Пути к рассвету

Понадобилось ещё несколько дней, чтоб не отключаться после недолгого диалога, неделя, чтоб заговорить шёпотом, и три недели, чтоб иметь возможность встать на едва зажившие ноги. Увидев впервые, во что превратилось его тело, Дилюк едва не закричал от ужаса. Это были не прежние боевые шрамы: кожа на запястьях и ногах стала красной, бугристой и довольно огрубевшей. На предплечье с содранной кожей он и вовсе не мог смотреть. Дилюк горько засмеялся. Изуродованное и измученное тело прекрасно соответствовало такой же душе. Может быть, стоит и не скрывать шрамы. Пусть видят. Пусть видят все и не приближаются. Но нет, он давно вышел из возраста, когда демонстративность приносит хоть какую-то радость, поэтому он тщательно спрятал под одеждой, которую ему тут нашли, все увечья. Но истинную радость ему принёс тёмный, хрустальный Глаз Порчи, с которым он успел попрощаться ещё на пыточном столбе, и его верный двуручный меч, прошедший так много боев и испытаний, которые он нашёл на столе. Этого времени хватило, чтоб поразмыслить над всем, что произошло и понаблюдать за его спасителями. Фамильяр оказался прав – люди оказались хоть и довольно приветливы к нему, но очень-очень скрытны. Ни разу, буквально ни разу, они не назвали имена друг друга или его собственное, хотя Дилюк почти не сомневался, что они его знают. Всё необходимое ему приносили только люди, с которыми парень встретился в первый день, но он чётко слышал и другие голоса в коридоре. Не то чтоб Дилюк считал, что все должны ему прислуживать, просто невольно возникал вопрос – им нечем заняться больше, или же ему не хотят показывать остальных? В любом случае, какие бы ни были у них намерения, он для чего-то нужен живым и здоровым. Обращались с парнем хорошо, не то что его, а даже сокола пытались накормить, но тот нервно хохлился и отступал. Защищаться в полную силу бедная птица не могла, понимая, какой вред это принесёт хозяину. Мужчины только смеялись, как над забавами несмышлёныша, но Дилюк, хоть и просил быть осторожнее с его питомцем, всё равно в душе этому радовался. Чем меньше люди знают об истинных способностях его фамильяра, тем больше наговорят при нём важной информации. Но они ничего такого не выдавали, что вызывало внутреннее нетерпение. Ободранная рука поднималась с трудом, поэтому он просто убрал волосы в свободный хвост внизу. К тому же, так легче маскировать обгоревшие волосы на затылке. Ещё раз бросил взгляд в зеркало. Последний раз, на самом деле, он видел свое отражение, пожалуй, разве что на винокурне несколько лет назад. В первую секунду он себя даже не узнал. Холодный, равнодушный взгляд, на лице печать непроходящей скорби и печали, кожа бледная, но на лице нетронутая. Да, он не состарился в полном смысле слова: в алых волосах не было ни одной белой нити, а на лице – ни одной морщины или же ещё чего-то, но вот глаза… Казалось, что они видели тысячи лет страданий и горя. Даже сам парень не выдержал тяжести взгляда своего отражения, отвёл глаза и быстро вышел из комнаты. - О, ты уже собрался. Сейчас отведём тебя к хозяину, - небрежно заметил крупный мужчина, имя которого Дилюк так и не смог узнать. Коридоры, ещё. Лестница вниз. Дилюк старался как можно незаметнее присматриваться ко всем, кого встречал. Внешность у всех была максимально непримечательной, настолько одинаково обыденной, что парень заподозрил искусственное происхождение. Может ли быть такое, что им меняют как-то внешность? Что ж, ещё один вопрос без ответа. Ещё один поворот, и сопровождающий постучал в дверь. Оттуда раздался властный голос: «Входите». - Он хочет с тобой поговорить наедине. – спокойно произнёс мужчина. – Заходи. Дилюк глубоко вздохнул и открыл дверь. Комната оказалась такой же бедной и даже убогой, как и все, но мужчина за столом напротив двери резко контрастировал и с обстановкой, и со всеми, кого он видел до этого. Парень невольно заметил схожесть между ними, пусть и внешность была абсолютно разной, но держались до странности одинаково. Безупречная осанка, непринужденная грация даже в том, как он поднял голову, спокойная