Детство

      Тэхён — певец, и он ушёл на съёмки программы в офис семь часов назад. Семь!!! И его до сих пор нет дома. Кажется, их группа сегодня снимает эпизод для шоу. Но чёрт возьми, не так же долго! Чонгук, конечно же, много раз звонил, писал, но всё без ответа. И как тут не волноваться? Миён уже раз 200 спросил, где папочка и когда он придёт домой. И альфе тоже очень интересно. Джин-хён трубку не берёт, как и Чимин. С ними в группе поют ещё два участника, и сейчас Чон безумно жалеет, что не взял их номера. Вернее, не сохранил. Сейчас бы это не помешало…       Спустя ещё час, когда стрелка часов перевалила за семь вечера, телефон наконец-то подарил мелодию входящего звонка. И, о чудо, это его потерянный супруг!       — Тэ?       — Чего тебе? — голос уставший и замученный, тон несколько холодный и грубый, но омегу можно понять, он устал.       — Где ты? Почему так долго?       — У нас съёмки.       — Прошло уже восемь часов, Тэхён. Это не нормально.       — Не выноси мне мозг. Мне приятно, что ты беспокоишься, спасибо. Но, я занят. Если это всё — пока.       Певец сбросил вызов. Нет, ну это вообще нормально? Хорошо, да, это работа, но… А чем агентство думает, если знает, что у каждого участника есть семья? Иногда Чонгук, если честно и по секрету, жалеет, что связал свою жизнь со знаменитой личностью, но только в те моменты, когда омеги долго нет дома, как сейчас, или он в туре… В общем, не рядом.       — Отец, я хочу к папе! Ты сказал, что папа скоро приедет! Где папа? — плачет омежка и топает ножкой.       — Тшш, лисёнок мой, папа ещё работает.       — Папа обещал, что придёт! — не уступает малыш.       — Ну он придёт, маленький. Понимаешь, просто дел оказалось слишком много, и папа не успевает всё сделать.       — Папа сказал, что сегодня он уложит меня спать, он обещал спеть мне!       — Мда, с этим справится только папа.       — Но ты не умеешь петь!       — Айгу, Миён, не обижай меня! Я же стараюсь.       — Прости…       — Зато я могу устроить тебе приключение по нашей вселенной.       — Звёзды?       — Ну да.       — А это правда, что ты не спишь по ночам, чтобы посчитать звёзды? Я слышал, как ты их считаешь… — омега по-тихоньку успокаивается, хотя всё ещё шмыгает носиком и трёт глазки.       — Звёзд ооочень и очень много, лисёнок. Какие-то нам известны, а какие-то ещё не изучены, какие-то погасли, а какие-то зажглись. Но звезды я считаю только для нашего папы. Ему нравится засыпать так.       — Я тоже хочу!       — Тогда пойдём.       Чонгук помог омежке переодеться, почистил с ним зубки, потом они поудобнее устроились на детской кровати, чтобы Миёну было комфортно на руках отца, и альфа включил проекцию ночного звёздного неба.       — Раз звезда, она самая яркая, как наш папа. А вот вторая звёздочка, мерцает, видишь? Это ты. Они обе входят в созвездие Большого пса. Вот он, — Чонгук рассказывает обо всём с таким интересом, что Миён только и успевает восторгаться. Но совсем скоро отец заканчивает свой рассказ, да и омежка уже клюёт носиком.       — Спокойной ночи, наша звёздочка, — Чонгук целует в пухлую щёчку сына и помогает поудобнее улечься в кровати.       — Ты за папой, да? — сонно спрашивает ребёнок, сладко зевая.       — Да. Я оставлю тебе небо. И ничего не бойся, да?       — Угу…       Чонгук сидит рядом до тех пор, пока Миён не засыпает, что происходит довольно быстро. На часах девять вечера. И альфа готов ругаться. Он тихонечко выходит из комнаты, прикрывая дверь в комнату, и быстрым шагом идёт к выходу. Да, в домашней одежде и с гнездом на голове. Но Тэхён не отвечает! И это уже пугает. На середине пути, пока Чон стоял на светофоре, ему позвонил Чимин.       — Привет! Прости… Я только закончил, но Тэ проходит ещё одно испытание. Я пока не ухожу, если что.       — Да, привет… Почему вы так долго?       — Это сложно, Чонгук!       — Твои альфы тебя не потеряли?       — Стебёшься? Я уверен, что Юнги уже спит, а вот наш сын, которого он должен был уложить, нет. И если это так, ему мало не покажется. Буду убивать долго и мучительно.       — Ясно…       — Ну не злись, альфа.       — Я уже паркуюсь.       — А Миён?       — Дома спит.       — Ох, Тэ, у тебя не муж, а сказка! — кричит омега специально громко, чтобы Тэхён услышал, — Ждём тебя.       На этих словах Чонгук как раз захлопнул дверь и закрыл машину. В агентство его пропускают без вопросов. А около лифта его встречает Чимин, такой уставший, но довольный, и обнимает, чуть ли не засыпая. Правда, потом резко дёргается.       — Осторожно, Чимин-а. Не спи, скоро домой поедем, там по дороге сможешь отдохнуть.       — Ох, где Тэхён такого мужа нашёл?       — Там же, где и ты Юнги-хёна.       — Да конечно. Ладно, пойдём спасать Тэ-Тэ…       — Это ему спасаться нужно, — усмехается Чон, но заходит за Чимином в лифт.       В общей комнате человек пять от силы. Тэхён, который сидит за столом и сосредоточенно что-то выстраивает, оператор, менеджер, а ещё двоих Чон не знает, но явно кто-то из стаффа. Омега крайне раздражён, это чувствуется, напряжение висит во всей комнате. Команда пытается его подбодрить, но это им не особо удаётся.       — Ну что ты, горе луковое, как кощей над златом чахнешь? — гнетущую тишину прерывает Чонгук, который сразу идёт к своей пропаже.       — Чонгук~а, — плаксиво тянет парень и тянет руки к своему альфе.       — Логотип собрать не можешь?       — Домино должно всё упасть! Я уже пять раз пытался, а они!       Чонгук присаживается рядом с истинным, быстро чмокнув в висок своё счастье, и смотрит на его работу (а с другой стороны плюхается Чимин, который не хочет оставлять друга, да и, тем более, его пообещали довезти до дома). Пока альфа думает, как бы расставит домино, даже не замечает, как начинает гладить Тэхёна по внутренней стороне бедра. Удар по руке его останавливает, на что он недоуменно смотрит на истинного, а сбоку смеётся Мин.       — А ничего, что всё снимают? — шипит омега и чуть отсаживается.       — А ничего, что бы должен был вернуться домой ещё в шесть вечера? Вымаливай у ребёнка прощение как хочешь, — отвечает альфа и толкает язык за щёку.       — Чонгук… — Тэхён виновато закусывает губу, и опускает расстроенный взгляд вниз. Стыдно, правда ведь обещал…       Хмыкнув, Чонгук возвращает взгляд к столу, а после по очереди берёт домино и быстро расставляет дощечки в виде логотипа компании. Омега с любопытством следит за каждым действием истинного, не отрываясь, как и Чимин, а когда тот заканчивает работу — без страха, уверенно толкает одну, а падают все. С первого раза.       — Да как?!       — Собирайся домой, — целует в щёку Чон и выходит из кадра.       Наконец-то стафф объявляет об окончании съёмок, просит омегу сказать пару слов и отпускает его. Тэхён, разумеется, этому безумно рад, но сил хватает только на кивок головой, а-ля «до свидания». А вот в машине силы откуда-то взялись, потому что омеги без остановки обсуждают весь этот день, делятся впечатлениями и мыслями, и альфа понимает, что им действительно было весело, хотя местами и тяжело. Но больше всего Чонгуку понравилась фраза: «Ну мы же певцы, зачем вообще это делать?».       К дому семьи Мин машина приехала уже через 20 минут. В окнах второго этажа горит свет, причёт в детской, а это значит, что альфочка не спит. И либо Юнги его только укладывает, либо сам уснул и придётся ему не сладко.       — Спасибо тебе за всё, Чимин~а, — шепчет Тэхён и крепко обнимает друга.       — И тебе, Тэхён~и. Встретимся через неделю, — с улыбкой отвечает омега и берёт свою спортивную сумку с вещами.       — Обязательно! Не убей мужа! — хихикает младший.       — Не обещаю, — Чимин быстро вышел из машины, на прощание помахав ручкой и побежал в дом, а супруги поехали к себе.       — Вам дали время на отдых? — решает уточнить альфа спустя 5 минут тишины.       — Не совсем. У каждого свой график, а все вместе мы встретимся через неделю.       — Понятно.       — Миён сильно обижен? — спустя ещё какое-то время спрашивает Тэхён.       — Он плакал, очень ждал тебя. Ты ему обещал песню на ночь.       — Чёрт…       — Но я смягчил углы.       — Ты самый лучший! А… Как ты это сделал? С домино.       — Я же астроном. Представил в виде созвездия и вот.       — Вот и как мы с тобой сошлись?       — Просто ты оказался ярче, чем Сириус. И только мой.