О звездах, глупостях и взрослении

      Джисон влюбляется, когда ему исполняется десять лет. Он вообще не в том возрасте, чтобы заводить себе вторую половинку и думать о чем-то взрослом, ему бы машинки на веревочке таскать и бегать с друзьями до ларька с мороженым. Целующиеся и обнимающиеся мама с папой тоже особо не помогают — вот его образец романтических отношений. Они палку никак не перегибают, но их взгляды друг на друга вызывают у Джисона зависть. Нет, он не хочет, чтобы родители уделяли ему больше внимания, чем друг другу. Он хочет смотреть на кого-то так же и чтобы на него смотрели так же в ответ.       Когда он случайно засматривается на нового одноклассника, он не думает, что это во что-то вырастет. Он просто плохо спал всю ночь, вот и пялился в одну точку, и этой точкой оказался Ли Минхо.       Он странный, молчаливый, большее время его взгляд опущен на пол, а губы постоянно блестят на свету от слюней. Джисон всегда кривится, когда замечает, как слюни Минхо собираются в уголках рта и на месте соединения губ неприятной на вид белесой жидкостью. Как будто он ел белый лизун.       Минхо постоянно носит с собой большую толстую книжку с космической обложкой, читает ее на переменах, вместо того чтобы носиться с одноклассниками по этажам школы или хотя бы познакомиться с ними. Джисон был возмущен, что с ним не хотят дружить, а потом он оставил злость позади, забив на новенького.       Забил ли?       Он обращает на него почти все свое внимание, и иногда друзья потешаются над ним из-за того, что он летает в облаках. Слава богу они не заметили причину его вечных полетов.       Он смотрит, как Минхо ест в столовой. Как Минхо дуется, читая книгу. Как хмурится. Как кусает нижнюю губу и бегает глазами по одной и той же странице. Как сверкают его глаза, когда он что-то там рассматривает. Как он пялится в окно, прямо на небо, когда учитель отбирает у него эту книгу, чтобы он не отвлекался от занятий. Как он ходит домой чуть вприпрыжку.       Джисон не сталкер. Джисон абсолютно точно не заглядывается на него. Ему просто интересно, почему Минхо не стал с ним дружить.       — Эй! — обращается он к Минхо на одной из перемен. Его голос звучит громко, громче, чем он ожидал, оттого на него поворачивается еще несколько лишних заинтересованных глаз. Минхо почти сразу смотрит на него снизу вверх, перед ним на парте лежит эта чертова книжка. — Че читаешь?       Минхо поджимает губы, и Джисон чувствует, как он не хочет с ним разговаривать. Это обижает, но он ждет ответа, складывая руки перед собой.       — Книгу, — глупо отвечает Минхо, и Джисона это раздражает. Он общаться умеет вообще?!       — Какую? — с уставшим видом продолжает допрашивать Джисон. Некоторые уже отвернулись, но большинство продолжает смотреть.       — Про… Про космос, — голос Минхо слегка подлетает, из-за чего пару девочек хихикают и отворачиваются.       — Ну ты петуха дал, конечно, — улыбается Джисон и хлопает ему по плечу. Он не ожидал, что от легкого дружеского хлопка плечо Минхо чуть ли не провалится под его рукой, а сам Минхо почти свалится на соседний стул. — Эй, ты чего?       Минхо хмурится и резко начинает убирать книгу в рюкзак. Джисон удивленно стоит на месте и наблюдает за этим. Он ничего не понимает, и от Минхо ответа, видимо, не дождется.       — Минхо, погоди…       Он вылетает пулей из кабинета и пропускает последующие уроки. Джисон чувствует себя сволочью, но он же ничего не сделал?       Он рассказывает о произошедшем маме и папе, чтобы они, если что, сразу знали, что он не виноват. Он ничего плохого не сделал да и не хотел! Родители тоже его поддержали, но попросили больше к Минхо не подходить. Странный он. Джисон с энтузиазмом кивнул на их слова, набив щеки вкусной маминой едой, но потом остановился жевать: вряд ли он отстанет от Минхо. Притяжение велико.       