Кот и его котята

      Нацумэ Сосэки, кот четырёх лет — довольно внушительный возраст для кота — любил после обеда подремать на солнышке на галлерее. В таком почтенном возрасте все коты немного дремлют после обеда, и Сосэки всегда считал, что было бы верхом неприличия нарушить эту традицию. Посему он всегда отправлялся на послеобеденный отдых туда.       Нацумэ жил в доме учителя английского языка. Учителя звали Кусями-сенсей, и это был в высшей степени образованный человек. По утрам он отправлялся в гимназию и вёл там занятия для совершенно бездарных детей, которые не желали его слушать и постоянно подшучивали над ним, не ценя то, какой прекрасный учитель им достался. В обед хозяин Сосэки приходил домой уставший после тяжёлого трудового дня, ел, а потом устраивался в кабинете работать дальше — вот ведь трудоголик! — или читать книги на английском языке. Неизменно он нёс с собой в кабинет хотя бы одну книгу, а иногда и две. Правда, он засыпал после первой же страницы, но читать на английском и в самом деле очень трудное занятие.       У хозяина была жена. Нацумэ до сих пор не знал, как её зовут, потому как хозяин всегда называл её просто «жена», а в особенно дурном расположении духа — «дура». Хозяйка в долгу не оставалась и тоже в ответ бранила мужа. Эти перебранки могли длиться часами, и к концу и хозяин, и его жена уже забывали, о чём была речь в начале. Ещё в доме жили две их дочки, трёх и пяти лет, с которыми лучше было не связываться, потому как они постоянно норовили потаскать почтенного кота за хвост или уши — неслыханная дерзость! Но человеческие дети — не кошачьи, они глупы, а потому сердиться на них бесполезно. И ещё в доме бывала служанка — крайне бестолковая женщина, по мнению Сосэки, поскольку та все время прятала все запасы рыбы и мяса повыше, чтобы коты не достали их.       Да, Нацумэ был не единственным котом в доме. Год назад он ухаживал за одной прекрасной кошкой Юки, жившей в доме напротив, и в конечном итоге она родила ему котёнка. Прискорбно думать об этом, но кошка скончалась во время родов, оставив котёнка совсем одного. Хозяйка кошки неминуемо отдала бы котёнка куда-то, однако Нацумэ ночью утащил малыша к себе и стал за ним присматривать. Когда хозяин обнаружил, что в доме появился ещё один кот, то не стал его топить или отдавать куда-то, проявив несвойственное человеку великодушие, а оставил котёнка в живых.       Сосэки назвал котёнка Фукудзавой Юкичи в память о своей возлюбленной и её хозяйке, фамилия которой была Фукудзава. Юкичи рос котом, которым его мать могла бы гордиться. Он был спокойный, всегда слушался Нацумэ, быстро обучался всему, и Сосэки нарадоваться не мог успехам своего сына. Конечно, порой Юкичи проказничал, но ведь невозможно, чтобы котята не проказничали, это всем известно. В общем, Юкичи был образцовым котом, с которого остальные котята, жившие в их районе, могли брать пример.       Жизнь в доме текла размеренно и спокойно, дни проходили по одному и тому же сценарию, и если что-нибудь и случалось, то всё равно ничто не могло выбить хозяина и его домочадцев из колеи. Нацумэ и Юкичи вместе с ними плыли по этому течению времени, и оба в принципе были довольны своей жизнью.       Всё перевернулось в самый обычный день, когда Сосэки в очередной раз отправился на галлерею, чтобы подремать после обеда. Юкичи где-то бегал: в его возрасте спать после обеда скорее навредит, чем пойдёт на пользу. Котята должны бегать и резвиться. Сосэки в результате долгих размышлений пришёл к выводу, что, если котята хотят спать после обеда, они либо ленятся, либо болеют. Не то, не другое не есть хорошо. В том, что когда котята болеют, — это плохо, Нацумэ убедился благодаря Юкичи, который в совсем юном возрасте умудрился переболеть всем, чем только могут переболеть коты. Сосэки тогда ужасно переживал за малыша и усиленно ухаживал за ним, справедливо опасаясь, что котёнок может последовать за своей матерью. Но к счастью, Юкичи справился и перерос все болезни. Теперь он рос крепким и здоровым котёнком.       