you should be sad

Black Swan (Orchestral Version) – BTS

В зале было темно, но каждый прожектор был направлен на одну невысокую фигуру. Парень посреди сцены не танцевал, он словно порхал, каждым движением заставляя зрителей затаить дыхание. Белая, свободная рубашка открывала взору то одну ключицу, то другую. Вживую оркестром воспроизводимая мелодия ласкала уши, и грациозные, местами невесомые движение ласкали глаза. Словно каждое движение танцора было продолжением партии скрипки в произведении Black swan на 21 странице из 25. Осталось недолго, кульминация совсем скоро, пируэт за пируэтом, и вот-вот тишину в зале должны разрушить аплодисменты и овации. Только вместо этого в гробовой тишине раздается плач ребенка, сначала где-то вдали, а потом все ближе и ближе. Чимин жмурит глаза и чувствует, как прогибается кровать во второй половине. Омега, громко зевнув, пытается раскрыть глаза после сладкого, безумно короткого сна, и приподнимается на локтях, привлекая своим копошением внимание Чонгука. — Ложись поспи, я схожу к Хоби, — ласковое касание до плеча отбрасывает его обратно на простыни, — у тебя завтра рано пара. Когда Чонгук поднялся с кровати, Чимин совестливо закусывает губу, кутаясь обратно в одеяло. Остатки совести скребутся где-то внутри, оставляя после себя горьковатое послевкусие. Чонгуку завтра на работу, и Чимин даже не знает во сколько. Сегодня ночью он, уложив Хоби, Чонгука даже не дождался, Чимин даже не слышал, как тот пришел и лег рядом. Сколько ему удалось поспать перед тем, как сейчас он поднялся к Хоби? Чонгук, поспав от силы часа два, на ходу взъерошивает свои светлые волосы, и почти об этом не переживает. Он громко зевает, как и Чимин пару минут назад, ему тоже бы поспать, но у Чимина в восемь пары в Сеульском институте искусств, а у Чонгука смена завтра начинается только в десять. Он буквально в два шага доходит до сына, который плачет в той же комнате за перегородкой, по сути, вся их съемная квартира - одна большая комната, объединенная с небольшой кухней, из отдельных помещений только душевая с туалетом. Зато не на самой окраине Сеула, в относительно хорошем районе. Ребенок, заметив отца, начинает успокаиваться, и когда Чонгук присел напротив кроватки на корточках, всхлипы окончательно стали стихать. — Ну, что такое, малыш? — альфа аккуратно гладит ребенка по голове, пока тот своими маленькими ладошками разводил по лицу слезы, пытаясь вытереть влагу с глаз, громко шмыгая носом, — приснился плохой сон? Ребенок кивает, и Чонгук аккуратно обнимает маленького альфочку, пока тот в руках окончательно не успокоится, — Это был просто сон, он уже закончился, сейчас все хорошо. Может, попьешь водичку? Так, где у нас тут Мистер Хоуп? Альфа быстро нащупывает игрушку бурундука и протягивает сыну. Тот отрицательно качает головой, — Если что-то случится, ты же не бросишь меня? — Конечно нет, что за глупости, — альфа улыбается одной из своих самых нежных улыбок, и целует сына в макушку. Достает из рядом лежащей упаковки салфетку, помогает убрать слезы с лица и высморкаться. Чонгук обратно укладывает ребенка, кладет в руки Хоби Мистера Хоупа и накрывает их одеялом, — ложись спать, мой хороший. Когда Чонгук просыпается второй раз, Чимина на кровати уже нет. Это значит, что тот уехал на учебу. Чонгук устало потягивается и зевает, нащупывает свой телефон - он проснулся на 10 минут раньше поставленного будильника. Валяться особо не хочется, и он встает, как можно тише добирается до кухни, еще раз зевая. Он бы не отказался поспать еще пару часиков, но в его нынешней жизни сон — это самая большая роскошь сразу после денег. Холодная жидкость бодрит изнутри и снаружи - сначала стакан с холодной водой натощак, потом сполоснуть лицо после сна в ванне. Это рутина, которая помогает проснуться альфе лучше, чем самый крепкий кофе. Вытерев руки об полотенце, Чонгук быстро пробегает взглядом по столу. Чимин опять не позавтракал, и альфа качает головой горько усмехаясь - вроде Чимин на два