Demon

[Мир демонов. Покои Верховного демона]

Моракс проснулся в полном одиночестве. Он отчетливо помнит, как Итэр, ангел, которого он когда-то отпустил, усыпил его и забрал Син Цю — самое дорогое, что оставалось у мужчины. «Ненавижу…» — одинокая фигура демона мерно передвигается туда-сюда. Шаги глухо отдаются от стен, создавая ощущение замкнутости и безысходности. Он ходит кругами, словно лев в клетке, не находя себе места. Его мысли спутаны, эмоции бурлят, а сердце тяжело стучит в груди. «Сначала они забрали мою дочь и старшего сына, затем — Сяо, а теперь они забрали Син Цю. Как же я ненавижу их. Рэйндоттир… если б только тогда я убил тебя, никто из моих детей не обернулся бы против меня, а этот ангел бесследно бы исчез». Каждый шаг даётся ему с трудом, но остановиться он не может. В голове хаотично мелькают обрывки воспоминаний, как мозаика из осколков прошлого. Каждое из них причиняет боль, словно острый осколок режет душу. Он вспоминает моменты, когда всё было иначе, когда рядом была любимая женщина и сын, когда он чувствовал себя нужным и любимым, когда после потери супруги он вновь обрел нечто ценное. Теперь же всё это кажется далёким миражом, который он уже не в силах достичь. «Суккубам нельзя доверять. Но ведь он был таким мягким со мной. Он принял меня таким, какой я есть… Принял, когда родные дети принять не смогли». Он злится. Злится на себя, на мир, на тех, кто ушёл из его жизни. Но эта злость бессмысленна, ведь он знает, что сам виноват в том, что остался один. Каждая ошибка, каждый неверный шаг привели его к этому моменту. Он ругает себя за гордость, за необдуманные поступки, за нежелание слушать и понимать. Теперь, когда всё разрушено, он осознаёт, насколько пустыми были его амбиции и насколько незначительными — его успехи. «Я так хотел быть хорошим отцом, — он замирает у окна, смотря на башню, где когда-то жил Сяо. — Я ведь готов был даже принять твою любовь к ангелу… неужели я не заслужил хоть немного любви? Хотя бы чуть-чуть отдачи? Всё, что я делал, я делал исключительно из любви». Сделав ещё несколько шагов, он останавливается перед старым зеркалом, которое висит на стене. В отражении он видит не только своё измученное лицо, но и тени прошлого. Здесь, в этой комнате, где когда-то были моменты радости и смеха. Он помнит, как играл на балконе в шахматы с Сяо, как вместе ужинал, как подшучивал относительно текущего режима, и как они с сыном строили совместные планы, поход на рыбалку только вдвоем. Теперь же эти воспоминания приносят только горечь и боль. «И Син Цю… — мужчина оборачивается на кровать. — Мой милый Син Цю… единственный, кто понимал и принимал меня. Неужели ты правда делал это только потому, что я не оставил тебе выбора? Неужели я правда такой же тиран, каким был мой отец?» Каждый предмет в комнате напоминает ему о тех, кого он потерял. На столе лежит маленький алый камень. Точно такой, как когда-то он подменил у Архонта, надеясь уберечь сына от отношений с ним. «Почему я просто не стёр Сяо память под ноль? Почему позволил видеться с друзьями? Я ведь сам загнал себя этим в яму…» — берёт камень в руки и чувствует, как слёзы начинают подступать к глазам. Он не хочет плакать, ведь слёзы не вернут тех, кто был ему дорог. Но он не может остановиться, ведь внутри него всё кричит от боли и одиночества. «Гуй Чжун… я никогда не выбирал между тобой и властью. Мой выбор был бы очевиден… Если б только я мог вернуть время, я бы убежал вместе с тобой. Но ты не дала мне быть рядом. Бросила… просто забрала сына и ушла». Он бросает «агат» обратно на стол и снова начинает ходить. Мысли вихрем проносятся в его голове, вызывая всё новые волны отчаяния. Как он дошёл до этого? Как позволил себе потерять всё, что было ему дорого? Он не находит ответов. Вместо этого его ум заполняют лишь обвинения и сожаления. «Если б только можно было всё исправить. Я ведь на самом деле любил тебя. Любил, как никого и никогда. Скар, Сяо, мои дети… мои милые мальчики… Почему вы бросили меня? Я ведь делал всё, чтобы вам было лучше. Делал всё, что мог…» — Это моя вина… — шепчет, как только осознание вновь проходится по и без того израненному сердцу. — Это я виноват, что все бросили меня… я виноват, что они ушли… Гуй Чжун, мои мальчики, Син Цю… в отличие от дочки они все живы… но они не хотят меня знать. «Это я виноват… — губы дрогнули, а к горлу подобрался ком. — Я был плохим мужем, плохим отцом, плохим хозяином своему суккубу… я во всём виноват». В отчаянии он подходит к окну и смотрит на беззвёздное небо. Когда-то он верил, что демоны не должны просить помощи у богов, что они должны справляться сами, ведь верхний мир — это мир врагов. Но сейчас он готов на всё, лишь бы избавиться от этой невыносимой боли. — П-пожалуйста… — он чувствует, как его гордость рушится, уступая место смирению. Он готов умолять богов о помощи, лишь бы вернуть хоть часть того, что он потерял. — Прошу… Он опускается на колени прямо перед окном. Его руки дрожат, а дыхание сбивается. Он закрывает глаза и пытается сосредоточиться. В сознании проносятся образы прошлого, лица тех, кого он любил, и кто его предал. Он пытается отогнать эти мысли, но они словно живут своей жизнью, не давая ему покоя. — Боги… если вы меня слышите, — его голос звучит глухо и надломленно. — Я прошу вас… помогите мне. Я не знаю, что делать. Я потерял всё. Я сам виноват в этом, но я не могу больше так жить. Я прошу вас, дайте мне шанс всё исправить. Помогите… или убейте. Он чувствует, как слёзы катятся по щекам. Он ненавидит себя за эту слабость, но не может ничего поделать. Его сердце разрывается от боли, и он не видит другого выхода. Он готов на всё, лишь бы избавиться от этого чувства пустоты и одиночества. — Я прошу вас… — шепчет, одними лишь губами. Проходит несколько минут, но ничего не происходит. Он остаётся на коленях, ощущая, как время тянется бесконечно долго. Его отчаяние усиливается с каждой секундой. Он не знает, услышали ли его боги, и не знает, что делать дальше. «Бесполезно так унижаться», — вздыхает. Он поднимается на ноги и снова начинает ходить по комнате. Мысли продолжают мучить его, и он чувствует, как с каждой минутой надежда умирает. Он пытается найти какой-то смысл в происходящем, но не может. Всё, что он видит перед собой — это бесконечное одиночество и боль. В отчаянии он подходит к зеркалу и смотрит на своё отражение. Его лицо измождено, глаза полны слёз. Он видит перед собой не того сильного и уверенного в себе демона, которым привык быть. Теперь он — лишь тень самого