Demon

[Мир демонов]

На фоне мрачных скал и огненных расщелин появляется яркая фигура, словно луч небесного света. Сквозь густые облака дыма и пепла пробивается благостное сияние, а из него вырисовывается силуэт четырекрылого ангела. Его крылья, словно изысканные прозрачные перья, медленно разворачиваются, освещая темные просторы мира демонов. Взгляд его алых глаз сразу цепляется за замок Верховного демона, возвышающийся над столицей. В считанные секунды он долетает до столицы и медленно снижается на территории королевского двора. Демоны, обитатели этого мира, мгновенно ощущают его присутствие и начинают шептаться и ворчать, с опаской поглядывая на мужчину. Но ангел не теряет своего величия, его шаги легкие и уверенные, словно он пришел нести свет и надежду в темные уголки мрачного царства. Святое сияние, исходящее от него, озаряет мрачную архитектуру замка, словно предвестник добра и мира, вторгающийся в сердце зла. Его появление вызывает недоумение среди демонов, но Моракс, вальяжно расположившийся на крыльце замка, всё же дает понять, что встреча запланирована и про вторжение речь не идёт. Ангел медленно приближается, изучая взглядом Владыку демонов и его сына, что стоит чуть сбоку от отца. Крылья за спиной сложены. Нижние — тянутся шлейфом. — Да благословят вас Архонты, господа, — с улыбкой ангел остановился напротив Моракса. — Алатус, рад видеть Вас в здравии. Велиал, не могу сказать того же. — Пройдем ко мне в покои, — Моракс кивком здоровается. — В здравии? Забавно, — равнодушно отвечает Сяо, поворачиваясь к ангелу спиной. — Фатуи нечасто посылают меня на переговоры, — комментирует ангел, направляясь за Мораксом. — Что это за дело такое? Знаете ли, покинуть Селестию не так уж и просто. — Барбатос у нас, — равнодушно говорит Моракс. — Я знаю. На всё воля Богини. Раз он тут, значит тут ему и место. — Такова позиция Селестии? — Нет, такова моя личная позиция. — Милости прошу, — Моракс толкает дверь в свои покои и приглашает ангела войти. — Господин Дотторе, чаю? — Если вы вызвали меня сообщить об Архонте, то мне нечего вам сказать и буду вынужден вас покинуть. — Я пригласил вас, потому что у меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, — Моракс усаживается на мягкое кресло. — Я весь внимание, — Дотторе проходит в комнату и садится рядом. — Как ученый, вы тянетесь к знаниям. Это похвально. У меня для вас есть подопытная крыса, которую нигде больше вы достать не сможете. Это точно пойдёт на пользу Фатуи. — Архонт? — Верно. Заключим контракт? Архонт будет вашей крысой, а взамен все ваши наработки переходят ко мне, — Моракс жестом подзывает Редо к себе. — Принеси пергамент. — Велиал на побегушках, — усмехнулся Дотторе. — Не думал, что когда-либо такое увижу. «Что? Что это значит? Отец, что ты такое говоришь? Я не этого хотел…» — Сяо, сохраняя равнодушный вид, бросает взгляд на отца, надеясь, что это блеф. — Интересно-интересно, — Дотторе кивает. — Могу посмотреть Архонта? — Конечно. Редо, приведи его сюда. — Он не в состоянии стоять, Повелитель, — сквозь зубы цедит ангел. — Вот как, тогда, притащи, — так же равнодушно говорит демон. — Отец? — Сяо смотрит в глаза Верховному, не понимая что происходит. — Разве это не моя игрушка? — Твоя, конечно. Хотя играешь ты с ней плохо. Тем не менее, он принесет пользу. «Я не понимаю… Что происходит… Это не по плану…» — Алатус незаметно сжимает край своей мантии в руке. — Ладно, — Дотторе довольно рассматривает лицо Сяо. — Моракс, как не стыдно лгать своему сыночку, — он показательно качает головой. — Пергамент и чай, Повелитель, — Редо ставит всё на стол и, склонив голову, отходит. — Отлично. Приступим к договору, — Моракс разливает чай по чашкам. — Условие простое. Всеми открытиями и наработками вы делитесь со мной. Взамен получает Архонта в качестве подопытной крысы. Идёт? — Позвольте, — взяв в одну руку пергамент, в другую — чашку, Дотторе принялся изучать текст. Сяо одной лишь магией пишет отцу послания с вопросом: «Ты заключаешь договор с тем, кто мучал меня несколько сотен лет?». Ноги Сяо едва заметно дрожат. Он изо всех сил старается поддерживать равнодушный образ, ведь не может оспаривать решения отца в присутствии кого-либо. Моракс переводит взгляд на Сяо и улыбается, как ни в чем ни бывало. — Жестокий-жестокий демон, — Дотторе ставит пустую чашку на стол. — Обманул родного сына. — Наши семейные дела с Сяо не имеют отношения к контракту. Ну, готовы подписать? — Да, меня всё устраивает, — кивает. — Алатус, перо, — Дотторе протягивает руку, победоносно смотря на демона. — Сам возьмёшь, — Сяо отклоняется назад, скрестив руки на груди. — Никакого воспитания. — Редо, перо, — командует Моракс. — Да, Повелитель, — склонив голову, ангел отходит к письменному столу. — Как Ваше здоровье, Алатус? — с улыбкой Дотторе смотрит на него. — Не смей разговаривать со мной. У меня нет с тобой контракта, — небрежно бросает Сяо, хотя готов кричать от нервов и страха. — Видимо, наша дружба в Верхнем мире не задалась, — мужчина вздыхает. — С детьми иногда бывает так сложно, — Моракс принимает перо у Редо. — Понимаю, — Дотторе отклонился назад. — Как несправедлива иногда бывает жизнь, да, Велиал? Когда-то ты был совсем не таким, а сейчас на побегушках у демонов. Уверен, твое тело здесь не раз использовали для утоления плотских желаний. — Да, так и было, — равнодушно отвечает Моракс. — Этот ангел — личная шлюха моего сына. — А Архонт? — Ещё не тронутый, — Верховный демон ставит подпись на пергаменте. — Хотите получить его не тронутым? — Удивительно. Хотя, чисто для эксперимента, я бы бросил его на растерзание кучке суккубов, — Дотторе принимает перо. — Это можно устроить, — Моракс кивает. — В рамках эксперимента, конечно. — Хм, а можно мне Велиала? Возможно ли вознести падшего? Думаю, это хорошая почва для экспериментов. — Мм, я подумаю об этом, когда почитаю пару отчетов о Вашей работе над Архонтом, — Моракс кивает. — Пятнадцать минут, — информирует Редо. — М? — Дотторе переводит взгляд на него. — Говорю, что прошло пятнадцать минут, — под ногами падшего появились лозы, а комната тут же наполнилась привычным для Сяо ощущением мрака и жути. — Уговор был «изображать собачку 15 минут». — Верно, — Моракс кивает. — Господин Дотторе, будьте так любезны проследовать за мной в темницу. — Чего? Аха, — проронив истеричный смешок, он поднимается на ноги, но тут же опускается на колени. — Ч-что… — Сяо, он твой, — Моракс сжигает пергамент. — Аха… У меня самый лучший отец, — Сяо наступает на плечо ангела и склоняется к нему. — Наша дружба и правда не задалась, ахаха! — пол под ногами ангела начинает гореть фиолетовым пламенем. — К-какого черта, Моракс?! — Дотторе кричит, смотря, как демон направляется к двери. — Фатуи не простят тебе! — Развлекайся, Сяо, — демон взъерошил волосы на его голове. — У меня есть ещё дела. Не испачкайте мне покои. — Последние новости до тебя дойти не успели? — Сяо победоносно улыбается, ощущая как свалился груз с плеч. — Тебя продали нам за мое вступление в Фатуи! Ахаха!!! — Ч-что? — Как мило. Неожиданно ситуация оказалась не в твою пользу? Какой кошмар, — Сяо достаёт из кармана устройство связи, что дал ему Скарамучча. — Узнаешь штучку? — Устройство для связи с Фатуи… откуда у тебя это? — Я как-то неправильно выразился? Я теперь один из них. Эту прелесть мне дал Скарамучча, — смеется, улыбаясь своей самой безумной улыбкой. — Редо, пора тащить его туда, где ему самое место. — Лоза потащит за тобой. Веди, Милорд. Грубо пнув ангела, Сяо вальяжным шагом направляется в темницу. Демоны с улыбкой смотрят на ангела, скованного лозами и перешёптываются между собой. На лице Алатуса жуткая улыбка. Она пугает демонов больше, чем его лицо, перекошенное от злобы. Редо идёт за ангелом, контролируя его, чтобы не было лишних движений. — Редо, как ты умудрился утаить от меня этот план? — смеется Сяо, держа руки за спиной. — Ты не спрашивал, я и не говорил. Моракс сделал ставку на то, что Док будет следить за твоими эмоциями, и если бы ты обо всем знал и вёл себя спокойно, это могло сыграть против нас, — падший шагает следом, без жалости смотря на Дотторе, которого по полу тащат лозы. — Ахаха! Умно. Я