года старше, но порой ведет себя словно два года младше. Кухня выглядит такой же идеально чистой, как вчера поздним вечером, когда Чонгук помыл посуду и протер поверхности столешницы, наверное, Чимину было не до уборки после пар. Альфа заглядывает в холодильник, и на автомате достает нужные продукты, сначала делает завтрак сыну, потом себе. В холодильнике больше готовых блюд нет, и Чонгук быстро нарезает продукты для овощного супа Чимину, тот скорей всего забудет пообедать. Завтрак и обед готов, Чонгук быстро, но также тихо одевается и идет будить сына. Кормит, собирает в садик, отводит, целует в темную макушку и желает хорошего дня. Потом на работу и домой, спать, чтобы завтра прожить такой же день по новой. У альфы нет время размышлять, что он живет в каком-то бесконечном дне сурка, как может показаться со стороны, — это просто его реальность и он ее принимает. В конце концов, в его двадцать три года на нем лежит большая ответственность в виде его семьи - Чимина и их шестилетнего сына Хосока. У него есть семья, работа - за последние шесть лет, это единственные его голову занимающие мысли, вытолкнув все остальное, что когда-то было внутри. Чонгук доходит до работы, в мыслях прокручивая, осталось ли вчера что-то не законченное. Холодный воздух вызывает мелкую дрожь по всему телу, и Чонгук прибавляет шаг. Layover еще закрыт, но все равно служит украшением на перекрестке двух серых улиц. Альфа проскальзывает вдоль туристов, которые делают фотографии на фоне, пытаясь не попасть в кадр. Главный вход не для него, его встречает вход для персонала, железная дверь с электронным замком, пальцы словно кем-то ведомые набирают автоматически набор цифр, зеленый сигнал, писк, — и вот Layover встречает его с распахнутыми объятиями, поглощая в свою роскошь на весь сегодняшний день. В комнате для персонала Чонгука ждут два классических костюма - у обоих черные, классические брюки, а вот верх отличается. Белоснежная рубашка и пиджак, и идентичного кроя эта же одежда в черном оттенке. Оба костюма делались на заказ, в Италии, по его меркам - все в Layover должно подходить под люксовый стандарт. Чонгук одевает сегодня черную рубашку, и пока зал не открыт для посетителей, закатывает рукава до локтя, открывая взору выраженные дорожки вен на своих руках. Чонгук - администратор одного из самых в Сеуле, ресторана Layover. Из шести лет своей нестабильной карьеры, три года он провел здесь, сначала как посудомойщик, помощник повара, бармен, официант, пока его год назад не назначали администратором. Чонгук морщится, заходя в зал, Layover встречает дневным светом, и альфа проверят бронь на сегодня, проверяет чистоту каждой скатерти на столе, меняет свежие цветы в вазах, включает легкую джазовую музыку на фон. Все на своих местах, в ресторане появляются и другие коллеги. Чонгук проходит цепким взглядом по помещению, одобрительно себе кивая. Layover готов впечатлить каждого сегодняшнего гостя, не оставляя равнодушным, в очередной раз доказывая, что он один из лучших в Сеуле.

🎭🎭🎭

Когда Чимин утром просыпается, за окном еще темно. Чимин почти никогда не закрывает шторы, поэтому в тусклом свете с улицы можно разглядеть по подушке растрепанные светлые волосы Чонгука и слегка нахмуренные брови. Тихо выскальзывая, омега крадется к шкафу, по пути бросая взгляд на спящего сына. Тот тоже хмурит свои брови во сне, что на детском лице выглядит весьма забавно. Собрав нужные вещи – кремовый V-образный свитер и светло-голубые джинсы – быстро одевается и чистит зубы. Выходит и проверяет содержимое сумки: на ощупь находит телефон, зарядку и студенческое удостоверение. Свет из ванной в приглушенной темноте освещает чистую кухню, хотя Чимин точно помнит, как оставил грязную посуду в раковине и на столешнице, там же и оставляя хлебные крошки. Значит, Чонгук вчера ночью все убрал, Чимин не слышал. Омега быстро обувается, натягивает слишком легкое для прохладной погоды пальто, но это не важно, он поедет в институт на машине, так как