сдержанность – всё это указывало, что, возможно, его тоже воспитывали как аристократа. Однако благодаря этому Дилюк почувствовал себя намного спокойнее и комфортнее. - Ну, здравствуй, Дилюк, - раздался спокойный баритон этого «хозяина», - наконец, мы с тобой встретились. Присаживайся. Парень на секунду застыл, не решаясь последовать приглашению. Тот же вздохнул: - Понимаю твои подозрения. Однако если бы я хотел тебя убить… А, впрочем было бы достаточно оставить тебя у Арлекино. «Здраво, но подозрительно», - подумал Дилюк, однако напряжённо опустился на деревянный стул, не отводя взгляда от серых пронзительных глаз. - Вы правы. - наконец, произнёс Дилюк, - Прошу извинить мои подозрения. Вы действительно спасли мою жизнь. Я безмерно вам благодарен. Собеседник кивнул: - Не сомневался в твоей благодарности. Однако ты можешь нам отплатить большим, чем словами. Только вот… Наверное, у тебя много вопросов? Десятки. Сотни. Тысячи вопросов. Но с губ сорвался только один: - Как мне вас называть? Раздался тихий низкий смех. Мужчина всплеснул руками, не отводя смеющегося взгляда от гостя. - Могу поверить, - успокоившись, проговорил он, - как тебя поражает, что ничьи имена здесь ты не знаешь. Однако… И не узнаешь. Все в этом месте отрекаются от своего имени и даже от себя. Казалось, что картина мира Дилюка распалась на кусочки и сложилась заново. Архонты, куда он попал? - Могу я узнать, зачем? – наконец спросил он. Мужчина подпёр ладонью подбородок и медленно заговорил: - Потому что… Потому что тогда нас труднее связать с нашим прошлым, а значит труднее найти. Мы бы могли брать другие имена, но это тоже не особо надёжно – если Фатуи каким-то образом поймают одного из нас и решат провести... – он прочистил горло, подбирая слова, - личную встречу, то не факт, что они не сдадут все имена, которые только вспомнят. Конечно, есть вероятность, что этот человек расскажет наше местоположение, но, поскольку мы все подготовленные бойцы, неизвестно, кто окажется в большей ловушке: солдаты дражайшей Царицы или мы. Но вот если кто-то расскажет про каждого лично, то не факт, что этот человек выживет. Нас настолько мало, что мы вынуждены ценить каждую жизнь. Поэтому, кстати, если ты заметил, мы и выглядим приблизительно одинаково – мы избавляемся от всех особенностей тем или иным способом, чтоб нас не могли отличать от толпы и друг от друга. Дилюк кивнул: - Благодарю за ответ. Я могу задать ещё вопрос? Тот усмехнулся: - Для этого ты и здесь. Глубоко вздохнув, он выпалил: - Зачем вам я? Откинувшись на спинку стула, мужчина хмыкнул: - Я ожидал этот вопрос первым. Ответ довольно прост – нас впечатлили твои методы борьбы с Фатуи, и мы решили, что будет ужасным расточительством, если ты умрёшь. Честно говоря, мы хотели тебе сделать предложение: присоединиться как раз в день, когда тебя поймали. И мы, и Фатуи следили за тобой, только вот они не знали о нашем присутствии. И даже в сиротском приюте Арлекино, куда тебя забрали, за тобой тоже следили. Прошу извинить за то, что тебе пришлось это всё выдержать, но мы даже ради тебя не могли вступить в открытый конфликт, поэтому пришлось ждать, когда она отвлечётся. Но уверяю – мы бы не допустили серьёзного увечья. В первую секунду при этих словах Дилюк почувствовал, как кровь закипает от ярости, но тут же он успокоился. А в чём они не правы? Что более трагично – гибель нескольких людей или страдания его одного? Ответ очевиден. - Я вас понимаю, - кивнул парень. Тот просиял: - Рад это слышать. Я опасался, что, услышав это, сорвёшься, но всё же ты имеешь право знать всю правду как она есть. Тем более, что я решил сейчас сделать это предложение. Залегло молчание. Серые глаза собеседника внимательно изучали лицо парня, и под этим взглядом хотелось сжаться и спрятаться под стол, но Дилюк ни единым мускулом не выдал своего напряжения. Есть ли у него выбор? Разве что видимый. На самом деле, после того, как его поймала Арлекино, он лишился любого права быть по-настоящему свободным. Что его ждёт, когда он уйдет отсюда? Вряд ли Фатуи радостно простят побег, да и эти люди