себя, разбитый и потерянный. — Почему? — спрашивает он своё отражение. — Почему я позволил всему этому случиться? Почему я не остановился вовремя? Почему я не смог удержать тех, кто был мне дорог? Но зеркало не отвечает. Оно лишь отражает его боль и страдания, усиливая ощущение безысходности. Он отводит взгляд и снова начинает ходить. Ему кажется, что он в ловушке, из которой нет выхода. Его ум затуманен, а сердце переполнено болью. Он подходит к столу и садится. Ему нужно успокоиться, нужно найти в себе силы продолжать жить. Но как это сделать, когда всё вокруг напоминает о тех, кто больше не с ним? Как найти в себе силы двигаться вперёд, когда каждая мысль приносит только боль? Он кладёт голову на руки и закрывает глаза. Ему кажется, что он в ловушке, из которой нет выхода. Но он не может сдаться, не может позволить себе упасть окончательно. Он должен найти в себе силы, должен найти какой-то путь, чтобы выбраться из этого состояния. — Я не могу так больше, — шепчет он себе. — Не могу и не хочу. Подняв голову, он вновь замечает «агат». Этот маленький камушек отсылает его на всю ту подлость и ложь, в которой пребывал его сын. И всё по вине самого Моракса, который всеми силами пытался удержать Сяо при себе. «Даже Богиня не отзовется на зов демона, — он встаёт из-за стола. — Как будто я выбирал, кем хочу родиться». И он не выбирал, и более того — всю свою жизнь он ненавидел то, кем являлся. Он обязан был следовать правилам этого мира. Обязан продолжать то, что начал его отец, ведь иначе общество просто не примет нового правителя. Выйти на дружеские отношения с ангелами после многовековой вражды? Установить равноправие, когда здесь годами выращивалось классовое неравенство? Всё, что он смог сделать за годы своего правления, это плавно убрать аристократию, выровнять отношения с людьми, договориться с Бездной. «Если б ты дал мне больше времени, Сяо… я ведь не хотел обманывать, я просто не мог взять и закрыть «фермы», к которым привыкли все власть имущие. Я не мог просто убрать неугодных. Я же не мог… Или мог?» И вновь глухие шаги по комнате. Голова уже разрывается от боли и мыслей, что, может, нужно было попробовать быть для своего народа тираном в угоду сыну? Может, нужно было решать вопрос силой? Может, не нужна никакая иллюзия демократии? «И тогда ты бы не ушел? — он остановился у окна и уставился на башню. — Сяо, если бы я сделал так, ты бы не бросил меня?» Внезапно, комната наполняется мягким, едва уловимым светом, который постепенно становится ярче. Демон замечает это и замирает, его взгляд устремлён на источник света: в середине комнаты возникает фигура, облечённая в светлое одеяние. Её лицо светится спокойствием и мудростью. Ноги подкашиваются, и Моракс опускается на колени, не веря своим глазам. Он чувствует, как его сердце сжимается от волнения и страха. Ему кажется, что он не заслуживает её присутствия, что он недостоин прощения. — Кто ты? — шепчет, едва слышно. — Та, кого ты звал, — отвечает она, её голос звучит мягко и обволакивающе, словно шелест листьев. — Я пришла, чтобы помочь тебе, дитя. «Дитя? Я?» — он едва заметно усмехнулся. — Я не заслуживаю помощи, — произносит демон, опуская голову. — Я сделал слишком много ошибок, причинил слишком много боли. Богиня подходит ближе, её шаги едва слышны. Она останавливается перед демоном и нежно кладёт руку на его голову. Её прикосновение приносит ему чувство покоя, которого он давно не испытывал. Отчего-то это напомнило ему далекое касание матери. Такое, которое он едва ли помнит, ведь был слишком маленьким, когда мама в последний раз проявляла ласку. — Каждый заслуживает второй шанс, — говорит она. — Даже те, кто совершает ошибки одна за одной. — Но я… я не могу простить себя, — продолжает демон, пока его голос дрожит от эмоций. — Я разрушил всё, что было мне дорого. Я потерял всех, кого любил. Своими руками уничтожил всё… Богиня склоняется к нему, её глаза полны понимания и сочувствия. — Прощение начинается с тебя самого, — произносит она. — Ты должен научиться прощать себя, чтобы найти покой. Демон поднимает голову и смотрит ей в глаза. В её взгляде он видит сочувствие и безусловную истинную любовь. Такую, какой он точно не заслуживает. — Но как я могу начать заново? — спрашивает он, и его голос полон отчаяния и надежды одновременно. — Как я могу исправить всё? — Начни с малого, — отвечает Богиня. — Признай свои ошибки, извинись перед теми, кого ты обидел. Найди в себе силы двигаться вперёд. Прошлое нельзя изменить, но будущее ещё не написано. Демон кивает, его глаза наполняются слезами. Он понимает, что она права, это очевидно, и он и сам знал, но страх и сомнения всё ещё терзают его сердце. — Я боюсь, — признаётся, будто провинившийся ребенок. — Я боюсь, что меня никто не простит. И… я ведь заслуживаю одиночества и изгнания. Богиня мягко улыбается и проводит рукой по его щеке, стирая слёзы. — Ты не один, — говорит она. — Я буду за тобой присматривать. Верь в себя, и ты найдёшь путь. Слова проникают глубоко в его сердце, заполняя его теплом и надеждой. Он наконец понимает, что не одинок, что у него есть шанс всё исправить. — Спасибо, — шепчет мужчина, пока голос едва слышен. — Спасибо за всё. Богиня кивает и мягко улыбается. — Отдыхай теперь, Моракс. Ты устал, тебе нужно набраться сил. Она нежно кладёт руку на его лоб, и демон чувствует, как его веки начинают тяжеть. Её прикосновение приносит ему чувство покоя и умиротворения, которого он давно не испытывал. — Спи, — шепчет она. — Когда ты проснёшься, у тебя будут силы начать заново. Демон медленно закрывает глаза, его тело расслабляется, и он погружается в глубокий, спокойный сон. В последний момент перед тем, как сознание кануло в темноту, он слышит её голос, мягкий и успокаивающий. — Всё будет хорошо, — шепчет она. — Ты найдёшь свой путь. Он засыпает, чувствуя, что впервые за долгое время его ждёт светлое будущее. Мягкое светлое облако переносит его на кровать, и Асмодей присаживается рядом. Её присутствие приносит покой и умиротворение. Она смотрит на спящего демона, её глаза полны любви и заботы. Она знает, что его путь будет нелёгким, но верит, что он найдёт в себе силы преодолеть все преграды. — Ты не один, — шепчет она, хотя демон уже не может слышать её слова. — Такой же запутавшийся ребенок, ищущий любви, как и раньше. Комната снова погружается в тишину, наполненную ощущением надежды и умиротворения. Свет, исходящий от Богини, постепенно угасает, но её присутствие остаётся, словно невидимый щит, оберегающий демона во сне.

