В ритме чужих правил

4 Я сидела за столом, погружённая в мир геометрии, который в этот момент казался мне настоящим лабиринтом. Задача передо мной, казалось, имела свой собственный ум, не желая поддаваться. Я внимательно смотрела на чертежи, рисуя линии и углы, но каждая попытка решить уравнение заканчивалась неудачей. Листок бумаги, когда-то белоснежный, постепенно заполнялся бессмысленными каракулями, которые отражали моё растерянное состояние. Каждая цифра, каждый уголок чертежа будто смеялись надо мной, нарастающее напряжение вытесняло любые попытки сосредоточиться. Страха перед неудачей было больше, чем можно было выдержать. Казалось, ещё немного – и эта беспомощность поглотит меня целиком. Мне было необходимо решить задачу не просто ради оценки — это был вопрос принципа, доказательства самой себе, что я справлюсь, что меня хватит, что всё это учение не напрасно. Сначала я старалась сохранять спокойствие, заставляя себя думать логично. Но чем больше времени проходило, тем сильнее нарастало напряжение. Мои пальцы нервно стучали по столу, словно пытались найти ритм, чтобы вернуть контроль, но паника разрасталась. Снова и снова я бралась за ручку, чувствуя, как холод её металла словно проникает в мою ладонь. Мой разум, обычно чёткий и уверенный, стал похож на хаотичный вихрь. В какой-то момент мне показалось, что комната сужается, стены давят на меня, загоняя всё глубже в это состояние беспомощности. Казалось, что весь мир сошёлся на этом листке бумаги, полном каракулей и ошибок. Я пыталась переключиться, сделать паузу, но это не помогало. Сосредоточившись на формуле, я вновь прищурилась, пытаясь вникнуть в суть, но в какой-то момент всё слилось воедино, и вместо ясности я ощутила лишь безысходность. Листки бумаги вокруг меня постепенно заполнились цифрами и символами, но они не становились понятнее, а лишь усугубляли моё беспокойство. С каждым новым листком я всё больше погружалась в тёмный водоворот неуверенности. С ощущением, что я теряю контроль, я начала списывать один листок за другим, но вместо решения находила лишь ещё больше вопросов. Ноги начали дрожать, а руки чувствовали себя тяжёлыми, как будто с них свалился весь груз этого мира. Моя голова пульсировала, и каждая попытка сосредоточиться лишь усиливала ощущение паники, которое накатывало, как волна. Я не могла понять, как выбраться из этого состояния, как найти хоть одно простое решение. Пульс нарастал, и каждый удар сердца словно отдавался гулом в ушах. Перед глазами всё поплыло, символы на бумаге сливались, и я уже не могла понять, где начинается уравнение и где оно заканчивается. Но сдаваться я не могла, не могла себе позволить. Решительно взглянув на дверь, я поняла, что в таком состоянии просто не смогу справиться. Стараясь подавить лёгкую дрожь, я ринулась к тумбочке, дрожащими руками нащупала упаковку с таблетками и вытащила её на свет. Когда белая пластинка оказалась в моих пальцах, внутри что-то сжалось. Это было чувство знакомое, почти ритуальное: я часто обращалась к этим крохотным пилюлям, когда реальность становилась слишком невыносимой, когда голова плыла от эмоций, и каждый вдох казался подвигом. Глядя на белые таблетки, я чувствовала, как они гипнотизируют меня обещанием лёгкости, обещанием того, что мир перестанет давить на грудь, что рёв мыслей немного поутихнет. Эти крохотные кругляшки — спасительный плот, надежда на то, что этот шторм внутри немного утихнет. Но на этот раз я колебалась. Осознание того, что таблетка не решит моих проблем, заставило меня замереть на секунду, застыть с ними в руках, будто от одного только их прикосновения я могла получить хоть какое-то облегчение. "Это ведь просто успокоительное, правда?" – убеждала я себя, ощущая знакомый привкус отвращения к собственной слабости. "Всего лишь одна, чтобы чуть легче стало дышать." Я знала, что в глубине души это не решит ничего, но что-то внутри