могут затаить обиду. - Мне очень лестно ваше предложение, - наконец заговорил он, - и я принимаю его. Если мои скромные способности могут вам помочь, то это для меня честь. Все эти витиеватые, вежливые фразы выводили из себя Дилюка, но что поделать. - Твоё согласие – приятный сюрприз, - искренне улыбнулся он. – Однако осталось последнее. – он замолчал в нерешительности. Парень вопросительно посмотрел на собеседника. - Твои волосы. – выдохнул он. - Тебя не узнает только слепой. Придётся их либо покрасить, либо состричь. Но второе – плохой вариант: посторонние могут что-то заподозрить. Цвет волос это меньшее, что он мог отдать за возможность мести. - Конечно, я понимаю. Мужчина задумчиво взмахнул рукой: - Кажется, мы недавно в Сумеру приобретали краску для волос. Видишь ли, ты не один тут настолько ярко выделяешься. Ты наверняка знаешь, что с жителями Натлана такая же проблема. На этом разговор закончился. В коридоре Дилюка не ждал никто, чтоб сопроводить в комнату, в которой он жил до этого. Видимо, пытаются показать, что он тут не пленник. Как только зашёл в комнату, на столе его ждала банка со странной смесью. Их скорость исполнения не может не пугать, но парню было некогда сидеть и трястись. Он подошёл и аккуратно принюхался. Отвратительная привычка и наверняка со стороны странная, но когда тебя пытались отравить, да и после жизни на улице и не такое начнёшь делать. Зловоние краски вышибало слёзы, но ни на один известный ему яд не походило. Дилюк взглянул в зеркало. Черты лица отца давно стерлись из памяти, но видение на грани смерти вернуло их с новой чёткостью. Теперь же парень понимал, что сейчас, будучи взрослым мужчиной, он стал абсолютной копией Крепуса. Смотреть на собственное лицо оказалось невыносимо больно. Он медленно окунул кисточку в вязкую смесь и провел от корней до самых концов длинных волос, оставив бурый, неприятный след. Выкрашенный локон мгновенно прилип к лицу, испачкав щеку. Этот цвет необычайно ему не шёл, настолько сильно, что уродовал. Кейа бы просто на полу валялся от смеха, увидев брата в таком виде. Брата… Что? Зачем он думает, о Кейе, как о брате? В ушах снова отдались эхом истерические крики, которые он услышал почти десять лет назад из своей комнаты. Словно вернувшись в прошлое, он снова увидел, как отец заносит в дом истерящего синеволосого мальчишку. Теперь он знал причину такой реакции, и от этого в мёртвое сердце вонзился не первый и не последний, но невероятно болезненный нож. Ещё одна прядь окрасилась в этот мерзкий цвет. Они так быстро сблизились с ним, что было даже необычно. Кейа очень быстро пришёл в себя и своей открытостью и непосредственностью абсолютно очаровал клан Рагнвиндров и даже прислугу. Только теперь один только Дилюк знает, что это была тщательно продуманная игра, пусть и продуманная не Кейей. Но он же потом принял эту роль? Ещё одно движение – и прядь у другого виска стала такой же тёмной. Когда им было по пятнадцать, и они оба уже стали рыцарями, однажды лунной ночью после очередного сражения, Кейа облегчённо вытер лоб рукавом, но Дилюка не покидало ощущение, что за ними следят. Резко обернувшись, он едва успел оттолкнуть брата от траектории полета ножа, и почувствовал сильный удар в плечо. В первую секунду он даже не почувствовал боли, только горячий ручеек побежал по руке вниз. До сих пор он помнит, как Кейа, забыв обо всем, панически закричал его имя. Опустив взгляд, Дилюк заметил нож, вошедший в плечо по рукоять. Тогда в первый и последний раз парень увидел, как Кейа плачет. Именно в эту ночь они поклялись всегда оставаться братьями. Пришёл черед волос на затылке. Дождь в ночь смерти Крепуса смыл все маски и покровы с тайн, погасив пламя Дилюка, а лёд Кейи навечно заморозил его сердце. Зачем он рассказал эту правду? Стало ли ему самому легче? Хочется верить, что да. В любом случае, теперь Дилюк уже никогда не узнает правду. А нынешнему незнакомому мужчине в зеркале это и неважно. В записке на столе значилось, что нужно немного подождать и смыть эту смесь. Что ж, подождем. * * * - Варка опять куда-то ушёл из