Love hurts

Ему некуда было спешить. Синчень неторопливо выцеловал и вылизывал каждый, самый мельчайший, шрам на теле омеги, не рискуя, впрочем, перевернуть его, чтобы добраться до тех, что на спине. Уж слишком остро Сюэ Ян реагировал на то, что даос якобы не желал смотреть ему в лицо. Омега нетерпеливо и недовольно вздыхал и постанывал, бранился, пытаясь заставить ускориться, но заклинатель не поддавался. Спешка совсем не к месту сейчас. Он медленно ласкал свою пару, намереваясь довести его до вершины удовольствия, заставить сдаться и признать, наконец, что альфа нужен тёмному не меньше, чем сам Сюэ Ян ему. Неторопливо поглаживал и целовал бусинки сосков до тех пор, пока они не превратились в твердые горошины, потемневшие от прилива крови. Удовольствовавшись результатом, Синчень проложил дорожку влажных поцелуев вниз по груди, тщательно вылизал низ живота, наслаждаясь судорожным подёргиванием мышц под гладкой нежной кожей. Прикусил по очереди тазовые косточки, оставив яркие отпечатки зубов. — Блядь! Ебаный же… Ахм… — ругательство сменилось хриплым стоном, когда губы коснулись основания янского корня. Сюэ Ян яростно зашипел и нетерпеливо ударил пяткой по спине даоса, подгоняя его. — Тшш… Не торопись, — Синчень подтянулся выше, затыкая злое рычание медленным глубоким поцелуем. — Просто чувствуй. Они целовались бесконечно долго, пока дыхание не сбилось окончательно. С непристойным влажным причмокиванием даос оторвался от его рта. Губы омеги покраснели и распухли, блестя от слюны собственной и чужой. Восхитительное зрелище! Зрачки Сюэ Яна расширились, сливаясь с радужной оболочкой так, что глаза превратились в бездонные провалы, и Синчень, не колеблясь, рухнул в их бездну. Он сполз обратно, обхватывая нефритовый стебель, двинул ладонью, обнажая скрытую жемчужину, покрытую нежной пленкой влаги. Осторожно прикоснулся губами, высунул язык, самым кончиком легонько проводя по крошечной трещинке в ней. Сюэ Яна тряхнуло и выгнуло дугой, бёдра мелко задрожали, он сдавленно выругался и отчаянно застонал. Синчень улыбнулся, зная, что его улыбку непременно ощутят кожей, омегу затрясло, он вскинул бёдра навстречу прикосновению, руки судорожно вцепились в волосы, толкая его голову к жаждущей плоти. — Гуй тебе задери, даочжан! — прохрипел тёмный. — Издеваешься?! Синчень горячо выдохнул на черепашью головку, поддаваясь нажиму и обхватил навершие губами, мягко посасывая и гладя языком. Сглотнул, пропуская нефритовый стержень глубже, старательно пряча зубы, чтобы не оцарапать нежную кожу. Втянул щеки, касаясь их внутренней поверхностью горячего ствола. Наградой послужил громкий стон и крепче сжавшиеся в волосах пальцы. Он переместил ладонь на бедро омеги, Сюэ Ян выпутал одну руку из его прядей и положил сверху, сплетая их пальцы. Синчень плавно задвигался, с каждым разом пропуская янский корень немного глубже, чуть наклонил голову, изменяя угол так, чтобы он вошёл полностью в горло. Сам не удержался от стона, чувствуя вибрацию глотки, передающуюся и чужой плоти. Губы и язык уже занемели, когда Сюэ Ян судорожно сжал пальцы на его руке и в волосах, выгибаясь. Глубоко в горле плеснуло горячим, Синчень сглотнул, тщательно проходясь языком по всей длине, собирая всё до последней капли. Медленно приподнялся, выпуская плоть изо рта, напоследок одаривая головку нежным поцелуем. — Твою же мать, — просипел Сюэ Ян, дёргая волосы в попытке выпутать пальцы. — Какого… Зачем ты это делаешь? — Я никогда не презирал тебя, — Синчень надеялся, что на этот раз омега ему поверит. — Как бы я мог? Я люблю тебя, А-Ян… Глаза того округлились и Сюэ Ян потерянно уставился на него, впервые на памяти даоса утратив дар речи.