Исключений не бывает

Маленькие, казалось бы, незначительные проблемы, могут иметь огромные последствия в будущем. Находясь в Темном Ордене на одной кровати с сопящим младшим братом, после встречи с Главой Цзян и его угрозой, Вей Ин не мог знать, что это последний день, когда он видит лицо Вей Нина и Лианя. В тот момент он и вовсе был пробужден от дневного сна очередным кошмаром, сидел на кровати и смотрел в стену. Кошмарные сновидения сопровождали его с самого детства. Столько, сколько сам Вей Ин себя помнит. Целостной картины в них не было, лишь какие-то размытые очертания и беспорядочные фрагменты, но мальчика они всегда сильно пугали. Кошмар был всегда один: кровь, крики ужаса и завораживающая трель флейты. А ещё сотни или тысячи мертвецов, что были повсюду и с каждым новым сном лишь приближались к нему. После каждой такой ночи Вей Ин просыпался в поту и с заплаканными глазами, если до этого не засыпал с Вей Лианем. До перехода в среднюю группу сонный старший брат спокойно реагировал, когда посреди ночи к нему с собственным одеялом врывался Вей Ин и залезал к нему в объятья. Вместе с ним кошмары отступали, словно боялись Лианя. Такой ночью, под боком родного человека, мальчик мог видеть только хорошие и приятные сны. Но после перехода в среднюю группу Лиань перестал ему разрешать залезать к себе в постель слишком часто, но старший брат очень быстро понял, что кошмары младшего брата не покидают и начал экспериментировать с темной энергией. Вей Лиань в свои четырнадцать без месяца лет уже сделал много темных талисманов и заговоров, так что придумать новый для него труда не составило. Заговор на хороший сон, хоть и выполнялся старшим братом с помощью темной энергии, но действительно дарил сон без кошмаров. Как однажды постарался объяснить Лиань — заговоренная свеча забирала весь кошмар себе. Заговор имел очень сильное действие и работал всегда. — Снова? — из размышлений мальчишку вывел голос Вей Лианя. Старший брат смотрел на него, опираясь плечом на косяк двери, раскручивая в руке бамбуковую флейту. Хотя обычно ему не требовался для пользования темной энергией проводник, он часто таскал её у себя за поясом. Наверное, поэтому многие взрослые темные заклинатели часто ассоциировали его со Старейшиной Илина… И именно поэтому при светлых Лиань убирал флейту, как можно дальше. И Вей Ину всегда было жалко, потому что старший брат иногда соглашался сыграть им какую-нибудь мелодию, если флейта была у него под рукой. — Да… Всё тот же, — Вей Ин прекрасно понимал, что Лиань знает, о чем они говорят. И был искренне рад, что не пришлось говорить собственную проблему вслух. Старший брат на его слова лишь тяжело вздохнул, прошел вглубь спальни младшей группы, где сейчас они были, и потрогал одежду мальчика. — Ты весь вспотел… Пойдем, я тебя оботру и переоденешься, — Лиань взял брата за руку и повел из спальни. Через несколько минут Вей Ин сидел в спальне средней группы на собственной кровати, сняв свою форму, пока Лиань плавными движениями обтирал кожу брата теплой водой, каждые несколько секунд опуская мокрое полотенце в ведро с водой. Дрожь от встречи с главной Цзян и ужасного кошмара после успокаивающих движений брата стала проходить. Вей Нин, который засыпал с братом, а проснулся без него, явно забеспокоился и через пару минут прибежал и уселся на кровать напротив Вей Ина. — А-Лиань, — Вей Ин, комкая в руках снятую одежду, неожиданно подал голос. Старший брат, обтирающий ему спину, подал звук «М?», не отрываясь от своего занятия. Вей Ин сделал глубокий вдох, собираясь с духом для интересующего вопроса. — А ученики могут… могут… переходить из одного ордена в другой? — Кхм? — Лиань, удивленный заданным вопросом, даже остановил руку, бросая полотенце в ведро и заворачивая младшего брата в собственный плед. Вей Нин, явно тоже заинтересовавшийся разговором, подсел поближе к Вей Ину и теперь на старшего из братьев смотрело две пары любопытных глаз. Противиться такому Вей Лиань, увы, не умел. Он пару десятков секунд подумал, формулируя ответ. — Если мы не берем в расчет именно наш орден, то… Да, могут. Например, в светлых орденах есть традиция, что главная ветвь рода и её приближенные проходят обучение в других орденах. — А потом возвращаются обратно? — Вей Ин старался не показать, что спрашивает это не только из-за своего неуемного детского любопытства. Он просто хотел убедиться, что забрать из дома его не смогут. — Обычно да… Если ты имеешь в виду переход насовсем в другой орден, то тут больше шансов у девушек. Они выходят замуж и переходят в орден мужа. С парнями это редкость, но переходы тоже возможны… Но если ты из приближенной ветви, то нужно разрешение главы ордена, из которого собираешься уходить. Иначе могут быть проблемы, — темный заклинатель, как