тянулось к этому кратковременному затишью, к фальшивому спасению, которое, пусть на миг, но подарит мне мир. Я была на грани, готовясь запить таблетки глотком воды, но неожиданно резкая вибрация мобильного вернула меня в реальность. На экране всплыло сообщение, и, даже не открыв его, я уже знала, от кого оно. В голове всплыл образ Артура и вчерашнего вечера — едва уловимый, но яркий, словно вспышка света в тёмной комнате. Мама, конечно, потом злилась, что я не сказала ей о своих планах, но это казалось пустяком после тех часов, проведённых с ним, когда смех и разговоры оживляли пространство вокруг, а время, казалось, текло медленно, почти застыло, давая возможность наслаждаться каждой минутой. Тот вечер был для меня особенным, словно я на мгновение сбежала от своих тревог и обязанностей. Но теперь, вернувшись в реальность, эти воспоминания показались мне чем-то почти нереальным, как туманное послевкусие чего-то, что едва ли повторится. Прийдя вчера домой, я вновь попыталась написать Егору, но так и застила перед телефоном с неотправленным сообщением. А затем мне пришло уведомление от Артура: он отправил мне запрос в Инстаграм. Я долго сидела, взвешивая, стоит ли мне принимать запрос, а затем всё-таки приняла. С тех пор он часто писал мне, чаще всего отправляя различные шутки, пытаясь, очевидно, поднять мне настроение. Казалось, он вообразил меня в роли принцессы, одинокой и тоскующей, которой непременно нужен кто-то, кто развеет её печали. Но это было не так. Я не нуждалась в помощи или утешении. Хоть в голову и закрадывалась мысль ответить Артуру, бросить ему колкую шутку и завести лёгкий диалог, но я останавливала себя. Отвечала яс большими паузами, и я тщательно подбирала слова, стараясь оставаться холодной, чтобы он не надумал сеье ничего лишнего. Закрыв тумбочку и медленно отпуская ручку, я на мгновение застыла, словно отпустив таблетку, отпустила и ту неуверенность, что привела меня к ней. В голове всё ещё пульсировали остатки тревоги, но я отмахнулась от неё, заставляя себя собраться. Телефон оказался в руках, но вместо ожидаемого сообщения от Артура экран вдруг осветился именем, которое вызывало одновременно волнение и беспокойство — Егор. Пальцы невольно крепче сжали телефон, а внутри будто что-то ёкнуло, словно вспоминалось всё, что я пыталась так долго игнорировать. Я открыла сообщение, и слова, одно за другим, прочитывались с тяжестью, заставляя моё сердце то замереть, то ускориться. "Слушай, сорян за пятницу, не очень вышло. Я был злой тогда и переборщил. Ты, конечно, тоже молодец — свои правила тут начала диктовать, графики строить какие-то. Но это уже не важно. Прости в общем. И я тут, кстати, свободен. Может, встретимся где-нибудь и хотя бы план проекта обсудим?" Словно что-то острое и тёплое разом резануло сердце. Каждая строчка напоминала о той неразберихе, что творилась в моей душе после пятницы. Я уставилась на экран, словно пытаясь вчитаться в его намерения. Это простое "прости" цепляло больше, чем я могла предположить. Телефон всё ещё мерцал сообщением от Егора, а я так и стояла, уставившись на экран, как будто от этого могла понять, что ему сказать. Извиняется он, понимаете ли, за пятницу. Словно "сорян, переборщил" можно просто так взять и прикрыть всё, что случилось. Но за этим раздражением где-то в глубине проскользнула мысль: может, и я вела себя излишне... категорично. Внутри меня раздавался голос, заставляющий подумать о том, что, возможно, я действительно слишком упрямилась, что мне следовало бы оставить своё эго в стороне, как говорила Милана. Я не могла игнорировать её слова: "Иногда ты просто невиносима" Возможно, она была права. Возможно, я была слишком упряма и эгоестична. Ну а что, если бы я поступила иначе? Может, не пришлось бы сталкиваться с этим, всё бы спокойно шло своим чередом. И, как бы я ни старалась прятать это признание, мне пришлось себе признаться: для проекта с Егором нужно хотя бы встретиться и обсудить, иначе ничего не выйдет. "Но где?" — думала я. Встретиться в библиотеке или в кафе было бы проще, но мама предпочитает, чтобы я не моталась без дела, как она это называет. И тут мне в голову приходит сумасшедшая идея: а что, если попросить его прийти ко мне домой? Мой план был весьма рискованным — мама, мягко говоря, настороженно относится к "посторонним". И тем не менее, решив, что иначе никак, я набрала воздух в лёгкие и отправилась в столовую, где она сидела с чашкой утреннего чая, как обычно идеально ровно, а её взгляд будто бы пробегал по мне сканером. — Мама, — я постаралась говорить как можно спокойнее, как будто это была ерунда. — Мне нужно сделать проект с одноклассником. Я подумала… было бы удобнее, если бы он пришёл ко мне домой. Тогда мы сможем всё обсудить спокойно, не отвлекаясь на посторонних. Она на секунду задержала взгляд на чашке, как будто переваривала эту мысль, а затем медленно подняла глаза на меня. — Одноклассник? — её брови едва заметно приподнялись, и я сразу поняла, что начинается допрос. — Да, Егор, — отвечаю я, стараясь держать голос ровным. Как будто это абсолютно нормальная ситуация и ничего такого здесь нет. А внутри, конечно же, всё уже сжалось в комок. — Он в паре со мной по проекту, и нам нужно успеть закончить к пятнице. — Егор, — повторила она, как будто пробуя это имя на вкус. — Интересное имя. И чем он увлекается, этот… Егор? Ну конечно, мама должна знать буквально всё. Сейчас начнётся разбор, кто его родители, чем занимается семья, и так далее по списку. Но я была готова. — Он в нашей школе, учится на отлично, — начинаю я, выбирая каждое слово. — Хорошо разбирается в физике и… вообще ответственный. Мама снова посмотрела на чашку, чуть её покрутила, и я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Её холодный, бесстрастный взгляд замер на мне, и я чувствовала, как он проникает под кожу, как будто прочитывая меня насквозь. — Хорошо, пусть придёт, — наконец сказала она, ровно и спокойно, но было ощущение, что за этим "хорошо" скрываются сотни условий. — Но я хочу, чтобы Наталья всё время была дома. И… ты же понимаешь, что у нас есть определённые правила. В переводе с "маминого" это значило, что она будет держать всё под контролем, и каждое наше слово, скорее всего, услышат. Но я сдержалась и кивнула, изо всех сил изображая послушную и благодарную дочь. — Спасибо, мама, — ответила я сдержанно, как будто не предвкушая огромного стресса от этого «домашнего» рабочего процесса. Она чуть улыбнулась краешком губ, словно оценивая, насколько искренне прозвучала моя благодарность. Её взгляд чуть смягчился, но тут же стал строгим. — Надеюсь, ты понимаешь, что я ожидаю от тебя собранности и дисциплины. Вы не будете отвлекаться ни на что лишнее. И ещё, — добавила она, глядя прямо мне в глаза, — напомни Егору, что у нашей семьи есть определённые принципы. Мы не можем позволить себе репутацию легкомысленных людей. — Конечно, мама, — быстро киваю я, и, чувствуя, что мне удалось отстоять хотя бы эту маленькую победу, аккуратно выхожу из комнаты, пока она не передумала. Когда я наконец снова берусь за телефон, меня охватывает одновременно облегчение и тревога. Пишу Егору сообщение: «Привет. Можешь прийти ко мне домой обсудить проект. Во сколько удобно?» Когда сообщение от Егора пришло почти мгновенно, я в глубине души ощутила лёгкое напряжение. Он предложил встретиться в 3. Я ответила ему, не раздумывая, почти автоматически: «3, ок». Вернулась к столу, стараясь держаться ровно и невозмутимо, будто эта договорённость не значила для меня ничего. Но всё-таки мысль о том, что он придёт ко мне домой, заставила сердце на миг стукнуть быстрее. Совсем чуть-чуть — как будто на горизонте появился знак вопроса, который я не могу себе позволить. Просто проект. Просто ещё одна встреча, на которой я собираюсь расставить всё по