***

[Замок Фатуи. Комната Сяо]

Помещение пропиталось запахом горячего ягодного чая и свежеиспеченных булочек с разными фруктовыми начинками. После недолгого разговора с алхимиками, Алатус решил сдаться и сделать так, как говорят они, чтобы не повторить прошлых ошибок. Мысли и тревоги никуда не ушли и только растут, но компания, что собралась вокруг немного ослабляет этот поток. Демон сидит за столом вместе со всеми и рассказывает маме о том, что происходило с ним. Женщина внимательно слушает, Аметист периодически подливает ей чай, а Аякс подкладывает булочки в ее тарелку. Венти держит Алатуса под руку, будто пытаясь унять его внутреннюю тревогу. Редо все еще спит и отдыхает в объятиях Итэра, алхимики ушли по своим делам вместе с Кэйей и Нёвиллетом, а Кадзуха проводит время со своим человеком. — … И как-то так меня вытащили из тюрьмы. Кстати, не волнуйся, я уже почти не ощущаю желания себя пытаться съесть, — завершает свой рассказ Сяо. — Какой ужас… — она шокировано смотрит на сына, затем переводит взгляд на Аметист. — Спасибо, что спасла моего Сяо из темницы. — Я была с Редо. Это он все придумал. Я только делала то, что он говорил, — девушка вопросительно смотрит на женщину. — Пожалуйста? — Удивительные создания, демоны, — Гуй Чжун поворачивает голову к Алатусу. — И… я всё ещё шокирована. — Да ладно… Все не так плохо, только… Даже не знаю где похоронена и похоронена ли вообще та девушка, что была со мной в темнице. Седьмая. — Я думаю, мы сможем это узнать, когда я вернусь в Селестию, — Венти гладит его по руке. — Спасибо… И, мам, в общем. Скарамучча мой брат. — Да, моя мама сверху, аха. — Брат? — она переводит полный недоумения взгляд на Скарамуччу. — Старший? — Старший, — он неловко кивает, смотря на женщину. — Эм… рада знакомству, — она улыбается. — И я рад, Сяо гораздо больше повезло с матерью. — Ты уже взрослый, но я с удовольствием буду и твоей мамой, — улыбается. — Чего это Вы… — Скарамучча перевел взгляд на Аякса, а потом на Сяо, явно растерявшись. — Ну, Сяо же мой сын, а ты его брат. Разве можно иначе? — И это не странно? — Почему странно? — Ну я ведь чужой для Вас, фактически… — Я не буду настаивать, но с радостью приму тебя, как второго сына, — улыбается. — Думаю, Сяо ревновать не будет? — Не буду, конечно, — неловко усмехнулся. — Тогда я хочу принять это предложение, — нефилим слабо смутился, опустив взгляд. — У тебя есть любимая еда? Я очень вкусно готовлю, — женщина изучает его заинтересованным взглядом. — Рис в зеленом чае… — Хорошо, я запомнила. А этот рыжий парень, это…? — Люблю его! — выпаливает Аякс, обняв Скарамуччу. — А этот рыжий парень — мой парень, — усмехается. — Вы мило смотритесь вместе. — Спасибо, — Скарамучча мягко улыбнулся, обняв Аякса за плечи, но его лицо быстро изменилось. — Чувствуете? — Да… — Сяо медленно переводит взгляд на Венти. — Мама? Барбатос поднимается, уставившись на дверь. Аура Богини сейчас ощущается им так сильно, что сердце больно ударила в грудь. Он точно знает, что эта она — та Богиня, которая управляет Селестией. Та, чью силу он унаследует. Та, кого он называет мамой. И вместе с тем — та, что причастна к потере памяти. — Венти, не ходи… — Сяо встает следом и хватает Архонта за руку. — Почему она снова здесь? — Она ведь приближается, — Барбатос переводит взгляд на Алатуса. — Почему она вернулась? Может, что-то случилось? — Сяо, милый, всё в порядке? — Гуй Чжун растеряно смотрит на парней. — К нам почему-то возвращается богиня… — Сяо оборачивается на женщину, крепче сжимая руку Венти. После тихого стука, не дожидаясь ответа, дверь в комнату распахнулась. Асмодей прошла без приглашения, ступая босыми ногами по паркету. Ее белая мантия тянется шлейфом, светлые волосы спадают по плечам, а золотые глаза выискивают Сяо и Скарамуччу. — М-мама… — Венти чуть закрывает плечом демона. — Почему ты вернулась? — Люди? — она медленно поворачивает голову в сторону Гуй Чжун и Аякса. — Это… это мама Сяо и мой друг Чайльд, — спокойно и ровно отвечает Архонт. — Ты вернулась за мной? — Нет, я ведь дала тебе свободу самому решать, дитя, — она проходит мимо, и Венти облегченно выдыхает. — Я пришла поговорить с детьми Моракса. — Папа…? Вы знаете что с папой? — Сяо поднимает взгляд на богиню. — Он спит, — она остановилась около окна. — Что с ним будет, когда он проснётся, зависит уже не от меня. — Что Вы хотите сказать нам? Вы были у папы? — Была. Он сам меня позвал. — Что…? Сам…? — Да. Он впал в отчаяние из-за того, что остался один. Просил богов помочь ему всё исправить. Плакал. Он опустился перед нами, Селестией, на колени. — П-папа… — голос Сяо задрожал. — Какой же я мерзкий сын… — Эй, так-то я хуже тебя, гораздо… — Скарамучча подходит ближе к брату и кладет ладонь на его плечо. — Вы можете перенести нас к отцу? — Могу, но сейчас он спит. Из-за того, что произошло, он может ощущать себя физически плохо. Если память меня не подводит, то ты, Сяо, объявлен там в розыск, кроме того у них какие-то внутренние неурядицы в государстве. Ты всё ещё хочешь, чтобы я перенесла вас туда прямо сейчас, не обсудив это со своими старшими товарищами? — Нет. Надо посоветоваться с Альбедо… — вздыхает Сяо. — Что папа говорил Вам…? — Я сбегаю за Альбедо, — вскочив с места, Чайльд пулей выбежал из комнаты. — Ваш отец говорил, что сожалеет о том, что случилось, не заслуживает помощи, совершил слишком много ошибок, не может себя простить, хочет начать заново, — спокойно отвечает она. — Я