и правда успел испугаться. Хаха! Эй, отброс, рано ты радовался своей победе! Сяо проходит в самую защищённую из всех камер в темнице и оборачивается с улыбкой к ангелу. Лозы тут же буквально швыряют Дотторе внутрь, ударяя его массивное тело в стену. Алатус вместе с Редо заходит следом и прикрывает дверцу клетки. — Как самочувствие? Как твоё здоровье? — Алатус широко улыбается. — Получше, чем было твое, когда твоя шлюха тебя вытащила, — огрызается тот. — Куда делась твоя манерность, дорогой предвестник? — Сяо подходит к ангелу и склоняется над ним, хватая того за волосы. — Туда же, куда и наш с Мораксом договор. И я больше не предвестник. — Конечно, ты больше не предвестник, кому ты там сдался? Ахаха! Ангел из тебя тоже говно, хотел над Архонтом поиздеваться. Ну и сука же ты, — Сяо запрокидывает голову ангела, хватая другой рукой его за шею. — И что ты хочешь от меня? Бесцельно избивать, чтобы отомстить за прошлое? В этом все демоны. — Что ты, это просто для развлечения, — Алатус со всей силы отпускает громкую пощёчину по щеке ангела и тут же призывает огненного феникса. — Приведи сюда Син Цю. — Син Цю? Еще какой-то мусор? Крылья ангела судорожно дернулись, будто давая Сяо понять, что Дотторе пытается ими шевелить, но не может. Они просто не слушаются. Точно так же, как и вся энергия. Она словно на нуле и единственное, что приходит в голову Дотторе — это тот странный чай, что он выпил. «Тц, знал же, что ничего нельзя здесь есть и пить… сам позволил себя одурачить». — Крылышки мешают? Могу вырвать их к чертям! — смеется, с силой ударяя голову ангела о металический прут. Стиснув зубы, Дотторе болезненно проскулил. Рана на голове не затягивается, и кровь стекает по лицу. — Бессмысленно, — ангел хмыкнул. — А какой смысл от моего очищения? У тебя ничего не вышло, кроме как истязать меня из раза в раз, — Алатус бросает ангела на пол и запрыгивает на него, хватая за шиворот. — Смотри, какой я чистый. Самый чистый демон! — безумно засмеявшись, Сяо со всей силы резко вжимает голову ангела в пол, пачкаясь в его кровь. — Отбросом был, отбросом и остался, — фыркнул Дотторе. — Сука. Нравится же тебе меня бесить! Один удар. Второй. Третий. С каждым ударом Сяо ощущает как злость растёт. Демон бьет по лицу и груди, давит ногами на крылья, уже перепачканными в кровь. Дотторе молчит и лишь болезненно дышит, кашляя кровью. Лицо ангела становится одним большим кровавым пятном, а лицо Алатуса испачкано в ее брызги. Ярость все усиливается. Неосознанно, но Сяо начинает выплёскивать все то, за что обижен на отца. Он уже не видит границ, не видит самого ангела и продолжает наносить удары, слыша хруст чужих костей. — Сяо, хватит, — Редо обнимает его со спины за плечи и одергивает на себя. — Тебе нужно успокоиться. Если ты сейчас вот так убьешь его, тебе легче не станет. — Дай мне убить эту сволочь! — кричит, но сделать больно другу, вырвавшись из его рук, не может даже в таком состоянии. — Тише, ты будешь жалеть об этом, — Редо обнимает его сильнее. — Понимаю, что ты зол, но если ты сейчас просто убьешь его, то точно пожалеешь, когда придешь в себя. — Сука… — Сяо тяжело дышит, цепляясь испачканными в кровь руками в свои плечи. — Как он смеет так говорит со мной. Эй, отброс! Я слышу, что ты ещё дышишь! — Ох, — падший трется носом о волосы Сяо на затылке. — Может, было бы лучше использовать его, а не убивать, Сяо? — Да к черту мне этот ублюдок! Никому этот гад не нужен! — Возможно, он смог бы сделать что-то, что послабит ауру Архонта. — Эта тварь не станет помогать нам. Вот и пусть его тело сгниет здесь! — Думаешь, не станет? — Редо окидывает взглядом окровавленное лицо ангела. — Во-первых, он ученый. Ему плевать, на кого работать, лишь бы дали новые знания. Во-вторых, он точно будет хвататься за жизнь. Таким он был раньше. — Ау! Хватит притворяться овощем! Скажи мне что-то! — Сяо стискивает челюсть и сжимает руки, пытаясь успокоиться. Сплюнув кровь, Дотторе повернул голову. — «Что-то». — Тц, придурок, — шипит на него Редо. — У тебя, возможно, есть шанс вымолить себе жизнь. Воспользуйся им. — И чего вы хотите? — усмехнулся тот. — Понизить ауру Архонта, чтобы что? Чтобы водить за нос Моракса? Демоны даже друг другу лгут, аха. — Это не твоё дело, — Сяо начинает дышать спокойнее, немного расслабляясь в руках Редо. — О вранье говорит мне тот, кто своего Архонта готов пытать. — Это не Архонт. Недоразумение какое-то, — хмыкнул. — Архонтом должен был быть не он. — Ты не Богиня, чтобы решать это! Какого черта ты возомнил о себе?! Где твоё беспрекословное уважение к нему?! Редо, я убью его! — Уважать кого? — смеётся. — Мы не в Селестии, чтобы я из себя паиньку строил. Этот придурок переживал о заключенных и ходил им песенки напевал. Будто кому-то от них легче. Этот бракованный сосуд не сможет принять и унаследовать силу Богини. В жизни не сможет. Слишком слабый. — Вот сука. Я только на этих песнях и держался, урод! — глаза Алатуса наливаются кровью. — Редо. Пусти меня. — Самому захотелось втащить ему, — Редо вздыхает. — Он провоцирует тебя. Если заставить его служить тебе, это может быть лучшим наказанием, чем смерть, нет? — Это дерьмо не пойдёт на это. Я просто убью его и все. И выполню свое обещание, данное суккубу. — Если мне сохранят жизнь, то я пойду на контракт, — тут же проговаривает Дотторе. — С чего тебе это? Тебя уже обманули этим контрактом, что за необоснованное доверие? — смеется Сяо, растирая рукавом чужую кровь по лицу. — Очевидно же. Умирать не хочу. — Заключённые тоже этого не хотели, но тебя это, блять, не беспокоило! — Я просто делал свою работу. — И тебе не жаль этих существ?! — Жаль или нет, какая разница. Работа есть работа. К тому же, их смерти не были напрасными. Ну, большинства. — Придурок… — Сяо тяжело вздыхает. — Сначала я послушаю мнение Син Цю. — М-милорд? — голос суккуба звучит из-за двери. — Темница? Я что-то нарушил? — Нет. Зайди и взгляни. Он? Суккуб осторожно открывает дверь. Скрип проходится неприятной дрожью по его чуткому слуху. Ступив в темницу, он сразу замечает лежащего на полу Дотторе. Глаз нервно дернулся. — Он. — Как ты считаешь, заслуживает ли он шанса на жизнь, если будет служить мне? — «Нет» — первое, что пришло мне в голову. Но решать Вам, милорд, — сквозь зубы говорит Син Цю. — Мне нужна гарантия того, что живой он никогда не причинит вред Чун Юню. Ангел, над которым этот монстр проводил ужасные опыты. — Какого черта ты пытал другого ангела, отброс? — Сяо переводит взгляд на Дотторе. — Это был эксперимент по созданию крылатого из бескрылого, — шипит тот. — Так вот, что за демон помог ему скрыться, — усмехнулся. — Самое слабое и низкое создание из всех, суккуб, одурачил меня. Пф… — Потому что ты идиот, — огрызается Син Цю. — Не нужен мне твой ангелок. Тц. И не думал даже искать его после того, как он сбежал. — Син Цю, я услышал твоё мнение. Если хочешь ударить его, милости прошу, — сквозь зубы цедит Сяо. — Можно сломать ему крылья? И… если Вы не убьете его, могу я получить что-то, что подтверждает его слова о том, что ангелу по имени Чун Юнь ничего не угрожает? Ни сейчас, ни потом. Эта мразь не приблизится к нему. Никогда. — Ломай. Я могу написать своей рукой это и оставить свою печать о том, что в будущем беру на себя ответственность за этого ангела перед Чун Юнем. Или нужно что-то ещё? — Если это гарантирует его безопастность, то ничего, — суккуб ногой переворачивает ангела на живот и наступает ему между лопаток. — Тогда, я могу расчитывать на Вашу защиту для моего ангела? — Да. Я сдерживаю свои обещания, — Сяо, почти не моргая наблюдает за чужими крыльями. Вцепившись когтями в крылья, суккуб тянет крыло на себя, а затем, без жалости, ударяет ногой по кости. Издав характерный хруст, который разнесся эхом по пустой темнице, кость надломилась, а Дотторе зашипел от боли. Син Цю шумно выдохнул и нанес еще один удар. Его губы растянулись в улыбке, а глаза будто сверкнули, пока он беспощадно продолжил топтать крыло ангела, игнорируя лужу крови. — Сейчас будешь писать? — Син Цю ведь скоро к людям уходит. — Син Цю, когда ты отправляешься по моему поручению? — Сегодня. Вы успели застать меня от ухода, — усмехнулся. — Тот