Мондштадта? Джинн глубоко вздохнула, закрыв глаза, и кивнула. - Да. Он изучает окрестности перед будущей экспедицией. – она ещё раз вздохнула. – Конечно, это только ради блага Ордо Фавониус. Кейа ухмыльнулся. Девушка этот припев про благо Мондштадта повторяла каждый раз, когда магистр сбрасывал на неё свои обязанности. Конечно же, ей было невероятно трудно, особенно первые разы, но она старалась никому не показывать своего страха не оправдать ожидания, отчего капитану кавалерии было её ещё жальче. Он легко узнавал подобный страх. Он слишком часто его видел в одних и тех же глазах. Впрочем, Джинн – совсем другое дело. Ответственность за всех и каждого, и пусть в семье Гуннхильдр тоже готовили к тому, чтоб быть рыцарем всю жизнь, она всё равно оставалась совсем ещё юной девушкой, на которую периодически сваливался весь Ордо Фавониус ещё и в такое время, с этим непрекращающимся расследованием. Вина Эроха была давно доказана, но ему удалось оплести орден своей паутиной лжи и интриг, которую можно было убрать, только выгнав половину рыцарей. Возможно, так было бы и правильно. Дилюк бы так и поступил. Ну, и к чему он опять его вспомнил? Горло и лёгкие сжались от этой мысли настолько, что Кейа не только улыбку удержал с трудом, но даже дышать не смог. Светлые брови девушки взлетели: - Чему ты улыбаешься? - Да так, - заговорил парень, - Просто я хочу, чтоб ты знала, что если тебе будет слишком трудно, то я всегда готов тебя поддержать. Уголки губ Джинн дёрнулись, угрожая улыбнуться, а в голубых глазах затанцевали искры облегчения и неподдельной радости. - Спасибо тебе. – Она на секунду отвела взгляд, а потом посмотрела прямо в глаза: - Ты действительно потрясающий друг и рыцарь, Кейа. – она горько хихикнула. – Что и говорить, ты – мой единственный друг. От этих слов уголки глаз защипало, и капитан кавалерии едва сдержал слёзы. Даже до такого ледяного сердца эти слова не могли не дойти и не тронуть. Но он приложил все усилия, чтоб сдержаться. - Куда же я от тебя денусь, - ещё шире усмехнулся Кейа, однако улыбка тут же погасла, а глаза Джинн стали невероятно большими. «Куда же я от тебя денусь», - прозвучал в голове насмешливый голос, не принадлежащий Кейе. Столько раз он это говорил – и всё равно исчез, исчез, не оставив следа. Через пару мгновений, немного оправившись от внезапной боли воспоминания, они синхронно прочистили горло и снова приняли непринужденные выражения лиц. Кейа сел поудобнее на выступе стены штаба, у которого они сейчас и находились, уйдя сюда, чтоб поговорить без лишних ушей. - Мне кажется, что я обязана покончить с этим расследованием до возвращения магистра, - как можно решительнее произнесла Джинн. Кейа изумленно взглянул на неё: - Интересно, как ты намерена сделать то, что не могут закончить уже много лет все рыцари ордена? Та пожала плечами: - Закончить невозможно потому, что мы постоянно полагаемся в сборе той или иной информации на обычных рыцарей, многие из которых тут же бегут докладывать этому предателю. Нам нужно самим за это взяться. Парень засмеялся: - Ты действительно думаешь, что он нам хоть слово скажет? - Мне, конечно, нет. А вот тебе… - С таким же успехом ты могла бы попросить Дилюка. Мы оба сыновья Крепуса, и он это знает. Джинн закусила губу, будто не решаясь что-то сказать, но всё же собралась: - Ты приёмный сын, и Эрох вряд ли знает, как ты предан семье Рагнвиндр. А вот то, что ты поссорился с Дилюком, знают все. - Интересно, откуда. - Наверное, сделал вывод из того, что ты не ушёл с ним из Мондштадта. Вы же были неразлучны. «Были…», - только и подумал Кейа. И чего он упирается? Зачем скромничать, он и так знает, что может очаровать любого, да и бывший инспектор не раз пытался наладить с ним контакт. Так почему нет? - Ладно. Я сделаю это. Голос Джинн дрогнул: - Как думаешь, а он… Вернётся в Ордо Фавониус, если мы так сделаем? «Если вернётся в Мондштадт…» - Я думаю, да, - кивнул Кейа. Было бы неплохо иметь такую же уверенность в сердце, как в голосе. Девушка огляделась и нервным движением спрыгнула с их насеста. - Я заговорилась с тобой. Нужно