Детство

      — Чонгук~и, ты скоро вернёшься? — мечтательно вздыхает парень, глядя на изображение мужа в телефоне.       — Да, солнце, совсем скоро. Эти три часа пролетят так же незаметно, как Чимин~и съедает твой фирменный удон, — улыбается в ответ альфа и встряхивает головой, тем самым поправляя волосы, которые лезут в глаза.       — Ахаха, Чонгу… Прекрати! Я не могу перестать улыбаться! Щёки болят, — смущается омега и прикладывает к горящим красным щекам свои ладошки.       — Отлично, значит, я всё делаю правильно, — ещё ярче улыбается парень, — очаровашка. Кстати, об этом, как вы?       — Ох, Юнги сегодня весь день капризничает, но никак не могу понять, что случилось. Может колики, может ещё что… Или так по отцу скучает. Еле спать уложил.       — Нужно было отказаться от командировки… — задумчиво тянет Чон, сосредоточенно смотря в сторону.       — Эй, спокойно, Гу. Это три дня всего, они уже прошли, ты едешь домой. А этот маленький альфочка просто вредина.       — Ты прав, я скоро буду. Как Минни?       — Чимин в садике ещё. Через час, когда Юни проснётся и мы покушаем, поедем. Тем более, в последнее время он часто сам просит приходить попозже.       — Почему?       — Появился танцевальный кружок. Ты же знаешь, как Чимин~и любит танцевать. Вчера в слезах уезжали, потому что папа забрал его так рано.       — Почему ты мне раньше не сказал?       — Да забыл, как-то. Прости.       — А почему кружок так поздно сделали, а не днём?       — Это недельный эксперимент. Если детки и дальше будут ходить — сделают днём. Но лучше бы сделали, потому что терпеть истерику я не готов…       — Понятно. О, объявили посадку Тэ~а.       — Ой, а кто у меня скулит? Кто кряхтит так? Это мой Юнги~я? — воркует омега и быстро идёт к кроватке.       — Покажи его, пожалуйста.       Конечно же Тэхён переключает камеру и показывает, как их малыш лежит в кроватке. Он только-только просыпается, сонно хлопает глазками, ручки то сжимает в кулачки, то разжимает, дёргает ножкой, сладко зевает, и при это издаёт самые милые на свете звуки, хотя они и похоже больше на недовольство.       — Ты так вырос за эти дни, мой котёнок, — теперь воркует альфа, а Юнги улыбается, показывая родителям свои десна, и достаточно громко говорит какие-то отдельные звуки, похожие на «а», «ва», «о»…       — Да, наверно, — Юнги хмурится, сжимает руки в кулачки, зевает, а потом как перейдёт на хныканье, скулёж…       — Ш-ш-ш, Юнги~я, сладкий мой ребёнок, что такое? — Тэхён всё ещё одной рукой снимает сына, показывая его Чонгуку, а второй гладит по ручке, по животику, по головке… Но мальчик всё равно переходит на плач.       — Ладно, Тэ, не мучай ни себя, ни нашего сына. Кушайте, приятного аппетита. Я уже в самолёте.       — До вечера, любимый. Поскорее бы тебя обнять.       — Нужно совсем немножко потерпеть, — шепчет Чон и сбрасывает вызов. Тэхён просто откладывает телефон и сразу же наклоняется к альфочке, осторожно берёт на руки и прижимает к груди, покачивая из стороны в сторону.       — Тише-тише, мой Юнги. Тшш… Сейчас папа тебя накормит.       Они идут на кухню, омега берёт заранее приготовленную смесь, встряхивает её, капает на запястье, проверяя температуру, и, убедившись, что всё хорошо, даёт Юнги кушать. Альфочка сразу начинает жадно пить, а главное — быстро, из-за чего папе приходится «отнимать» еду, чтобы маленький успевал и дышать, и проглатывать, тем более что капельки периодически текут мимо рта.       — Не торопись, любимый, всё хорошо, верно? Мой Юнги кушает, мой умничка, мой любимый альфочка.       Тэхён с безграничной любовью смотрит на их с Чонгуком ребёнка, улыбается, корчит рожицы, немного покачивает. Юнги улыбается в ответ, обнимает сильнее папину руку, а когда всё доедает — очаровательно чихает, жмуря глазки и сжимая в кулачках руки, а потом сразу второй раз.       — Будь здоров, моя радость. Как насчёт того, чтобы собрать вещи и забрать братика?       — Уууа, а! — коротко бросает малыш, наверняка даже не понимая, о чём говорит папа.       — Да, я тоже так считаю, — улыбается омега, явно подыгрывая сыну.       В комнате Тэхён укладывает мальчика в кроватку и включает ему музыкальный мобиль. Облачка, звёздочки, луна и солнце начинают танцевать под музыку, а Юнги внимательно следит и тянет к ним ручки. Всё, ребёнок, занят, можно собираться. В спортивную сумку сразу летят тёплый плед, бутылочка (на самом деле большая) с водой, парочка каш на подобии фрутоняни для Чимина, сок, подгузники (на всякий случай, всякое бывает), буквально две погремушки, соска (запасная), ну и документы, и портативная зарядка для телефона. К этому времени Юнги уже практически уснул, а значит Тэхён сейчас быстро сможет его одеть.       — Иди к папе, малыш, — шепчет родитель, поднимая малютку, который недовольно мычит, — а что такое? Спи-спи-спи, лисёнок.       Омега переложил малыша на пеленальный столик, поменял подгузник, надел боди, сверху комбинезончик, и ещё сверху уличный комбинезон. Юнги продолжит недовольно мычать, пару раз сопротивлялся, вскрикивал, чтобы папа отпустил, но в итоге смирился. Потом Тэхён и сам оделся, застегнул одежду у сына, надел нелюбимую шапочку, получив порцию слёз и криков, зато в ответ расцеловал всё личико, вызывая уже улыбку. Да, Юнги очень любит целоваться, вернее, когда его целуют родители и братик.       Тэхён надел на плечо сумку (коляска стоит в камере на 1 этаже дома, а они живут на четвёртом), поудобнее взял сына, и только хотел выйти из комнаты, как почувствовал толчки. В квартире всё начало трястись, сначала не особо сильно, но с каждым разом всё сильнее и сильнее. Игрушки, лампы, всё мелкое, что лежит на шкафах, тумбе, рушится, падает, разбивается. Послышался треск и трещины сами побежали по потолку, стенам… И всё это так громко. Юнги плачет, Тэхён еле удерживает равновесие, судорожно пытаясь вспомнить, что делать. Но очередной толчок сбил его с ног. Омега вовремя согнул ноги, за счёт чего не уронил Юнги, и сам не упал. Единственное, что смог сделать парень — повернуться лицом к пеленальному столику и лечь в позу эмбриона, прижимая к себе малыша. Тэхён шепчет своему сыну, что всё хорошо и папа рядом, но из-за страшного шума и грохота его практически не слышно. Омега тоже плачет, только беззвучно, мало того, что они с младенцем застряли здесь и неизвестно, когда всё закончится и что вообще им следует ожидать, так ещё и Чимин совсем один и вообще в другом месте. Его хоть и старший, но маленьких трёхлетний малыш не рядом. Парень гладит малыша по головке, но спинке, целует, продолжая что-то шептать.       Но оказалось, что это было ещё не самое страшное. Дом рушится в прямом смысле этого слова. Они падают. Тэхён инстинктивно сильнее прижимает ребёнка к себе, когда чувствует, что они чуть ли не летят, в ногах зажимает спортивную сумку, и сам еле сдерживается, чтобы не закричать, чтобы не напугать Юнги ещё сильнее. И всё прекращается так резко. Он почувствовал тупую боль в затылке, после чего потерял сознание под плач ребёнка.

