав: «Генрюсай-доно, чай остывает. Выпейте сначала чай». Все выразили своё мнение по-своему. Старик взглянул на собравшихся вокруг Киёши, на своего лейтенанта, который держал его за одежду, и его бесстрастное лицо вдруг озарилось радостной улыбкой! Он смеялся от души, его связанная пурпурной лентой борода весело подпрыгивала – такой улыбки не видели целое тысячелетие. Увидев эту улыбку, все вокруг замерли, не зная, что сказать. Фейерверки угасли, оставив лишь тёплое послесвечение. Старик подошёл к Киёши, крепко обнял его и, смеясь, сказал: «Ах ты, дерзкий юнец! Только стал членом Готей 13 и уже заявляешь о намерении изменить Общество Душ. Вот когда станешь главнокомандующим, тогда и говори такие вещи! Хотя, если начнёшь стараться прямо сейчас, это тоже не поздно! Если это было обещание, покажи мне свою решимость! Но если это были лишь слова, старик непременно возьмёт меч и хорошо отшлифует твой язык!» С этими словами старик повернулся, взял чашку чая из рук лейтенанта и выпил её залпом. Затем, не оглядываясь, сказал своему верному заместителю, сопровождающему его уже тысячу лет: «Пошли, Чоджиро. Сегодня я очень рад! Не приноси мне больше бумаг, пусть накапливаются для следующего главнокомандующего. Думаю, что этот день уже не за горами. Ха-ха-ха-ха!» Смех старого шинигами, смешиваясь с лунным светом и остатками фейерверков, разносился в ушах всех присутствующих, неся с собой тепло и мягкость, словно из далёкого прошлого. Он был всем: отцом для шинигами, милым старичком в обычные дни и надёжной опорой в бою. Он был Ямамото Генрюсаем Шигекуни, столпом Общества Душ. … В лунном свете Шунсуй поддерживал ослабевшего Киёши, его лицо украшала мягкая улыбка, а красный цветок в волосах казался ещё более ярким. Глядя на того, кто с трудом держался на ногах, Шунсуй весело сказал: «Где же тот храбрец, который только что противостоял старику? Что-то я его не вижу~» Киёши, горько усмехнувшись, ответил: «Кёраку-тайчо, не дразните меня. Противостоять сэнсею – это страшно, то давление… Я едва на ногах стоял». Шунсуй, услышав это, тоже улыбнулся. Он прекрасно понимал, насколько сложно было противостоять старику, и даже стоя за спиной юного Киёши, он сам ощущал мощное давление, которое затрудняло дыхание. Именно поэтому он ещё больше восхищался и уважал юного шинигами. По дороге они обсудили множество вопросов, и Шунсуй особо подчеркнул два момента. Первый: Киёши необходимо найти время и посетить клан Кучики. Это один из немногих дворянских кланов, которые поддерживают Готей 13. Клан Шихоин тоже мог бы стать хорошим выбором, но из-за тесных связей с Патрульными войсками и Омницукидо, неофициальные контакты могли бы вызвать подозрения и неприятности. Неправильное обращение с этим вопросом могло бы стать причиной нападок со стороны недоброжелателей. Второй: перед вступлением в Великий Архив Душ, лучше оставаться в казармах 1-го отряда и отложить выбор отряда. Необходимо избегать любых действий, которые могли бы стать поводом для лишения права войти в Архив. Слушая советы Шунсуя, Киёши многому научился. Его опыт был ничем по сравнению с многовековой мудростью Шунсуя. Когда пришло время прощаться, Киёши внезапно окликнул его и, немного колеблясь, спросил: «Капитан Кёраку... если можно, я хотел бы узнать, где сейчас Кодзиро Цунаяширо? Он в порядке?» Улыбка на лице Шунсуя исчезла, он опустил край своей шляпы, и его голос стал немного более грустным: «Что касается Кодзиро Цунаяширо, после дуэли его экстренно лечили в 4-м отряде, но по дороге в 4-й отряд его силой забрали представители клана Цунаяширо. Они утверждали, что смогут лучше о нём позаботиться. Однако, по моим данным, через некоторое время он и его мать, поддерживая друг друга, покинули резиденцию клана Цунаяширо. Сейчас они, скорее всего, находятся возле Врат Белого Пути, в старом домике, который его отец купил много лет назад. Этот домик сейчас в плохом состоянии. Если я не ошибаюсь, они должны быть там. Почему ты спрашиваешь? Что ты собираешься делать?» Киёши, взглянув на продолжающиеся фейерверки, мягко улыбнулся и ответил Шунсую: «Летний фестиваль ещё не закончился. Кодзиро дал обещание своей матери, и его нельзя нарушать». Шунсуй был удивлён его словами, но затем кивнул и, слегка улыбнувшись, сказал: «Да, ты прав...»