вижу всех насквозь, и он до сих пор не пережил того, каким был его отец. Он пытался, но по итогу стал лишь более похожим. На самом деле он всё ещё ребенок, как и все мы. — Не нужно было его слушать и сбегать… Я его бросил, когда ему было плохо… — Сяо опускает голову. — Не впадай в уныние, — она кладёт ладонь Алатусу на голову. — Значит, так было нужно. Иногда для того, чтобы что-то исправить, нужно сначала это сломать. Мораксу нужно было пережить это, прочувствовать, сломаться, чтобы двигаться дальше. Лучше не о прошлом сожалей, дитя, а о будущем думай. О том, как ты можешь ему помочь. — Мне очень стыдно перед ним. — Как и ему стыдно перед всеми вами. У вас будет шанс всё исправить. Используйте его с умом. — Спасибо, — вздыхает Сяо, поднимая взгляд на брата. — Мне тоже стыдно, нельзя было так себя с ним вести… — Сюда-сюда, профессор! — Аякс буквально затягивает алхимика в комнату к Сяо. — Вот эта женщина может перенести Сяо к Мораксу, а тот хочет. — Вы уже давно не мой отряд, а проблем только больше, — хмыкнул тот. — Господин алхимик. Творение Рэйндоттир. Отвергнувшие и Богов, и демонов. Вы нашли своего человека? Рада видеть. — Что? — Альбедо обернулся: Кэйа, как оказалось, следовал за ним. — Тц… — Да, я его человек, приятно увидеть Вас снова, — он протягивает руку, предлагая рукопожатие. — Это взаимно, человек, — она кладет свою ладонь сверху на его. — Сяо, ты мне объяснишь, что случилось, или мне поверить на слово Рыжику? — алхимик скрестил руки на груди. — Рыжик все сказал верно. Моракс спит, ему плохо и мы со Скаром хотим к нему. Только вот, я в розыске… — Думаю, госпожа Богиня сможет провести вас обоих прямо в замок. Моракс издал указ, он же может его и отменить, я полагаю. Только… насколько ты уверен, что сейчас поступаешь правильно, Сяо? — Папе плохо, он думает, что его бросили, так не должно быть. — А что насчет Венти и Редо, Сяо? Они пойдут с тобой? — Редо пусть спит, а Венти… Венти? — Конечно, я пойду с тобой, — он вцепился Алатусу под руку. — Я не оставлю тебя там. — И я тоже, — Чайльд тянет Скарамуччу за рукав. — Пойду с тобой. — К Мораксу? — Скарамучча оборачивается на Аякса. — А если я буду плакать? — Ты же не думал, что я тебя одного отпущу? — он приподнимает брови. — Будешь плакать — плачь. — Распускать перед тобой сопли, аха…? — Мои любимые сопельки, — улыбается. — Архонт вполне сможет всех защитить, если что-то пойдет не так. К тому же, дело касается твоего отца, и, лично я бы пошел за Рэйндоттир даже в ад, — алхимик вздыхает. — Идите, я сам скажу Редо и остальным. — Сяо, я ведь тоже пойду с вами? — Гуй Чжун сжимает пальцами легкую ткань юбки. — Мам, а ты хочешь этого? — Конечно… он подарил мне тебя. И я любила его. — Тогда идем впятером. — Я не последую за вами, но помогу вам оказаться там как можно быстрее, — спокойно говорит Богиня. — Прикройте глаза, демоны. Яркий свет чистой магии слепит, отчего пришлось прищуриться всем. Сяо, уже зная, что подобные печати могут и вовсе лишить демона зрения, закрывает глаза и прячет лицо в плече Венти. Заметив этот жест, Чайльд крепко прижал Скарамуччу к себе, заставляя того уткнуться ему в грудь. Людям же, как и светлым существам, подобная магия не вредит. Максимум — заставляет морщиться. Уже через мгновение они оказались в таких знакомых Алатусу покоях. Богини с ними нет. Комната кажется Сяо одновременно родной и чужой: на балконе стоит столик с шахматами, фигурки аккуратно расставлены по своим местам, ветер раздувает шторы и занавески. В самих покоях по полу разбросаны бумаги, чашка разбита, а еда на тарелке уже зачерствела. Дверь в комнату заперта изнутри. Моракс спит на кровати, никак не реагируя на присутствие посторонних. — Он выглядит ужасно уставшим… — Сяо с болью смотрит на своего отца и чувствует, как его поедает чувство вины. — Папа… — Давай приберемся здесь. Госпожа Гуй… то есть, мама, сядьте, пожалуйста на кресло, отдохните, — мягко и неловко просит Скарамучча, ощущая себя в полной растерянности, ведь был в этом месте очень давно. — Я присмотрю за ним, — женщина с опаской подходит к постели и присаживается на край. — Всё такой же красивый… — Мои ветра могут собрать всё с пола в одну кучу, — Архонт с осторожностью переступает бумаги. — Ручками, Вен, ручками, — Аякс усаживается на корточки. — Нечего всё в одну кучу. — Венти, ты тоже побудь с папой, пожалуйста, присмотри, чтобы его сон был спокойным… — виновато просит Сяо, принимаясь собирать осколки посуды. — Хорошо, — Архонт отходит к подоконнику, усаживается и тихо напевает. — Аякс, а на тебе верхние полки, только вещи не переставляй, пожалуйста, — мягко просит Скарамучча. Теперь каждый занят своим делом и комната медленно перестаёт быть похожей на место, в котором живет кто-то очень несчастный. Алатус аккуратно складывает разбросанные бумаги, протирает столы, пока Скарамучча занят полом. «Я ужасный сын, друг, парень… Я ужасен во всем… — Сяо вновь поднимает взгляд на спящего демона. — Прости, папа… Я не хотел…» — Скар, ты действительно чувствуешь вину? — тихо спрашивает Сяо. — Угу. Из-за своего характера, я не хотел видеть его проблем, я видел только плохое, но ведь он просто хотел, чтобы мы были рядом. Я ему столько наговорил, хочу извиниться. — Он никогда не говорил мне о тебе ничего плохого… Мне так жаль, что я не смог помочь, чтобы не доводить до такого… — Ты хотя бы пытался. Ты молодец, Сяо. Он проснется, и мы будем тут, — Скарамучча старается поддержать брата мягкой