ему дольше добираться. Ах! Чимин хлопает по карманам, и не разуваясь, на цыпочках крадется до комода около шкафа, забирает ключи от машины, и закрывает за собой дверь, дождавшись тихого писка электронного замка, спускается на парковку. Бежевая Hyundai sonata в первых лучах дневного света отдает золотистым, и Чимин выруливает на полупустые улицы столицы. Он всегда едет чуть ли не на час раньше, ему поперек горла стоят вечерние пробки, этой прелести его пока что лишают только ранним утром. На заднем сиденье валяется тренировочная форма: черные, свободные штаны и белый лонгслив на три размера больше. На тренировках важно, чтобы ничто не сковывало движения. Чимин доезжает за полтора часа, и его встречает еще полупустая парковка. Сеульский национальный институт искусств уже с утра слишком бодр, в боевой готовности начать этот день, но Чимин это рвение не разделяет. Он покупает отвратительный кофе в стаканчике в ближайшем автомате, от химического привкуса подташнивает, и это заставляет окончательно проснуться. Раздевалка позволяет разделить свое одиночество только с ней, и Чимин быстро переодевается. Сейчас у них в основном практические задания, и в общей сумме омега почти каждый учебный день танцует по 7 часов, включая утреннюю разминку, как вот эту. Он подключается к колонке в просторном танцевальном зале, и, найдя нужную мелодию, прокручивает в то место, где вчера его движения ему же показались невнятны. Чтобы отточить. Чтобы быть лучшим в параллели. Может быть, чтобы получить роль, ведь тренировки иногда приходят смотреть люди повыше, как сегодня, но Чимина бы обрадовала просто стипендия. — Привет, Чимин! — в обед его находит Тэмин, одногруппник и, если можно назвать что-то типа друг, ведь у Чимина никогда особо не было близких друзей, чтобы воспринимать это слово как большинство общества. Чимин кивает омеге в знак приветствия. — Ты опять ничего не ешь на обед? — опуская на стол салат, Тэмин бегло ловит взгляд Чимина, пока тот гипнотизирует стаканчик с кофейной дрянью, и делает большой глоток. — Не хочется, — пожимает плечами. Когда Чимин поступил, он не ел, потому что не был в форме. Хоть после родов он набрал немного лишних килограммов, но они все равно были лишние. Они мешали чувствовать себя одним целым с телом, пригвождали к земле, лишая легкости, плавности, грациозности. К новой жизни нужно было приспособиться. На руках с грудничком, пока Чонгук целыми сутками работал, заниматься танцами было невозможно. Ему лишь оставалось корректировать вес едой, внимательно просчитывая дефицит калорий. Есть надо было - истощенный организм просто бы не выдержал нагрузки. До беременности, Чимин заменял чувство голода выкуренными сигаретами, но почему-то не может позволить себе это делать при ребенке. При Чонгуке. Иногда Чимин скучал, как курение обманывает мозг, успокаивая нервные клетки. Скучал по противному, сигаретному дыму, от которого хотелось давиться. Иногда Чимин срывался и выкуривал по сигарете с Тэмином, во время обеденного перерыва. Но Чимин не имеет права успокаивать нервы этим читерством. Вся его жизнь держится последние шесть лет на Чонгуке, и он ни разу не выкурил сигарету. Раньше не было совсем денег, сейчас они иногда, в те самые редкие дни, когда не хочется откинуться от работы, могут выпить по банке пива. Одной на двоих. Чимину иногда хотелось выплеснуть в себя полбутылки виски, но у него больше не та роль, чтобы поступать настолько безалаберно. Та осталась где-то там, шесть лет назад в Пусане. После долгого дня тренировок мышцы под прохладным душем приятно зудели, и Чимин позволил простоять себе так на десять минут больше необходимого. Сегодня Чонгук ведет их сына на дополнительные занятия, вроде, на кружок по рисованию, но Чимин не знает точно, так как сам занят учебой и сына всегда отводил именно альфа. Он не спеша одевается, и морально готовится отстоять лишних минут сорок в пробках. Пока он стоит в пробках, морально готовится, завтра повторить все то же самое сначала.