идти работать. В другом случае он бы посмеялся, но сейчас и самому нужно подумать, что делать. Разговаривать больше не хотелось, оба чувствовали почти электрическое напряжение между ними после всего, что они успели сказать. Кейа открыл дверь и пропустил Джинн, однако едва он переступил порог, его окликнул голос, который он меньше всего хотел и ожидал услышать: - Капитан Кейа, приветствую вас. Насмешка и снисходительность в голосе Эроха никуда не делась даже сейчас, когда ему полагалось бы забиться в угол, подобно мыши, и смиренно ждать решения относительно своей судьбы. Этот тон вызывал у Кейи неизменное желание припечатать его мерзкое лицо кулаком, но вместо этого он обернулся и непринужденно приветливо улыбнулся: - Я тоже вас приветствую. Надеюсь, у вас все в порядке? Мужчина даже не взглянул на Джинн, будто её и не существовало. Только так он и мог выразить свое презрение к вышестоящим в Ордо Фавониус, так как перед Варкой он не уставал заискивать, в надежде на то, что тот поверит и прекратит расследование. Только вот если магистр и начинал сомневаться, то тут же появлялся Кейа с его ненавязчивыми, общими фразами, которые снова подливали масла в огонь. Эрох скроил смиренное выражение лица: - Думаю, ты не хуже меня знаешь ответ. Если тебе и правда это так хочется знать, то мы могли бы поговорить наедине. Улыбка на губах рыцаря стала просто ослепительной: - Конечно, с радостью. Только меня ранили во время последнего задания и нужно сменить повязку. С вашего позволения, я подойду через пару минут. - Конечно, - согласился он так милостиво, будто был как минимум Архонтом. Кейа быстро направился по лестнице к общежитию, и Джинн последовала за ним бесшумной тенью. Он почти втолкнул её в свою комнату и она, наконец, решилась заговорить: - Думаешь, он что-то интересное скажет? Капитан кавалерии кивнул: - Уверен в этом. А даже если нет, то попытается подкупить, а это, как сама знаешь, и так достаточно недостойное рыцаря занятие. К тому же… - Это докажет вину безусловно, - произнесли они синхронно. - Но что делать с уже подкупленными рыцарями? – встревоженно спросила девушка. Кейа пожал плечами: - Ничего. Если его изгнать и опозорить, они и сами испугаются. Можно, конечно, уже пойманных понизить в должности для острастки. Выгнать всех, к сожалению, невозможно. - Невозможно, - эхом отозвалась Джинн. Он скрестил руки на груди и предложил: - Ты могла бы и сама послушать, о чем мы будем говорить, чтоб покончить с этим быстрее. Всё-таки услышанное тобой – это всё равно, если бы сам Варка подслушал. Та резко прервала его: - Магистр никогда не опустился бы до шпионства. И я не опущусь. Это недостойно для рыцаря Ордо Фавониус. Кейа сделал шаг навстречу – и Джинн могла поклясться, что никогда прежде не слышала настолько ледяного тона ни от кого: - А сначала позволить умереть, и потом посмертно унизить нашего с Дилюком отца – это достойно для рыцарей Ордо Фавониус? Их голубые глаза скрестились подобно мечам – и девушка сдалась. Она молча выскользнула из комнаты, и они направились к кабинету, который всё же оставили бывшему инспектору. По большей части, это сделали, чтоб он реже мозолил глаза окружающим. Кейа, прежде чем войти, убедился, что Джинн надёжно и достаточно близко спряталась. Не потрудившись постучать, он вошёл в комнату. Эрох неспешно обернулся. - Рад, что ты согласился прийти. Для меня действительно это много значит. Парню стоило огромных усилий не скрестить руки на груди и сохранить прежнюю маску. Чуткого слуха коснулся какой-то шорох, который тут же затих. Нужно не обращать внимания. Или хотя бы сделать вид. - Ваша радость взаимна. Думаю, тема серьёзная, если вы приняли такие меры предосторожности? - Для меня – очень, - признал мужчина. - Буду рад помочь. Эрох нервно пошевелил сомкнутыми в замок пальцами. - Ты лучше меня знаешь, в каком затруднительном положении я оказался. Второй, но не последний раз Кейа захотел пустить в ход кулаки. Однако он мягко заметил: - Уверен, вам принесут подобающие извинения, если невиновность будет доказана. Тот печально вздохнул: - Моя невиновность