One Thousand Galleons

xXx

На следующий день Ремус был на взводе; уставший и разбитый, он при этом чувствовал себя странно бодрым и в приподнятом настроении. Вероятно, это было связано с тем, что он проснулся от того, что Северус мастурбировал ему, заставляя член наливаться кровью. Он с трудом открыл глаза, и перед ним предстал Северус, сидящий на его ногах и движущий рукой вверх и вниз. Один вид происходящего вырвал из Ремуса стон; Снейа посмотрел на него из-под ресниц, и его губы расплылись в ухмылке. Люпин бы точно кончил от одного зрелища, если бы он не убрал руку. — Я ждал, когда ты проснешься. — вальяжно протянул Северус, подбираясь ближе, чтобы сесть на бедра Ремуса, и тот лег на спину, давая партнеру устроиться удобнее. — Это лучшее из всех моих пробуждений. — пробормотал Ремус, протягивая руки к нему руки, чтобы с благоговением огладить его бедра. Член Северуса уже был тверд и истекал смазкой, и он размазал её большим пальцем просто чтобы посмотреть, как Снейп прикрывает глаза и выдыхает. — Не двигайся. — приказал он, после чего потянулся к презервативам и лубриканту на прикроватной тумбочке. Это зрелище было слишком соблазнительным; Ремус, не в силах игнорировать это, приподнялся, чтобы обхватить сосок губами, заставляя Северуса дернуться и выронить лубрикант из рук. — Я сказал- — он осекся и издал низкий стон, выгибаясь навстречу губам Ремуса, который пустил в ход зубы. — -не двигайся. — Я не очень хорош в выполнении инструкций, когда я полусонный. — Ремус повел губами по его груди к другому соску, чтобы проделать с ним то же. Северус, словно в замешательстве, сжал его плечо. Снейп оттолкнул его, когда Ремус провел языком по твердеющим бугоркам сосков. Он смотрел на Люпина мутным взглядом, задыхаясь, и на его щеках выступал румянец. — Я слишком долго ждал. — отрезал Северус, а после призвал бутылочку смазки с пола и разорвал упаковку презерватива зубами. — Ты уверен- — при виде такого Северуса Ремус ощущал одновременно трепет и возбуждение. Должно быть, его тело всё ещё болело с прошлого раза — но вот он сидел на бедрах Ремуса и надевал на его член презерватив, чтобы после взять его во влажную от смазки руку. — Молчи. — прошипел Северус. — Я знаю, что я могу выдержать. — после этих слов он опустился на колени и, удерживая Ремуса на месте, опустился на его член. — Блять. — выругался он; его тело выгнулось, и дыхание в мгновение стало прерывистым. Северус словно был прекрасным видением из сна — приоткрытый рот, запрокинутая назад голова, сведенные к переносице брови, выдававшие, насколько он всё ещё чувствителен. Ремусу было не лучше; ощущение скованности в тело, ставшее для него клеткой, оболочкой, делало трудным не сорваться раньше времени. Северус крепко сжимал его, заставляя сомневаться, был ли он перевозбужден от боли и удовольствия одновременно. Прошло некоторое время с последнего проникновения, и сейчас он седлал Ремуса так скоро после этого. Люпин сжимал его бедра достаточно сильно, чтобы от его ногтей на коже остались полумесяцы. — Ты в порядке? — Ремус не мог не спросить это — Северус несколько долгих мгновений не двигался, пытаясь выровнять дыхание. — Это так хорошо. — невнятно пробормотал Северус, начиная покачивать бедрами. Этот момент отложился в памяти Ремуса, начавшего двигать бедрами навстречу.