🎭🎭🎭

В сумерках Layover превращается из светлого ресторана в стиле ар-деко в то самое место, которое представляют при чтении книг - минимальное освещение придает залу интимности, чувство уединения, и длинные свечи внутри стеклянных цилиндров на столах отвечают за нотку романтики. Чонгук любил Layover именно когда начинало темнеть, тот словно открывался с новой стороны, которую тщательно скрывал днем в каждом элементе интерьера ар-деко. Чонгуку иногда хотелось поставить одноименную песню Ланы Дель Рэй, что ассоциировалась теперь не только с Чимином, но и с этим местом, жаль это было против корпоративной политики. Сегодня Чонгук работает только до вечера, и скрывается сразу за дневным освещением в раздевалке, как только наступают сумерки. Вообще у них два администратора и один менеджер, Чонгук уже передал смену второму администратору. Альфа как можно быстрее переодевается, забив на душ, его он принимает только когда работает до самой ночи и ему больше некуда спешить или когда не хочет будить домашних. В любом другом случае, Чонгук первым делом дома плетется в ванную. Конечно, первым делом для себя, после того как убедится, что все в порядке у Хосока и Чимина. Сегодня он уже отпрашивался - после обеда быстро съездил в садик за Хоби на машине заведения, чтобы подкинуть его на кружок по рисованию неподалеку отсюда. Наверное, Чонгук так сильно любит Layover, что тот любит его в ответ. Взаимная любовь включает в себя неожиданное понимание со стороны начальства. Им известно, что у столь юного альфы есть семья, и впечатлившись его целеустремленностью и рабочей этики, неожиданно шагнули на встречу.  Чонгук про себя тихо выругивается, ведь занятие закончилось уже минут пять назад, а он только выходит с ресторана. Десять еще идти. Холод неприятно проникает под кожу, и Чонгук, делает мысленно отметку, одеваться теплее. Чонгука греет его любовь к семье, но хитрый холод словно пытается докопаться, что этого недостаточно. Чонгук сильнее кутается в верхнюю одежду и прибавляет шаг, он не будет проигрывать мерзкому холоду.  Не сегодня. Никогда.

🎭🎭🎭

— А если аппа больше не придет за мной? — альфочка вот-вот держится, чтобы не расплакаться. Нижняя губа слегка подрагивает, и уголки глаз вот-вот наполнятся мокрыми каплями. Мин Юнги тяжело вздыхает, внимательно оглядывая ребенка, что сидит за своим столом и теребит край рисунка, что они сегодня рисовали в классе. Сегодня тема "семья", с белого листа на альфу смотрят три длинные фигуры и куча сердечек разных размеров над ним. Взрослый альфа подходит ближе и садится перед ребенком на корточки. Рабочий день у него закончился уже в два часа дня, и с четырех до половины седьмого, в первый четверг каждого месяца, он ведет бесплатные занятия для детей по рисованию. Юнги не любит ни детей, ни рисование, он вообще-то один из ведущих архитекторов в фирме, в свои тридцать два. Альфа никогда бы не подумал, что, когда в последнем интервью для L'Officiel Homme упомянул, что хотел бы поработать с каким-нибудь благотворительном проектом, с ним свяжется творческая организация полгода назад, предложив обучать бесплатно детей. Сначала в фирме сказали, что это хороший пиар ход. Потом альфа как-то втянулся сам, подписав договор еще на полгода. Два с половиной часа с детьми, и никаких других мыслей в это время. Своего рода почти медитация. Вообще, с детьми пообщаться очень контрастно, ведь обычно он общается с более черствыми людьми, расчетливыми бизнесменами. Еще Юнги понял, что к такой радости, как дети, у себя в личной жизни он не готов. Поэтому, наверное, даже уважает Чонгука, отца маленького альфы, который очень извинился и предупредил, что на пятнадцать минут опоздает. Тот младше почти на десять лет, а уже показал себя как хорошего родителя. Хорошего, по его мнению, проявлялось в терпении, заботе, ответственности, и где нужно, проявлении строгости к ребенку. Большинство детей, которые приходили на занятия, были не из самых обеспеченных семей. С первого взгляда Юнги поддался в нынешним обществе принятым стереотипам, что Хосоку очень не повезло с родителями - молодыми, бедными, глупыми. Чонгук выглядел как мальчишка, у него еще остались юношеские черты лица, от чего альфа выглядел совсем молодо. Богато Чонгук тоже не выглядел, обычно - как большинство студентов его возраста. Умные люди не заводят детей, пока сами дети, поэтому и за умного Юнги