***

      Самолёт сделал уже три круга вокруг аэропорта. Чонгук всё никак не мог понять причину. Первый раз, допустим, не было полосы, второй раз, возможно, ошиблись, сейчас не дали сигнал. А может дело в другом? Пилот наконец-то ответил на недовольные комментарии растерянных пассажиров, которые как по сигналу одновременно жали на кнопку вызова бортпроводника.       — Уважаемые пассажиры, благодарим вас за то, что выбрали нашу авиакомпанию. К сожалению, мы вынуждены сделать аварийную посадку. Что это означает: наденьте кислородные маски, положите руки на сидение перед вами и уткнитесь туда головой.       Сказать, что это напрягает — ничего не сказать. Естественно, альфа выполнил все указания командира. Но страх липкими щупальцами окутывает его тело, к горлу подошёл огромный ком тревоги и ожидания чего-то страшного. Это типа что-то с самолётом? Они могут не приземлиться?       Но вопреки всем мрачным сценариям, которые успел построить в голове альфа, всё шло хорошо, однако ровно до того момента, пока самолёт не прикоснулся к земле. У людей началась паника, хотя Чон до последнего старался сохранить спокойствие. Самолёт словно ехал по рельсам какой-то старой деревянной американской горки, нуждающейся в срочном ремонте. И какое счастье, что пилоты смогли затормозить. Чонгук смотрит в иллюминатор и ужаснулся. Кругом всё словно перерыто машинами, деревья повалены, выдраны с корнем. И сам аэропорт разрушен… Из самолёта всех выпустили, раскрыв аварийную горку.       — Что произошло? — сразу интересуется альфа, как только спустился и увидел медиков и службу спасения.       — В западной части города произошло землетрясение.       — К-как? Давно?       — Нет. Закончилось буквально минут пятнадцать назад.       — Чёрт!       — Будьте осторожны, возможно, будут ещё толчки, но не такие сильные.       — Не… Такие? Это не первый?       — Пока что два толчка было.       — Такси, я так полагаю, не ездят?       — Смотря с какой целью…       — У меня муж с двухмесячным ребёнком должны были пойти в сад за трёхлетним сыном.       — Мы довезём. Вы же альфа, поможете.       — Обязательно.       Чонгука проводили до машины, которая сразу поехала на указанный адрес. По пути альфа снова и снова звонил Тэхёну, молился, чтобы взял трубку и сказал, что с ними всё в порядке, что они в безопасности и не пострадали. Но уже семнадцать раз никто не отвечает. На дороге стоят раскоряченные машины, где-то дома устояли, а где-то рухнули, деревья перекрывают дорогу, дорожные знаки, светофоры, всё повалено. Да и на самих дорогах местами такие трещины, что приходится разворачиваться и искать другой способ, чтобы проехать. Всё в пыли, грязном тумане, тяжело дышать даже в машине и плохо видно. Эта часть города похожа на заброшенную, только спасательные бригады придают «жизнь». И то… Кто-то ранен, кто-то не может идти, а кто-то… Люди чуть ли не на улице хоронят родственников, сидят рядом, плачут, прощаются. Сердце вот-вот остановится от такой картины. А что самое страшное — если то же произойдёт с его семьёй.       — Приехали, господин.       — Спасибо.       Чонгук пулей вылетает из машины. Детский сад превратился в развалины, спасатели разгребают завалы, дети сидят в сторонке и плачут (среди которых нет омежки), рядом стоят воспитатели и стараются их успокоить. А некоторые, стоят рядом с бригадой врачей, которые помогают пострадавшим. Именно около машин скорой помощи стоял воспитатель Чимина, поэтому альфа решил подойти туда. Ноги не слушались абсолютно, дрожат, подкашиваются. Сердце болит. И родитель надеется, что его мальчик сейчас именно в этой машине, живой, а не…       — Господин Чхве…       — Чонгук-щи…       — Чимин… За ним должны были прийти Тэхён с…       — Нет, ваш муж не приходил. Послушайте…       — Как нет?! Чёрт! А тогда… Чимин, где он?       — Его… Он… Мы…       — Где?!       — В здании. В бывшем… Здании.       Альфа отрицательно вертит головой, не веря в происходящее, делает пару шагов назад, но потом срывается на бег прямо к спасателям. Именно этого он и боялся. Чон зверем раненным рычит, отказываясь верить в это. Ему нужно лично спуститься вниз и найти своего ребёнка, как можно скорее, немедленно. Однако его сразу ловят, останавливают, не пускают к бывшему детскому садику.       — Пустите меня!       — Мужчина, ведутся работы, нельзя.       — У меня сын там! Трёхлетний омежка Чон Чимин, который только две недели как ходит сюда, и то с истериками «папа, отец, не отдавайте меня туда». Я должен найти его! Я помогу найти и других детей!       — Ладно, хорошо.       Чонгук продолжил свой пути прямиком к одной из дыр, которую успели сделать альфы. Ему надевают жилет, обязывают верёвками, дают каску, инструктируют, как нужно себя вести, что делать, и в итоге спускают вниз.       — Дети! Чимин! — негромко зовёт альфы внимательно осматриваясь вокруг.       Как только он достиг дна — сразу же дёрнул верёвку один раз и пополз. Куча игрушек валяется повсюду, как и штукатурка, какие-то осколки неприятно царапают ладони, кругом темно и ничего, кроме собственного, сбитого от страха дыхания не слышно. Чонгук окликает малышей ещё пару раз прежде, чем зайти в тупик. Он решил проползти полностью по периметру, чтобы найти хотя бы что-нибудь указывающее на возможное положение детей. И какое облегчение, когда за стеной слышит плач.       — Я здесь, дети, я здесь! Я вас вытащу!       