была сотни раз доказана, но этого не происходит. Кейа склонил голову, понимая, что это далеко не конец фразы. - Но, возможно, тот, кому магистр доверяет, мог бы это дело исправить. Какая наглость. Капитан кавалерии отбросил волосы ото лба и решил притвориться, что не понимает: - Думаю, Джинн, как ближайшая к магистру, могла бы вам помочь, если бы вы её смогли убедить. Эрох не сдержал презрительное фырканье, которое стало ещё одним испытанием терпения для Кейи. - Девчонка Гуннхильдр, - едва не смеясь, произнёс он, - Сомневаюсь, что от неё будет много пользы. К тому же, сдается мне, она неровно дышала к нашему дражайшему Дилюку, поэтому её поступки могут быть продиктованы отнюдь не здравым смыслом. Не в силах уже держать себя в руках, парень спрятал под стол сжатые до побелевших костяшек кулаки. Спокойно, Кейа. Спокойно. Просто говори и улыбайся. Улыбайся и говори. - Почему же вы в таком случае выбрали меня, если вам нужен человек, беспристрастный к семье Рагнвиндр? Я – приёмный сын господина Крепуса. - Потому, что до меня дошли некоторые печальные слухи, касательные твоих нынешних отношений с Дилюком. Мне показалось, что именно поведение в таких ситуациях показывает истинное лицо человека, и он показал его, отвернувшись и от Ордо Фавониус и, вероятно, от тебя, если он решил в одиночку уйти из Мондштадта. На это уже юный рыцарь промолчал. Пусть говорит дальше. Так будет безопаснее для них обоих. - То, что он устроил в штабе ордена после смерти отца – недопустимо, и я пытался его успокоить, как мог. Это понятно любому, кто согласен меня слушать. Ему стало понятно всё. Если раньше для него были загадкой причины такого резкого ухода брата из Ордо Фавониус, то теперь причина сидела прямо напротив него. От этого осознания мышцы в глотке стали каменными, и он не мог ни сглотнуть, ни даже дышать. Не в силах больше терпеть, Кейа медленно поднялся. - Не так быстро, - заговорил мужчина. Тихий скрип двери шкафа, Кейа резко оборачивается – и холодное лезвие плотно прижимается к его горлу. Эрох соизволил наконец подняться из-за стола и подошёл вплотную. - Думаешь, я не знаю, кто поддерживает это расследование живым? Я надеялся воззвать к твоему благоразумию, но, видимо, это невозможно. Мне уже нечего терять – меня в любом случае изгонят. Но так я хотя бы покажу тебе, что за любые действия нужно платить. Руки рыцаря, который прижимал нож к горлу Кейи, дрожали от напряжения, а может от страха. Но тот не вырывался, не кричал и даже не пытался сражаться. Неожиданно он вспомнил, как играл в шахматы с Дилюком. Дилюк всегда обожал это занятие, хотя самому Кейе оно казалось невыносимо скучным и долгим – иногда партия длилась по два часа, а его брат одной не ограничивался. Однако постоянные поражения разжигали упорство и азарт в будущем капитане кавалерии, поэтому он и соглашался. Стиль игры Дилюка всегда был агрессивным, он не упускал ни одного шанса убить неаккуратно подставленную фигуру, чем Кейа всеми силами пытался воспользоваться, но это тоже оказывалось частью стратегии. Сам же парень напротив дразнил, сбивал с толку глупыми ходами, подставлял фигуры – и пусть брату он проигрывал из раза в раз, но остальные для него не были серьёзными соперниками. И именно так Кейа воспринимал нынешнюю ситуацию. Шахматная партия, в которой он точно победит, хотя и соперник считает по-другому. Дверь резко распахнулась, и ворвалась Джинн с обнажённым мечом. Лезвие прижалось ещё плотнее к коже так, что струйка крови защекотала кожу, но Кейа даже не моргнул. - Лучше не нужно, дорогая, - спокойно сказал Эрох. – Давай без глупостей. - Давай, - раздался низкий голос за её спиной, от которого все вздрогнули. Магистр Варка даже сейчас сохранил доброжелательное выражение лица. - Магистр? - Лучше молчи. И тогда Кейа решил действовать. Резким движением он ударил по руке обледеневшей ладонью, держащей его, и высвободился. Без заложника их очень быстро победили. Конвоируемый несколькими рыцарями, Эрох холодно посмотрел на Кейю, а тот ответил яркой, искренней улыбкой, даже не удосужившись стереть кровь. Шах и мат, тварь.