и всегда, старается информацию доступно истолковать. Младшенькие ненадолго зависают, укладывая в собственной голове новую информацию. Вей Ин прокручивает сказанное братом в своём разуме множество раз, неизвестно что пытаясь вычленить из потока слов. — То есть… С разрешения нашего старейшины любого ребенка темного ордена могут забрать светлые заклинатели? — Вей Нин успевает задать вопрос первым, пока Вей Ин размышляет, как бы его лучше сформулировать. Формулировка младшего брата оказывается точной до последнего слова, отражая всё, о чем думает мальчик в своих мыслях. От озвученного вопроса сердце мальчика простреливает стрелой, а руки начинают медленно трястись. Ему кажется, что даже волосы на голове дыбом встали. Вей Лиань не замечает его состояние лишь потому, что с расширенными глазами смотрит на брата, который задал вопрос. Видимо, пытался понять, как Вей Нин пришел к такому умозаключению. — Если мы говорим о несовершеннолетних детях, за которых отвечают главы, то… Не совсем, — Лиань растерянно хлопает глазами, явно не понимая, как они пришли к этому странному разговору и почему о таком вообще его спрашивают. Впрочем, от вопросов брат никогда не отмахивался, стараясь как можно понятнее донести какую-либо информацию. Вот и сейчас он на минуту замолчал, явно обдумывая следующие слова. — Забрать из одного ордена в другой и правда могут, но только если на то есть значимое основание в виде рождения. Например… Родом ребенок из Гусу, но сейчас находится в Цинхэ. Тогда глава ордена Лань в праве вернуть его в родной орден по праву рождения, обходя разрешение главы Не. В комнате неожиданно воцаряется тишина, стоит Вей Лианю закончить предложение. Даже Вей Ин, склонный к постоянным разговорам, не спешит нарушить молчание. Старший из братьев осматривает неожиданно напуганные мордашки братьев и с вопросом в глазах берет их за руки. Вей Нин сглатывает, мотая волосами из стороны в сторону. А затем неожиданно первым прерывает молчание: — А это не слишком жестоко? Ребенка могут забрать из ордена, к которому он привык, только из-за того, что родился он в другом клане… И отказаться нельзя? — Это жестоко и отказываться нельзя, но на практике и встречается не так часто, — Лиань успокаивающе улыбнулся, сжимая пальчики братьев в своих руках. Вей Ин только сейчас понял, насколько у него сейчас ледяные руки от накатившей волны необъяснимой паники. — Мальчики, это действительно редкость. Даже если брать наш орден. На моей памяти от нас всего раз забирали девочку из Гусу, но она и пробыла у нас всего пару дней, к ордену ещё не успела привыкнуть. Мы отправили главе Лань письмо, что ребенок их ордена попал к нам и за ней сразу пришли. И в целом больше-то случаев не бывало… Хотя почти про каждого ребенка из светлого ордена мы отправляли письмо. Письмо о Сун Нане нам отправили нераспечатанным обратно, не уверен, что оно даже до главы ордена дошло. В случае же с Ян Чжэ… Вей Лиань обреченно вздохнул, но всё же продолжил. — Глава Цзинь его прочитал и даже нам на него ответил… Ещё в первую неделю пребывания А-Чжэ здесь. Он написал, что ему всё равно, где он находится, потому что тот бездарность и не заслуживает быть в светлом клане, — старший брат закончил, ткнувшись носом в макушку сидящего рядом Вей Ина, а у самого мальчика сердце отбивало громкий набат. Вей Ин не очень понимал значение слова «бездарность», но спрашивать старшего брата об этом не решился, явно понимая, что ничего хорошего его в пояснении слова не ждет. Так же как, судя по всему, не ждали в Ланьлине и Ян Чжэ. История Ян Чжэ и так вызывала много жалости и вопросов к главе его ордена, но теперь ситуация и вовсе ужасала. Он понимал, что глава Ланьлин Цзинь не очень хороший человек по посещениям средней группы, которая вынуждена по его требованию переживать кошмарный ритуал перехода в свой возраст, но таково было отношение к чужим детям. Но в итоге и к своим у него отношение не лучше. Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы Ян Чжэ не приняли вновь в Темный Орден и всё-таки отослали обратно. Лишь возникал вопрос… А знал ли об этом письме своего прежнего главы сам Ян Чжэ? Судя по обреченной и раздирающей своей внутренней болью интонации Вей Лианя прежде вздорный мальчик ничего не знал. И поэтому Лиань так отчаянно и долго защищал его от выдворения из Темного Ордена — он лучше всех знал и переживал, что идти Ян Чжэ после изгнания будет уже некуда. — Мальчики, я это к тому, что такие случаи редки. А чтобы ребенок привыкнул к Темному Ордену, прожил в нем много лет, а его потом заставляли вернуться на родную землю и вовсе не случалось. Так что не забивайте себе этим голову! — Вей Лиань фыркнул, пытаясь разрядись обстановку, и встав с кровати, начал искать для младшего брата чистую сменную