Чонгук осторожно отодвигает мелкие и средние глыбы. Руки моментально пачкаются пылью, а неприятные острые уголки причиняют дискомфорт, хочется отряхнуться и вымыть руки, смыть грязь, но он не может бросить детей. Тем более, а вдруг там Чимин. Медленно, не торопясь, шаг за шагом альфа всё ближе к цели, плачь становится громче. Чтобы малюткам стало хотя бы немного спокойнее — Чон говорит с ними, обещает вытащить из ловушки. И наконец-то путь свободен. Получился проход между двумя большими блоками. За стеной оказалось четыре ребёнка, которые сразу же набросились на альфу, обнимают, жмутся к груди, дрожат. Грязные от пыли, с ободранными коленями, локтями, порванной одеждой, как будто сутки просидели в засаде. И все в слезах. Самое страшное — Чонгук узнаёт в них деток из группы сына.       — Милые, а где Чимин~и? — чуть дрожащим голосом интересуется альфа.       — Там, — шепчет альфочка, скуля и всхлипывая, и показывает в сторону. Чонгук следует взглядом за пальчиком ребёнка и замирает, потому что у стены и правда лежит мальчик.       — Нет, — срывается с губ альфы прежде, чем он в одну секунду оказался рядом с сыном, — эй, солнышко, отец здесь, — отчаянно зовёт малыша родитель, поворачивая его к себе, до крови закусывая губу. Его омежка не мог умереть, так ведь?       Чимин словно спит. И когда Чонгук нащупывает пульс — его сердце чуть ли не выпрыгивает из груди, омежка жив. Чон внимательно осматривает малютку, отмечая для себя, что у него почти нет ссадин, видимо, просто сильно ударился головкой, из-за чего потерял сознание.       — Мой маленький Чимин~и, ты живой… — облегчённо вздыхает альфа и берёт сына на руки, прижимает к себе, целует в макушку и судорожно выдыхает, пережив самое страшное на данном этапе — сын найден, — Так, дети, давайте выбираться отсюда, хватит в кротов играть, — возвращается к детям альфа, — видите, у меня верёвка? Хватайтесь за неё и ползите, я буду идти за вами и светить. Только, пожалуйста, не торопитесь, хорошо?       — Да!       — Тогда вперёд.       Все медленно ползут по верёвке. Чонгук старается держать голову прямо, чтобы освещать путь, и это безумно неудобно, потому что при этом он несёт на спине своего мальчика, придерживает его рукой, а ползти достаточно высокому альфу на коленях и одном локте, чтобы неровный «потолок» не задел сына, очень не просто. Вдруг маленькие ручки ухватились за его шею.       — Дети, стойте! — Чонгук снимает со спины омежку и усаживает к себе на колени. Ребёнок просыпается и хнычет, — Тссс, Чимин~а, я здесь, здесь, солнышко.       — Отец? — не веря, своим глазам, спрашивает малютка, хватается за руку — настоящий, и начинает плакать, — Оте~ц!       — Да, малыш, это я. Прошу тебя, не нужно плакать. Хорошо? Здесь опасно.       — Угу~       — Как ты, солнышко?       — У меня болит голова очень сильно, — хнычет мальчик.       — Сейчас мы отсюда выберемся и будет легче, обещаю. Держись крепче за мою шею.       Они ползут дальше. Чимина альфа всё равно в итоге посадил себе на спину. Как только над ними показался свет, альфа дёрнул за верёвку дважды.       — Со мной пять детей! — кричит Чонгук и поднимает на руки первого ребёнка — самого младшего в группе альфочку.       — Лукас! Я забыл забрать его! Скажи отцу, что я быстро.       — Мини! Ты куда?! Там темно!       Но малыш не послушал и снова скрылся в темноте. Чонгук по очереди поднимал детей. Они прятались под крышей, потому что на улице, оказывается, слишком ярко, по сравнению с пространством среди плит, и малыши сами выползали к их спасителю, стоило ему только поставить ногу на пол. Когда очередь дошла до Лукаса, уже на середине пути альфочка прошептал:       — Мини сказал, что сейчас вернётся.       — Что, прости?       — Он забыл кое-что очень важное и пополз туда, — вниз указывает пальчиком мальчик.       — О боже… Так, спокойно. Сейчас вытащим тебя и…       — А как же Минни?       Но альфы ответить не успел, потому что спасатели забрали малыша из его рук. Чонгук моментально оказался внизу — спрыгнул, не стал ждать, пока его осторожно спустят. Сын в беде. Неприятная боль разносится по всему телу волнами, особенно сильно обжигая стопы.       — Чимин! — зовёт альфа ребёнка, но не получает ответа. Ну вот куда этот вечно неугомонный омежка убежал. Там же как минимум темно! А вдруг снова начнётся землетрясение? А вдруг…       Своими мыслями альфа словно накаркал беду, потому что вокруг всё затряслось. К счастью, несильно, по сравнению с тем, как было до этого, видимо.       — Папа! Папа! — истошно кричит мальчик, и Чонгук моментально бросился на зов.       — Чимин!       — Отец!       Его омежка весь в слезах лежит на животе и кричит так громко, как только может, не успокаиваясь. У родителя, кажется, тахикардия, тремор, холодный пот выступил на лбу, паника. Чимину сломанная кровать придавила ножку, а сверху давит каменная плита.       — Сынок, я здесь, малыш.       — Больно~! — протяжно воет ребёнок и достаточно сильно хватается за руку. Чонгук лёг к ребёнку и парой сильных ударов ломает к чертям мебель сразу подтягивая малыша к себе.       — Вот так, тшшш, всё, да? Мой Чимин~и. Как я испугался за тебя, солнышко. Я больше тебя ни на шаг не отпущу, понятно? Не бойся, бусинка, не плачь…       Чимин доверчиво к отцу жмётся и плачет, но уже не так громко и отчаянно. Чонгук ползёт обратно, оставаться переждать землетрясение не решается, вдруг наоборот усилится. Спасатели вытаскивают их с сыном из ловушки достаточно быстро. Альфа сразу несётся к медикам, чтобы осмотрели ногу, да и в принципе оценили состояние ребёнка. Как только они найдут Тэхёна с Юнги — первым же делом пойдут в больницу, а пока хоть как.       — Пережат кровоток, нужно разрабатывать ножку, чтобы ничего не нарушить. К счастью, перелома нет, это просто синяк, отёк.       — Спасибо, большое спасибо.       