На следующий день новенький появляется в классе как ни в чем не бывало. Снова с книжкой, но уже другой — тонкой и яркой, а еще он в ней рисует. Джисона такая наглость трогает до глубины души: родители всегда строго относились к уходу за книгами, поэтому он с раннего детства знает, что в них рисовать нельзя. А у Минхо на парте пачка карандашей стоит в аккуратный ряд, а один из, у него в руке, прямо сейчас пачкает бедную книженцию! Ну уж нет, он просто так это не оставит!       — Эй! — Джисон бежит через весь ряд к Минхо, не замечая одноклассника, который хотел с ним поговорить. — Ты чего делаешь?..       Вопрос затухает в конце, когда Джисон успевает ударить ладонью по парте Минхо и заглянуть в книгу: это раскраска. Ну что ж, он немного облажался.       Он переводит взгляд на Минхо, а тот съежился так смешно и потупил взгляд на свою раскраску, будто ожидая чего-то плохого, что плохо стало самому Джисону.       — Ой, я это…       Он хочет оправдаться, ему стыдно, что он наехал на Минхо, тем самым испугав, но он не успевает договорить, как новенький выдает:       — К-какой твой любимый цвет? — и смотрит большими сверкающими глазами на Джисона.       — Эм… Зеленый…       — Отлично, — кивает быстро-быстро Минхо и двигается на соседний стульчик. Он берет из ряда карандашей ярко-зеленый и кладет на раскраску. — Вот. Разрисуй травку, а я пока раскрашу ракету, — и складывает руки на коленях. Он выглядит очень напряженно, хотя его мягкий голос этого не выдает. Джисон удивляется и скорее из-за этого и садится послушно на стул и начинает раскрашивать вместе с Минхо. Они молчат, а рисунок к концу перемены становится ярче.       После всех уроков Джисон догоняет Минхо на крыльце школы.       — Эй! — он равняется с новеньким и идет к воротам. — Ты где живешь?       — Я… — Минхо теряется и выставляет палец налево.       — М-м, блин, — мычит раздраженно Джисон. — Я в другой стороне.       И молчат. Они доходят до ворот и выходят к дорожной развилке, и Джисон уже хочет повернуться к Минхо лицом, пожать руку на прощание или хотя бы дать пять, но тот, развернувшись в сторону своего дома, уходит.       Джисон смотрит ему в спину и снова негодует: они ведь подружились? Они даже порисовали вместе, чувствовали плечи друг друга и стукались коленками под партой! И Минхо даже сказал ему пару слов… Даже сам предложил порисовать!       Джисон ничего не понимает. С грустным видом он идет домой.       Дома папе приходится слушать все его нытье. Он не думает, что говорит, просто говорит все, что у него на душе, сидит напротив отца в кресле, подогнув ноги и ковыряя край домашней футболки. Папа что-то читает в газете и параллельно слушает Джисона, где-то вставляя свое или вопросительное, или удивленное мычание.       — И я не знаю, как с ним подружиться…       Джисон затихает, ждет ответа отца, и тот откладывает газету на журнальный столик и пристально смотрит на сына.       — Может, он не хочет дружить?..       — Тогда почему он предложил мне порисовать!       — Погоди, Джисон, не надо кричать, — успокаивающим голосом говорит отец, и Джисон действительно замолкает, продолжая смотреть на него большими глазами, полными обиды. — Он же ни с кем из класса не дружит. Может, он вообще никогда не дружил?       — А люди могут не дружить? — искренне спрашивает Джисон, приоткрывая рот.       — Могут не дружить, да. Есть люди, которые не хотят ни с кем дружить. Они или просто людей не любят, или им когда-то сделали больно, отчего они не хотят снова рисковать.       — Ого…       — Может, твоего одноклассника обижали в другой школе? А поделился с тобой раскраской потому, что очень-очень хочет дружить, но боится.       — Что я сделаю ему больно?       — Что окажешься таким же, как те, кто сделал ему больно.       Джисон по итогу много раз сказал папе, что он не такой, что он очень добрый и хороший, что Минхо обязательно поймет это и согласится дружить. Отец тогда крепко обнимал его и кивал на все фразы.       После выходных Джисон идет в школу словно просветленный. У него есть четкая цель, и он будет ее строго придерживаться. Правда, он пока не знает, как ее исполнить, но он будет очень стараться.       