своим местам. Он увидит, что у меня всё под контролем. Собранность, никакой нерешительности. Я веду эту игру. Снова обвела взглядом чертежи перед собой. Осталось почти два часа, но этого достаточно, чтобы подготовить всё как надо. Успокоилась, вдохнула глубже, чувствуя, как возвращается ощущение контроля. Положила ручку и встала, решив, что для такой встречи всё должно быть идеально. Внутренне успокаивалась тем, что для меня это не более чем обычный учебный проект. Я ни за что не позволю этому выглядеть иначе. Комната — в порядке, ничего лишнего на виду. На столе только учебники и необходимые бумаги, никакого хаоса. Даже шторы поправила, чтобы свет падал ровно. Это могло бы показаться мелочью, но для меня такие детали всегда имели значение. Наконец, немного успокоившись, я взяла телефон. Прошло только пять минут, и он молчал. Всё под контролем, я на высоте. Только голос внутри всё равно шептал: «А вдруг?». С каждым минутным молчанием он затихал, и мне становилось чуть легче. Звонок в дверь раздался неожиданно, и я выпрямилась, мгновенно подавив любую дрожь. Всё, время пришло. С этой мысли я направилась к двери — уверенная, почти механически собранная. Звонок в дверь раздался снова, на этот раз чуть настойчивее. Я быстро заправила выбившуюся прядь за ухо и направилась в прихожую, стараясь сохранить спокойствие и ни на секунду не выдать своего волнения. Но на полпути замерла: мама уже стояла у двери, её спина — идеальная прямая линия — выдавала скрытое напряжение. Я на секунду колебалась, не зная, стоит ли сразу вмешиваться или позволить им обменяться парой вежливых фраз. Когда мама открыла дверь, Егор стоял на пороге, немного удивлённый её присутствием. Но он быстро взял себя в руки, кивнул ей вежливо. Я заметила, как он пытается выглядеть непринуждённо, но его взгляд невольно метнулся ко мне, как будто ища поддержки. — Здравствуйте, — спокойно произнесла мама, её голос звучал ровно, но я уловила лёгкий оттенок настороженности. — Егор, верно? — Да, Егор, — он кивнул, пытаясь улыбнуться, но, кажется, почувствовал, что мама не из тех, кого можно очаровать. — Приятно познакомиться, — сказала она, словно по привычке, строго выверив слова. — Вы работаете над проектом с Элизаветой? Я чуть заметно вздохнула и сделала шаг вперёд, собираясь перехватить инициативу, но мама подняла руку, как бы давая понять, что её интерес не исчерпан. — Да, нам нужно обсудить детали, — спокойно ответил Егор, — хотелось бы успеть закончить до пятницы. Она кивнула, пристально разглядывая его, и в комнате на секунду повисла тишина. Я уже почти начала успокаиваться, но тут мама задала следующий вопрос, и я почувствовала, как меня невольно сковало. — Егор, как вас по фамилии? — произнесла она с почти неуловимой улыбкой, которая казалась скорее проверкой, чем приветствием. Егор чуть замялся, но ответил уверенно: — Лебедев. В глазах мамы мелькнуло что-то едва заметное. Она слегка склонила голову, как будто собираясь обдумать его ответ, и в этот момент я уже знала, что последует дальше. Мама, конечно, знала о многих одноклассниках, и не могла не знать о его ситуации. — Лебедев… Кажется, тот самый мальчик-сирота из вашего класса, Элизавета? — произнесла она почти безмятежно, как будто обсуждала какую-то незначительную деталь. Я чуть задержала дыхание, стараясь удержать раздражение от этого небрежного замечания, и тут же ответила, не дав ей продолжить: — У Егора есть отец, мама, — с чуть натянутой улыбкой сказала я, стараясь казаться спокойной, хотя внутри всё кипело. Моя рука чуть сильнее сжала телефон в кармане. Егор мельком взглянул на меня, и я почувствовала лёгкую благодарность в его глазах. Он кивнул, подтверждая мои слова, хотя было видно, что разговор ему явно не по душе. Мама, казалось, на секунду осталась неподвижной, как если бы её собственные слова застали её врасплох. Но затем она плавно перешла к вежливой, хотя и немного