На улице оказалось не слишком хорошо. Солнце ещё было не таким тёплым, ибо только-только наступила весна, и потому на галлереи оказалось довольно прохладно. Нацумэ попробовал устроиться удобнее и свернуться клубочком как можно лучше, однако ничего не помогло. На галлереи был сильный сквозняк, который в возрасте Сосэки уже становился опасным. Поэтому Нацумэ принял решение сегодня сдаться и перебраться обратно на котацу, где в любое время года было тепло.       Он перебрался в комнату и устроился на столе, опять свернулся клубочком и тихо замурчал от удовольствия. Тёплое котацу мгновенно прогрело все его косточки, и сразу же захотелось спать. Сосэки устроился ещё удобнее и закрыл глаза, проваливаясь в чуткий сон.       Примерно через полчаса его разбудили довольно громкие голоса с кухни. Нацумэ недовольно приоткрыл глаз и дёрнул ухом. На кухне было по меньшей мере три человека, и они явно ругались. Сосэки различил голоса хозяина, хозяйки и служанки. — Я просто не смогла пройти мимо! — оправдывалась служанка. — Понимаете, он бы его утопил! — Но зачем в дом-то нести?! — всплеснула руками хозяйка. — У нас ведь есть уже два! — Ну, раз уж принесла, то пусть остаётся, — изрёк хозяин.       Сосэки стало интересно, что же там такое происходит. Он поднялся, потянулся как следует и не спеша направился на кухню. Стоило ему появиться там, как он увидел следующую картину: служанка стояла на входе, прижимая к себе какой-то свёрток, а хозяин и хозяйка стояли напротив неё, словно враги друг напротив друга.       Сбоку появилось какое-то движение: это на шум прибежал Юкичи. Беленький котенок с сероватыми лапками, заметив Нацумэ, сразу же шмыгнул к нему. — Папа, а о чём они ругаются? — спросил он. — Сейчас узнаем, — спокойно ответил Сосэки, нежно лизнув Юкичи за ушком, а потом усевшись и обвив лапки хвостом.       Юкичи посмотрел на него, потом тщательно устроился так же, как отец, внимательно наблюдая за всем происходящим. В этот момент на них наконец обратили внимание. — Вот! — воскликнула внезапно служанка, указав на котов. — Будет им компания!       Сосэки немного недоумённо глядя на женщину. Кого же она держит в этом свертке? В том, что она держит там именно «кого-то», сомнений быть не могло. Тот, кто подумает, что она держала там «что-то», несомненно, окажется неправ, ибо до этого служанка говорила, что «кого-то» собирались утопить. А, как известно, утопить «что-то» попросту невозможно, потому что оно обозначает неодушевленный предмет. Теперь, когда Нацумэ было совершенно ясно, что служанка держит именно «кого-то», ему оставалось только узнать, кого именно.       В этот момент женщина опустилась на колени и развернула ткань. Оттуда выглянула маленькая мордочка крохотного чёрного котёнка. У котёнка были большие зелёные глаза, большие уши и чёрный нос кнопкой. Выглянув, малыш обвёл глазами помещение, принюхиваясь, и остановил свой взор на Сосэки и Юкичи. Фукудзава дёрнулся, и его шерсть слегка встала дыбом. Однако Сосэки и ухом не повёл. Он только втянул носом воздух, пытаясь понять, опасен ли котёнок или нет. Хотя весь его большой жизненный опыт говорил ему, что котёнок в принципе не может быть опасен для такого сильного кота, как Нацумэ, да и для Юкичи тоже, поскольку Фукудзава был намного больше, чем котёнок, всё равно Сосэки предпочитал не рисковать.       Котёнок пах странно: мешком из-под еды и илистой водой. Смесь запахов не вызывала симпатии, но и не ощущалось как опасная. И правда, малыш был слишком маленьким — месяца четыре-пять, не больше, — чтобы вообще представлять какую-либо угрозу. — Ну вот, они уже поладили! — довольно воскликнула служанка. — Мало нам было двух котов, — проворчала хозяйка.       Продолжая препираться и ворчать, люди покинули кухню. Только служанка остановилась, чтобы налить молока в небольшую щербатую миску и поставить на пол. Потом и она вышла из комнаты, чтобы заняться своими делами.       