алхимик говорил являться почаще. — Возьми Редо с собой, — через прутья темницы просаживается пламенный феникс и улетает в покои Алатуса. — Хорошо, — суккуб глубоко выдыхает и бросает крыло, которое теперь более похоже на тряпку, на пол, где лежит бессознательное тело ангела. — Должно быть, это было больно. Милорд, спасибо. — Не за что, — вернувшись, феникс кладет в руки Алатуса пергамент и перо. — Я заляпаю это кровью ангела, извините уж, — Алатус выводит те слова, что сказал суккубу и оставляет на пергаменте свою печать. — Пожалуйста. Редо, я забыл тебе сообщить, но Аякс передавал тебе привет. А теперь идите, я дальше здесь сам. Можешь не переживать, я контролирую себя. — Можно взять с собой несколько перьев? — Син Цю кивает на Дотторе. — Хоть целое крыло забирай. Ему не нужно, новые отрастит. — Жаль, — Син Цю склоняется к его крыльям. — Хотел бы я, чтобы эта мразь больше никогда не смогла летать, — он выдергивает несколько перьев. — Я могу идти, милорд? — Сяо, только ты держи себя в руках, пожалуйста, — Редо отряхивает пыль со своего свитера. — Обещаю. Да, свободны, спасибо. Редо, передавай им привет от меня и… И от Венти… — Хорошо. Не скучай тут без меня, — подмигивает. Проводив Син Цю и Редо взглядом, Сяо осматривает тюремную камеру. «Будто здесь мясник обитает… Это ведь и правда была его работа… Не переборщил ли я…?» Усевшись возле ангела, Сяо перевернул его на бок и слабо постучал по щекам. — Рано отключаться. Захлебнешься кровью. Тот довольно громко захрипел, а после — закашлялся, давясь кровью. Чувствуя, что воздуха не хватает, он попытался сплюнуть кровь, но вместо этого размазал её по губам и щеке. Поломанное крыло судорожно дёргается. Мужчина болезненно стонет, растеряв свое высокомерие и уверенность. Взгляд его алых глаз медленно перемещается на Сяо. «И правда перебор…» Громко цокнув, Сяо быстрым шагом выходит из камеры, даже не закрывая ее и возвращается через минуту с водой, бинтами и медикаментами. — Думаешь, что ты хороший, раз тебя так сильно возненавидели? — намочив один из бинтов, Сяо пытается стереть кровь с лица и шеи ангела. — К чему эта жалость? — он смотрит на демона, морщась от боли. — Это не жалость. Я решил, что с тебя хватит. А разговаривать с мясным фаршем я не могу, — фыркает, обрабатывая раны на лице. Уперевшись ладонью в пол, Дотторе пытается подняться, но руки дрожат, а сломанное крыло всё ещё судорожно дергается. Мужчина обреченно вздыхает. — Добил бы уже. — Тц. Не ты ли жить хотел? Не шевелись. — И ты позволишь? После всего, что я сделал? — Смотря насколько ты заслужишь мое доверие. Всё-таки ты четырёхкрылый. Если согласишься принимать те препараты, что были в чае добровольно, я позволю тебе жить, выполняя мои поручения, — Алатус аккуратно смывает кровь из открытой раны на спине и дезинфицирует ее. — И тебя совсем не интересует, из чего их изготавливают? — Хм? Не интересовался. Они уменьшили твою силу, это главное. — Они меня лишили ее, — поправляет Дотторе. — Знаешь, что будет, если ангел съест ангела? — Ч-что…? В каком смысле…? — руки Сяо дрогнули. — Есть себе подобных — тяжелый непростительный грех. Ни одно светлое существо этого не выдержит. Разница лишь в дозировке. Чем меньше, тем больше шансов сохранить жизнь, но при этом обессилить, ведь организм отказывается принимать это. Таблетки или порошок, растворенный в жидкости — отличный вариант, чтобы заставить ангела поглотить другого ангела и не заметить. Присутствие Редо прикроет ощущение светлой энергии. — Твою мать… Какого черта… Откуда… П-почему… Они… Они пытались скормить это Барбатосу… Сука… — Кормить Архонту его детей? Аха… — он закашлялся, болезненно простонав. — Демоны, что с них взять. — Н-но откуда… Здесь больше нет ангелов… Я не знал… Это как-то… Слишком… Прости…? — Сяо помогает ангелу сесть и принимается перебинтовывать его рану на спине на первое время. — Ахаха…. Ты извиняешься передо мной? Я начинаю понимать, почему Моракс тебе не доверяет. — Тц. Даже при смерти язвишь, — завязав узел на бинтах, Сяо прощупывает другие крылья. — Он не доверяет мне, а я ему. Все обоюдно. У него устаревшие методы ведения дел. — Возможно, если бы демоны прикрыли свою «лавочку», то и Селестия не так бы обозлилась на вас. — Какую лавочку? Ангелы так-то тоже не идеальные, издеваются над семьями людей, забирая их детей, в которых подселяют ангелов. — Не всё ли равно, воспитывать одного или двоих? — хмыкнул. — Это вынужденная мера. Мы прячем своих детей, потому что демоны похищают их из Селестии, запирают в лаборатории и качают из них энергию, чтобы на бутерброды ее мазать, — усмехнулся. — О любви и привязанности ты не слышал, я так понимаю? Какие лаборатории? Хочешь сказать у нас тут где-то держат ангелов? В замке нигде нет подобных, кроме Архонта и тебя. Ну и Редо. — Им сотрут память, и они не вспомнят ни о любви, ни о привязанности. Демоны не трогают людей. Иного выхода уберечь детей у нас нет. А лаборатория как работала, так и продолжает работать. — Но это мерзко. Это их дети. Вы просто крадете их детей. Откуда ты знаешь о лаборатории? Ты знаешь где она? — Мы даем им на воспитание наших детей, а потом, когда ангел пробуждается, мы их забираем. Ничего мерзкого. Я не знаю, где находится лаборатория, но она точно есть. За неё у ангелов с демонами давно уже борьба идёт. Когда ты был в темнице, мы даже предлагали твоему отцу обменять тебя на неё. Но ему безразлично. Как на тебя, так и на твоего брата было, — пожимает плечами. — Держу пари, когда Велиал отправился тебя искать, договорившись с твоим отцом о помощи, Моракс и палец о палец не ударил, аха. Только он плохо знает Велиала. Этот милашка всегда был из тех, кто если вобьет себе что-то в голову, не успокоится, пока не достанет это. Уверен, когда тебя вытащили, твой отец был шокирован. Но, что поделать, пора «играть в папашу». — Я не… Я не верю в это… Он помогал Редо и Исе… Они так сказали… То есть… Лаборатория и правда есть… Не одно, так другое. Твоё крыло. Оно отрастет? — Они так сказали, потому что они сами так думают. На деле же, сотня их провалов связана с тем, что демоны бросили их. У них был план, который они изо дня в день пытались сделать. Меняли и передумывали. Неизменным оставалось то, что по их сигналу демоны, обитающие в Селестии под прикрытием, помогут отвлечь меня. Вот только никаких демонов в Селестии нет. Кроме заключенных, конечно, — улыбается. — Они просто были уверены, что их спина прикрыта, а она не была прикрыта, вот и всё. Можешь спросить своих слуг. Велиал никогда не лжет, так что точно скажет, как все было. Похоже, ни они, ни ты, до сих пор не понимаете, что всех вас кинули. — Какой смысл кидать Мораксу своего наследника…? — Нового родит, — усмехнулся. — Много возни с тобой. Видимо, когда он узнал, что Велиал тебя вытащил, тогда и придумал какой-то план, в котором ты играешь роль, вот и всё. — Может быть так и было… Но… Он просто… Он просто правда хочет сделать так, как будет лучше для меня, по его мнению… Как ты подтвердишь свои слова? — Думаю, никак, — смеется, роняя болезненное мычание. — Я знаю то, что я знаю. Мне не нужно подтверждение. Хотя, можешь попробовать поискать лабораторию. Она вполне подтверждает то, что сейчас я говорю с тобой искренне, нет? — Я поищу. И, если никакой лаборатории нет, то ты будешь отвечать за все, что сказал. Ты не ответил про твоё крыло. Что теперь с твоей силой? Ее не вернуть? — Я каннибализмом не занимался, так что не знаю, что будет с силой. Я сделал это неумышленно, так что, может быть, Богиня меня простит. А крыло… я не могу исцелить, так что вряд ли. Если оно и срастется, то точно неправильно. Хотя, у вас в мире есть наш Архонт. Если он простит меня и благословит, то, может, это поправимо. — Ясно. Ты знаешь что-то о брате Архонта из его человеческой жизни? — Нет. Архонта представили нам всем просто в рандомный день и поставили нас перед фактом. — Откуда ты знаешь, что у меня есть брат? — Долгая история, кхе… — от откашливается кровью. — А папуля не рассказывал? — Только то, что он старше меня и что, когда он пошёл вернуть меня, его поймали и стёрли ему память. Теперь он один из предвестников и не знает о том, что родной