Сирбит

Омега с радостью ответил на объятия, продолжая ласково и аккуратно гладить чужую голову. Его муж стал вдруг необычайно нежным и ласковым. В его поведении произошли какие то важные изменения. Он был сам не свой, и хотя перемены казались незначительными, их было слишком много, и они накладывались друг на друга. Кроме того, некоторые его действия последних дней нельзя назвать незначительными. Например, то, что было связано с их первым сыном.. — Как Вы себя чувствуете? — омеге становилось немного неловко вот так просто замереть в тишине, поэтому он решил начать разговор. Странное поведение мужа очень смущало. — Пожалуйста, давай на "ты". Ты же говорил со мной на "ты" недавно... — омега ещё сильнее смутился. Тогда он действовал на эмоциях, и совершенно не задумывался об обращении. Такая глупая ошибка. — Как ты себя чувствуешь? Ты же... Совсем недавно упал в обморок. Ты вспомнил Рэма? Ты записался к психологу? — Нет, и нет. Знаешь... После моего обморока у меня есть чёткое чувство, что что-то не так. — бета закрыл глаза. Он не хотел рассказывать Мариону абсолютно всё. Потому что после такой исповеди, любой бы посчитал его психом.. Но часть от правды рассказать то можно. — Что-то вдруг стало казаться мне неправильным. Муж беты слушал очень внимательно. Сирбит чувствовал у себя на макушке его сосредоточенный взгляд. — Поэтому ты разрешил Карлену вновь быть в детской? — омега при этих словах неосознанно стал гладить каштановые волосы мужа сильнее. — Да. И, я дал ему комнату на нашем этаже. А ещё, скоро же обед.. — договорить бете не дали. Марион наклонился, и буквально атаковал его лицо мелкими быстрыми поцелуями. Под раздачу попали и губы мужчины. Мягкие тонкие губы омеги были влажными, и очень приятными на ощупь. Особенно когда он залез языком в рот мужа. Сирбит смотрел прямо в чужие изумрудные глаза, и не видел никаких всплывающих жутких воспоминаний.. Что не могло не радовать. Он просто тонул в этом поцелуе, тонул в этих светлых родных глазах. Бета скользнул рукой под одежду мужа. Его пальцы начали легонько бегать по гладкой коже омеги, гладя его по спине и бокам. Он выпрямился, и занял более удобное положение, что бы его лицо было напротив лица Мариона, и поцеловал его сам. Бета хотел быть ещё ближе. Он чувствовал от омеги мягкий, тягучий сладкий запах возбуждения. Более тонкий и насыщенный, чем его обычный. Аромат обволакивал тело Сирбита, заставляя сердце колотиться ещё чаще, чем оно уже было. А оно, между прочим, уже давно хотело выпрыгнуть из тела. Омеге стало безумно жарко, его дыхание сбилось. Внизу живота стал завязываться приятный тяжёлый узел. Марион чувствовал, что не только стал твердеть спереди, но и уже намокать сзади. Бета аккуратно вошёл пальцами в тугое, упругое колечко мышц, вырывая из мужа прерывестый стон. Всё там было уже слегка влажное, и пальцы беты приятно обхватывали чужие. Даже если это были всего лишь пальцы. Сирбит стал медленными, аккуратными движениями, словно имитируя ножницы с помощью своих палец, растягивать розовую дырочку омеги. Он хотел сделать это тщательно. Марион вцепился руками за футболку мужа, почему то стараясь сдержать стоны. Это было глупо, но они лились из его рта слишком уж рьяно и от того постыдно.. Словно бы, совсем не желая слушаться своего владельца. Голова уже затуманилась от возбуждения, и омега просто продолжил мягко, мелко целовать своего мужа. Только теперь уже в шею и ключицы. На взгляд омеги, получалось слишком мокро.. Откровенно слюняво. Но он не собирался останавливаться, и на очередном резком движении беты, только сильнее прижался к нему своим телом. — Эй, эй, что ты делаешь? — в голосе мальчика звучала паника. Он искренне не понимал, зачем кому либо пытаться разбудить малыша. Тем более омега сам только что сказал, что делать этого нельзя. Сказал, что нельзя шуметь, а затем сразу же включил какую то пищащую песню, и смеётся. — Выключи это!. Он кричал шёпотом. Это было практически так же эффективно, как если бы он просто говорил. Но альфа был зол, зол и раздосадован. Вот правда, зачем? Он уже полностью напрягся, и подготовился к тому, что в любой момент услышит истошный детский плачь. Но альфа всё ещё чувствовал, что пока ещё может этому помешать. Как будто, Рэм ещё не проснулся. Он забрал гитару из рук брата, и попытался понять, куда там надо нажать, что бы выключить песню. На самом деле, он просто ошалело, чуть ли не панически, жал на все кнопки. Это вызывало только больше шума. Песни рвано сменялись друг другом, только сильнее нервируя. Мальчик уже совсем не знал, куда нажать. Он лихорадочно смотрел на все эти кнопки, чуть ли не уткнувшись в игрушечную гитару. Внезапно её забрали из рук. И сразу после этого музыка прекратилась. Маленький альфа поднял голову и увидел, что слуга стоит прямо перед ним с этой самой игрушкой в руках. Карлен от этого только сильнее испугался. Он не хотел, что бы его ругали за что-то в чём он был даже не виноват. И почему то альфе казалось, что именно его выставят в этой ситуации виноватым. — Всё нормально. Маленького господина Рэма не так то легко разбудить. — голос слуги звучал спокойно, и он даже присел на корточки перед Карленом, что бы быть с ним на одном уровне. Маленький альфа не увидел никакой злобы на его лице, поэтому и сам стал успокаиваться. — И вообще, он уже долго спит. Ему пола вставать. Я хочу с ним тоже поиглать! — мальчик весело замурчал. — Он мой маленький блатик. Карлену было странно слышать такое от того, кто сам ещё был очень маленьким. Даже как то комично. Кажется, мужчина на корточках тоже разделял его мысли, потому как слуга усмехнулся, и омежий запах, исходивший от него, стал мягче, веселее.