Детство

      Во всей квартире слышен надрывный детский плач. А ещё тяжёлые обречённые вздохи. Это Чонгук пытается успокоить двухмесячного Ёнджуна, но у него ничего не получается. Тэхён ушёл 2 часа назад, оставив альф одних, но, к счастью, скоро должен вернуться. Обязан (как надеется альфа). Пока малыш спал, он решил совсем немножко поиграть в комп в наушниках, чтобы не разбудить малютку, но так увлёкся, что пропустил всё на свете и теперь ходит по квартире с орущим младенцем и мысленно торопит папочку вернуться.       — Ён~и, сын~а… Тихо-тихо-тихо, шшш. Ну давай полетаем как самолётик? А вот, смотри, какая погремушка? Но подгузник у тебя чистый! И бутылочку ты не берёшь… Может, животик болит? Или ты так по папе скучаешь? Что, что ты надрываешься?       Но всё безуспешно. Ёнджун с каждой минутой как будто громче становится. И Чонгук сам уже готов плакать, и пофиг, что альфа. Он не справляется. Ничего не получается. А так хотелось доказать мужу, что ему можно доверять…       — Ёнджуууун, ты так сильно не любишь отца, да?       Из-за криков альфа даже не слышит, как щёлкает долгожданный замок на входной двери, впуская в квартиру омегу. Тэхён быстро скидывает верхнюю одежду, сразу же моет руки в ванной и спешит в детскую.       — Гук~а, что такое? — естественно, тревогу в голосе никак не скрыть, но сам парень не спешит идти к альфе на помощь.       — Тэ! Ён, смотри, там папа пришёл, — всё ещё пытается переключить внимание малыша Чон, но снова ничего не получилось. Он понуро подходит к мужу, виновато закусывая губу, и хочет передать маленького орущего альфочку его папе, но омега не собирается, пока что, брать малютку на руки. Он обнимает сразу обоих, окутывая своим запахом сладкой карамели.       — Тише, мои хорошие. Я тоже успел соскучиться.       Чонгук и правда расслабляется, а вместе с этим сходит напряжение и с альфёнка, который очень хорошо чувствовал переживания отца и транслировал их на себя. Конечно же, плакать не прекратил, но стал тише.       — Как ты это делаешь? — с болью и усталостью спрашивает альфа.       — Ёнджун чувствует нас, каждую эмоцию. Ты нервничал, он тоже. Но ты можешь это контролировать, а он — нет. Что у вас случилось? — тихонечко спрашивает омега, перехватывая маленькую ладошку, чтобы поцеловать каждый пальчик. Но Ёнджун не даёт. Он сильнее дёргает ручкой, сжимая в кулачок, и тянет в рот, а второй держится за футболку отца, периодически перехватывая ткань.       — Тэхён, прости меня. Я правда виноват. Пока он спал — решил поиграть в комп, увлёкся. Ну и вот… Но я всё проверил, пытался переключить внимание…       — Посмотри. Видишь — тянет ручку в рот? Скорее всего, он просто проголодался, а ты вовремя не заметил его первые признаки.       — Но я давал ему бутылочку! Он вертел головкой и только больше кричал.       — А ты попробуй, когда злишься, вот так резко начать кушать. Вот ругаешься на подчинённых, а один из них подходит и резко в рот пихает кимпаб, например, съешь?       — Нет…       — И он не кушал. Нужно ждать. Давно он так надрывается?       — Минут двадцать, наверно.       — Ничего, — улыбается Тэхён и идёт к окну, чтобы впустить в комнату прохладный свежий воздух, проверить, — ты, давай, бери себя в руки, покажи ему, что всё хорошо, а я пока переоденусь. Ёнджун~и, капризуля, — он возвращается к ребёнку и вынимает пальчики из ротика, получая взамен недовольные крики, — заканчивай. Голодный ведь. А, Чонгук, зафиксируй ему ручки и ножки. И включи белый шум. Попробуем, я в тик токе вчера видел, как один омега так успокоил своего малыша. Вдруг получится?       — Давай попробуем, — улыбается Чонгук, перехватывая непослушные ручки. Он уходит в гостиную, где стоит колонка, ищет в телефоне этот шум, одной рукой удерживая сына, после чего бросает смартфон на диван и перехватывает ножки альфёнка. Вспоминает, что бутылочка осталась в детской, поэтому возвращается, зажимает её подбородком, чтобы не расслаблять хватку, и идёт отбратно в гостиную.       Тэхён возвращается в комнату через 15 минут, во время которых плач становился всё тише. Сейчас Чонгук сидит на диване и кормит альфёнка, который, наконец-то, успокоился и тихонечко пьёт свою смесь, держась за руку родителя. Омега садится рядом и облокочивается на плечо своего альфы.       — Ты справился, я горжусь тобой, — шепчет и целует мужа в щёку.       — Только благодаря тебе, — невесело усмехается Чон.       — Мы и нужны друг другу, чтобы помогать.       — Это точно…       — Засыпает?       — Да, потихоньку. Думаю, эта истерика здорово его вымотала.       — Ну хоть даст нам отдохнуть. Плакать тоже полезно.       — Ты невероятный. У меня на работе Мингю так сильно пилит дома его муж, если с Хисыном что-то не так… Плачет, хнычет, капризничает…       — Ты думал, что я сразу заберу Ён~и, а сверху наору на тебя за какую-то фигню?       — Наш сын сейчас истерил, а ты называешь это фигнёй?       — А ты думаешь, что со мной он так себя не ведёт? Паинька альфёнок? Просто ты столкнулся с этим первый раз, вот и всё.       — Мой любимый… Чем я тебя заслужил?       — Ничем. Ты достоин быть счастливым, любимым, моим альфой просто так. А с остальным мы справимся.       Ёнджун сонно смотрит на родителей, еле держа глазки открытыми. Его папа, такой красивый, поправляет отцу причёску, заправляя растрёпанные волосы за ухо, а тот, в свою очередь, нежно улыбается и прижимается щекой к руке, ластится, и смотрят они друг на друга влюблёно. С ними альфёнок чувствует себя в безопасности, поэтому совсем скоро засыпает, давая родителем позаниматься своими делами.