его особо не считал. Уже через два месяца, Юнги увидел, что с родителями здесь не повезло только ему самому. Ну да, сейчас они им гордятся. Гордятся, что Мин Юнги входит в топ выдающихся архитекторов, гордятся престижем, социальным статусом. Зато Юнги видит, как Чонгук гордится своим сыном, просто потому что он такой какой есть. — Эй, — Юнги обращает на себя внимание маленького альфы, — Твой отец предупредил, что на пару минут задержался на работе. Я уверен, что ему очень грустно, что у него не получилось забрать тебя пораньше. — Я не люблю, когда аппе грустно..., — Хосок опять надулся, и опустил взгляд на рисунок перед собой. Юнги внимательно посмотрел на глаза альфы, слез в глазах больше не было видно, и он облегченно ухмыльнулся. Чон Хосок был приятным ребенком, насколько приятны могут быть дети шести лет. Как и ребенок, тот тоже капризничал, дулся, не слушался, но каким-то образом умел слушать, и с ним можно было договориться. А Мин Юнги семьдесят процентов своей работы постоянно с кем-то договаривается. Правда, до этого в его возрастной диапазон для переговоров, не входили дети дошкольного возраста. А вот избалованные шестнадцатилетние подростки да, например, Ким Тэхён, который требовал у родителей, чтобы именно бюро, куда на практику устроился Юнги, обустроило ему ресторан, не только снаружи, но и внутри. Его будущий ресторан, который подарили родители на шестнадцать лет. Видите ли, нестандартный подход к визуальному решению бюро пришелся Киму по вкусу. То, что альфа архитектор, а не сраный дизайнер интерьера (хотя и в этом отлично разбирался), Кима абсолютно не ебало, и тот докапывался до каждого штриха. Окей, Юнги заработал много денег, и Layover по сей день мог бы быть в списке его проектов для гордости, став одной из must-visit точек в городе, но нервы. Их он оставил равноценно своему полученному чеку. Кстати, Чонгук работал в именно в этом ресторане, и его восхищение проделанной работой приятно грело самолюбие уже состоявшегося архитектора. — Юнги-хен, — Хосок все еще смотрел на свой рисунок, — мне вчера приснилось, что аппа меня оставил одного и бросил... я проснулся и плакал, и, когда открыл глаза, аппа уже был рядом! Но он был такой уставший, устал что я плачу и решил... Еще на первом занятии, Юнги всем детям приказал называть его хен, потому что он всего лишь руководитель кружка, и хотелось более неформальной обстановки на занятиях. — Глупости! — Юнги старался улыбнуться как можно мягче, и получил полон недоумения взгляд от ребенка. Тот смотрел на Юнги, выдающегося архитектора, как на дурочка, — Я уверен, что аппа не хочет тебя бросить. Иначе он бы не звонил мне, что придет, а просто оставил бы тут. Ребенок тут же опять насупился, и Юнги почувствовал его нарастающую панику, черт, — Взрослым надо работать. У детей и взрослых есть свои обязанности. Может ты попросишь, что бы тебя в следующий раз выбрал папа? Хосок слушал очень внимательно, а потом резко отвернулся и фыркнул, — Папа в школе танцев, у него занятия. Папу Хосока, Мин Юнги так и не видел, отчего у него сложилось не самое приятное впечатление. Чонгук тоже когда-то скользь упоминал, что тот учится и у него нет времени. Юнги тогда только хмыкнул. У Чогука, который работает на полной ставке, чаще всего полторы (по его словам), и параллельно ухаживает за ребенком, время за то есть. (Хосок почти всегда приходит в чистой одежде, иногда, конечно, он измазывается в красках на уроке или в садике, но тот всегда выглядит аккуратно - это наблюдение Мин Юнги, у ребенка здоровый интерес ко всему вокруг и желание изучить весь мир, потому что аппа читает самые интересные книжки перед сном обо всем на свете - это всем детям громко на перерыве рассказывал сам Хосок). Мин Юнги более-менее равнодушный, ко всему, что его окружает, но любопытство однажды взяло верх - альфа один раз не сдержался и спросил, воспитывает ли Чонгук сына один? Чонгук растерялся, но потом чуть тише, с теплой улыбкой на лице, добавил, что Чимин восхитительно танцует, и до (кивнув на Хосока), мечтал обучаться профессионально танцами. И еще тише добавил, ведь мечтам суждено сбываться? Юнги спросил, о чем мечтает Чонгук, и тот отмахнулся, что у него все уже есть – семья, работа, здоровье. Вот так мало надо человечку. Чонгук так искренне улыбался, что Мин Юнги, живущему в мире, где каждый второй из себя что-то строит, словно первый