Зайдя в класс, он сразу же видит свою цель и идет к ней. Все как у него в голове: только вперед, ни шагу назад. Он подходит к парте Минхо и замечает, что тот снова с толстой книгой про космос. Он улыбается и садится на соседний стул, случайно пихнув Минхо в бок. Тот слишком пугается и подпрыгивает на месте, цепляется за край парты руками и уже готовится встать, как видит перед собой лицо Джисона.       — Эй, — начинает он диалог, а свободной рукой открывает карман рюкзака и что-то там ищет, — привет.       Минхо садится на место и отворачивается от Джисона, опять начиная читать книгу.       — Привет, — тихо отвечает он, и Джисон считает этот ответ своей маленькой победой. Он сжимает в руке брелок и достает его из кармана, протягивая его Минхо.       — Это тебе.       В его руке позолоченный брелок с красиво переливающимся сатурном, вокруг которого крутятся позолоченные тонкие диски. Минхо смотрит на него сначала шокированно, а потом его взгляд становится искренне счастливым. Он аккуратно берет брелок себе и принимается рассматривать его ближе, словно так он сможет рассмотреть каждый атом аксессуара.       И он молчит. Просто разглядывает брелок. И молчит, когда цепляет его к себе на рюкзак. И продолжает читать книгу.       — Эй, — растерянно говорит Джисон, и Минхо поворачивается на него с лицом, будто ничего такого не произошло. Это Джисона обижает. — А где волшебное слово?       У Минхо брови на лоб полезли. Он смотрит не мигая на Джисона и может произнести только:       — Абракадабра?       — Ты издеваешься?! — Джисон взрывается, он начинает реально злиться. Минхо пугается и снова сутулится, словно его может кто-то ударить. — Я тебе подарил такую красивую штуку, где мое «спасибо»?!       Минхо оживает и начинает быстро кивать.       — Да-да, точно, спасибо! — он говорит это очень высоким голосом, а последнее слово выходит таким поломанным, что Джисон больше злиться не может.       — Вот так-то, — говорит он с лицом победителя. — А то я тебе подарок, а ты мне шиш!       Минхо кивает уже больше из вежливости и отворачивается к книге. Джисон поглядывает на него, когда складывает вещи из рюкзака на парту, и не может понять, как продолжить диалог. Какой-то его новоиспеченный друг неразговорчивый.       Так проходит месяц. Джисон ходит за Минхо хвостиком (ну, обычно сидит хвостиком), болтает о чем-то, обиженно дуется, если Минхо не обращает на него внимания, и выкрикивает свое «Эй!» На это Минхо почти всегда реагирует быстро и безукоризненно, даря Джисону открытый невинный взгляд. Джисон даже иногда теряется, когда Минхо смотрит на него вот так.       Пару раз они даже болтают. Джисон начинает, Минхо внезапно для него подхватывает, и вот они уже громко разговаривают о хрен знает какой по счету теме и хихикают. Джисон замечает, что Минхо всегда говорит громко и высоким голосом, смеется громко даже на уроках, когда нужно вести себя тихо. Учитель каждый раз делает ему замечание, а Джисон кладет руку на бедро, думая, что так сможет Минхо успокоить. И успокаивает. Джисон почти всегда Минхо заводит, доводит до бесяки и уводит из нее.       Один раз они обмениваются телефонами. Джисон всегда пишет первым, когда дома наскучивает даже смотреть смешные видео, и Минхо отвечает ему очень быстро, почти сразу, будто он только Джисониного сообщения и ждал. Это приятно. Это греет Джисона, как не греет Минхо в реальности. А когда он узнает, как записан у Минхо в телефонной книжке, то нагревается до температуры плавления и пара из ушей.       — Какой я тебе «Дженах»?! Ты зачем обзываешься?! — ругается он и хлопает Минхо по плечам и куда придется. Тот пугается, потому что изначально показывал Джисону видео, на котором видно кратеры Луны, а потом улыбается и пытается взять руки Джисона в свои. — Какой «Дженах», я спрашиваю?! Я Джи-сон!       — Погоди-и, — тянет Минхо, звонко смеясь.       Джисон, весь раскрасневшийся и надутый, успокаивает конечности и садится прямо. Он смотрит на Минхо обиженно и с укоризной, ожидая объяснений.       — Ты… Ты просто… — хочет сказать Минхо, но продолжает лепетать. Джисон его не перебивает, потому что родители учили его слушать другого до конца. — Это не обзывательство! Это… Это звезда. Это название звезды в созвездии Лебедя, хочешь посмотреть?       У Джисона округляются глаза. Он неловко кивает и смотрит, как Минхо сосредоточенно ищет что-то про созвездие в своей толстой книге.       Звезда?..       — Это одна из ярких звезд в созвездии, ее можно увидеть даже без телескопа, — Минхо показывает страничку книги, на котором развернулось целое созвездие, и тычет на одну из помеченных точек. — Вообще это эпсилон Лебедя, но его также называют Дженахом, что с арабского «птичье крыло». Но я подумал, что Дженах созвучно с Джисоном, вот и… Записал тебя так.       Джисон молчит, рассматривая схематично нарисованного Лебедя и другие рядом светящиеся звезды. Он не может понять: ему приятно, как назвал его Минхо, или он кретин полнейший, совсем уже со своей астрономией с ума сошел?       — Тебе неприятно? — учтиво спрашивает Минхо, наклонив к нему голову.       Джисон отвечает, что «эпсилон» звучит круче.       В один из дней Джисон с Минхо как обычно переговариваются перед первым уроком, и, как звучит звонок на урок, учитель зовет Минхо к доске. Джисон испуганно смотрит то на Минхо, то на учителя: почему его друга так быстро ждет смерть от плохой работы у доски? Это несправедливо, они еще даже не начали урок!       Но Минхо спокойно поднимается из-за парты и достает из рюкзака небольшой пакет.       — Ребята, у Минхо сегодня день рождения, поэтому он хотел вас всех угостить вкусными конфетами, — говорит учитель.       Все начинают вразнобой поздравлять Минхо, кричать ему что-то, петь «С днем рождения тебя…»       Джисон молчит. Он не может поверить: Минхо не сказал ему о своем дне рождения? Они же друзья! Друзья должны знать о днях рождения друг друга заранее, чтобы подготовить подарок!       Когда Джисон получает от Минхо шоколадный батончик, тот ничего не говорит, даже не смотрит на него. Впрочем, Минхо этого, кажется, даже не замечает. И только повернувшись на других, Джисон видит, что все получили по небольшой конфете, а он — целый батончик. В груди теплеет, но Джисону становится стыдно, что подарка для Минхо нет.       Будет.       Джисон ждет. Он ждет долго, почти не меняя позы, даже почти не уводя взгляда. Черноту неба украшают мелкие бисеринки, будто на абсолютно черный холст брызнула белая краска. Звезды, наверное, сбиваются в особый рисунок, но Джисон этого не видит. Он видит только одно перед собой — Минхо.       Он сидит, скрючившись, и исписывает бедный последний листочек, что у него остался, а вокруг на столе разбросаны другие, помаранные черными чернилами. Рядом возвышается телескоп — Джисону не стоило этого делать, но он взял пару сотен долларов из кошелька отца и купил его. Для Минхо. В качестве подарка на день рождения.       Минхо что-то дописывает, еле выводит последнее изгибающееся уже вдоль страницы слово и резко подрывается к телескопу. Он на что-то смотрит, крутит что-то в телескопе и облизывает пересохшие губы. Он словно замирает перед прибором, словно высыхает каменным изваянием перед ним, и только еле двигающиеся глазные яблоки выдают его.       Джисон может принести ему еще бумаги, но боится спросить, нужно ли: вдруг собьет внезапное научное вдохновение.       Когда Минхо снова резко отрывается от телескопа и бросается к исписанному столу, он шарит по нему руками, видимо, в поисках чистого листа, и вдруг замечает Джисона.       — О, ты чего тут?       Джисон не понимает, насколько наглым этот маленький засранец может быть, и до сих пор исследует это.       — Ну… — он мнется, хмурясь, застанный врасплох. — Мы вроде не прощались.       У Минхо в голове идут какие-то мыслительные процессы, Джисону это только по его выражению лица понятно. Только если тот думает о космосе и астрономии, мозг его работает быстрее и почти не заминается, но если речь идет о людях — все. Минхо отрубился.       