мне, — Сяо протягивает чистый влажный бинт ангелу. — Мм… — Дотторе вытирает рот. — А ещё, он рожденный во грехе. Дитя Моракса и Райдэн. Знаешь, кто это такая? — Я знаю только о той, которую видел во время нашего побега с делегацией, ты же не хочешь сказать, что это она? — Она самая. Твой брат — ребенок Архонта и демона. Таких называют нефилимами. И я с ним очень хорошо знаком. Конечно, он был моим объектом для исследований. Подавлять его греховность было тяжело. Но в ином случае, грязный секрет Райдэн и Моракса всплыл бы. Стоит ли говорить, что мать из Райдэн — то ещё говно? Она скинула пацана на меня и забила на него. — Как… Как она вообще стала Архонтом… Как он оказался в мире демонов…? — Сбежал, очевидно. Я не очень умею находить общий язык с детьми. Его воспитанием занималась Нахида. К слову, она даже не догадывалась, кто он. Я настолько хорош, что смог заставить Архонта верить, что этот грешник — обычный ангел. Потому он сбежал в мир демонов, а вновь мы встретились, когда он вступил в Фатуи. А, ну, знаю ещё, что когда Моракс его тоже кинул, то его, никому не нужного, подобрали алхимики. Вроде бы, малыш скитался по Бездне, будучи оскверненным, продолжал звать тебя. Ты тогда находился на обучении в академии эсперов. Скорее всего ты услышал, что он тебя зовёт, сказал об этом Альбедо, и они с Рэйндоттир и вытащили этого несчастного. — К-кинул… Даже его… А моя сестра мертва… Отец лжёт… Брат не знает, кто он мне… Аха… — Была еще и сестра? — Дотторе поднимает брови. — Преуспел старик. Он детей строгает только так, и ты думаешь, что ты ему нужен? Планы у него на тебя, вот и играет в папашу. — К счастью для меня и сожалению для него у меня хорошие и верные друзья. И Венти. Я не буду играть в его игры… Значит так. Я отнесу тебя к себе на этаж. Если хочешь прощение, то тебе придётся его заслужить. И начнём мы с того, что ты должен быть мёртв для всех в этом замке и за его пределами. Твой запах почти не ощущается, но он есть. Что ты можешь сделать с этим? — Не могу ничего, но можно усилить ауру какого-нибудь демона, который будет постоянно находиться рядом со мной и перебивать. — Рядом с тобой всегда буду либо я, либо Аметист. Сейчас надо сделать вид, что ты всё, и я иду скармливать твоё тело моему советнику. Тц. Зачем только бинтовал сейчас, — Сяо слегка усмехается. — Твой советник могла бы укутать меня в кокон. — И о ее силе ты знаешь. Ну, оно и к лучшему, — создав небольшого фенека, Сяо отправил его за девушкой. — Скоро будет. — Животные? То птички, то фенеки. Ты читал «Белоснежку»? Вряд ли. Это литература мира людей. Прочитай, там про тебя. — И как у тебя сил на шутки хватает. Животные умные и быстро перемещаются, — хмыкает. — Я ведь сумасшедший, — он пожимает плечами и сразу прикрывает ладонь к больному плечу. — И вот к чему это привело… И все же я прошу прощения за то, что так сорвался. — А я за то, что делал свою работу, хоть и знал, что причиняю боль. На прощение не рассчитываю, да и сказать, что сожалею, не могу. Твоя «жертва» была слишком полезной, чтобы сожалеть. — Я удивлён, что твой язык вообще такие слова произнёс. А что на счёт моей сокамерницы? — Седьмая? В последний её день ей занимался не я, так что понятия не имею, от чего она умерла. — Она самая… Ясно… Значит, мне даже не узнать, что с ней было в ее последние минуты… — Вряд ли тебе хотелось бы это узнать. Ничего хорошего с ней не было. — Мм… И то верно… А ведь в тот же день за мной пришли… Всего через несколько часов… — Будем объективны. Тебе бы пришлось её бросить. — Хватит рушить мои мнимые надежды, дурень, — ворчит Алатус. — У нас осталось немного воды, которую создала подруга Архонта. Вернёмся на мой этаж, дам тебе выпить ее. — А с Архонтом увидеться можно? — Для чего? — Поздороваться? — Он не в лучшем состоянии сейчас. Вернёмся на этаж, и я спрошу у него. — То есть Велиал не блефовал. Неудивительно, конечно, — усмехнулся. — Милорд, — равнодушный голос Аметист отзывает Алатуса. — Называй его Редо, пожалуйста. Иса, объясню все у нас, закутай его в паутину. И побольше, чтобы как можно меньше пахло ангелом. Осторожно с крылом. И несём его к нам. — Хорошо, — Аметист кивает. — Мм, быть укутанным в паутину прекрасной девушки. Что может быть лучше? Ничего не говоря, Аметист приняла облик большого паука. Её тело заняло почти всю темницу, отчего Сяо оказался прижатым к стене. Девушка быстро замотала ангела в паутину, а потом без тени сомнения засунула его целиком в свой рот. — Сяо, моя попа не пролазит в дверь, можно сломать стену? — Ломай, милашка, — смеется Сяо. — Ломай все, главное дотащить его к нам. Паук пробирается через дверь, и по стенам сразу побежали трещины. Чтобы она пролезла, Алатусу пришлось несильно толкать её сзади, но, как итог, они оказались в коридоре. Быстро перебирая лапками, паук направляется к покоям Алатуса. Демоны, что встречаются по пути, смотрят с опаской и восхищением. Оказавшись в комнате, паук опустилась на брюшко и «выплюнула» шокированного Дотторе, перемотанного паутиной. — Иса и правда прекрасная, — Сяо смеется глядя в глаза ангела. Подняв «куколку», Сяо заходит в одну из свободных комнат и усаживает Дотторе на ковёр, разрезая когтями паутину. — Иса, принеси, пожалуйста стакан воды из корзинки Редо. — Хорошо! — бросила девушка и выскочила из комнаты, уже приняв свой человекоподобный вид, оставаясь в неопрятной одежде и мятой мантии. — Отчего же такие прекрасные запястья скованы кандалами? — голос Дотторе дрогнул, хотя сам мужчина изо всех сил старается делать вид непоколебимости. — За убийство, — легко отвечает Сяо. — Как-то с отцом обсуждал это, он отказался их снимать. А мне не хватает сил, но Иса не жаловалась, привыкла к ним… — Я мог бы сделать тебя сильнее, полагаю? — мужчина оценивающе смотрит на Сяо. — Если ты, конечно, согласишься быть подопытным ещё раз, аха. А если притащишь мне младшего из алхимиков, то, скорее всего, смогу сделать то, что снимет кандалы. — Альбедо? Он на фронте командует своим отрядом. Снова будешь вспарывать мне живот? — хмыкает, аккуратно убирая остатки паутины со сломанного крыла. — Если мои предположения верны, то он, условно говоря, сосуд с бесконечным запасом энергии. И темной и светлой. Бесконечный ресурс для изучения. А на твой внутренний мир я уже посмотрел. — Он не оставит своих подчиненных. Когда все это закончится, попроси его об этом сам. — Чтобы подавить мою ауру, рядом со мной должен всегда находиться демон, чью ауру я усилю. Ты ведь не будешь всегда рядом. — Тогда это будет Иса. Но у неё есть работа. И, когда она занята, я буду находиться здесь. Пока что аура Архонта перебьёт твою. Но. Было бы хорошо, если бы ты поколдовал и надо мной, и над Исой. Учти, если ты сделаешь ей больно, я тебе сломаю шею, — улыбается. — Оу, звучит неприятно. А над Архонтом колдовать не надо? — Надо. Я подумал, что ты не в состоянии сейчас. Иса вернётся, и я схожу к Венти. — У меня нет энергии и магии, я чувствую себя так, будто меня пропустили через мясорубку, а ещё я побывал во рту прекрасного паука, и пахнет там не розами. В целом, думаю, я готов к работе. — Любимое лакомство Исы это личинки. Поэтому не завидую тебе. Зато твой запах перебила, — смеется. — Хочешь сказать, что от меня воняет? Не знаю, чем тебе не по душе мой парфюм, но он точно лучше, чем запах во рту этого паука. — Дурак, — холодно проговаривает Аметист. — И как только язык поворачивается такие гадости говорить. — А? Я не слышал, как Вы вошли, прекрасная леди. — С вонючим ртом, — фыркнула она. — Сяо, я принесла воды. Венти спит, я взяла без разрешения. Это последняя. — Знакомишься ты так себе, Дотторе, — Сяо забирает у девушки стакан и передаёт его ангелу. — Редо ушёл за новой водой. Ждём… — Я ведь не думал, что сначала меня замотают в паутину, потом сожрут, потом выплюнут, — фыркает мужчина. — И можно просто Док, если тебе удобно. Я так привык. — Док, — с максимальным отвращением в голосе сказала Аметист. — Думаю, что ты не особо понравился Исе, Док. Пей. Это вода от Фурины, думаю, ты и ее знаешь. — А, конечно, знаю, — усмехнулся. Он делает один глоток, но ощущение того, как кровь вновь побежала по венам, а сердце будто перезапустилось