раз увидел человека, настоящего, такой как есть, без всяких масок. От чего-то Юнги показалось, что, если бы Чонгук захотел стать архитектором, с его силой воли, заставил бы Юнги смотреть на его пятки, покорив любую вершину на своем пути. Но Чонгук для близких. Чонгук не для себя. Он для близких горы свернет и переплывет все океаны. У Мин Юнги не было своей семьи, он завидный холостяк, он заботился о себе, и чуть-чуть о других. Видя бескорыстную само жертвенность Чонгука, почему-то ему в ответ тоже хотелось сделать что-то доброе. Все равно его дома никто не ждет. Чонгук всегда извиняется и предупреждает, когда опаздывает, чаще всего он приходит вовремя. Не сегодня, конечно, но Юнги все понимает. Дверь в помещение открывается, только после осторожного стука, и тут же появляется светлая, запихавшая макушка с красными щеками. Хосок подпрыгивая бежит на встречу Чонгуку, который уже подготовил руки для объятий. — Аппа! Ты пришел! Чонгук усмехается, поднимая ребенка на руки, тыкая тому в кончик носа, — Привет, я уверен, что ты отлично развлекал Юнги-хена, а теперь мы украдем тебя домой и будешь развлекать нас папой. — Папа уже дома? — Хосока ставят на землю, и тот радостно хихикает, пока Чонгук собирает вещь маленького альфы, — Аппа, смотри, что я нарисовал сегодня! Это я, ты и папа. — Какой ты молодец, — Чонгук приседает на корточки, и помогает сыну одеть курточку, — Знаешь что? Давай, мы подарим рисунок папе, когда придем домой? — Да!! Давай! — Хосок радостно вертел рисунком, пока Чонгук натягивал ему шапку. Все это время молчащий Юнги, успел накинуть свое короткое, темно серое пальто и молча наблюдал за чужими сборами. — Юнги-хен, спасибо большое, что подождали меня. Я договорюсь в следующий раз, что бы мне поставили смену пораньше, и я вас не задерживал. — Чонгук вежливо поклонился старшему, пока радостный Хосок, что-то напевая выходил в коридор из класса. — Забей, Чонгук. — Юнги замкнул помещение класса, и они начали спускаться вниз. — Ты на машине сегодня? — Хоби, осторожней у лестницы! — крикнув ребенку, Чон отрицательно покачал головой. — Может вас подкинуть? Мне все равно в ту же сторону. — Мин уже подвозил их один раз до дома, когда выяснилось, что Чонгук работает в Layover, и увлекаясь разговором, Юнги предложил их подвести, узнав, что им в одну сторону. Чонгук долго не думал. На улице под кожу лезет холод, а у Юнги Рендж Ровер с обогревом сидений. Альфа не заметно вздрогнул, вспоминая машину отца проходя вдоль на улице припаркованногоРоллс-Ройса, тот вернул на секунду в надежно скрытые воспоминания об его бывшим доме. — Хён, конечно, это было бы здорово, если вам не сложно, — идя по улице за Юнги, Чонгук поравнялся с альфой встав напротив. Может Юнги был и старше, но Чонгук был на добрую голову выше. — Тогда поехали, — Мин кивнул в сторону своей машины. Для Юнги это мелочи, но почему-то приятно, помогать просто так, ничего не требуя взамен, время от времени. Или приятно, потому что он Чонгука считает хорошим человеком, и знает, что помогает по его меркам хорошему человеку. Тем более, когда ему по дороге, — отвезу вас домой. Поездка проходит в молчание, Чонгук как только садится на мягкое сидение и пристегивает ремнем безопасности Хоби и себя, в теплом салоне автомобиля засыпает, на что Юнги лишь легко усмехается. Когда машина притормаживает, Чонгук потягивается и просыпается, смотрит в окно - они уже подъехали. Хосок на удивление тихо сидел, ведь обычно, когда они едут куда-то все вместе, тот болтает без умолку. Скорее всего, тоже задремал, как и отец. — Юнги-хен, спасибо вам большое! — Чонгук помогает вылезти из машины Хоби, после чего уважительно обращается в сторону Юнги, получая в ответ кивок. — Чонгук, можно тебя на секунду? — тот сразу улавливает намек, что это взрослый разговор, кивнув, мол сейчас, отводит Хоби к подъезду, где просит его подождать минутку. Он отходит всего на пару шагов, чтобы послушать, что ему хотят сказать, — Сегодня Хосок спрашивал меня, решил ли ты его бросить, когда опаздывал. Я, конечно, не психолог и не эксперт по работе с детьми, но, черт знает, считаю важным это сказать. Чонгук понимающе кивает, — Да, ему приснился сегодня такой сон, спасибо, доброго вечера, хен. — Доброй ночи. Черный Ровер двинулся дальше, а за Чонгуком и Хосоком захлопнулась дверь в подъезде. Каждый наконец-то отправляется после длинного дня домой.