Джисон вздыхает и старается улыбнуться.       — Ну ладно, я тогда пошел. Хорошо тебе провести время с ним.       — Эм… — Минхо любит мычать, когда он разговаривает, и это также выдает его узколобость в общении с людьми и выстраивании каких-то отношений. Джисон привык, ему иногда это кажется милым, а иногда он боится, что Минхо с ним сложно, а значит, Джисон ему не нужен.       — Пока!       — Подожди! — слишком высоким голосом зовет Минхо. Джисон смотрит на него в ожидании. — Хочешь тоже глянуть? Там невероятный Лебедь раскинулся, прям все звездочки как на подбор! Такое редко встретишь, я здесь обычно только Ориона замечал.       Джисон улыбается и подходит к телескопу, заглядывая. Он видит какие-то белые звезды, а уводя телескоп в сторону, что-то голубое.       — Нет-нет, вот сюда, — Минхо направляет его телескоп в нужном направлении, и Джисон видит две слипшиеся оранжевые звезды. Они красиво мерцают, будто целуя друг друга.       Он отрывается от телескопа и смотрит на Минхо, а тот, не мигая, пялится на Джисона.       — Эй?       Минхо дергается и моргает быстро-быстро.       — Чего на небо не смотришь? — с усмешкой на губах спрашивает Джисон и вновь возвращается к телескопу.       И когда Минхо произносит следующие слова, кажется, перестает дышать:       — Мне кажется, ты сделан из звезд.       Джисон становится каменным, как Минхо несколько минут назад, и смотрит на целующиеся звезды в телескоп. Он внезапно видит вместо них его и Минхо: такие же яркие и оранжевые в своей любви и заботе. Он чувствует их тепло прямо рядом, вот здесь, а затем отмирает: Минхо взял его за руку. Вот откуда это тепло.       Джисон поворачивается к нему с приоткрытым — от удивления ли? — ртом и спускается с небольшой ступеньки, чтобы быть с ним вровень. Он смотрит на Минхо, его рука горит, вложенная в мягкую ладонь, и время будто замедлилось, и вокруг них разбрызгались звездочки от маленькой до большой. Он видит их отражение в глазах напротив, и внезапно Минхо закрывает глаза, подавшись вперед. Его губы вытянуты уточкой, и Джисон бы в любой другой момент хихикнул с того, как это выглядит. Но вот он чувствует тепло все ближе, но сам не двигается, продолжая молча наблюдать. И когда Минхо останавливается совсем близко, он просит:       — Позволь мне поцеловать самую яркую звезду.       И Джисон позволяет.       Он вспоминает, как это делали мама с папой, и жмурится. Он наклоняется ближе с приоткрытыми губами и обхватывает скукоженную нижнюю губу напротив. Минхо застывает, не понимая, почему его не чмокнули. Джисон не хочет просто чмока, Джисон хочет по-взрослому, как будто у них любовь.       И Минхо расслабляет рот, повторяя за Джисоном.       Джисон на пробу сминает влажные губы мягко, несвойственно себе медленно и аккуратно. Он чувствует горячее дыхание на своем лице и во рту, и ему так приятно, что он хмурится и кладет свободную руку на плечо Минхо. Он прижимает его ближе, чтобы они столкнулись грудными клетками и слились во взаимном сиянии. Его глаза закрыты, но он продолжает видеть звезды, их вспышки и мерцание.       Все длится так долго, что быстро заканчивается. Они не отдаляются, только рассоединяют губы и утыкаются носами друг другу в щеки. Тяжело дышат. Успокаивают возбужденные сердца.       Джисон внезапно боится. Что скажут родители? Правильно ли он сделал, что поцеловал Минхо? Любит ли он Минхо? Почему он его поцеловал? Он дрожаще убирает руки с плеч Минхо, хочет их оставить смирно по швам, но тот аккуратно перехватывает их и кладет себе на пояс. Джисон тяжело дышит и обнимает Минхо так крепко, словно их совместный момент вот-вот растворится.       — Минхо… — обращается он к другу. Тот мычит вопросительно, зажатый в объятиях. — Мы поцеловались.       Минхо громко хохочет и прижимает Джисона ближе.       — Мы поцеловались, — повторяет он высоким голосом, и последний слог выходит сломанным.       Джисон широко улыбается и шепчет:       — Вот это ты петуха дал…