заставили его осушить стакан практически за несколько секунд. — Ты оставишь его живым? Почему? — Аметист присаживается на корточки и подпирает подбородок ладонями. — Я не хочу его убивать. Я жалею даже о том, в каком он состоянии сейчас, — Сяо наблюдает за ангелом. — К тому же он поможет мне сдержать слово перед Венти о том, что я не стану его трогать. А ещё, может быть, мы сможем снять твои кандалы, милая Иса. — А что он попросил взамен? Он выглядит неприятным жутким типом. — Жить. Сохранить ему жизнь. — Ты больше не будешь его бить? — Нет. Док, нужно снять всю эту кровавую одежду. А потом мы с Исой зафиксируем тебе крыло. — Раздеваться при даме? Непристойно. — Сяо, можно я его ударю? — Восстановится и бей, а сейчас на нем живого места не осталось. Мы же не поглазеть на тебя хотим. Или хочешь, чтобы мы зафиксировали крыло на грязной одежде? — Да понял я, понял, — вздохнув, он принялся стягивать с себя одежду. — Может, сходить за едой? — Аметист поднимается на ноги. — Не хочу смотреть на голого мужика. — Ахаха, хорошо, Иса. Сколько яблок у Венти осталось? — Прямо в сердце, — Дотторе вздыхает. — Прекрасные дамы никогда меня не любили. — Раздражает, — Аметист с отвращением смотрит на него. — Яблоко было одно. — Это я забрать у него не могу. Тогда Доку придётся подождать. Иди, Иса, — Сяо усмехается, глядя на ее выражение лица. — Может, принести что-то из столовой? Какие-нибудь объедки или помои? — Как любезно, — он сбрасывает на пол рубашку. — Обойдусь. — Я разговариваю с Сяо. Не тебе решать, будешь ты есть или нет. — Иса, не будь так жестока, ахаха. Нормальной еды, пожалуйста, — улыбается, помогая ангелу, чтобы не задеть больное крыло. — А он не был жесток, когда измывался над тобой? — По факту. Заслужил, — Дотторе вздыхает. — Благодари милосердного Лорда, отброс, — фыркает Аметист. — Принесу тебе что-нибудь съедобное. Тц. Она резко развернулась, и кончик её косички ударил мужчины у по лицу. Не дожидаясь ответа, девушка ушла. — С характером, — ангел с интересом смотрит ей вслед. — Да. А ты сказал ей, что у неё изо рта воняет. Дурак. Пойдём, отведу тебя в душ. И крыло придержу. — Проще было бы его вырвать. — Сильно же я по голове тебе дал… Не хочешь побывать в паутине Исы ещё раз? — взяв вещи, Сяо помогает ангелу с крылом и ведёт того в ванную. — От таких предложений не отказываются, — усмехается тот. — Видимо, не зря Моракс тебе не доверяет. — Да, да, — Сяо включает воду, кладет чистые вещи рядом и помогает ангелу встать под поток воды. — И правда зря бинтовал. — Всё-таки человеческого в тебе больше, — Доктор послушно становится под воду. — И где ты планируешь меня держать? Кто-то может увидеть, и у тебя будут проблемы. — Сюда никто не заходит, запрещено. Нарушителей съест Редо. По всему моему этажу тоже никто не ходит, даже Моракс. Он заходит только к Архонту или ко мне, если есть время. — Тогда я буду жить в твоей комнате? — Моя комната следующая от этой. А с другой стороны комната Исы. Комната Архонта дальше. А ты здесь, в этой. Или не нравится? — Да нет, грех жаловаться. Я живой, мне дали воды, я нахожусь не в темнице почему-то. Лакшери жизнь.

***

[Мир людей. Северная передовая линия. Отряд Альбедо]

Ранним утром на лагерь напали. Небольшая группа монстров, видимо, забредших сюда под влиянием скверны на светлую энергию ангелов. Быстрое сражение без жертв, но спать после него никто больше не лёг. У костра, как всегда, занимаются едой Еимия и Ху Тао, о чем-то общаясь, к ним присоединилась и Фурина, попросив научить ее полевой кухне. Кадзуха уснул на коленях у Хэйдзо, в своём кошачьем облике, и лежит на спине, лапками вверх. Все утро Кэйа ходит хвостом за Альбедо. Его пули убили двоих монстров из группы и, хоть они никак не смотрели на капитана, Альбериху это не мешает ждать от него комментариев о том, как он понравился Альбедо, за что Сайно и Тигнари над ним шутят. Фарузан что-то рассказывает Беннету, который пытается плести ей косу из хвостика, а Чун Юнь ходит по периметру лагеря, осматриваясь, пока остальные отдыхают. Его внимание привлекает аура Син Цю. Конечно, он узнает ее из тысячи. Поняв, что рядом с ним тот падший, что приходит к Альбедо, он не стал идти к ним навстречу, но предупредил отряд: — Суккуб и падший. — Супер, — алхимик уходит в палатку. — Чун Юнь, встретишь наших гостей? — Хорошо, — равнодушно кивает ангел и медленным шагом уходит вглубь леса. Его два крыла раскрыты, ведь так ангелы лучше понимают природу, которая играет с лёгкими перьями, сообщая о малейших изменениях. «Я ощущаю тот самый запах?» — ангел напрягся, сжав руки за спиной. — Меня попросили вас встретить, — коротко произносит Чун Юнь, остановившись в нескольких метрах от гостей. — Я к Альбедо, — Редо оставляет суккуба за спиной. — Полагаю, вам двоим есть о чем поговорить. — Спасибо, — Син Цю держит руки за спиной. — Когда закончите, возвращайтесь в лагерь. Син Цю, один никуда не уходи. — Конечно. — От тебя пахнет этим существом. Удивлён, что ты жив. — Держи, — суккуб протягивает ему испачканный в кровь пергамент и перо, которое выдернул из крыла Дотторе. Едва заметно пошатнувшись от пера того, кто мучал его долгое время, Чун Юнь принимает пергамент. Пробежавшись взглядом, ангел смотрит на Син Цю. — Ты веришь сыну Верховного? — Да. — Вот как… — Чун Юнь складывает пергамент несколько раз и протягивает его демону. — Его кровь привлечёт дополнительно внимание к нам. Спасибо. Не знаю, как ты умудрился, но спасибо, — прикрыв глаза, ангел глубоко выдыхает, позволяя своей силе немного свободней течь по его телу. — Я заслужил обнимашки? — суккуб прячет в карман перо и пергамент. За спиной Чун Юня раскрывается ещё два крыла. Совсем небольших, белоснежных и пушистых. Наконец-то он может дать им размяться, а не вырывать, оставляя шрамы на своей спине. Раскрыв руки, ангел наклоняет голову и приглашает Син Цю к себе в объятия. — Ура! Суккуб тут же подскочил к нему. От радости у Син Цю за спиной раскрылись его крылья, небольшие, похожие на крылья летучей мыши, по размеру будто у крупной птицы. Он тут же заключил ангела в объятия, пока, пока крылья сами по себе машут, будто собачий хвост при виде хозяина. — Наконец-то, — суккуб выдыхает в шею Чун Юню. — Такая радость из-за объятий…? — ангел наблюдает за темными крыльями. — Знаешь, как долго я их ждал? Конечно, знаешь, — улыбается. — Глупый ангел. — А что в них особенного? — руки светлого крепче прижимают к себе суккуба за талию. — Разве тебе сейчас неприятно? — Приятно и тепло, — Чун Юнь закрывает глаза, опуская голову на плечо демона. — И мне. Хоть я и суккуб и, наверное, обнимать подобного мне довольно отвратительно, но я тебя всё равно не отпущу. Значит терпи, — смеётся. — Почему ты всегда называешь себя отвратительным…? — Суккубы и инкубы постоянно сношаются с людьми, чтобы питаться, и во время этого процесса поглощают их души. Разве не мерзко? От природы отвратительны. — Все существа разные, и все для чего-то нужны. Если вы такими созданы, то значит тоже нужны. — Ты такой, потому что тебя так накрутили, или ты правда так думаешь? — Син Цю чуть-чуть отстраняется, чтобы смотреть ангелу в глаза, но не разрывает объятий. — Я правда так думаю. Я не испытываю ни капли отвращения к тебе и никогда не испытывал. — Ты безумно милый, Юнь-Юнь, — Син Цю улыбается. — Теперь ты не будешь сдерживаться? — Отчасти. Всё-таки я на фронте. — А со мной? — Не буду. И в знак этого, можешь потрогать мои крылья. Только не у основания. — Кстати, а почему не у основания? — он тут же запустил пальцы в мягкие перья. — У ангелов там скопление нервных окончаний? А, хотя, может, не только у ангелов… — Именно. С твоими крыльями не так? — Ввиду своей природы, у меня очень понижена чувствительность везде. Это связано с тем, что чтобы питаться, нам приходится постоянно сношаться с людьми. Если иметь нормальную или повышенную чувствительность, было бы довольно сложно, — холодные пальцы суккуба перебирают мягкие перья ангела. — Твои маленькие крылышки теперь будут расти, — улыбается. — Однажды и в них пальцы запущу. Ощущения от прикосновения пальцев этого демона почему-то заставляют магию в теле Чун Юня все меньше подчиняться его контролю. Крылья