xXx

— -Ремус! Ремус пришел в себя и быстро заморгал, прогоняя остатки вожделения. — Вау. — Джеймс с весельем фыркнул. — Ты будто совершенно не здесь. Можешь подать мне полотенце? Это был вечер четверга, и Ремус был на кухне в доме Поттеров, помогая Джеймсу готовить, пока они оба ждали возвращения Лили. Она заранее позвонила им и предупредила, что задержится, а на работе Ремуса ничего не происходило, так что он решил, что может спокойно улизнуть. Северус был занят, о чем он и сообщил ещё утром, так что Ремус пришел к выводу, что это подходящий момент, чтобы поговорить о последних событиях в его личной жизни с другом. — Что-то случилось в школе? — спросил Джеймс, подталкивая Ремуса к разговору после того, как оборотень протянул ему кухонное полотенце, которым Джеймс вытер перепачканное лицо Гарри. Малышу было шесть месяцев, и теперь он ел протертую еду. Его нынешней навязчивой идеей было размазывать её по щекам. — Ну, вроде того. — неловко ответил Ремус. — Я займусь этим. — он подошел ближе к Гарри, чтобы помочь, так что Джеймс мог сосредоточиться на приготовлении спагетти, которые он делал для взрослых. — Что же… — Джеймс вернулся к плите и начал помешивать соус. — Сириус приходил вчера… Ремус ничего не ответил; он был рад, что Джеймс не смотрел на него, кормящего его хихикающего сына. — Он сказал, что ты не ответил на его письмо. — он продолжил. Ремус положил желтую пластиковую ложечку Гарри, чувствуя, как сжимается его сердце. — Я не могу простить его, Сохатый. Не сейчас. Я надеюсь, ты понимаешь это. Джеймс тяжело вздохнул, но не начал спорить, хотя Ремус ожидал этого. — Нет, я понимаю. — он повернулся и облокотился на стойку, скрещивая руки и внимательно рассматривая своего друга. — Знаешь, Сириус не говорит о той части учебы. С тех пор, как его приняли в авроры, он будто хотел забыть о том, что это вообще происходило. Знаю, от этого не лучше, но я думаю, ему стыдно. Ремус поджал губы. — Ему должно быть стыдно. — пробормотал он так тихо, что не был уверен, услышит ли его Джеймс. Он был всё ещё зол из-за его самовольного визита в Хогвартс, и теперь, когда он старался проработать это с Северусом, его позиция стала ещё тверже. — Он сказал, что пришел в Хогвартс и Снейп прогнал его. — Джеймс явно буравил в нем дыру взглядом. — Но ты в курсе, да? — Да. Я в курсе. — Ремус встал и вытащил Гарри из стульчика — он уже закончил со своей едой. Ребенок был хорошим отвлекающим фактором при напряженном разговоре; Ремус с нежной улыбкой коснулся пальцем носа Гарри, и тот скосил глаза, пытаясь уследить за его движением его пальца. — Я думаю, он ревнует, Лунатик. — сказал Джеймс, и его голос звучал слегка обеспокоенно. — К тебе. — Почему? — Ремус повернулся и наконец посмотрел на него, хмурясь. Джеймс почесал свою отросшую щетину. — Ты знаешь, без тебя всё было не так, очевидно. — он поднял руку, предупреждая возможные комментарии. — Не то, чтобы я виню тебя в том, что ты сохранял дистанцию или решил не прощать нас. Просто… Я думаю, ты был чем-то вроде клея, что держал нас всех вместе, если честно. Я начал встречаться с Лили, Питер устроился на работу сразу же после школы, так что Сириус как бы… отделился. Ему потребовалось несколько лет, чтобы принять решение стать аврором. К тому времени мои приоритеты сменились с тусовок и выпивки на, ну, мою семью. — Он с мягкой улыбкой кивнул на Гарри. — Дружба — это улица с двусторонним движением. — твердо сказал Ремус. — Если он хочет быть частью твоей жизни, он должен понять, что ты больше не тот, кем был раньше. — Да, видишь, ты это понял. — Джеймс неловко усмехнулся. —Но ты всегда понимаешь. Честно говоря, я всегда чувствовал, что ты намного взрослее меня, даже сейчас. Сириусу просто трудно смириться с происходящим. Он игнорирует это или злится, пока не взорвется. — Говоря откровенно, Джеймс. — Ремус глубоко вдохнул, выравнивая дыхание. — Мне больше не нужен этот негатив в жизни. Я хочу быть честнее — с самим собой и людьми, которые мне дороги. Мне нравится, где мы сейчас, и я люблю Гарри. Я хочу быть другом тебе и Лили, и я могу быть вежлив с Сириусом, но Мародеры не воссоединятся, если Сириус, ну, не повзрослеет, блять. Джеймс уставился на него с широко раскрытыми глазами и фыркнул от смеха. — Ты никогда не