Чонгук держит на руках омежку, который совсем притих и смотрит нечитаемым взглядом в никуда, словно задумался о чём-то своём, изредка кашляет. Но резко дёргается и сразу лезет в карман кофточки, доставая оттуда сложенный в несколько раз листик.       — Это тебе, отец, — шепчет Чимин и утыкается носиком в шею.       Альфа осторожно разворачивает вещицу и сердце пропускает удар, хотя на губах расцветает тёплая улыбка. Это рисунок, да, немного порванный и грязный, но на нем чётко видны самолёт, сам родитель, с большими руками, которые обнимают всю семью, а именно держит на руках Чимина, с другой стороны стоит Тэхён, у которого на руках Юнги, а над ними надпись, явно сделанная воспитателем «С возвращением, отец!».       — Спасибо, Минни. Очень красивый рисунок, ты большой умница, сынок.       — Отец, а где папа и Юн~и?       Альфу словно окатило ледяной водой, потому что даже понятия не имеет, где их искать. Единственное, на что надеется, что они успели к тому моменту выйти из дома.       — Пойдём искать. Мы их обязательно найдём.       — Обещаешь?       — Конечно.

***

      Тэхён медленно открывает глаза, а вокруг темнота. А ещё тишина и тупая боль в затылке. На мгновение омега подумал, что ослеп, но вспомнил, что случилось и резко дёрнулся.       — Юнги! — парень сжимает руки и облегчённо выдыхает, его мальчик здесь.       Родитель осторожно убирает руку от младенца и ощупывает пространство вокруг. За ним стена, над головой совсем чуть-чуть места, за спинкой Юнги комод, который спас им жизнь, в ногах всё ещё сумка, но… Одна нога придавлено каменным блоком, кажется. По крайней мере, он её даже не чувствует, только еле выносимую боль. А вторая затекла. Уже неплохо. А если поднять руку наверх, то блок лежит по диагонали. Он замурован в треугольник. К этому времени и глаза немного привыкли к темноте, он еле видит своего альфочку, его целует, и кажется, что даже опухшее от слёз личико.       — Мой маленький альфа, — омега подтягивает младенца выше и целует в щёчку, прислушивается к тихому спокойному дыханию, немного расстёгивает одёжку, кладёт ладонь на грудку и чувствует, как бьётся сердце. Что может быть лучше, чем тот факт, что они оба выжили в этой страшной катастрофе. Главное теперь, чтобы их нашли. И тот факт, что Юнги спит, гораздо упрощает ситуацию. Так ещё и в сумке есть еда и питье для них обоих. Просто замечательно.       Тэхён не знает, сколько прошло времени с момента, когда он потерял сознание, но сейчас у него безумно болит сердце от волнения. Чимин один в садике, и абсолютно не понятно: жив ли он или нет, с ним сейчас хоть кто-нибудь есть рядом или он один… А его альфа… Прилетит ли к ним, знает ли, что произошло? А если да? Он поедет в садик к Минни, да ведь? Он спасёт их первенца? А если омежки всё-таки уже… Нет, быть такого не может. Чимин-и точно жив. Он же Чон, другого исхода не может быть.       Кажется, омега потерял счёт во времени, но что он понял точно, прошло минимум часа три, потому что Юнги просыпается, кряхтит, бунтует.       — Тише-тише-тише, тшшш, — Чон прижимает малютку ближе к себе и целует в лобик, трётся своим носиком о щеку и играет с пальчиками альфочки, — папа рядом, я тут, Юнги~я, ккк. Мой любимый альфа. Видишь, как темно? Это потому, что за окошком поздняя ночь. Ничего не видно, да? Но мы же только проснулись~       Тэхён лежит и осознает весь ужас сложившейся ситуации, камень придавил ногу, ему элементарно не сесть, а Юнги ненавидит долго лежать. Омега слишком хорошо знает своего ребёнка. Не проходит и 20 минут, как альфочка начал капризничать. И родитель бы с удовольствием посадил сына к комоду, но в свои 2 месяца крошка головку держать ещё не умеет.       — Юнги, папа не может встать, котёнок. Папина радость, гордость, пожалуйста.       Но Юнги только сильнее плачет. Единственное, что смог сделать омега, это перевернуться на спину и уложить мальчика себе на грудь.       — Тшшш, малыш, папа здесь. Не бойся. Мы с тобой вместе. Давай покушаем, М? Сейчас папа достанет нашу любимую смесь, да? Ой, а что я нашёл? — пока омега открывал сумку, первое, что он нащупал — что-то круглое, а значит, погремушку, — Это же твоя любимая игрушка!       Удивительно, но заполучив погремушку, ребёнок утих. Тэхён положил его ладошку на шарик, и они вместе играли. Через какое-то время малыш снова начал плакать, тогда уже омега накормил альфочку, и даже, вроде как, смесью, если он правильно смог различить две бутылочки, после чего ребёнок уснул. По правде говоря, парень в шоке, как сам не словил паническую атаку, потому что замкнутые пространства он не особо жалует. А ещё нога болит нереально сильно, до слёз. Становится холоднее, спасибо, что вся детская была устелена ковром и, по крайней мере, парень себе ничего не застудит.       Тэхён поёт себе под нос какую-то колыбельную, медленно погружаясь в прострацию, смотрит в потолок и представляет, что на самом деле лежит на пляже, на песке рядом с Чонгуком и детьми, они смотрят на звезды, пока малыши спят, и обнимаются, периодически лениво целуясь, альфа дарит защиту, дарит тепло, а совсем рядом волны бьются о берег. И на душе почему-то так хорошо и спокойно.       — Чонгук~и, помоги нам, пожалуйста.       Слёзы душат, омега чуть ли не буквально чувствует, как кислорода становится всё меньше, а углекислый газ оседает на коже. А это подтверждают и слуховые галлюцинации, люди как будто ходят буквально по ним, что-то кричат, копают или разгребают, странные звуки, на самом деле… Чёрт, а ведь это не глюки. Но голос не слушается.       — Помогите, — хрипит омега и гремит погремушкой. Если Юнги сейчас проснётся — они точно спасутся. Или это всё же неправда, игра разума?