За все это время котёнок не произнес ни слова. Возможно, он был немым. Нельзя было исключать такую возможность, поскольку по опыту Сосэки котята не могут так долго молчать. Котята — они дети котов, а дети всегда энергичны, громки и активны. Им постоянно надо куда-то лезть, куда-то засовывать свои любопытные маленькие носы, все вокруг исследовать и много играть. Юкичи, например, несмотря на свой довольно спокойный характер, всё-таки любил исследовать этот мир, а потом рассказывал о своих приключениях папе.       Этот котёнок не производил впечатление того, который будет много болтать и много куда лезть. Впрочем, опять же, нельзя было исключать и эту возможность, потому что очень часто котята специально ведут себя тихо, стараясь притупить бдительность взрослых котов, а потом начинают проказничать и везде носиться.       По соседству с Сосэки (разумеется, не в том доме, в котором родился Юкичи, потому как у Юки родился только один котёнок, что, в общем, было странно, но Юки в целом была болезненной, а потому счастьем было то, что она вообще родила здорового котёнка; нет, в другом доме, который был справа от их дома) жили три котёнка. Они постоянно бегали к Нацумэ и Юкичи во двор и дразнили Сосэки, потом ловко шмыгали в щели в заборе и убегали. Юкичи тоже от них натерпелся и пару раз даже дрался с ними. Поначалу Нацумэ всё это ужасно раздражало, но потом он понял, что важно было лишь не обращать на них внимания, и котята быстро оставят их в покое. Объяснив это Юкичи, Сосэки стал ждать результата своего эксперимента. Всё случилось именно так, как он и предсказывал: лишившись единственного развлечения — гнева Сосэки и Юкичи — котята быстро заскучали и поспешили найти себе новое занятие. Фукудзава перестал приходить вечером побитым, а у Нацумэ вновь появилась возможность отдыхать.       Пока Сосэки размышлял, котёнок осторожно подошёл к ним поближе. Юкичи тихонько зашипел, а Нацумэ задумчиво постучал хвостом по полу, внимательно глядя на нового обитателя дома, и решил, что надо для начала представиться котёнку. — Здравствуй, — спокойно сказал он. — Меня зовут Нацумэ Сосэки. Добро пожаловать в этот дом.       Какое-то время котёнок молча разглядывал его. При этом на его мордочке не появилось ни малейшего намёка на стеснение или неловкость, что уже сразу должно было стать сигналом: этот котёнок ещё не раз будет доставлять всем неприятности. Но Нацумэ по своей природе был котом добродушным и старался не судить о котах по их внешности, поэтому постарался выбросить из головы такие мысли. — Здравствуйте! — неожиданно звонко сказал котёнок. И, повернувшись к Юкичи, добавил. — Привет! — Привет, — настороженно сказал Юкичи.       Котёнок, впрочем, быстро потерял к ним интерес и повернулся к миске с молоком. Подойдя поближе, малыш принялся лакать его, явно наслаждаясь. Нацумэ постучал хвостом по полу. Разговор никак не выходил. Не то чтобы это был повод расстраиваться. Редко когда разговоры котов получаются с первого раза. Это вот у людей всё выходит легко, потому что люди разговаривают со всеми с поводом и без повода. А у котов всё иначе. Коты не привыкли тратить своё драгоценное время на кого попало. И если уж они считают, что не должны разговаривать с другими котами, то просто проходят мимо. — Как вкусно! — вдруг воскликнул малыш. — Я помню, у меня дома тоже давали молоко! В моём бывшем доме, то есть.       Очевидно, что котёнок всё-таки посчитал, что с ними нужно поговорить. Сосэки оценил это. Котёнок явно был умен, раз понял так быстро, что с новыми знакомыми лучше сблизиться. Ведь, как известно, всегда лучше водить дружбу со старожилами, чем ходить в одиночестве. Тогда и советов можно получить, и поддержку, и защиту.       Юкичи, конечно, старожилой нельзя было считать. Кто посчитает его таковым, несомненно, будет неправ, поскольку Юкичи, хоть и жил в этом доме очень давно, всё-таки был котёнком, а значит, несмышлённым и неопытным. Но всё же он был сыном Нацумэ, а значит, тоже что-то да знал. Сосэки вообще считал, что его котёнок самый умный и очень быстро учится. По всему выходило, что новому котёнку лучше было всё-таки с ними сблизиться. — А что ещё ты помнишь? — поинтересовался Нацумэ, чтобы поддержать разговор.       