холодной улыбке, которую могла демонстрировать лишь в таких случаях — когда ей нужно было сохранить идеальный, безупречный контроль. — О, прошу прощения, — с тщательно выверенным тоном произнесла она, как бы невзначай, но и не слишком извиняясь. — Наверное, я что-то напутала. В любом случае, я рада, что у Элизаветы есть… помощник в учёбе. Её взгляд на мгновение задержался на нём, и я, чувствуя неловкость этого момента, наконец сделала шаг вперёд, аккуратно вклиниваясь между ними. — Мы пройдём в комнату, если ты не против, мама, — произнесла я как можно нейтральнее, стараясь звучать непринуждённо. Она кивнула, слегка сжав губы, но отпустила нас с лёгким кивком, как бы показывая, что её миссия завершена. Когда мы проходили мимо неё, я услышала тихий, сдержанный вздох, словно это была последняя попытка напомнить мне о чем-то важном. Я закрыла за собой дверь в свою комнату, и мы с Егором на мгновение остались в тишине. Я обернулась, чуть улыбнувшись ему, словно извиняясь за всё это без слов. — Извини за… ну, за маму, — пробормотала я, стараясь скрыть смущение. — Она просто всегда хочет знать всё. Егор лишь чуть пожал плечами, его лицо приняло спокойное выражение, но глаза выдавали смесь неловкости и усталости. — Ничего, — ответил он, стараясь выглядеть как можно непринуждённее. — Я понимаю. Он явно пытался обойти тему, и я почувствовала какую-то невидимую связь, когда он, казалось, сам избегал вопросов, которые, как и я, предпочитал не поднимать. Когда мама наконец оставила нас вдвоём, я проводила Егора в свою комнату. Как только он вошёл, его взгляд сразу пробежался по каждому уголку, и я невольно напряглась, заметив, как он усмехнулся, будто собираясь прокомментировать. — У тебя тут так чисто, что я боюсь случайно оставить след, — хмыкнул он, разглядывая идеально ровные стопки учебников на столе и аккуратно сложенные бумаги. — Ты что, генеральную уборку перед моим приходом устроила? Я натянуто улыбнулась, стараясь не выдать своего раздражения. — Мне просто не нравится бардак, — коротко ответила я, подчеркивая, что его "юмор" совсем не оценён. — Но ты можешь чувствовать себя как дома, только, пожалуйста, не переворачивай всё вверх дном. Егор, кивнув, устроился за столом, явно чувствуя себя в своей тарелке, несмотря на мою прохладную реакцию. Я вздохнула, пробежав взглядом по своим заметкам, и, как бы невзначай, пододвинула ему лист с некоторыми тезисами. — Я подумала, что для эксперимента лучше всего подойдёт алюминий, — начала я, словно продолжая мысли вслух. — Он легко вступает в реакции, и на его примере можно рассмотреть целую кучу процессов: окисление, коррозию… Можно даже пару простых реакций наглядно показать. Егор поднял бровь, с интересом разглядывая мой лист. — Ничего себе, ты уже всё спланировала, — с намёком на улыбку сказал он. — Я-то думал, мы будем просто кидать идеи, а тут почти готовый план. — Ну, кто-то ведь должен был этим заняться, — парировала я, стараясь придать голосу максимально нейтральный тон. — Времени до сдачи проекта не так уж много, так что лучше действовать по плану. Он посмотрел на меня, как будто оценивал что-то невидимое за словами, и кивнул, соглашаясь. — Ладно, ты права, план — это полезно. Тогда что нам нужно сделать? — спросил он, устремив на меня взгляд, наконец полностью сосредоточенный на деле. — Для начала, нужно провести пару простейших реакций, чтобы продемонстрировать свойства алюминия, — начала я, указывая на несколько пунктов в своём списке. — Потом зафиксировать все результаты и составить анализ, который покажет, как именно проходят эти процессы. У тебя, случайно, лабораторный дневник не завалялся? Думаю, нам нужно будет тщательно фиксировать каждую деталь. Егор прикусил губу, понимая, что пока ничем особенно похвастаться не может. — Лабораторного дневника у меня нет, но могу раздобыть, — сказал он с запинкой. — Если честно, я даже не знал, что у тебя всё