🎭🎭🎭

— Папа дома! — Как только открывается дверь, маленький альфа сразу заметил на кухне не высокую фигуру, которую освещает лишь лампочка вытяжки. — Ты сегодня рано, Чимин, — Чонгук включает свет в коридоре и ловит Хосока за локоть, предотвратив налет на Чимина, — Хосок-а, давай сначала разуемся и снимем уличную одежду. Чонгук присаживается на корточки, и помогает снять альфе ботинки и вешает куртку ребенка. Хосок сразу же вихрем умчался к Чимину, размахивая своими рисунком. — Папа, смотри, смотри! — Хосок машет рисунком, обнимая одной рукой ногу Чимина, пока Чимин продолжает стоять у плиты. — Ну что там, малыш, показывай, — откладывая поварешку, Чимин трепет макушку сына, после взяв в руки протянутый рисунок. Чонгук разувается, вешает свое пальто и помыв руки выходит на кухню к своей семье. — Хосок-а, пошли мыть ручки и переодеваться, папа пока посмотрит твой рисунок. — Это ты, я и аппа! — Хосок тычет пальчиком в каждую фигуру на рисунке, пока Чимин внимательно его рассматривает усмехаясь. — Очень красиво, давай я его повешу на холодильник, а ты иди мыть руки, как и сказал аппа. — Хосок кивает Чимину, и нехотя все-таки идет в ванну мыть руки, пока Чимин смотрит на белый лист - на нем две высокие фигуры, с длинными руками и ногами, и по середине одна маленькая. Над людьми много разных сердечек, и кривым подчерком написано моя семья. Чимин как и обещал, поднимает первый попавшийся магнитик на холодильнике и крепит туда шедевр юного художника, — Чонгук, признавайся, куда ты таскаешь нашего ребенка, каждый месяц по четвергам? До этих бесплатных занятий Хосок рисовал лучше. — Чимин ухмыляется, и добавляют уже тише, чтобы Хосок точно не услышал, когда Чонгук подходит уже переодетый в черную майку и темно серые, свободные спортивные штаны. — Ты рисуешь не лучше, — Чимин замахивается в сторону Чонгука полотенцем, до этого висящем у омеги на плече, но тот ловко уворачивается. — Ха-ха, очень смешно, — Чимин закатывает глаза, и поворачивается к супу, который приготовил утром Чонгук перед работой, — Хосок-а! Идем кушать. Чон молча подходит к тумбочке, чтобы достать посуду, — Что тут у нас? Ты сегодня пораньше. — и утыкается Чимину в макушку подбородком, чтобы рассмотреть плиту. — То, что ты приготовил, — Чимин разливает овощной суп по тарелкам, — Репетиция закончилась раньше, и решил дождаться вас, чтобы вместе поесть. Вы, кстати тоже пораньше сегодня. — Бестолковые, бесплатные занятия, ведет очень порядочный альфа, который нас подвез. — Чонгук расставляет еду на стол, и когда возвращается, Чимин уже стоит, облокотившись на столешницу, руки скрестив на груди. — Может, ему просто нравятся смазливые мордашки молоденьких альф? — омега усмехается, и Чонгук расставляет обе руки по бокам Чимина, того не касаясь. Тот был одет в светлый, оверсайз лонгслив, возможно даже Чонгуков, и кремовые штаны. Альфа громко рассмеялся, закидывая голову, но тут же наклоняясь к Чимину, пока тот так и стоял, усмехаясь, — Чимин, фу. — альфа был очень близко, и то и дело кидал взгляд на пухлые губы, — я... — Папа, ты правда повесил! — Хосок одетый в домашнюю одежду, подбегает к холодильнику любоваться своим шедевром словно любитель искусства Мона Лизой в Лувре, — Обычно, ты никогда их не вешаешь, хоть обещаешь. Чимин опять закатил глаза, и толкнул Чонгука в грудь, чтобы тот его выпустил, — Видишь, а этот повесил, Хосок-а, Чонгук, пошли кушать. — Юнги-хён сказал, что тебе обязательно понравится! А он эксперт в искусстве! — Да, я вижу, — Чимин ухмыльнулся и наткнувшись на предупреждающий взгляд Чонгука, решил больше ничего не говорить, принимаясь за суп. Ужин проходит относительно