улыбкой. — Плохо пытался… «А я только плевал ему в лицо… Разве он настолько плохим отцом для меня был? Нет, ведь, он просто был зол, что мне стерли воспоминания и забрали… Он просто любит нас…» — вздыхает нефилим, выжимая тряпку в ведро. Комната становится все уютнее и чище. Дышать здесь становится легче и уже не осталось ничего из того, что напоминало о печалях Моракса, кроме его самого. «Я ведь не просто так здесь? — Скарамучча смотрит на отца, остановившись в нескольких шагах от его кровати. — Я ведь тянусь к нему. Он правда любит меня, я знаю…» — Знаешь, Сяо, я ведь думал, что он плохой отец, но он не сделал ничего такого, из-за чего я мог так думать… Да, мне стерли память, но он в итоге просто принял это и позволил мне жить, зная, что я влюблен в человека… — А мне позволил влюбиться снова в ангела… Конечно, он обманывал и пытался держать меня ближе, но потом отталкивал, пытаясь дать мне свободу… А ведь я наследный принц был, это потеря всей репутации… — Сяо встает рядом со Скарамуччей. — Ты хороший сын, Сяо. Ты заботился о нем лучше меня, а я просто ушел… И давил ему на больное, говоря всякие гадости. — Ты ведь не помнил, папа нас любит… — Когда я только попал к вам в отряд, когда очнулся в доме алхимиков и увидел тебя, я не знал, кто я и зачем я здесь нахожусь. Но сейчас, зная, что у меня есть родные и есть любимый человек, мне хочется жить ради них, — Скарамучча неловко поворачивается к брату и опускает голову. — Мне еще немного странно понимать, что мы братья, но я этому честно рад, — Алатус аккуратно обнимает Скарамуччу за плечи и прижимает к себе. — Да, понимаю… Разве не старшие братья должны быть мудрее? — тихо усмехается нефилим. — Неважно. Рад, что мы с тобой вместе будем помогать папе. У нас хороший отец. — Я хотел тебя вернуть к нам, но не вышло. Зная тогда, что мне сотрут память, но дадут быть рядом с братом, я бы пошел снова, но… Так неприятно на душе из-за того, что чувствовал папа, когда я ушел, — Скарамучча крепче прижался к брату. — С ним все все будет в порядке. Папа сильный. И мы будем рядом, Скар… Закончив свою песню, Архонт спустился на ноги. Он медленно идёт по комнате, ступая босиком по уже чистому полу, и направляется к Сяо. Дойдя до парня, он берёт его за руку: — И что будет дальше…? Когда Моракс проснётся… — Не знаю… Я совсем не знаю… — шепотом отвечает Сяо. — Чем старше ты становишься, Сяо, тем больше ты на него похож, — женщина осторожно убирает пряди с лица Моракса. — Он выглядит таким спокойным. — Кажется, будто ему и не плохо совсем, — Скарамучча неловко подходит к Аяксу. — Наверное, нужно его разбудить? — Чайльд обнимает парня за плечи. — Нам ведь нельзя здесь находиться. Нужно чтобы он проснулся раньше, чем нас заметят. — Пап, — Сяо присаживается рядом с мамой и кладет ладонь на руку Моракса. — Папа, просыпайся… — Я бы не проснулся, если бы меня так мягко будили, — слабо усмехнулся Скарамучча. — Ну, будить тебя так, как ты бы проснулся, с отцом нельзя, — шепчет Чайльд. — Нашел время, рыжий, — нефилим щипает его за бок. — Мам, а как ты его будила обычно…? — Сяо, у родителей о таком не спрашивают, — усмехается Аякс. — Не помню, чтобы мне нужно было его будить, — она мягко улыбается. — Он во сне всегда такой спокойный был. — Не хочу его будить, ему, кажется, хорошо сейчас, — вздыхает Алатус. — Интересно, что ему снится? — Венти отходит к подоконнику. — Нас точно заметят довольно быстро. Аура Богини, теперь моя… — Ох… — Хорошо, я разбужу, — Скарамучча подходит ближе и с каждым шагом чувствует себя все более виновато. Он кладет руку на плечо Моракса и слабо трясёт. — Папа, нужно просыпаться. Демон медленно открывает глаза, чувствуя мягкое прикосновение чужой ладони к своей щеке. В комнате царит тихая и умиротворённая атмосфера, которая кажется почти нереальной после всех кошмаров и мучений. Взгляд медленно скользит по комнате: вместо мрачных теней и холодных углов, которые еще вчера заполняли его покои, теперь он видит мягкие ковры, уютные кресла и тёплые оттенки стен. Как будто бы и мебель на своих местах, вроде бы и не изменилось ничего, и вместе с тем будто поменялось всё. В воздухе витает лёгкий аромат цветов. Всё это создаёт ощущение дома, места, где он действительно может почувствовать себя в безопасности. Он поворачивает голову и встречает взгляд Гуй Чжун, её глаза излучают любовь и заботу. Её улыбка — первое, что он видит, и это мгновение наполняет его сердце благодарностью и счастьем. — Какой приятный сон… — он тянет к ней руку, желая коснуться щеки. — Ты так давно не приходила ко мне во снах. Сердце постепенно наполняется теплом и любовью к своей семье. В эту секунду ему кажется, что нашёл то, к чему стремился так долго — место, где он может быть счастливым и спокойным. Он тихо вздыхает, наслаждаясь моментом покоя и гармонии, будучи уверенным, что просто спит, и Боги сжалились над ним, дав возможность во сне увидеть именно её. — Это не сон, Моракс, — перехватив его руку, она кладёт её на свою щеку. — Мы правда здесь. Я, Сяо, Скарамучча. Твоя семья здесь. Он усмехнулся. Довольно слабо и как-то обреченно. Не верит, что они здесь, но и перечить ей не хочет. Однажды он уже потерял её и сейчас, пусть и во сне, но повторить эту ошибку он не хочет. — Он все еще думает, что спит, — Скарамучча виновато делает шаг назад, смотря на демона. — Пап, я по тебе скучал, — тихо произносит Сяо. — Алатус, — мужчина повернул голову на голос, — прости меня. Я поступал с тобой