так серьёзно продумано. — Это проект, Егор, — я посмотрела на него пристально, чувствуя как нарастающее раздражение, так и необходимость держать себя в руках. — И нам нужно получить высокий балл, а не просто "покидать идеи". Он улыбнулся, как будто мои слова его позабавили, но на этот раз без какой-то подколки. — Окей, так алюминий, значит, — проговорил он. — Ладно, я в деле. Я кивнула, сдерживая желание напомнить ему, что это было бы замечательно — быть "в деле" с самого начала, а не только после моего вступительного инструктажа. Но решила не тратить на это энергию. — Отлично. Тогда начнём с простейшего — реакции алюминия с водой и кислородом, — сказала я, возвращаясь к заметкам. — У нас получится зафиксировать момент, когда он начинает окисляться, и показать, как образуется защитная плёнка. А дальше... Егор снова кивнул, но я заметила, как он украдкой вытаскивает телефон, словно проверяя что-то неотложное. Я сцепила руки, стараясь не выдать раздражения. — Егор, если тебя так сильно отвлекает телефон, то, может, лучше тебе сначала разобраться с ним? — холодно заметила я, прищурившись. Он тут же спрятал телефон обратно в карман, с показной серьёзностью сложив руки на столе. — Всё, извиняюсь, — сказал он с улыбкой, которая явно должна была выглядеть "обезоруживающей". — Больше ни одного сообщения до конца проекта. Обещаю. Я хмыкнула, скептически приподняв бровь. — Ну посмотрим, как долго ты продержишься. Вернёмся к работе, хорошо? Если ты в курсе, что такое окисление алюминия, то можешь попробовать описать процесс. Егор смутился, и я заметила легкий румянец на его щеках. — Ну, да, окисление… это, типа, когда алюминий реагирует с кислородом, и там образуется оксидная плёнка. Она как защитный слой, чтобы алюминий дальше не разрушался, — пробормотал он, очевидно, пытаясь вспомнить хоть что-то из лекций. Я вздохнула, едва сдерживая саркастическую усмешку. — Почти. Хотя, если бы ты добавил пару деталей, то звучало бы чуть убедительнее. Но для проекта нам придётся описать всё это гораздо подробнее, с химическими уравнениями и прочим. Я склонилась над тетрадью, делая пару быстрых пометок, когда заметила, как Егор с интересом смотрит на меня. — Ты и правда умеешь это всё объяснять, — сказал он, на этот раз без тени иронии. — Лиза, ты бы могла быть отличным учителем. Или кем-то вроде того. Я точно не справился бы без тебя. Эти слова прозвучали неожиданно. Я почувствовала, как внутри что-то дрогнуло, но тут же взяла себя в руки, не позволяя себе слишком зацикливаться на его комплименте. — Просто лучше готовиться заранее, — ответила я, вернув себе холодный тон. — Если делать всё в последний момент, то результат может выйти… не таким уж блестящим. Егор усмехнулся, но на этот раз уже смущённо. — Учту на будущее, капитан, — отозвался он, пытаясь разрядить обстановку. — Надеюсь, — бросила я, но в глубине души мне всё-таки было приятно, что он заметил мою подготовку. Мы углубились в проект, постепенно начав обговаривать основные эксперименты и распределение задач. Егор, хоть и не сразу, но всё же включился в процесс. Мы с Егором быстро распределили обязанности: я взялась за составление плана и расчётов, а он должен был собрать и проверить материалы для эксперимента. Вроде бы всё шло по плану. Он, как ни странно, даже старался — по крайней мере, первое время. Мы записали основные реакции, обговорили параметры опытов, и я, наконец, почувствовала, что всё идёт идеально. Но вскоре что-то пошло не так. Как только я отложила ручку и с удовлетворением посмотрела на свои записи, Егор вдруг замер, прочитав одну из формул. — Погоди, Лиза, здесь что-то не так, — начал он, нахмурившись и указывая на мой расчёт. — Ты, похоже, ошиблась в коэффициенте. Здесь же другая валентность. Я напряглась. Ошибка? В моих расчётах? Да ещё и чтобы он её заметил? — Нет, это правильный коэффициент, — резко сказала я, убирая его руку с тетради. — Я