слегка дрогнули, когда Син Цю коснулся кости и ангел сухо прокашлялся в кулак. — Давно моя магия не была такой свободной… — Приятно видеть тебя таким, — Син Цю улыбается. — Ты будто бы совсем другой. Не тот напуганный ангел, попавший в дом демона. И не тот безэмоциональный и сухой ангел, которого строишь из себя здесь. Настоящий. — Не понимаю, зачем ты это делаешь для меня. — В каком смысле? Понравился ты мне, вот и всё, — пожимает плечами. — Ты ни в чем не виноват и то, как с тобой поступили, это гадко. Нормальный демон мимо такого бы не прошел. Разве ты бы мне не помог? — Помог, но я не понимаю твоего «понравился», — Чун Юнь слабо хлопает маленькими крыльями, разминая их. — Какие милые, — Син Цю смотрит ему через плечо. — Это неважно, глупый ангел, — суккуб обнимает его, уткнувшись носом в плечо, пока взгляд рассматривает маленькие крылышки. — В этом весь ты. Сказать что-то странное и перевести тему, — Чун Юнь мягко обнимает суккуба в ответ, поглаживая его по спине. — Ты ведь все равно не поймешь, потому что ангелы глупые, — Син Цю глубоко вдыхает запах мантии ангела. — Пахнешь пылью. — Вот и научил бы меня, — ворчит и немного неловко прочищает горло. — Научить? Это можно. Закрой глаза. — Очередные странные просьбы, — ангел покорно закрывает глаза. — В этом весь я. Суккуб разрывает объятия и молчит. Долгие секунды тишины, которые кажутся Чун Юню чем-то странным. Син Цю же в это время с интересом рассматривает лицо ангела: его длинные светлые ресницы, аккуратный нос, мягкие пухлые губы. Сердце суккуба бьется быстрее. Еще в прошлом, когда Чун Юнь только попал в его дом, Син Цю ловил себя на мысли, что ангел ему симпатичен. От этого ощущение грязи и отвращения к самому себе становилось лишь больше и больше с каждым днём. «Красивый… аккуратный… невинный» —демон молчит, пока пульсация его сердца усилилась, словно толкая его вперед. Нервозные пальцы скользнули по воздуху, и, наконец, остановились на руке Чун Юня. Суккуб поднес его кисть к своему лицу. Губы едва коснулись мягкой светлой кожи ангела, и в воздухе повисло напряжение. — Твоё сердце бьется очень громко… — Чун Юнь не открывает глаза, но на его лице неожиданно проступает лёгкий румянец. — Это было приятное ощущение… — Ну, можем считать, что это был первый урок, — тихо проговаривает Син Цю, смотря ангелу в глаза. — А каким будет второй? — рука ангела слабо дрогнула в руках демона, и он открыл глаза. — А ты уже усвоил первый? — Я… Не знаю… — взгляд опускает на ладонь, которой он ощутил тепло чужих губ и дыхания. — Значит, для второго урока ты ещё не готов, — суккуб касается пальцем кончика его носа. — Не понимаю, — Чун Юнь сводит глаза к носу, почему-то решив посмотреть на него и хмурится. — Но мне, определённо, нравится… — Хочешь потрогать мои крылышки? Хотя, они, конечно, не мягкие и приятные, как твои… без перьев и с перепонками. — Хочу. Они красивые… Всегда находил их необычными… — У меня и хвост есть… — неловко говорит суккуб. — Показать? — Почему ты не показывал мне его раньше? Покажи, — в глазах ангела сверкнул искренний интерес. — Ну, он тоже такой себе, — усмехнулся. Суккуб поднял заправленную в шорты рубашку: его по талии обвивает тонкий хвост с острой пикой, похожей на сердце, на конце. — Прячу его обычно под одеждой, чтобы не мешался. — Какой необычный хвостик… — Чун Юнь сразу тянется к нему рукой и проводит подушечкой пальца по ребру треугольного хвостика. — Как он тебе не мешает? — Я уже привык, — хвост изгибается, будто тянется к Чун Юню, выпрашивая больше ласки. — А ты полностью его контролируешь? — взгляд ангела ненароком цепляется за выпирающие ребра, пока пальцы проходятся по всему хвосту демона. — Нет, поэтому и прячу. С хвостом ты сразу как открытая книга. Это мешает. — Почему он дёргается? — Чун Юнь с интересом проводит пальцами по кончику. — Реагирует на тебя. Нечасто его кто-то гладит, аха. Он выражает то, что мне приятно. — А кто ещё его гладил? — Наверное, последний раз его гладили еще в моем детстве. Мама. Пожалуй, всё? К суккубам относятся весьма-весьма блезгливо, и скорее я услышу что-то из области «а где этот хвост ночью был», нежели просьбу его погладить. Демоны весьма извращенные создания. — Зачем обижать себе подобных… Зачем вообще кого-то обижать… — хвост демона ложится в ладонь Чун Юню, и тот с радостью гладит его. — Суккубов не считают «себе подобными». Впрочем, так было с рождения, так что мне всё равно. Хотя, должен признать, приятно, когда к тебе относятся, как к равному. — Странно… Зато я не испытываю ничего неприятного по отношению к тебе. Тебя это обрадует? —Ты просто не понимаешь, чем мы занимаемся, потому что ангелам такое чуждо. Думаю, когда ты всё поймешь, тебе тоже станет мерзко. Но до тех пор я буду радоваться этому общению, что есть между нами. Да, меня радует твое отношение. — Ты же сказал, что суккубы и инкубы сношаются с людьми. Ангелы не занимаются этим, потому что это грех. Но ты демон, и если тебе нужно так питаться, то почему мне должно быть мерзко? — Речь ведь идет не о таких людях, как в этом отряде. Чем порочней и похотливей человек, тем для меня он вкусней. В большинстве своем речь идет про грязных извращенцев, которые трахают всё, что движется. Разве не отвратительно? Суккубы потому и одиночки, либо водятся только с другими суккубами. — А что не так? Они делают тебе больно? — Кто именно? Люди эти? — Да. Которых ты назвал грязными извращенцами. — Нет. Но при жизни они вполне себе могли причинять боль другим людям ради того, чтобы развлечь свои извращенные фантазии. — Наказывать таких существ разве плохо? — Как бы тебе объяснить. Представь мерзкого на вид человека, который удовлетворяет свою похоть, например, с детьми. Разумеется, насильно. И, конечно, в особо извращенной форме. Отвратительно, да? И тут появляется суккуб, который сношается с ним и в ходе этого процесса вытягиватет душу. Потрахался, поел, встал и пошел к очередному моральному уроду, чтобы потрахаться ним. И за одну ночь таких может быть с десяток. Благо, людей миллиарды, а свободных суккубов, думаю, не наберется и сотни. — И? Что не так с тобой? — Чун Юнь выпускает хвост демона из рук и поднимает взгляд в янтарные глаза. — Ты наказал это существо и утолил голод. Разве нет? — Я ведь говорил, что ты не поймешь, — вздыхает. — Ангелы не занимаются подобным, поэтому и не понимают, насколько это отвратительно. — Зачем ты убеждаешь меня в том, что ты отвратительный, если это не так — Я не убеждаю, лишь говорю, что ты не понимаешь, что я имею в виду. Я рад, что тебе не мерзко, — хвост ложится на ладони суккуба. — Не так уж и важно, понимаешь ты или нет. Главное, что тебя это не беспокоит. — Это ты глупый, Син Цю, — ангел подходит ближе и касается кончиком темного хвоста своей щеки. — И почему это? — Я ведь много времени провёл в твоём мире. Я многое слышал. Если мне нельзя заниматься подобным, это не значит, что другим нельзя. Чтобы поддерживать свою силу ты питаешься грешниками. И что? — Вопрос не в том, что я ими питаюсь, а в том, что должен удовлетворить их похоть. — Тебе нужно принять облик того, что им нравится, чтобы получить их души? — Иногда приходится. Это необязательно. Обязательно довести до оргазма. По этой причине, кстати, суккубы — самые искусные любовники в мире демонов. Из-за этого большинство из нас держат, как рабов, демоны, которые могут себе это позволить. Не могу сказать, что это плохо. Это удобно. Спишь с тем, с кем скажет хозяин, а еду тебе носят. С другой стороны, не факт, что тебе повезет с хозяином. Как-то так. — Я все ещё не понимаю. Слышать о том, что кто-то распоряжается чужим телом как ему вздумается — вот это мерзко. А то, что делаешь ты — нет. Ты избавляешь людей от других жутких людей. Разве это плохо? — А тот, кто позволяет распоряжаться своим телом, не мерзкий? — Ты это делаешь, чтобы есть. — И как можно было издеваться над таким прекрасным созданием, как ты? — хвост вильнул, проходясь кончиком по щеке ангела. — Я слышал, что это могут делать, чтобы получить взаимное удовольствие. Ты получаешь удовольствие, когда это происходит? — глаза ангела на секунду опускаются на губы демона, а потом на его хвост. — С