неправильно. Скарамучча, и… я ведь думал, что отпустить тебя было верным решением. — Пап… Ты не виноват, прости, что я ушел… — Сяо опускает голову. — Я хочу извиниться за то, что говорил тебе… — Скарамучча тоже виновато наклоняет голову вперед. — Глупые дети, — вздыхает. — Я ведь сделал всё, чтобы испортить ваши жизни, а вы продолжаете приходить ко мне во снах и вести себя так, будто ничего не произошло. — Пап, ты не спишь, нас сюда перенесла богиня, потому что мы попросили, — бубнит Алатус. Он в ответ снова усмехнулся. Это просто не может быть реальностью, но тратить время на споры ему совсем не хочется. — Глупый Моракс, — Гуй Чжун вздыхает. — Эм… Может, чаю? — Венти выглядывает из-за спины Сяо. — Ну, сон это или нет, можно ведь как-то более семейно вечер провести? Или ночь? — Давай, — кивает Сяо, беря Венти за руку. — Волнительно, конечно. — Пап, я не должен был вести себя так, — Скарамучча садится перед ним. — Слышишь? Я не должен был говорить тебе все то, что сказал. Ты не заслужил, прости меня. — Подождите, я что, умираю? Иначе зачем вы все пришли ко мне? — он наконец приподнимается и прикладывает ладонь к щеке. — Та богиня решила меня «настолько освободить»? — Не умираешь, папа. Сяо ведь сказал, что просто попросил ее перенести нас всех сюда. — Это… звучит, как какой-то бред, — вздохнув, он спускает ноги на пол, усаживаясь на кровати. Его длинные волосы рассыпались по плечам, а сам он выглядит как никогда уставшим и отчего-то уютным. Он будто бы перестал быть Верховным демоном и на мгновение стал просто Чжун Ли. — Аякс, дай мне расческу с полки. И резинку, — просит Скарамучча. — Угу, — Чайльд быстро отбежал к полкам. — Ты счастлив с этим человеком? — Моракс смотрит в глаза нефилима. — Да, пап. Он очень заботиться обо мне и бережет, — Скарамучча усаживается у демона за спиной и принимается расчесывать его длинные волосы. — Значит, хотя бы тут не очень сильно ошибся, — он едва заметно улыбнулся. — Скажи, как ты жил все эти годы? В академии, в Фатуи… ты был счастлив? — Пока я не помнил, кто я и откуда, мне всегда чего-то не хватало. Это был темный кусочек в душе, который не давал мне покоя и ничем не мог заполниться. Но я не жил плохо, я сильный, меня боятся и уважают. Но, насколько было возможно, настолько я был счастлив. Спасибо тебе, папа. И прости, что я не ценил это. — И ты не злишься, что я не попытался тебя вернуть, а просто отпустил? — он повернул голову, смотря на парня через плечо, пока тот расчесывает длинные волосы. — Я не злюсь. Мне не за что на тебя злиться, папа. — Я напал на Чайльда. Разозлился, что ты способен поднять руку на своего отца из-за «простого человека». — Да, но сейчас я понимаю почему ты это делал… Я не злюсь и прости, что я оказался способным поднять на тебя руку… — Аякс, — мужчина смотрит на Чайльда, который протягивает Скарамучче резинку для волос, — приношу свои извинения за грубость. — Э? Передо мной? — Тарталья глупо улыбнулся. — Ладно? — Спасибо, пап, — Скарамучча доплетает аккуратную косу и завязывает ее резинкой. — Чай готов, — Сяо неловко ставит поднос с чайником и чашками на стол. — Алатус, — Моракс переводит взгляд на него. — Прости… я причинил тебе и Венти слишком много боли. Я… сожалею. — Я не злюсь на тебя, мне только жаль, что я не смог помочь тебе, — вздыхает демон. — Господин Барбатос? — Просто Венти, никаких формальностей, — Архонт машет ладонью. — И садитесь чай пить. Остывает. Сяо, помоги своему отцу занять место за столом. Сяо подходит к мужчине и перекидывает его руку себе через плечо. Он помогает ему сесть за стол и садится рядом с ним. — Как тебя себя чувствуешь, папа? — Неплохо, как для своего последнего дня, — он шумно выдыхает. — Глупый же, — Гуй Чжун садится рядом. — Сколько ещё нужно повторять, что ты не умираешь, и что это не сон? — Неважно, сколько раз вы это повторите, реальностью это быть не может. Мне слишком спокойно на душе, такого не было с тех пор, как родился Сяо. — Думаете, Богиня обманула Вас? — Венти занимает место рядом с Сяо. — Не обманула. Я хотел начать всё заново, хотел заслужить прощения тех, кому причинил боль, и вот, вы здесь. Я прошу у вас прощения, и вы прощаете. Значит, когда я очнусь, то смогу начать заново. С нуля. — Своеобразное трактование, конечно, — Венти слабо усмехнулся. — Тогда, прежде, чем начать с нуля, вы могли бы отменить указ о розыске Сяо? — Я передам престол своим детям. Сяо, Скарамучча, кто из вас был бы готов управлять государством? — Чего? — Скарамучча неловко переводит взгляд на отца. — Я не смогу. Не в моем характере. — Почему ты решил так, пап…? — Очевидно, я не справляюсь и просто иду по стопам своего отца. Хочу верить, что кто-то из вас сможет исправить всё то, что наломали мы с ним. — Это слишком неожиданно. Пап, мы ведь можем просто помогать тебе. Мы будем рядом. Или ты устал сам…? — Вы ведете себя так, будто бы это и вправду не мой последний день. — Пап, это не последний день, честно, — улыбается Сяо. — Значит, Боги меня простили? — Да, значит так, — кивает Скарамучча, ставя на стол печенье, которое нашел на полках. — Главное, чтобы вы сами себя простили, Моракс, — Архонт слабо улыбнулся. — Без этого Вы не найдете покоя. — Говоришь так же, как и та Богиня. — Вроде бы и постарел, а ума больше не стало, — Гуй Чжун вздыхает. — Мы правда здесь, и твои дети тебя прощают. Что будешь делать дальше? — Отменю указ об изгнании Сяо и его друзей, — мужчина отпивает из чашки, всё ещё пребывая где-то «не