Таинственное обещание

Дом был наполнен тишиной, прерываемой только скрипом старых половиц. Светлана сидела у окна, её взгляд был прикован к маленькой кроватке в углу комнаты. Там лежал он — еёсорок первый ребёнок, мальчик по имениДанила. Ему было всего пять лет, но его глаза казались древними, наполненными болью и мудростью, которую в таком возрасте не должно было вместить ни одно сердце. У него не было рук и ног — жестокая случайность природы лишила его того, что для других было обычным. — Мамочка, а ты меня любишь? — тихо спросил он, приподняв голову. — Больше жизни, Даня, — ответила Светлана, подходя к нему и поглаживая его светлые волосы. Рождение и принятие Сорок первый ребёнок появился на свет в самую холодную ночь декабря. Врачи молчали, когда положили его на грудь Светлане. Никто не решался сказать ей, что ребёнок, которого она носила под сердцем, не сможет ни ходить, ни обнимать её своими руками. — Он… он особенный, — едва выговорил доктор. Но Светлана не плакала. Она лишь прижала маленькое, беспомощное тело к себе и прошептала: — Ты мой. И ты — чудо. Она не знала, как справится, но знала, что не откажется от него. Детство без границ Данила рос в мире, где всё было недоступно для него. Он не мог рисовать, не мог бегать, не мог строить башни из кубиков. Но он мог смотреть на мир с такой искренностью и добротой, что порой Светлане казалось — он понимает что-то большее, чем все остальные. — Мам, расскажи мне про море, — попросил он однажды. — Море — это бескрайняя синяя гладь, Даня. Там солёный воздух, шум волн и чайки, которые летают над водой. — А я когда-нибудь увижу море? Светлана сдержала слёзы и кивнула: — Конечно, сынок. Она знала, что они поедут к морю, даже если ей придётся продать последнюю вещь из дома. Сила духа Данила не жаловался. Он никогда не спрашивал: «Почему я?» и не плакал из-за того, что не может, как другие дети, бежать за мячом или обнять маму своими руками. — Мамочка, а можно я буду художником? — Конечно, можно, мой хороший. И Светлана научила его держать кисть в зубах. Первые его рисунки были неровными и неуклюжими, но со временем Данила начал рисовать удивительные картины — закаты, птиц, улыбающихся людей. — Ты художник, сынок, — сказала Светлана однажды, когда он нарисовал их семью. На рисунке они все держались за руки, а Данила был в центре, освещённый лучами солнца. — У меня тоже есть руки, мам. Просто они у тебя, — сказал он, улыбаясь. Поездка к морю Когда Даниле исполнилось семь, Светлана выполнила своё обещание. Они поехали к морю. Светлана несла его на руках к кромке воды. Ветер трепал его светлые волосы, а глаза Данилы сияли от счастья. — Мам, оно такое… большое! — восторженно прошептал он. Светлана опустила его на мягкий песок, и волна коснулась его тела. В этот момент казалось, что море обнимает его вместо рук, а ветер поднимает его вместо ног. — Мамочка, я летаю, — сказал он. Его счастье в тот момент было безграничным. Прощание с небом Болезнь настигла Данилу неожиданно. Его тело, ослабленное отсутствием конечностей и постоянными инфекциями, перестало справляться. Он лежал на кровати, его глаза были полны покоя. — Мамочка… мне не страшно, — тихо сказал он. — Я просто устал. Светлана сжимала его лицо в ладонях, слёзы стекали по её щекам. — Не уходи, Дань… пожалуйста… — Я всегда буду с тобой, мам. Ты — мои руки, мои ноги, моё сердце. В последний раз его глаза закрылись. Наследие Данилы Светлана долго сидела у его кровати, прижимая к груди его последний рисунок — море, солнце и маленький мальчик, парящий в небе, окружённый светом. Она повесила его в самой светлой комнате дома, и каждый, кто приходил, видел его. — Кто это? — иногда спрашивали дети. — Это Данила. Он летает теперь там, где нет боли и страха. Свет, который остался Сорок первый ребёнок. Ребёнок, у которого не было рук и ног, но было сердце, способное любить целый мир. Светлана смотрела на закат и чувствовала, как ветер касается её лица. — Ты всегда с нами, сынок, — прошептала она. И где-то там, в бескрайнем небе, сорок первый ребёнок, Данила, улыбался ей, расправив свои невидимые крылья.