Продолжая лакать молоко, котёнок задумался. Юкичи смотрел на него уже без прежней настороженности. Подойдя поближе, он понюхал нового котёнка, чтобы привыкнуть к его запаху. Котёнок в долгу не остался и тоже обнюхал товарища. Нацумэ обнюхивать малыша так открыто не стал, но всё же втянул носом воздух, чтобы привыкнуть к его запаху. — Я помню темноту и тепло, которое постоянно перемещалось рядом. Потом помню этот вкус. За него всегда надо было бороться в темноте, но это того стоило. Потом помню разговоры людей, дом. Ещё молоко. А потом снова темноту, только уже пахнущую чем-то вкусным. А потом всё, я уже оказался здесь.       Нацумэ задумался. Видимо, котёнок помнил своё рождение и жизнь с мамой, когда он ещё был слепым, и немножко после. Вероятно, рядом с ним жили ещё его братья и сёстры. Сосэки слышал, что у кошек редко рождается по одному котёнку, чаще больше трёх. Исключением была Юки, которая родила только Юкичи и сразу же отправилась на тот свет.       Должно быть, новый котенок с братьями и сёстрами сражался за молоко матери, а потом уже просто жил в доме. Подрос, и его решили утопить в мешке из-под еды. Кто знает, по какой причине.       Сосэки недовольно стукнул хвостом по полу. Люди бывают такими злыми существами! Топить котят — да это же неслыханное дело! Впервые за все четыре года жизни в этом доме Нацумэ поблагодарил служанку, которая спасла этого малыша. Раз уж боги так распорядились, значит, этому котёнку надо продолжать жить. Хотя Сосэки был котом двадцатого века, он всё равно верил в богов и в то, что у каждого свой путь в этом мире. Сегодня его путь, путь Юкичи и путь этого малыша пересеклись. Теперь этот котёнок будет жить здесь, а значит, станет, как и Юкичи, ответственностью Нацумэ. И Сосэки должен стать для него хорошим взрослым. — У тебя есть имя? — спросил он. — Не-а! — ответил котёнок, практически засовывая мордочку в миску. — У меня никогда не было имени. — Тогда мы должны придумать его тебе, — сказал Юкичи. — Меня, например, зовут Фукудзава Юкичи. А моего папу — ну, ты знаешь — Нацумэ Сосэки. — Так вы себе придумали имена? — котёнок оторвался от вкусного молока и поднял испачканную мордочку, чтобы посмотреть на Нацумэ и Юкичи. Старший кот едва сдержал смешок: малыш оказался очень проницательным. — Да. Я сам придумал имя себе и своему сыну, — Сосэки вновь сел ровнее и снисходительно посмотрел на котёнка, который вновь занялся своим молоком. — Люди вообще редко дают котам имена. Может быть, настанет день, когда коты будут пользоваться уважением в той степени, в какой они его заслуживают, но пока, увы, всё, что нам остаётся, — это жить рядом с людьми и самим выдумывать себе имена. — А… — протянул малыш. И неожиданно выдал. — А я слышал, что, когда я родился, рядом со мной был человек, которого звали Мори Огай! Наверное, он жил в том доме, где я появился! И мою маму называли Мори Рин!       Нацумэ осмотрел малыша ещё раз. Котёнок покачал хвостом из стороны в сторону, немного игриво глядя на него. Вся его мордочка была в молоке, и смотрелось это довольно мило.       Мори Огай… В целом, имя котёнку очень даже подходило. Почему-то в голове Сосэки это имя сразу же стало ассоциироваться с чёрным цветом и совсем немного с белым. Инь Янь. Чёрный, но с каплями белого молока на мордочке. Вежливый, но не робкий. Тихий, но общительный и задиристый. Да, имя Мори Огай ему определённо подходило. — Ну что ж, — торжественно сказал Нацумэ, — тогда назовём тебя Мори Огай.       Котёнок немного удивлённо подёргал ушками, словно прислушался к себе. Потом он радостно кивнул, и капли молока разлетелись по всей кухне. — Мне нравится! — объявил он. — Хорошо, — Нацумэ осторожно убрал со своей красивой шерсти каплю молока. — А теперь, Огай-тян, умойся. Негоже коту ходить неопрятным. — Да! Первое правило в этом доме: котёнок всегда должен быть чистым! — важно провозгласил Юкичи.       Мори растерянно осмотрел себя, потом поднял лапку и провёл ею по мордочке. Стало ещё хуже, чем было: молоко размазалось и начало впитываться в мягкую шёрстку. Очевидно, против воли у Огая вырвалось жалобное мяуканье. — Ты не умеешь? — догадался Нацумэ.       