здесь». — Пап, прости за Син Цю… — бубнит Сяо. — Бедный суккуб, — Моракс вздыхает. — Столько боли я ему принёс. — Я уверен, он тебя простит, папа. — Какой вкусный чай, — мужчина берёт с тарелки печенье. — Да, я не хочу больше этим всем заниматься. Я никогда не хотел. Меня заставили. И стал ли я счастливее от этого? Нет. Только потерял любимую женщину и ребенка. Если никто из вас не хочет занять престол, я передам правление кому-то из советников, и более мы не будем королевской семьей. — Я займу. Пап, я смогу, — Сяо поднимает голову. — Ты же поможешь мне, если что? — Лучше тебе справляться самому. Как показывает опыт, правитель из меня плохой. Может, мне стать еще более тираничным, а ты придешь и освободишь мой народ? Так они примут тебя быстро и безоговорочно. — Нет, тогда ты будешь им не мил. Я так не хочу, пап. — Я и так им не мил. Наверное. Слушаются, потому что боятся. — А я так не считаю. Делать тебя ужасным тираном я не буду, это решено. — Я поддерживаю это, — соглашается с братом Скарамучча. — Значит, я просто передам правление тебе? — Получается, что так. — Ладно, — мужчина делает еще глоток. — Мне кажется, он всё ещё не понимает, что это не сон, — шепчет Венти, склонившись к Сяо. — И мне так кажется, — Сяо улыбнулся, передавая Венти печенье. — Ты выспался, пап? — Скарамучча подливает ему чай. — Я в процессе, — усмехнулся тот. — А вы? — Пап, как тебе доказать, что ты не спишь? — Не нужно ничего доказывать. Просыпаться я тоже не хочу. В том мире я злой и жестокий, потерявший всех вас, а здесь мне спокойно. — Но ты никого не потерял, — Сяо мягко улыбнулся. — Поэтому и не хочу просыпаться. Та Богиня сжалилась и подарила мне самый прекрасный сон из всех, что только можно было придумать. — Тогда мы все вместе подождём, пока ты проснешься. — И пока я не проснусь, вы все будете со мной? — Да. И когда проснешься — тоже, — улыбается Сяо. — Пап, мы правда здесь. — Значит, постараемся продлить этот момент, — кивает. — Можно мне ещё чай? — он придвигает чашку к Сяо. — И такой же упрямый, — Гуй Чжун вздыхает. Женщина заметно расслабляется и склоняет голову на плечо Моракса. — Своей упрямостью Сяо пошел явно в тебя. — Да брось, — он повернул голову. — Ты всегда была не менее упряма, чем я. — Разве? Не было такого. — А кто настоял на том, чтобы мы жили здесь? Я ведь предлагал уйти в мир людей. — Не факт, что я бы смогла выносить демонёнка там, — хмыкнула она. — И твой отец не отпустил бы тебя. — Ну, вот, до сих пор упрямишься. — А сам-то? Тебе тут уже несколько часов говорят, что это все не сон, а ты продолжаешь свое талдычить. — Разве это может быть не сном? — он кивает в знак благодарности, и придвигает чашку, которую Сяо вновь наполнил, к себе. — Слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Ровно то же ты говорил, когда я узнала, что беременна, — она поднимает голову. — Глупый упрямый дракон. — Да, точно, — он мягко улыбнулся. — Это было будто бы во сне. Или в какой-то сказке. Было страшно, что отец причинит вред тебе или малышу, но… Я был так счастлив, как никогда. «Мама его все еще любит…» — Сяо широко улыбается, глядя на родителей. — Извини, пап, за вопрос, но мне действительно интересно, как ты смог сделать ребенка с Архонтом? Она еще и не пала, получается? — Она была невестой, которую навязал мне мой отец. У тебя тоже должна была быть невеста, выбранная мной… и на тот момент я понятия не имел, кто она такая. Я ее не любил. Условно говоря, нас обоих заставили быть в этих отношениях. Но потом она тоже ушла. Насколько мне известно, это случилось, когда в Селестии сменилась власть. Почему она не пала? Сколько бы не думал, не могу найти ответ. — Значит именно на этом моменте у нее и получилось скрыть ребенка… Вот почему я ей не нужен, — вздыхает. — Мне очень жаль, — Моракс качает головой. — Я долгое время даже не знал о твоём существовании. — Ничего, я рад, что у меня есть ты, — мягко отвечает Скарамучча. — Ты приглядывал за Сяо, пока был фамильяром Аякса? — Да. Демон не может находиться в мире людей просто так. Тем более такой, как я. Единственный вариант, который я для себя нашел, это стать чьим-то фамильяром. Переварить шутки Сайно я точно не смог бы, а Чайльд хотя бы спокойный. — Но он к тебе подкатывал, — смеется нефилим. — Видимо, у него это в крови, — Моракс слабо улыбнулся. — Чувствовал, что я связан с тем, к кому будет тянуться душа. И, справедливости ради, я даже не понял, что он «подкатывал». — Прямо в сердце, — Аякс вздыхает. — Ну, Аякс, флирт у тебя своеобразный, — соглашается Скарамучча. — Но мне нравится. — Это главное. — Вы уже такие взрослые. Я пропустил всё ваше детство, — мужчина качает головой. — Сожалею о том, что столько времени потратил в пустую. — Мы все наверстаем, пап. Мы все еще не сходили вместе на рыбалку, а я все еще очень хочу. — В следующем сне тогда? — смеется. — Ну какой же дурак, — Гуй Чжун обреченно вздыхает. — И куда только мои глаза смотрели, когда влюблялась? — Ну чего ты сразу обзываться? — Сяо, если ты станешь постарше и будешь таким же, я тебя буду подушкой бить, — шепчет Венти. — Подушкой? Подушкой не поможет, — смеется. — Кажется, будто бы и не было ничего, да? — Архонт уложил голову Сяо на плечо. — На удивление спокойно. — Да, очень спокойно. Будто ничего плохого никогда не происходило… — Хочу провести экскурсию Аяксу по этому миру, когда все уляжется. Пойдёмте все вместе? — предлагает Скарамучча. — С удовольствием. Но сначала рыбалка, — усмехнулся