людьми? Конечно, нет. Ни одному человеку не хватит сил удовлетворить суккуба. С каким-нибудь демоном? Да, вполне. Это может быть приятно. — Может быть? Ты не проверял? — Проверял. Я имел в виду, что это может быть приятно, но может быть и неприятно. Зависит от демона по большей части. — Вот как… — Чун Юнь на секунду расстроился, опустив взгляд, но не понял из-за чего. — Ладно. Разве ты не спешишь? — Я такой же раб, как и все слабые демоны, — Син Цю заправляет рубашку в шорты, спрятав свой хвост. — И когда-то у меня тоже был хозяин. Меня не спрашивали, чего я хочу. Приятно было не всегда. Поправив одежду, он улыбнулся уже знакомой Чун Юню улыбкой. — Раз Редо ещё не позвал меня, значит, они не закончили свои дела. Но — да, относительно спешу. — А по своему желанию…? — Я не знаю, было ли у меня желание. Но, если тебя интересует, был ли у меня кто-то кроме хозяина и десятка тысяч людей, которых я съел, то — нет, не было. — Можно мне твою руку? — Чун Юнь протягивает ладонь вперёд. — М? Да, — пожимает плечами. Он опускает руку на чужую ладонь и вопросительно смотрит на ангела. Глаза того изучают аккуратную ладонь с длинными пальцами. Чун Юнь подносит ладонь демона к своему лицу и прикладывает ее к губам, поднимая взгляд на Син Цю. Сердце суккуба с силой ударило в грудь. Этот стук, как ему показалось, мог услышать весь мир. Широко распахнув глаза, демон смотрит в голубые глаза и часто моргает. Его щеки окрасил нежно-розовый румянец, а губы чуть приоткрылись в удивлении. — З-зачем ты… — Ответил тебе тем же… — выдыхает в холодную руку, поглаживая ее большим пальцем. — Я все правильно сделал? — Тебе понравилось это? — Да, — ангел снова прижимает руку Син Цю к своему лицу. — И мне. Значит, ты всё сделал правильно, — улыбается. — Получается, усвоил первый урок. — Можно перейти ко второму? — Нужно сначала хорошо отработать первый. Есть идеи, на ком потренироваться? — Мне нужно чужие руки прислонять к своим губам? Я не хочу. — А мою почему прислонил? — Захотел. А другие не хочу. — Милота, — улыбается. — Юнь-Юнь, ты самый милый ангел из всех, кого я встречал. Пора и правда возвращаться. Милорд просил принести ему кое-что как можно быстрее, так что не могу задерживаться, хотя очень хотел бы. Оставим второй урок на следующий раз, ладно? — Я буду тебя ждать, — Чун Юнь опускает руку, но не выпускает ладонь демона из своей, и возвращается в лагерь. — Это многое объясняет, — первое, что сказал Редо, заметив, как парни наконец вернулись, держась за руки. — Ну, да, — Син Цю отводит взгляд в сторону. — Впрочем, это было понятно ещё тогда, когда я увидел, с какой ненавистью ты смотрел на то пернатое, — усмехнулся падший. — Он заслужил, — рука чуть дрогнула, сжав ладонь Чун Юня. — Верю-верю, — Редо улыбается. — Хотелось бы остаться с вами подольше, но нельзя, — он обернулся к друзьям. — Кстати, Сяо передавал вам всем привет. И Венти тоже. — О чем он? — Чун Юнь поворачивает голову на демона. — Венти… — Сайно хватается за сердце. Кадзуха тут же проснулся и навострил пушистые уши в сторону Редо, топая на месте. — О Докторе, — суккуб падает головой на плечо ангела. — Неважно. — Да-да, он в порядке, он с нами, и у них там с Сяо свои игрища, — смеется падший. — Пока что всё идёт удивительно хорошо. — Яблоки. В этот раз сделал побольше, — Альбедо протягивает Редо набитый яблоками мешок из паутины. — Хорошо корми моего сына. И за вторым тоже следи. — Понял. — Редо, будь осторожней… У меня плохое предчувствие… — к падшему на расстоянии шага подходит Фурина, притягивая большую корзинку из лозы с водой. — А если я съем такое яблоко, я стану бессмертным? — Кэйа подходит к Альбедо со спины и заглядывает в корзину через его макушку. — Нет. Это обычное яблоко, просто созданное не природой, а алхимией. — Фурина, можешь понять, откуда угроза? — взяв корзинку с водой, он сразу передал её в руки суккубу. — Со стороны светлых? Тёмных? Поможет даже малейшее предположение. — Тёмных… От тебя будто пахнет чем-то плохим, но не совсем от тебя… В общем, да, — вздыхает, нервно заламывая себе пальцы. — Не ангел, уже хорошо, — кивает. — Вариантов у нас немного, хех. Тёмные значит… Не переживай обо мне, я ведь бессмертный, — он кладет ладонь на её макушку. — Это всё, что ты ощущаешь? Никаких деталей или конкретики? — Это тот, кто часто бывает неподалёку… Потому что я слышала от тебя подобный запах уже… — Ясно, — кивает. — Спасибо, я буду осторожен, — падший аккуратно целует девушку в лоб. — Венти просил передать тебе это. — … — девушка поднимает жалобный взгляд на друга и накрывает лоб ладонью. — Двалин очень скучает по нему… И я тоже… — Он тоже скучает. Но всё это не было напрасным. Это главное. Нужно просто подождать, и вы увидитесь снова. — Да… Я жду… Очень жду… — Мы тоже скучаем, пора ему вспомнить про нас, да, Казу?! — раздаётся голос Сайно, а котенок подпрыгивает на месте, поддерживая его слова. — Обязательно, — Редо кивает. — Нам уже пора. — Син Цю, возьмите, — Альбедо протянул ему свернутый кусок ткани. — Там то, о чем попросил Алатус. — Благодарю, господин алхимик. — Супер, — Редо забрал у суккуба корзинку с водой. — Уходим. Не скучайте, малыши. — Увидимся, Юнь-Юнь. — До встречи, — Чун Юнь с какой-то тоской в глазах оборачивается к демону и слышит как за спиной кто-то резко вдохнул. — Так у тебя всё-таки четыре крыла!!! — Фурина тут же оживилась. — Какие милые маленькие крылышки, — умиляется Кэйа, стоя почти впритык к Альбедо. — Ого! — Беннет подскочил к ангелу. — Старший, я никогда не видел их раньше. Откуда они у вас?! Они всегда были?! — Не всегда… — вздыхает, поняв, что забыл сложить крылья. — Но последнее время четыре, да. — Я знала! — кивает Фурина. — А чего молчал и почему они такие маленькие? — Сайно гладит фенека на своих коленях. — Я… Я не хочу говорить, прошу прощения. — Старший, это так удивительно, — восторженно говорит Беннет. — Восхищает. ~ Ближе к вечеру с патруля вернулись Двалин и Далия. Мужчина всеми силами старается избегать Альбедо, но, если с алхимиком они однажды разойдутся, то с Фуриной — точно нет. По возвращении в Селестию им все равно придётся контактировать, так что бегать от девушки вечно не выйдет. Вздохнув, Двалин подходит к Фурине, которая о чем-то общается к Беннетом и, не смотря ей в глаза, шепчет: — Можно тебя? — Да, конечно, Беннет, Чун Юнь почему-то тоскует, попробуешь порадовать его? — улыбается. — Конечно! Прокашлявшись, Двалин отходит в сторону, отдаляясь на несколько метров от лагеря. Догнав мужчину, девушка становится перед ним, приподнимается на носочки и шепотом спрашивает: — За ушком почесать надо? — Какой стыд… — он падает лицом в ладони. — Госпожа Фурина, убейте меня. — Почему снова на «вы»? Я сказала что-то не так? — она неловко касается макушки Двалина, убирая длинную челку с его лица. — Нет, мы на «ты», — вздыхает. — Приношу свои извинения за неподобающее поведение. — Ты ведь не виноват, а смотри сколько хорошего случилось, я подружилась со своим начальником, — улыбается и немного наклоняется вперёд, сложив руки за спиной. — Ох, Фурина, — он опускает руки и качает головой. — Тебе настолько стыдно за это? Вспомни, как я рассказывала тебе о несуществующем пеликане, — смеется. — Да, ложь — это точно не твое. И как рассказывала мне про свою подругу Венти, с которой в пьесах играешь. — Ох… — она прикрывает руками слегка румяные щеки. — Я немножко паниковала, потому что думала, что ты на Венти ругаться будешь… — Фурина, спасибо тебе. И за Барбатоса, и за вчера. — Да не за что… Если будет грустно, то смело обращайся и я почешу тебе за ушком снова, — усмехнувшись, девушка отводит взгляд в сторону. — Пожалуйста, — он наклонился к ней, подставляя голову. — От таких предложений не отказываются. — О-ой… Тебе грустно? — аккуратная ладонь Фурины ложится на заострённое ушко и мягко чешет. — Немного. А тебе? — Тоже… — вздыхает, поглаживая Двалина. Мужчина медленно поднимает руку, заправляет светлые пряди девушки ей за ухо и осторожно поглаживает аккуратную ушную раковину мягкими подушечками пальцев. — Ч-чего это ты…? — немного смутившись, глаза Фурины начали бегать из стороны в сторону, а рука у лица Двалина замерла. — Хочу, чтобы тебе тоже было