***

      Чонгук идёт дорогой, как бы пошёл Тэхён за сыном. Но по пути никто омегу не видел. А значит, что самые страшные опасения альфы сбылись, уже второй раз (ну сколько можно думать о плохом) и омега был ещё дома на момент землетрясения. Чем ближе подходил Чон к дому, тем беспокойнее на сердце. Невольно он ускорил шаг. Чимин спит у него на руках, но не сказать, что сон его спокойный, потому что по щёчкам бегут слезы и капают на шею альфы.       — Чимин~а, всё хорошо, малыш, не нужно слёз, — воркует альфа.       И вскоре они пришли, но к рухнувшему дому. Вовсю ведутся спасательные работы. Чонгук идёт к главному, сразу, без раздумий, со слезами на глазах и надеждой, на душе скребутся кошки, а сердце вот-вот уйдёт в пятки. Когда альфа подошёл к руководителю, поперёк горла встал ком, мешающий говорить, волнение сейчас просто задушит мужчину.       — Омега… С двухмесячным ребёнком… Вы видели их?       — Нет, к сожалению, нет.       — Блять, — не сдержался Чон, сразу же ругая себя, что сказал это при ребёнке.       — На каком этаже вы жили?       — Четвёртом.       — Так говорить, конечно, не правильно, но в доме же всего пять этажей. Есть шансы, что ваши муж и сын…       — Они по-любому выжили. Они… Они не могли…       — Послушайте…       — Нет, пожалуйста, я сейчас сам достал своего сына из рухнувшего детского сада. И сейчас я найду мужа с младшим. У нас альфочка родился. У детей чистые души, их не забирают небеса, а значит, он выжил, а значит выжил и папа.       — Не с ребёнком же вы будете ходить по развалинам.       — Папа? — вдруг подал свой сонный голосок Чимин.       — Солнце, мы пришли за папой, ты прав.       — Где папа? Где Юн~и?       — Давай я их поищу, а ты посидишь с дядей, хорошо?       — Нет, отец. Пожалуйста, я боюсь~       — Ты же у меня такой смелый, Чимин~а. Я приехал, больше ничего не случится, обещаю тебе.       — Ты придёшь с папой?       — Да, малыш.       — Хорошо. Я посижу с дядей.       — Я горжусь тобой.       Альфа проводил отца с ребёнком в сторону, где стоит их временная палатка, поставленная за пару минут. Чимин присел на ящик рядом с выходом, чтобы следить за родителем и лучше видеть папу. Чонгук сразу вскарабкался наверх. Он ходит рядом с другими спасателями, перекидывается парой фраз, помогает разгребать валуны. А потом слышит плач.       — Стойте! На пять секунд прекратите шуметь, тихо! Пожалуйста!       Тишина воцарилась над всем зданием. Чонгук идёт на еле слышный плач. Буквально садится на колени и ползёт, внимательно вслушиваясь.       — Сюда! Здесь где-то ребёнок!       Вся команда бросилась к альфе, все вместе разгребали камни, обломки мебели и чего-то ещё. Когда показался белый комод, Чон даже на секунду замер. Естественно, такие много у кого, но сейчас он готов молится всем, чтобы он был именно из их детской комнатки. Верёвками обязали громадную плиту с одной стороны, даже специальную машину пригнали. Но стоило немного приподнять бетонный блок, как сразу же столкнулись с серьёзной проблемой.       — Там лежит мужчина, но его нога придавлена этой плитой, — *указывает в сторону*, — и когда мы двигаем эту — другая давит на ногу. Нужно убрать сначала её.       — Но её никак не убрать, потому что на ней лежит другая, под которой тоже могут быть люди. Мы не можем рисковать.       — Мы можем хотя бы немного приподнять эту плиту? — охрипшим, севшим от страха голосом спрашивает Чонгук, — Я достану ребёнка, потом разгребём завал со стороны ноги, а после спасём омегу.       — Это можно попробовать.       — Я, сам пойду, это мой сын, мой Юнги.       — Нет, нужен кто поменьше.       — Я пойду, — выкрикнул парнишка, видимо, тоже оказавшийся в доме во время землетрясения, грязный, чумазый, в ободранной одёжке…       — Хорошо, — нехотя соглашается главный, потому что рисковать ребёнком не хочется, но только так они смогут помочь семье альфы, младенцу в первую очередь.       — Только прошу тебя, постарайся максимально осторожно! Альфочке только два месяца, нужно придерживать головку.       — Хорошо, господин.       Все расступились. Машина приподняла плиту, и мальчишка юркнул внутрь. На спине лежит омега без сознания. Совсем маленький ребёнок плачет на его груди, рядом лежит открытая сумка. Мальчик в первую очередь поднял малыша на руки. Бедняжка, весь красный уже, а ведь деткам очень вредно так долго и громко плакать. Паренёк подошёл к дырке, куда альфа сразу сунул руки, чтобы забрать сына.       — Господин, здесь сумка.       — Сможешь достать?       — Да.       — Как омега?       — Без сознания. Но дышит, — уверенно отвечает мальчишка, максимально осторожно передавая младенца его родителю.       Чонгук прижимает альфочку к груди. Малыш хватается за него ручками, тянется спрятать личико в его рубашке, не переставая плакать. Юнги весь в пыли, но живой и невредимый.       — Мой мальчик, мой Юнги, ты живой, ты правда живой, со мной, с отцом, да? Скучал, маленький? Больше никуда не уеду. И вас не оставлю одних. Тихо-тихо, тшшш. Папа скоро придёт. Где наш Чимин~и? Он сидит рядом в палатке, сейчас мы пойдём к нему.       — Господин, ваша сумка, — подходит к альфе паренёк и передаёт ему достаточно тяжёлую вещь.       — Спасибо… Спасибо тебе. Ты не представляешь, как много для меня сделал, спасибо, — альфа буквально хочет сесть на колени перед мальчишкой, не сдерживает слёз, позволяет себе заплакать, но тот сам его останавливает.       — Пожалуйста, не нужно!       — Как тебя зовут?       — Ким Хосок! Мне тринадцать лет. Мои родители скоро придут за мной. Может быть поедете с нами?       — Спасибо огромное, Хосок. Не стоит. У нас есть квартира в Сеуле.       — Тогда почему вы тут живёте?       — Ну… У нас две квартиры. Этой мы редко пользуемся. Только когда мне нужно уехать. Не переживай, нам есть, где жить, к счастью.       — Чонгук-щи, — окликает руководитель спасательного отряда.       — Да?       — Ваш сын очень ждёт вас.       — Конечно, уже бегу. А… Мой муж…       — Вы будете видеть весь процесс из палатки, мы вас сразу позовём. Но омежка плачет.       — Спасибо, бегу.       — Господин, у вас есть ещё один сын?       — Да. Хосок, можешь звать меня просто хён, хорошо?       — Договорились! — лучезарно улыбается младший.       Паренёк крутится под боком и без остановки что-то рассказывает. Юнги хнычет, недовольно мычит, зовёт родителя, чтобы обратил на него своё внимание. В палатке плачет Чимин, ему даже не наступить на ножку и к отцу не пускают.       — Отец! — стоило альфе подойти, как к нему в объятия кинулся омежка.       — Я здесь, сынок.       — Юн~и? Отец, Юн~и.       — Да, солнце моё, это Юнги, — Чонгук устало сел на ящик, на землю скинул сумку, взял альфочку поудобнее, а на свободное колено залез омежка и прижался к груди.       — Юн~и, не плачь, Минни-Минни здесь. Отец, я правильно говорю?       — Да, мой умничка.       — Ваши дети похожи на вашего омегу, — замечает притихший Хосок.       — Да, ты прав. И я безумно этому рад.       — Кто это, отец?       — Это…       — Я Ким Хосок, мне тринадцать.       — Чимин, — смущённо лепечет омежка и тычется носиком куда-то под бок родителя.       — Чёрт, Чимин~и, ты же без курточки. Боже, малыш, прости меня. Сильно замёрз?       — Жарко, отец…       — Какое жарко? пять градусов всего! Ну-ка, — альфа прикоснулся губами к лобику и закусил губу, — сладкий мой, температуришь… Хосок~и, посмотри, пожалуйста, что есть в сумке.       — Родители меня учили, что в чужих вещах лазить нельзя.       — У меня заняты руки, и я тебе разрешаю.       — Ладно. Так, о! Фрутоняня, каши такие, сок, вода, бутылочка, плед…       — Доставай его, а ещё себе и Чимину по каше. И воду.       — Пожалуйста.       Чонгук свободной рукой укутал младшего сына в плед, и только потом разрешил Хосоку протянуть кашку. Омежка тут же начинает её жадно кушать и кутается в плед, как и новый знакомый, который присел к нему вплотную, а Чонгук дал воды Юнги, хотя уже через пару глотков малыш прикрыл глазки. Альфа смотрит вдаль, на спасательный отряд. Все мысли кружатся вокруг Тэхёна, продержится ли омега, дождётся ли спасения, что с его ногой, как он себя чувствует… Ким решил тихонечко поразвлекать старшего из детей Чона, чему родитель безумно рад. Конечно, дети иногда радостно взвизгивают, из-за чего Юнги хмурится во сне, но стараются вести себя тихо.       Через пять минут подъезжает машина, откуда вылетает напуганный омега и сразу забирает в свои объятия Хосока.       — Малыш, Господи, как же я испугался за тебя. Вот ты видишь, чем заканчиваются прогулы в школе?! Где ты был?! Небось опять в комп играл! Дома мы с тобой серьёзно поговорим, молодой человек. Не явился в школу! Убежал в другой район! Наверняка это не в первый раз! А тут ещё и землетрясение! А если бы ты! Тебя! — не сдерживает слёз родитель, прижимая сына ближе к сердцу, и судорожно его осматривает, боясь найти даже царапинку, хотя одни его локти и колени чего только стоят, не смотря на то, что они обработаны.       — Пап, всё хорошо! Не плачь, пожалуйста… Извини… И… Не кричи так, Юнги спит.       — Кто? Ох, здравствуйте.       — Здравствуйте!       — Пап, это Чонгук-хён и его дети: Чимин и Юнги. А это мой папа, Ким Сокджин. А в машине отец, Ким Намджун.       — Приятно познакомиться! Если бы ещё обстановка была несколько… Другая, — мнётся омега.       — Взаимно, — улыбается альфа.       — Папа, у хёна муж всё ещё там, — мальчик показывает пальцем на разрушенный дом, — а я помог вытащить Юнги, ему только два месяца. А…       — Ким Хосок! Ох, извините, пожалуйста, он та ещё болтушка. Надеюсь, вы не сердитесь за его излишнюю любознательность. Детка, ты неприлично себя ведёшь.       — Не переживайте, всё в порядке. Хосок~и правда очень помог мне. Спасибо за такого хорошего сына.       — Чонгук-щи, мы начинаем доставать омегу!       — Папа! — радостно кричит Чимин и только хочет побежать к родителю, как его быстро хватает рука отца.       — Чимин, здесь.       — Нет! Я хочу к папе!       — Минни…       — Пусти меня к папе! Папа! Я хочу к папе! — плачет омежка и пытается вырваться, чтобы отец его отпустил.       — У тебя болит ножка, ты как минимум не дойдёшь.       — Дойду, до папы дойду! Папа~       Сокджин решает вмешаться, да и Юнги от криков брата просыпается. Поэтому он подходит ближе к ребёнку, садится на корточки совсем рядом и обнимает его, гладит по головке, вытирает слёзки, даже позволяет себе поцеловать в щёчку.       — Чимин~и, давай сейчас твой отец сходит за папой, и они вместе вернутся? А мы с Хоби и Юнги посидим здесь. Там так опасно! Я верю, что ты смелый, но если с тобой что-то случится, если повредишь свою ножку сильнее — папа расстроится и будет сильно переживать за любимого сыночка, понимаешь?       — Но я хочу к папе…       — Никто папу не заберёт кроме твоего отца.       — Честно? — еле слышно спрашивает омежка.       — Да, — так же шёпотом отвечает Ким.       Чимин кивает, не переставая лить слёзы. Сокджин забирает из рук альфы ребёнка и отпускает к мужу, уверяя, что они все будут в машине, в тепле, до его возвращения. А после на ухо шепчет, чтобы омежка не услышал, что они довезут их до больницы.       — Спасибо, — Чонгук срывается с места. За спиной словно выросли крылья, которые несут его к омеге.       — Тэхён! — альфа сразу залезает в «треугольник жизни», как его называют спасатели, который спас мужа с ребёнком от смерти, садится на колени и наклоняется к груди. Дышит, очень тихо и медленно, но дышит. На ногу даже смотреть страшно.       — Всё закончилось, любимый, ты молодец. Осталось немного потерпеть.       На полу Чон замечает любимую погремушку Юнги. Тэхён звал на помощь, но, видимо, что-то произошло, раз он потерял сознание. К счастью, смог разбудить альфочку. Игрушка сразу же оказывается в кармане. Альфа как можно осторожнее вытаскивает мужа из завала и сразу передаёт в руки медикам.       — Срочно госпитализируем.       Машина скорой помощи едет спереди, а сразу за ними машина семьи Ким. В больнице на диване перед операционным блоком сидит вся семья Чон. Кимы пообещали вернуться к утру. Зачем — не ясно. Но Чонгук им безумно благодарен. Позже им показали, где душ, чтобы родитель вымыл детей, да и сам сполоснулся, выделили палату, осмотрели детей и дали лекарств омежке. Юнги спит в кроватке, Чимин на кровати, уснувший скорее из-за высокой температуры, чем от усталости, а альфа ходит из стороны в сторону, проверяет сыновей и ждёт свою омегу, которого привезли только к трём утра. Естественно, спящего. Только тогда мужчина смог с облегчением выдохнуть и повторно дал волю слезам. В палате лежат трое самых дорогих сердцу людей, которых он едва не потерял. Омега отравлен пылью, у него удушье и заражение крови, плюс сломана нога, раздроблена кость. Пока что всё хорошо, но есть вероятность, что её ампутируют. Чонгук сделает всё, чтобы этого не допустить. У Чимина простуда, похоже на ОРВИ, спасибо, что без кашля, пневмонии не будет, заверил врач. Юнги пережил сильный стресс, поэтому возможно он будет остро реагировать на шум, возможно захочет быть только на руках родителей, возможно станет более капризным, но на здоровье в физическом плане это никак не повлияет.       Спать Чонгук так и не лёг. А в шесть утра проснулся Тэхён. Такой слабый, изнеможённый… Альфа моментально оказался рядом, уже успокоился после истерики, но, кажется, сейчас снова сорвётся. Нет, уже сорвался.       — Ты вернулся ко мне, — дрожащим голосом шепчет альфа, роняя слезы на запястье мужа, — ты правда проснулся.       — Чонгук, — омега тоже плачет, всхлипывает, задыхается.       — Всё, всё-всё-всё хорошо. Ты мне веришь?       — Угу, — не в силах ничего сказать из-за кома в горле мычит Тэхён, сжимая в своей ладони руку альфы, который держит его.       — Дети здесь, спят. Юнги дали кроватку, у Чимина простуда, — альфа не расскажет о выходке ребёнка ради рисунка, не хочется лишний раз пугать истинного.       — Он сегодня утром чихал… Но я подумал, что просто. Странно, воспитатели не звонили, не просили забрать домой…       — Ничего, быстро поправится. Когда ты окрепнешь — поедем домой, в Сеул. Там лечить тебя будем. Теперь всё хорошо, я рядом с вами, а вы — со мной. Никогда, больше никогда никуда от вас не уеду.       — Я бы хотел возразить, но не могу. Потому что я просто не выдержу разлуки с тобой, — в кроватке заплакал Юнги. Чонгук сразу же подошёл к его кроватке, осторожно достал мальчика, немного покачал, чтобы успокоить, а потом передал Тэхёну.       — Он у нас такой сильный и смелый.       — Мой ангел, спас папе жизнь, — воркует омега и целует в щёчки своё сокровище, гладит по спинке и нежно обнимает.       — Папочка? — не веря шепчет омежка, привставая с кровати и оборачиваясь на голос родителя.       — Мой Чимин~и.       — Папа!        Чимин весь в слезах спрыгивает с кровати и, прихрамывая, бежит к папе, залезает к нему, ближе жмётся, и прячет слёзы в больничной рубашке. Тэхён ловит его свободной рукой, целует в блондинистую макушку, прижимает щекой к головке, гладит спинку и обнимает так сильно, как только может на данный момент.       — Вся семья в сборе, — улыбается Чонгук.       — Это замечательно! — входят в палату ещё три человека.       — Тэ, знакомься, этот ребёнок, Ким Хосок, сам вызвался и вытащил Юнги.       — У меня просто… Нет. Слов… Спасибо вам огромное!       — Ким Сокджин, рад знакомству.       — Ким Намджун, — кивает альфа.       — Очень приятно. Чон Тэхён.       — Как повезло вам с альфой. Всю семью спас.       — Мой Чонгук~и такой, да, ахах, — смущается омега, — Надеюсь, мы подружимся.       — Ох, было бы неплохо! Но… Мы скоро переезжаем в Сеул и…       — Мы тоже из Сеула, Сокджин-щи. Здесь редко появлялись.       — О, это замечательно! А вы из какого района?       — Каннам.       — Мы тоже!       — Это отлично!       — Пап, я хочу спать… — скулит мальчик.       — Спи, малыш, конечно, спи. Головка болит?       — Да. И ножка…       — Чонгу, позови, пожалуйста, доктора.       — Конечно, любимый.       — Мы тоже пойдём. Выздоравливайте, не болейте. Мы вчера с Чонгуком обменялись контактами, поэтому спишемся.       — До свидания, спасибо вам!       Позже Тэхён выяснил, почему у старшего ребёнка болит ножка. Он даже побледнел от этой истории, но Чонгук быстро успокоил разволновавшегося мужа, тем более что это уже прошло, остались только последствия. Семья Чон вернулась в Сеул через две недели, но Тэхён в больницу, а остальные — домой. Семья Ким теперь живёт, как оказалось, в паре кварталов от них, поэтому пока омегу не выписали, Джин помогал альфе с детьми. Чонгук нашёл новый детский садик для омежки, причём искал специально такой, где есть танцы. Чимин каждый день ходил с радостью и возвращался в полном восторге, устраивая дома мини-выступления, а потом ещё отдельно в палате у папы. В Сеульской больнице ногу подлатали, чего не могли сделать в Инчхоне, и выписали омегу. Правда первый месяц он ходил с тростью. Но сейчас уже всё хорошо.       Вся семья достаточно переживала последствия рокового дня в их жизни. По крайней мере, альфа с омегой точно. Им обоим снились кошмары, и если Чонгук стойко держался, лишь изредка решаясь тревожить этим свою пару среди ночи, то Тэхён каждый раз, а это практически каждый день. Ему что только не снилось: собственная смерть, как он оставил семью, не выжил, смерть Чимина, смерть Юнги, что погибли все втроём, что погиб альфа по пути к ним… Чон вместе с истинным даже к психологу месяц ходит, и только это помогло. Омежке, конечно, тоже иногда снился тот день, но стоило родителям обнять его с двух сторон, поцеловать и прошептать, как любят его, — всё как рукой снимало. Да и психолог сказал, что у мальчика всё хорошо, и как они с отцом семьи думаю, это из-за того, что, видимо, в самом начале ребёнок либо ударился головкой, либо на него что-то тяжёлое для его маленького возраста, упало, в следствии чего малютка потерял сознание и большую часть ужаса не помнит. Чего нельзя сказать о Юнги. Конечно, младенец ничего не понимал, и наверняка не особо помнил картинки, но теперь мальчик действительно не может находиться не рядом с родителями — сразу плачет и просится на руки. Одного его оставить в соседней комнате буквально на пять минуток заканчивается катастрофой вселенского масштаба. С ним обязательно должен быть либо кто-то из родителей, естественно лучше, чтобы оба, либо Чимин. И, как и предупреждал доктор в Ичхоне, малыш начал бояться громких звуков, даже микроволновки (эта ситуация Тэхёну очень сильно напоминает самое начало их отношений с альфой, когда омега только узнал, что Чонгук боится микроволновки). «Весь в отца» — смеётся папа, успокаивая малыша. К счастью, семья смогла оправиться после катастрофы.

***

      — Для меня супергерой — это мой отец, Чон Чонгук. Четыре года назад в Инчхоне произошла природная катастрофа — землетрясение. Мой отец в тот день возвращался из командировки. Он сразу поехал ко мне в детский сад и вытащил меня из-под развалин. И спас мне жизнь. И ещё четверых детей тоже спас. А потом мы пошли к нам домой, но там тоже были одни руины. Отец спас папу. А моего младшего братика помог спасти Хосок-хён, друг нашей семьи. Отец сам хотел спасти их, но тогда папа бы умер. Мой отец самый лучший!       Весь зал аплодировал стоя первокласснику Чон Чимину. В том числе и его семья вместе с Юнги и семьёй Ким. На этом благотворительном конкурсе омежка занял первое место.       — Мы гордимся тобой, мой умничка, — целует в щёку Тэхён и прижимает мальчика к себе.       — Я не ожидал, что ты выберешь меня, — улыбается Чонгук.       — А мы с папой знали, — очаровательно улыбается Чимин и обнимает отца.       — Умница, Минни, даже про Хоби сказал! — хвалит ребёнка Джин.       — Мой хён самый лучший! — кричит Юнги и обнимает брата.       — Нет, самый лучший — наш отец!       — Тэ, откроим им секретик?       — Какой? — сразу загорелись глазки у детей.       — Думаю, они хотя поскорее его узнать, — хихикает омега.       — Папа, отец, ну что за секретик?       — Никому не расскажите?       — Нет!       — Наша семья самая лучшая, все самые лучшие! И Чимин, и Юнги, и папа, и я… Все! И только попробуйте в этом хоть когда-нибудь усомниться — носы откушу.       — Ура, мы все самые лучшие! — радуются дети и бегают вокруг родителей, которые стоят в обнимку и любуются детьми.       — Про семью Ким не забывайте, — подмигивает Джин.       — Вы — лучшие. А мы — самые лучшие.       — Чонгук-щи, — прерывает разговор семей учитель Чимина.       — Да, мистер Ли?       — Все в восторге от рассказал Чимин-и. Может, вы поднимитесь на сцену и расскажете нам?       — Ну, без своей семьи я не пойду…       — Чонгук, — шипит омега и тыкает ему локтем под рёбра.       — Нет, ну, а что? Вы втроём — самая важная часть не только моей жизни, но и того происшествия.       — Вы можете подняться всей семьёй!       — Выйдем. Тэхёну тоже есть что рассказать.       — Дома я прибью тебя, — ругается истинный.       — Время окончательно отпустить прошлое, любимый. Ты со мной?       — Несомненно.       — Ну, в общем-то, дело было так…