Моракс. — В прошлый раз не сложилось ведь. — Я не умею ловить рыбу. Это сложно? — нефилим подливает Мораксу чай. — Несложно, я тебя научу, — Чайльд улыбается. — На самом деле я и сам не особо умею это всё. Просто в книгах людей пишут, что так отцы проводят время со своими сыновьями. — Ничего, я всех научу. — Ужас-ужас, — Гуй Чжун качает головой. — А когда Сяо был маленьким, ты ведь таскал мне откуда-то рыбу. — Ох, лучше не вспоминать, как я извращался, чтобы ее выловить. — Это так мило, пап, — Сяо ласково улыбается. — Я теперь хочу рыбы, — усмехается Скарамучча. — Ой, мы ведь можем пригласить поваров, — Моракс встаёт, но тут же садится обратно, ощущая слишком сильную тяжесть в ногах. — Если кто-нибудь мне поможет, конечно. — Пап, отдыхай. — Но мы можем пригласить прислугу, они принесут рыбу. — Сяо все еще в изгнании, а меня, наверное не воспримут всерьез, — смеется Скарамучча. — Я схожу с кем-нибудь из вас? Кто готов? — Давай я, — нефилим поднимается и подходит к демону. — Я помогу тебе идти. — Ох, негоже мне в таком виде перед подданными предстать, — он встаёт из-за стола и выравнивается. Мужчина надевает привычно строгое и непоколебимое выражение лица и довольно уверенно направляется на выход. Скарамучча держится рядом, готовый если что подхватить его. Как только дверь за их спинами закрылась, Гуй Чжун перевела взгляд на Сяо: — Он совсем не такой, как я думала… — А какого его ты представляла, мам? — Тираничного? Жестокого и сурового. Таким, как его отец. От такого ведь я сбежала. — Он совсем устал. Он и не был тираном, он просто запутался, — вздыхает Сяо. — А ты, кажется, гораздо теплее к нему относишься, чем я думал. — Разве можно на него злиться, когда он такой? — она мягко улыбнулась. — Такого я и полюбила когда-то. — Я рад, мам. Очень рад, что ты не злишься на него. — Он и вправду будто бы совсем другой, — Венти трется щекой о плечо Сяо. — Может, и вправду ему не нужно возвращаться к политике, снова возлагать на себя столько ответственности, пытаться быть сильным и всё такое. Сейчас он выглядит очень спокойным. Думаю, дело ещё в том, что аура богини до сих пор здесь. Наверное, по этой же причине никто из демонов никак не отреагировал на наше присутствие. — Потому что боятся? — Чайльд смотрит на дверь, нервно перебирая пальцами край рубашки. — Скорее потому что она успокоила всех. Думаю, они спят. Замок весь будто бы спит. — Понятно… тогда, может, надо было мне тоже идти? Как-то неспокойно без Скара. — Ну, не съест же он его, — усмехнулся Архонт. — Папа его любит, Аякс, чего ты переживаешь? — Он довольно много лгал, Сяо, так что имею основания относиться к нему с подозрением. — Я понимаю, но сейчас он искренен и не хочет никому зла. — Переживать я меньше не стану, прости уж, но я слишком люблю твоего брата. — Совсем не доверяешь папе? — Хочется верить, но он однажды чуть не убил меня и, Скара и Казу. Не прикрой нас тогда Редо, нас бы здесь не было. Для меня это весомый аргумент… — Прости его… — Сяо опускает голову. — Но, хотя бы поверь Скару, он ведь сам вызвался пойти с папой. — Верю, конечно, — Чайльд откинулся на спинку стула. — Да и Моракс сейчас и вправду другой. — Венти, а ты что о папе думаешь? — Я думаю, что просто доверюсь тебе, Сяо, а если вдруг понадобиться, то защищу тебя. — Такого не понадобится, я уверен, но хорошо, — он слабо улыбнулся. — Интересно, а его подданные смогут доказать ему, что он не спит? — Думаю, его поданные тоже все спят, — Архонт гладит его по руке. — Будто весь замок спит. — Тогда они должны скоро вернуться. Тишина повисла в комнате. Гуй Чжун постукивает пальцем по чашке, погруженная в собственные мысли. Воспоминания о том, каким был Моракс, как они вместе растили Сяо, как счастлива она была с ним, пусть и недолго, захлестнули с головой. Аякс сверлит взглядом дверь, а Венти рассматривает профиль друга, будто заново изучая его веснушки. Сяо тоже молчит, продолжая мысленно ругать себя за то, что оставил Моракса. Дверь распахнулась, и все четверо вздрогнули. — …да, так и было, — мужчина проходит в покои, о чем-то беседуя со Скарамуччей. — И после этого я приучился прятать драконий хвост, когда нахожусь в облике человека. — А, рассказываешь ему, как у Сяо зубки резались? — улыбается Гуй Чжун. — Да, малыш тогда все чешуйки тебе на хвосте погрыз. — Ой, я такого не помню, — Сяо смущенно бубнит, слабо покраснев. — Прям чешую сгрыз…? — Да, зубки чесались, — мужчина улыбается, проходя глубже в комнату. — Конечно, не помнишь, ты же совсем малыш был. — Это неловко. А рожек в детстве не было? — Были, совсем маленькие, — Моракс усаживается за стол и глубоко выдыхает. — Прогулка далась с трудом, конечно. — Твои подданные спят? — Спят, но пока Скарамучча набирал блюда на тележку, я написал приказ об отмене твоего изгнания. — Быстро ты. Даже «во сне» занимаешься важными делами, — усмехнулся Сяо. — А как иначе? — он наблюдает за тем, как Скарамучча расставляет на стол тарелки с закусками, и Чайльд ему помогает. — Выглядит, будто у нас простой семейный ужин. — Так и есть, — кивает нефилим. — А когда все проснутся, пусть приготовят нам рыбку. — Ты не взял закуску с рыбой? — Взял-взял, но я хочу рыбу в соляном коконе, а эта просто копченая, — усмехнулся. — Я такое готовить не умею, — мужчина задумчиво поднимает взгляд вверх. — Я только сам рецепт знаю, вроде не сложно. Поймаем рыбу и попробуем так приготовить, давай? — Хорошо, договорились. — Отлично, когда? — В следующем сне.