бранился! Неужели я наконец-то оказываю на тебя дурное влияние?! Ремус запоздало прикрыл уши Гарри, слишком поздно осознав сказанное. — Прости, Гарри, я сказал плохое слово. Мы не будем произносить это слово, хорошо? — Ты простишь дядю Ремуса. — Джеймс подошел ближе и взъерошил растрепанные волосы сына. — Мы оба знаем, откуда ты возьмешь это слово, если начнешь браниться. Ремус всё ещё выглядел немного пристыженным. — Для кого-то чопорного и аристократичного у Северуса слишком грязный рот. Я набираюсь этого у вас обоих. —Ох, мы говорим о Снейпе, да? — Джеймс покосился на него. — Не из-за него ли мне нельзя звонить тебе по камину на расстоянии? Ремус прочистил горло, не глядя на него. — Есть кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить… Просто так получилось, и… — А я говорил ей! — с мстительностью в голосе воскликнул Джеймс. — Но она сказала мне: «Нет, Джеймс, ему это неинтересно. Скажи Ремусу оставить его в покое. Северус не интересуется отношениями». Ремус вздохнул и поднял глаза, взывая к небесам. — Ладно, да, мы видимся. — Ты должен мне, Лунатик. Я знал это! Я же говорил, что вы двое будете тра- Ремус покрылся краской и закрыл уши Гарри руками, одаривая друга свирепым взглядом. — Джеймс, твой сын может услышать тебя. Джеймс вытянул Гарри из рук Ремуса. — Твоя дядя любит угрюмых змеюк. Ремус простонал. — Почему я думал, что это может быть уважительный разговор? — Понятия не имею. — Джеймс ухмыльнулся ему, а после весело ткнул его локтем. — Эй, ну же. Ты же знаешь, что я прав! Ты просто смущен моими подколами. Ремус признал, что его друг просто подшучивал над ним, и в его словах на самом деле не было зла. — Ты не удивлен? Ни капельки? — О, Мерлин, нет. Честно говоря, я бы не удивился, если бы оказалось, что вы тайно встречались годами! Ты был немного одержим им, начиная с шестого курса. — Я не был. Джеймс посадил Гарри в манеж. — О, ты забываешь, что я был там, когда ты отчитывал Сириуса из-за него. Честно, я думал, ты оторвешь мне яйца, если я хотя бы не так посмотрю на него на седьмом курсе. — Я бы так и сделал. — проворчал Ремус, продолжая розоветь. — Но ты бы заслуживал этого. — И то правда. — Джеймс начал накрывать на стол. — Ох, боже, Лилс сойдет с ума. — Пожалуйста, пока что ничего ей не говори. — с мольбой в голосе попросил Ремус. — Только до тех пор, пока у него не появится возможность рассказать всё ей самому… — О, не волнуйся, я буду с радостью ждать подходящего момента. — Джеймс загоготал, а после добавил, с издевкой меняя тон. — Поговори с ним, ох, черт возьми! — Твой отец — настоящий ребенок. — Ремус посмотрел на Гарри. — Кстати о детях. — Джеймс резко сменил тему. — Я уже некоторое время думаю, как спросить это, но, э-э… Ладно. Он подошел ближе и встал перед Ремусом. Его лицо стало серьезным. — Допустим, какой-то псих пришел убить Лили и меня. Я уже мертв, а она велит тебе хватать Гарри, пока она побежит отбиваться от этого психа. Что ты сделаешь? Ремус шокировано уставился на него, а после перевел взгляд на Гарри. — Что? Почему ты-? — -подыграй. Что ты сделаешь? Желудок Ремуса сжался, а затем провалился куда-то вниз. Он посмотрел на ребенка; он чувствовал себя ужасно, хотя в глубине души знал, каким будет его ответ. — Я бы взял его и убежал. Прости, я знаю, что это делает меня трусом, но он всего лишь ребенок- — Знаешь, что бы сделал Сириус? — перебил его Джеймс, звуча спокойно. — Он бы начал драться, чтобы отомстить. Ремус беспомощно уставился на него. — И именно поэтому я хочу попросить тебя стать крёстным отцом Гарри. — Я… — Ремус был ошеломлен. — Что? — Мы с Лили обсуждали это. — Признался Джеймс. — И я согласен с ней. Если бы с нами что-то случилось, ты бы не задумываясь взял Гарри к себе. Я не говорю, что Сириус не любит его. Я не говорю, что какой-то из твоих ответов неверен, но я думаю, что ты поступил бы так, как было бы лучше для Гарри. — Джеймс… — Я о том, что мои мама и папа, или мама Лили, не стали бы бороться с тобой за него. Так что, я буду честным, ты в самом конце списка. — он хлопнул Ремуса по плечу и с беззаботным видом вернулся на кухню. — Разве это не разобьет Сириусу сердце? — наконец спросил Ремус. — Разобьет. — Джеймс грустно улыбнулся ему. — Но я думаю, он знает, почему я прошу не его.