проверяла три раза. — Ага, проверяла… Но тут же очевидно, что ты ошиблась, — не унимался он, отодвигая мою тетрадь, чтобы показать на формулу. — Вот, видишь? Тут должно быть другое значение. Я почувствовала, как по венам разливается раздражение. Этот парень действительно думает, что может исправлять мои расчёты? — Егор, может, ты просто не понимаешь, о чём речь? — холодно ответила я, чувствуя, как напрягаются плечи. — Если ты бывал в классе хотя бы пару раз, то знал бы, что это правильный расчёт. Он усмехнулся, откидываясь на спинку стула, и это только усилило моё раздражение. — Знаешь, Лиза, а ты иногда слишком самоуверенна. Думаешь, что никогда не ошибаешься? — сказал он с лёгкой усмешкой, явно наслаждаясь моментом. — Тебе бы иногда полезно принимать чужие мнения. — А тебе не помешало бы хотя бы раз сделать что-то самостоятельно, — выпалила я, стараясь говорить спокойно, но голос всё равно дрогнул от ярости. — Может, тогда бы и ошибок не замечал. Ты же вообще ничего не подготовил! Я чуть ли не сама за тебя всё написала, а ты ещё умничаешь! Он вздохнул, закатив глаза. — Ох, простите, ваше совершенство, что посмел усомниться, — ответил он, сдерживая саркастический тон. — Ты правда думаешь, что одна можешь потянуть всё на себе? Может, просто поучишься работать в команде, а не командовать? — Работать в команде? С тобой? — Я усмехнулась, но внутри всё кипело. — Прости, но я предпочитаю надёжных людей, а не тех, кто приходит с пустыми руками и поправляет чужие ошибки. Он раздражённо провёл рукой по волосам, и я заметила, как его лицо потемнело. — Лиза, да ты просто... — начал он, но осёкся, словно пытался сдержаться. — Знаешь, у тебя талант отталкивать людей. Ты делаешь всё идеально, но даже не видишь, как это раздражает других. Почему бы тебе не подумать, что не все обязаны быть такими же "идеальными", как ты? Эти слова задели меня сильнее, чем я ожидала. Внутри всё перевернулось, но я не собиралась показывать ему свою слабость. Я сделала глубокий вдох, чтобы не сорваться. — Понимаешь, Егор, — сказала я, тщательно подбирая слова, чтобы голос звучал спокойно, — если бы все старались хотя бы наполовину так же, как я, нам бы не пришлось терять время на исправление ошибок. Мы посмотрели друг на друга, и в воздухе повисло напряжение. Казалось, каждый из нас готов был сказать ещё что-то, но в последний момент оба сдержались. Егор уже поднимался со стула, когда я, не выдержав, язвительно сказала: — Ну да, ты бы сам точно что-то сделал, если бы я тебя не подталкивала. Он резко остановился и оглянулся, бросив на меня взгляд, в котором смешались усталость и разочарование. — Ты правда так обо мне думаешь? — спросил он, тихо, но с какой-то непривычной серьёзностью. — Что я просто ленивый и тупой? Я почувствовала, как внутри всё сжалось, но привычка держать контроль пересилила. — Я думаю, что если бы я полагалась только на тебя, то проект бы так и не сдвинулся с места, — ответила я, стараясь говорить уверенно. — Знаешь, Лиза, — он кивнул, глядя в сторону, будто окончательно решив для себя что-то, — мне казалось, что ты... в общем, не такая. Но теперь я вижу, что ты видишь только себя. Я невольно нахмурилась, но всё же ответила спокойно: — Егор, это не вопрос видимости. Это вопрос того, что я привыкла делать всё качественно. Если у тебя с этим проблемы — не моя вина. На этот раз он уже не сдержал раздражения, и в его взгляде вспыхнуло что-то, чего я раньше не видела. — Лиза, да дело даже не в проекте! Ты... ты ведёшь себя так, будто одна знаешь, как правильно, и на всех остальных тебе плевать. Я почувствовала, как начинает разгораться ответное раздражение. — Может, потому что я действительно лучше знаю, что нужно делать? Если бы у тебя были идеи, а не только критика, мы бы давно закончили. Он молчал несколько секунд, затем коротко вздохнул, покачал головой и взял свою сумку. — Ладно, Лиза. Похоже, нам проще