спокойно, в уютной обстановке, тихо, больше потому, что Чонгук готовит отменный суп, даже Хосок, которого не всегда легко накормить, уплетает его только так. — Очень вкусно! Спасибо! Чимин в этот раз принимается убрать все со стола, хотя обычно это делает Чонгук, иногда беря в помощники Хосока, приучая его к домашним делам. Сегодня Чонгук отправляет Хосока играться, когда тот шагает за папой, и идет помогать Чимину сам. Омега моет посуду, и Чонгук стоя рядом вытирает тарелки, раскладывая их по полкам. — Возможно, я получу роль, не главную, конечно, — Чимин закрывает кран воды, и отряхивает руки. Чонгук замирает с тарелкой над полкой, поворачивая голову к Чимину, — Вау! Так это здорово! Ты так мечтал об этом. Поздравляю! Альфа кладет последнею тарелку, и делает шаг к Чимину, но тот поджимает губы и делает ответный шаг в сторону, оставляя Чона в замешательстве, — Ага, только это значит, еще больше тренировок. Я и так не бываю почти дома, Чонгук, а ведь я даже не работаю. Я не знаю. — Эй, Чимин, — Чонгук подходит к омеге, аккуратно обнимая омегу, поглаживая того по спине, от чего тот начал расслабляться, — Ты же так давно мечтал об этом. Конечно, соглашайся, у тебя есть я, и ты же знаешь, что я всегда готов присмотреть за Хосоком. Чимин утыкается подбородком альфе в плечо, — Ты и так все делаешь. У меня нет время даже убраться дома, и я даже не работаю, а ты готовишь, зарабатываешь, убираешься, все время с Хосоком. — Чимин, вы моя семья, а в семье принято друг о друге заботиться и полагаться друг на друга. Ложись пораньше отдыхать, я пойду скоро укладывать Хосока. — Чонгук нежно поглаживает щеки Чимина, с нежностью смотря ему в глаза, и наклоняясь оставляет быстрый поцелуй в лоб. Чимин смотрит, как альфа собирает игрушки по пути к сыну. Их было немного, но достаточно, что бы навести беспорядок посреди комнаты. Чонгук садится рядом на коврик, и Хосок начинает ему что-то оживленно рассказывать. В такие вечера, как этот, Чимин чувствует что-то похожее на счастья и счастливую семейную жизнь. Это конечно не то, о чем Чимин мечтал, но то, чего он был лишен сам в детстве. Но омега все еще чувствовал те самые уколы совести - практически обо всем, что у них есть, позаботился Чонгук. А что Чимин? К хорошему быстро привыкаешь, и забота альфы быстро принялась за данность. Только Чимин чувствовал, что в их семью он вкладывал ничтожно мало, и эта часть терзала его, когда ум был ничем не занят. Омега знает, что Чонгук его ни в чем не упрекает, и наоборот только поддерживает. Поступить еще раз в школу танцев? Чимин бы не посмотрел даже в ту сторону, если бы не Чонгук, со своим не стоит бросать то, что так сильно любишь, борись. Уже лежа в кровати, Чимин вспоминает свой сон - вчера сцена ему только снилась, сегодня ему предложили второстепенную роль. Уложив Хосока спать, Чонгук быстро сходил в душ, и как только коснулся головой подушки, сразу уснул. Чимин повернулся в его сторону - напротив белая макушка, с не много влажными волосами. Омега зажимает прядь руками, блонд смывается, надо бы купить тонер, и покрасить Чонгука, вернув ему нормальный тон волос. В такие секунды, как сейчас, когда его не душит тревожность, Чимин позволяет себе почувствовать себя счастливым, у него есть любящая семья, чужие люди, ставшие самыми родными, он опять может вернуться на сцену. Возможно, шесть лет назад, Чимин сделал единственный правильный выбор в его жизни, который моментами считал своей самой большой ошибкой. Засыпая с легкой улыбкой на лице, Чимин думает, что может впервые ему стоит позволить себе просто быть. Здесь и сейчас.  Любимым. Засыпая ни о чем больше сегодня не думать.