xXx

Всё дело было в том, что мысль о том, чтобы стать крестным отцом, тяготила не Северуса, а Ремуса. Северус принял эту роль с изяществом, как титул с определенным набором правил и ожиданий. Ремус же чувствовал, что это слишком ново для него, слишком большая ответственность. Он рассказал об этом Северусу в один из вечеров на неделе, когда они смогли увидеться. Северус уже спланировал взять к себе Драко на выходные, чтобы Нарцисса и Люциус смогли провести время вдвоем — впервые с тех пор, как у них родился ребенок. Семестр был в самом разгаре, и они оба были загружены работой. — Возможно, я убавляю свою ненависть к Поттеру. — Северус хмыкнул. — Он очевидно немного поумнел. — Будь я Блэком, я был бы убит горем. — вздохнул Ремус, решительно откладывая перо в сторону. Он перенес непроверенные эссе в комнаты Северуса, зная, что тот в процессе варки зелий для мадам Помфри. На последних курсах Травологии сейчас изучали растения, вызывающие кислотные ожоги, и именно над этим работал Северус. — Он заслуживает это. — В то же мгновение ответил Северус. — Но… имею в виду, как бы ты чувствовал себя, если бы кто-то спустя годы отсутствия внезапно появился и стал крестным Драко вместо тебя? — Ремус явно погряз в вине. Северус прекратил нарезку бадьяна и подошел к Ремусу, чтобы, взяв его за подбородок, заставить посмотреть на него снизу вверх. — То, кого Поттер сделает крестным для сына, решает на Блэк. Он не имеет на это права. Я не ожидал, что стану крестным. Если бы Малфои нашли на эту роль кого-то более подходящего, это не изменило бы моего отношения к Драко. Это просто изменило бы мой титул. — он убрал руку. — Вывод — или вперед, или откажись. — Ты думаешь, что я веду себя глупо. — Ремус недовольно фыркнул. — Я думаю, что ты слишком много беспокоишься о чувствах человека, который не заслуживает этого. — Северус вернулся к ингредиентам и взял с полки растопырник. — Он бы не оказал тебе такой же любезности. Ремус задумался над его словами, а затем снова придвинул к себе эссе, которое он проверял до этого, и попытался сосредоточиться на нем. Это продолжалось всего тринадцать секунд. — Сириус, вероятно, на днях появится у моей двери. — пробормотал он, подпирая подбородок рукой и переводя взгляд на книжный шкаф. — Люпин. — Северус бросил на него сердитый взгляд. Ремус вздохнул и провел рукой по лицу. — Я свожу себя с ума этими «что, если». Я знаю. Северус некоторое время работал, ничего не говоря, и Ремус смог хотя бы немного сосредоточиться на проверке эссе. — Котел и котелок. — наконец пробормотал Северус. — Хм? — Ремус оживился при звуке его голоса. — Полагаю, я не могу ничего тебе сказать. — тихо признал Северус. — Я занимаюсь тем же. Мои навязчивые мысли посещают меня ночью. А твои, очевидно, посещают тебя днем. Это открытие успокоило Ремуса; он почувствовал себя лучше, узнав, что Северус не просто отмахивается от всего, что он говорит. Иногда было трудно отделить действительно важные мысли от внутреннего диалога, что заставлял его сомневаться в себе. Тем не менее, это признание напомнило Ремусу о том, что у его партнера всё ещё были проблемы со сном. Время от времени он вспоминал об этом, но не находил этим трудностям объяснения. Ремусу хотелось верить, что с ним Северусу спится лучше, но у него никогда не хватало смелости услышать, было ли так на самом деле. На выходных, впервые с начала семестра, Ремус поехал навестить свою мать. Их отношения были довольно спокойными и мирными, по большей мере по тому, что они оба не любили раскачивать лодку. Он знал, что Хоуп находится в постоянном беспокойстве; Ремус всегда чувствовал себя так, будто обременяет её, рассказывая о своей жизни. Тяжелее всего она пережила его заражение ликантропией. Он не был уверен, что она когда-то оправится от этого. Тем не менее, Ремус знал, что должен ей объяснение, почему он решил остаться, а ещё рассказ о своих отношениях. Как и ожидалось, в её ответе было не радостное волнение или облегчение, а беспокойство. — Что бы было, если бы ничего не вышло? — она нежно коснулась его щеки. — Я снова потеряю тебя? Ремус, чувствуя стыд, притянул её в свои объятия. — Нет, мам, ты больше не потеряешь меня. — пообещал он. — Этот мальчик. — Хоуп сжала его сильнее, а после выпустила из объятий, чтобы увидеть реакцию сына на её слова. — Он имеет над тобой большую власть. — подчеркнула она. — Я не хочу, чтобы ты забыл о себе, пытаясь сделать его счастливым. Ремус не знал, как объяснить ей, что он не думал, что это произойдет. Возможно, он был наивен, но он думал, что между ними есть что-то большее, чем долг. Даже если это было той причиной, почему Северус удержал его здесь, это не было главной причиной, почему они хотели друг друга. Ремус не был уверен — он лишь хотел верить в то, что между ними было что-то большее, или на самом деле правильно понял Снейпа. Северус не поднимал эту тему с тех пор, как они начали встречаться, но его действия свидетельствовали об искренней привязанности. И всё же он мог понять и свою мать. Она имела право обвинить Северуса в том, что она потеряла Ремуса. — Он делает меня счастливым. — уверил Ремус, одаривая её мягкой улыбкой. — Если честно, он кажется неизбежностью. — Это тяжелое чувство. — с предостережением ответила Хоуп и улыбнулась ему в ответ. — Но у тебя ничего не бывает просто.