делать это по отдельности. С этими словами он направился к двери, и я внезапно поняла, что его уход меня раздражает ещё больше, чем все его претензии. Но остановить его я не могла. — Хорошо. Справлюсь и без тебя, — бросила я в спину, слишком гордая, чтобы признать, что мне становится не по себе. Он остановился у порога, бросив на меня последний взгляд — холодный, почти незнакомый. — Удачи, Лиза. С твоим подходом она тебе точно пригодится. И, не дожидаясь ответа, он захлопнул за собой дверь. Как только за ним захлопнулась дверь, я не сдержалась и прошипела в пустоту: — Ты не у себя дома, чтобы хлопать дверью, между прочим. Ответа, естественно, не последовало, и я осталась одна в оглушающей тишине комнаты. Всё вокруг было идеально прибрано, всё на своих местах, но в воздухе всё ещё висело напряжение от этой ссоры. Я вдруг почувствовала себя так... опустошённо. Словно вся эта беседа выжгла из меня остатки терпения. Я снова села за стол, машинально перебирать свои заметки, как будто они могли заглушить эту неприятную пустоту, но через пару минут в комнату заглянула Натали с любопытством и лёгкой тревогой на лице. — Лиза, у тебя всё хорошо? — спросила она мягко. — Я видела, как твой одноклассник уходил. Он выглядел... немного злым. Я едва заметно пожала плечами, не желая вдаваться в детали. — Мы просто устали. Проект оказался сложнее, чем я думала. Всё в порядке. Натали кивнула, но всё равно посмотрела на меня так, будто не совсем верила. Вдруг мне захотелось как-то сменить тему, и я спросила: — А где мама? — вырвалось у меня. Она должна была быть дома… Странно, что зашла Натали, а не она. Натали посмотрела на меня чуть удивлённо, как будто я спросила что-то неуместное. — Твоя мама уехала уже давно, — ответила она спокойно. — Сказала, что у неё важная встреча и что ты в курсе. Я нахмурилась. Мама собиралась уехать только вечером, как обычно. Что-то в словах Натали меня напрягло, но я не успела понять, что именно. Вместо этого я повернула голову к окну и замерла, заметив, как солнечные лучи уже почти скрылись за горизонтом, оставляя комнату в мягком, приглушённом свете уходящего дня. Как же так? Я даже не заметила, как время ускользнуло. Это чувство — глухое, странное — обрушилось на меня с неожиданной силой. Увязнув в проекте, я потеряла всякое ощущение реальности. Натали, видимо, заметила моё замешательство и мягко улыбнулась. — Всё хорошо, Лиза? — спросила она с лёгким участием, как будто не зная, уместно ли вообще вмешиваться. — Да, — ответила я, отвлекаясь от окна и возвращаясь в реальность. — Просто устали с Егором над проектом, вот и не заметила, как время прошло. Натали кивнула, понимающе. Но это не снимало странного ощущения внутри — как будто что-то ускользнуло, как будто я пропустила что-то важное, застряв в этих формулах и расчётах. — Хорошо, — ответила Натали, не вникая больше, но с тенью вопроса в глазах, — если что, я рядом. Когда дверь за Натали закрылась, я осталась в абсолютной тишине, которая, казалось, только усиливала хаос в моей голове. Всё опять пошло не так. Сначала этот дурацкий проект, потом Егор со своим несерьёзным отношением, потом эта ссора, после которой он ушёл, хлопнув дверью, как будто это он был чем-то недоволен. А теперь — мама, уехавшая раньше, чем я ожидала, оставив меня в этом пустом доме, где даже время, казалось, не держится за привычные рамки. Я почувствовала, как привычное чувство контроля ускользает, как песок сквозь пальцы. Я столько раз повторяла себе, что всё должно быть по плану, что всё должно подчиняться чётким правилам, установленным мной самой. А теперь… день закончился, а я даже не заметила. Проект, который я рассчитывала завершить за один вечер, едва тронут. И мама уехала, даже не попрощавшись, не оставив мне возможности хотя бы показать, что у меня всё под контролем. Сердце неприятно сжалось, будто напоминая мне, что я не смогла удержать всё в руках.