не грустно. Не знаю, как это сделать, но, надеюсь, это поможет. Хотя бы чуть-чуть, — он осторожно гладит аккуратное ушко девушки, ощущая, как температура ее тела повышается. — Помогает, — улыбается, стараясь успокоить свои эмоции. — Хочешь обняться? — Да. Мужчина наклонился к ней и мягко заключил в объятия. — Фурина, ты всегда была такой маленькой? — он опустил голову ей на макушку. — Нет, когда-то я была ещё немного меньше… — почти шепотом отвечает, прикладывая щеку к груди Двалина и обнимая его за талию. — Ты даже меньше Барбатоса, — мужчина гладит её по волосам и по спине. — Ты, должно быть, тоже устала… если хочешь поплакать, я тебя выслушаю. — У-угу… На самом деле… — она крепче прижимается к Двалину. — Мне очень страшно… Я очень скучаю по Венти, очень боюсь за Редо, очень переживаю за Беннета, переживаю за всех, кто находится здесь… А если… Если я не смогу им улыбнуться, они тоже будут переживать… — Милая Фурина, ты имеешь право не улыбаться тогда, когда не хочешь. Я вижу, что ты переживаешь, чувствую, как волнуешься. Твою заботу здесь точно ощущает каждый. А Барбатос… я уверен, в минуты отчаяния он вспоминает ваши пьесы. — Я так не могу… Когда улыбаешься, кажется, что не все так плохо… Но менее страшно не становится… Как там Венти… Почему он не разрешил пойти с ним в этот мир… — всхлипнув, девушка жмётся к Двалину ещё сильнее. — Он справится, верь в него. Он точно к нам вернётся, — Двалин крепче обнимает её одной рукой, пока второй гладит по голове. — Фурина, твоя сила и улыбка всех поддерживает, это правда. Но, например, со мной ты можешь быть слабой. — Почему вдруг… Ты… Так ведёшь себя… — шмыгнув носом, она пытается стереть слёзы, чтобы никто в лагере этого не увидел. — Как? — он поднимает ее лицо ладонями и мягко вытирает слезы. — Ну… Вот так… Легко, что ли… — шмыгает носом. — А почему нет? Ты чесала моё пузико. — Оно милое и тёплое… — хнычет, прижимаясь обратно к Двалину. — Всегда готов тебе его подставить, — смеется. — Милая Фурина, плачь, не надо сдерживаться. Ты устала, — он проводит ладонью по её голове. — Нужно выпустить эмоции. — Т-тебе больше стыдно? — слёзы текут все сильнее и сильнее. — Не стыдно, — улыбается. — Думаю, в эмоциях ничего стыдного. — Тогда больше не веди себя так, будто ничего не произошло… — навзрыд протягивает Фурина. — Я думала, что сделала что-то не так… — А? О чем это ты? О том, что я плакался тебе в плечо? Милая Фурина. — И… И ничего не сказал… Я думала, что обидела тебя… А теперь твоя рубашка в моих слезах… И все поймут, что я плакала, — она плачет ещё сильнее. — Можешь облить меня водой, — смеётся. — Не хочу… Тебе будет холодно… — Скажем, что я тебя довёл до слёз. — Д-дурак? — она поднимает заплаканные глаза на мужчину. — Да? — он вопросительно наклонят голову. — Тогда ты будешь выглядеть плохим… А ты не плохой… — девушка вновь трёт глаза, пытаясь успокоиться. — Не три, болеть же будут, — вздыхает. — Как ребенок, — он мягко проводит платком по щеке девушки. — Вот, так лучше. — П-платочек надо теперь стирать… — шмыгнув носом, она отводит взгляд в сторону. — Я постираю, — смеется. Двалин опускается на одно колено и смотрит девушке в глаза: — Как ты? Еще хочешь поплакать? — Нет… Мне хватит… — посмотрев на Двалина, девушка смутилась. — Много воды утекло? — дракон чуть криво улыбается. — М-да, надо меньше общаться с Сайно. — Милая шутка, — Фурина неловко чешет свой нос. — Спасибо… — Не хочешь погулять? Эм… имею в виду просто пройтись вдвоем? Ну, пообщаться? Не на пьяную голову. — Хочу… Глаза красные, я чувствую… Двалин медленным шагом направился к озеру. В патруле сейчас не они, и встречаться с теми, кто делает обход по периметру, почему-то не хочется. Мужчина ступает через высокие торчащие корни выжженных деревьев, подавая руку Фурине и помогая ей переступать их. В прохладном вечернем воздухе витает запах пыли и пепла. Двалин и Фурина прогуливаются вдоль озера, окруженного выжженым лесом. Их шаги медленны и спокойны, словно время остановилось, чтобы дать им насладиться тишиной. Шепот ветра ласково играет с их волосами, будто пытается напомнить, что их друг тоже рядом. Они молча наслаждаются прогулкой, иногда обмениваясь взглядами, будучи каждый погруженным в свои мысли. Вдалеке слышится едва различимый треск костра, словно он тоже участвует в мелодии спокойствия и умиротворения, что царит вокруг. — После сражения всегда так тихо… — озвучивает Двалин. — Природа будто тоже отдыхает… И помогает нам слушать… — неловко отвечает. — Согласен. Наверное, до того, как эти земли захватила Бездна, здесь было красиво. — Все закончится… И мы сможем помочь природе восстановиться… Я этого очень жду… — Сейчас, видя это всё, я задумываюсь, а почему ангелы не остановили это всё раньше? — М? Я не поняла… — До того, как Бездна напала. До того, как пал барьер. Почему Селестия бездействовала? — Не имею понятия… К тому же они ведь… Растят нас… В человеческих детях… Не опасно ли бездействовать…? — Были уверены, что их ангелы не пострадают, получается, — Двалин вздыхает. — Больно, что мой хозяин всё забыл. Я тогда был совсем маленьким, так что мало что помню, но он точно был счастлив. — Я рада видеть, что его друзья его ждут… — Мы тоже ждём. И нас он тоже любит. Уверен, по возвращении, он сразу бросится в объятия к свей дорогой Фуфу. — Я думаю, что сначала он почешет тебе за ушком, — тихо смеется. — Какой стыд, — смеётся. — Доложу ему, что его милая Фуфу заботилась о моем ушке. — И о пузике. — И о нем тоже, — Двалин остановился и повернулся к девушке. — Я рад, что ты есть у него. То есть, у Барбатоса, а не у пузика… — А пузико не радо, что я у него есть? — неловко смеется. — Конечно, — он вновь заключил ее в объятия. — Ему очень спокойно, что ты есть. — Г-гулять не получится, если обниматься… — шепчет, но не отстранятся, ведь чувствует себя рядом с Двалином гораздо спокойней. — Нестрашно, — он выдыхает ей в макушку. — Я вдруг осознал, что ты очень маленькая. Хочется спрятать тебя от тревог, — вздыхает. — Грустно, что ты вынуждена быть на войне. — Я старше тебя, вообще-то, — ворчит, сжимая маленькие ладони на спине мужчины. — И сильная. Я могу лечить и восстанавливать их силы… — Прошу прощения за неуважительное отношение к старости, — смеётся. — Но я о другом. Это всё так неправильно… вся эта война, ох. Люди не должны гибнуть. — Война это всегда плохо… Скорей бы вернуться в спокойную жизнь… — Ты хочешь вернуться в Селестию? — Даже не знаю… Сложный вопрос… Но столько времени там живу… Во лжи… — Фурина немного морщится от боли в висках. — Даже думать «неправильно» нельзя… — Двалин гладит её по голове. — С тобой такого не происходит, да? Ну да, ты же дракон… Почему ты не говорил Венти о его прошлой жизни? Мы скрывали от тебя агат, потому что думали, что ты будешь против… А ты бы мог помочь… — Если бы я что-то рассказал, меня бы убили. Я не мог оставить Барбатоса. Я был совсем маленьким, когда нас забрали. Ангелы сжалились и позволили мне остаться. Они посчитали, что я забуду это, ведь мне было что-то порядка трёх человеческих месяцев. И я знал, что должен делать вид, что ничего не знаю, иначе меня просто убьют, и тогда он останется один. — Тебе тоже было тяжело… — Фурина жмётся к Двалину, будто стараясь передать через объятия ощущение покоя. — Пожалуйста, прекрати так заботиться и переживать обо мне, — вздыхает. — Позволь мне позаботиться о тебе. Ты ведь и сама устала, — он осторожно целует её в макушку. — Просто расслабься. — Почему ты так заботишься обо мне? Тяжело расслабиться… Вдруг я что-то упущу, если буду слишком невнимательна… Я не прощу себе таких ошибок… — Потому что ты мне важна? — он вопросительно наклонил голову вбок. — Очевидно же. Пусть я и твой начальник, и до вчера у нас отношения были, в основном, формальные, это не отменяет того, что ты мне важна, и ты мой друг, разве нет? — Не думала, что ты считаешь меня другом… — Считаю, конечно. Ты стала единственным другом для моего хозяина. Конечно, считаю. — Ты очень милый, Двалин, — девушка слабо улыбается. — Ужас, и как только подчиненная может говорить такое своему начальнику? — смеется. — Никакой субординации, — шмыгает носом, падая в объятия Двалина.