В ответ котёнок надулся и принялся стучать хвостиком по полу. Его ушки прижались к голове: он явно стыдился собственного неумения, особенно на глазах у старшего товарища, Юкичи. — Меня никто не научил.       Юкичи хмыкнул и подошёл поближе. Мори настороженно взглянул на него, однако Сосэки заметил, что в глазах Огая читалось доверие. В этом определённое преимущество кошек над людьми: они всегда знают, чего ждать от других. Люди могут предавать, могут лгать, но кошки сразу же чувствуют, когда им лгут. Сейчас Огай доверился Юкичи, потому что понял, что тот хочет как лучше. — Не переживай, я помогу тебе! — и старший котёнок, приблизившись, принялся умывать младшего языком. — Эй, отстань! — котёнок завозился, однако в его мяуканье был слышен смех.       Сосэки обернул лапки хвостом и принялся с улыбкой наблюдать за котятами. Юкичи старался умывать младшего как можно аккуратнее, заставляя его жмуриться и мурчать от удовольствия. Поминутно Мори, мяукая, пытался увильнуть от умывания — кажется, ему было щекотно — но Юкичи не давал ему этого сделать, продолжая приводить своего младшего товарища в порядок.       Постепенно умывание переросло в шуточную драку. Огай отбивался как мог, а Юкичи силился умыть его, пытаясь поймать его лапками. Нацумэ с усмешкой наблюдал, как котята шутливо ругались и катались по полу. Они явно поладили.       В какой-то момент Огай хвостом задел миску с молоком, и та сыграла по полу, расплескав молоко и заставив котят замереть, прижав ушки к голове. Нацумэ нахмурился. Играть — это, разумеется, хорошо и правильно. Котята должны играть, иначе они не вырастут хорошими и сильными котами. Люди, которые всё время одёргивает котят и не даёт им играть, совершают большую ошибку, поскольку тогда котята не смогут выплескивать свою энергию и будут вялыми и тихими. Поэтому Нацумэ давал Юкичи играть, защищая его от нападок хозяина. Впрочем, их хозяин не слишком часто обращал внимание на котов, только когда был в особенно плохом расположении духа, потому что мучился с животом (но к врачу, разумеется, не шёл), поэтому Юкичи был волен играть, сколько угодно.       Но всё же играть надо в меру. Играть так, чтобы перевернуть всю кухню, не стоит. Нацумэ строго посмотрел на притихших котят. Фукудзава выглядел виноватым, Огай — настороженным. — Так, — Нацумэ слегка стукнул хвостом по полу. — Успокойтесь оба, не то всю кухню разгромите. — Простите, — быстро проговорил Мори. Он, к слову, оказался чистым. Фукудзава своей цели добился. — Прости, пап, — Юкичи потёр лапкой носик. — Идите-ка сюда, — почти не сердясь, позвал их Нацумэ.       Котята приблизились к нему, и Сосэки слегка шлёпнул лапкой сначала Юкичи, а потом Огая. Фукудзава, привычный к наказаниям, только мяукнул, а вот Огай надулся, отвернувшись. Гордый котёнок. Такой при правильном воспитании вырастет прекрасным и сильным котом. Сосэки не сомневался, что сможет справиться с этим правильным воспитанием. — Играйте, но в меру, — строго сказал Нацумэ, впрочем, нисколько не сердясь. — Прости, пап, — повторил Юкичи. — Простите, — вздохнул Огай.       Нацумэ покачал головой и, приблизившись, осторожно лизнул за ушком сначала Юкичи, потом Огая, показывая, что простил их.       Привычный к таким ласкам, Фукудзава только чуть сощурил глазки и тихонько мяукнул. А вот Огаю ласок явно не хватало, потому что глазки малыша широко раскрылись и он радостно замурлыкал, мгновенно забывая свою обиду. Глядя на него, Юкичи тоже принялся мурлыкать громче, радуясь вместе с ним. А потом Мори кинулся на Фукудзаву, играя с ним, и они опять покатились по кухне — впрочем, держась подальше от мисок и всего хрупкого.       Нацумэ опять устроился, обняв хвостом свои лапки, и, глядя на эту картину, чуть усмехнулся. Ну что ж, в этом доме и раньше-то было не слишком тихо, учитывая все проказы и выходки Юкичи, потому как котята просто не могут без выходок. Но теперь, похоже, жить станет ещё веселее: когда в доме два котёнка, с ними точно не соскучишься!