одежду, предварительно отправив снятую и скомканную Вей Ином в корзину для грязного белья. Пару минут он тщательно обыскивает полку в шкафу с одеждой Вей Ина, даже разговаривать перестает, а затем оборачивается на младшего брата и удивленно вскидывает брови. — Вей Ин, солнце ты моё неугомонное, куда ты дел свою сменную повседневную одежду? — В шкаф убирал, когда нам её Ли Мин со стирки принесла, — не особенно понимая происходящее переключается на новый разговор Вей Ин, подходя к старшему брату и заглядывая ему под руку. Шкаф разделялся на две секции: в одной были теплые принадлежности для сна, а вторая секция полок предназначалась для вещей учеников. Вей Ину, как самому младшему, выделили полку в самом низу шкафа, чтобы не пришлось просить кого-то из старших помочь что-то достать или положить. Обычно там аккуратно (только потому что вещи идеально сворачивал кто-то из старшей группы) стопочкой лежали повседневная форма, праздничная и пижама. Вей Ин попытался найти искомый братом предмет и тоже удивленно захлопал глазками, потому что сменки повседневной формы в шкафу на его полке не наблюдалось. Вей Ин почесал затылок и пошел рыться в кровати и тумбочке, хотя на задворках памяти точно знал, что забирал у сестренки Мин, как пижаму, так и ханьфу. И не мог их положить никуда, кроме как в шкаф, тем не менее на всякий случай проверил и другие места. — Не понимаю, — Вей Ин шмыгнул носом и сжался, подозревая, что сейчас его будут ругать. Однако Вей Лиань, который прекрасно помнил, что брат мог раскидывать грязные вещи, но чистые всегда складывал в шкаф, ворчать не спешил. Он задумчиво оглядел комнату, а затем вытащил с полки брата комплект праздничной формы и вручил брату. — Это же для праздников… — Ну не в пижаме же тебе до вечера ходить… Завтра сходим в Илин, закажем тебе новую сменку… Если не отыщется старая, — Лиань лишь вздохнул, наблюдая за тем, как брат переодевается и помогая тому натянуть на себя верхний слой одежды. — А-Лиань, а если… Если… Ну… Другой орден забирает ребенка, но ребенок в этот орден не хочет, он всё равно обязан туда добровольно идти? — Вей Ин, спускаясь с братьями в столовую на ужин, теребил край собственного пояса. — Ты имеешь в виду, если его просто забирают без его согласия из родного ордена, в котором он родился и вырос? — Вей Лиань спускается по лестнице на первый этаж, держа братьев за руки по разным сторонам. Вей Нин уже беседой не интересовался, напевая какую-то песенку себе под нос. У самого Вей Ина же раз за разом в голове прокручивалась фраза «Я заберу тебя в Юньмэн», от которой мурашки бежали по телу и становилось трудно дышать. Вновь угодив в ловушку собственных страхов, Вей Ин мог лишь кивнуть на вопрос старшего брата. Лиань остановился, посмотрел на младшего брата и прищурился. — Вей Ин, послушай меня внимательно. Если ребенка забирают в чужой орден и по рождению он никак с ним не связан, то это будет считаться преступлением, которое носит название похищение. Такое строго запрещено во всех кланах. Никто из светлых орденов, будучи в здравом уме, не решится на подобное, потому что после раскрытия преступления ребенка вернут в родной орден, а на провинившийся орден наложат огромные санкции. — Акации? — Вей Ин очень старался впитать в себя каждое слово брата, но на последнем предложении вытаращил глаза, представляя как на голове главы Цзян выращивают множество разноцветных акаций. Почему-то стоило представить всю эту картину, как волна страха куда-то испарилась, а самого мальчика начал пробирать смех. Он неожиданно улыбнулся, кинувшись старшему брату на шею, чуть не столкнув с лестницы Вей Нина. — Да, А-Ин, акации, — Вей Лиань тоже не удержался от улыбки, когда младший братишка повис у него на шее и начал привычно трещать обо всем на свете на ухо. Так что до столовой они добирались в привычных позициях: Вей Лиань посередине и два брата, повиснув у него на талии с двух сторон. — Что-то в нашей жизни не меняется, — резюмировал Лю Бай, провожая Вей Нина за стол младшей группы. Вей Лиань же дотащил брата до его привычного места, усадил рядом с Ян Чжэ, пододвинул к нему тарелку с кашей и всучил деревянную ложку. Вей Ин без капризов и промедления начал уплетать еду за обе щеки. Сначала за столом средней группы царила тишина, лишь слышно было как стукаются ложки о края глубоких тарелок, но уже через десять минут начала назревать очередная дискуссия более старших товарищей за их столом. Это была привычная сцена для ребят их группы с тех пор, как к ним присоединился Ян Чжэ, разве что теперь Сун Наня не приходилось оттаскивать от новенького. Вей Лиань в целом не обратил внимания на происходящее, продолжая о чем-то тихо перешептываться с Ли Мин. Вей Ин вспомнил слово, которое как-то в их сторону кинул Мо Сюаньюй: «Флиртуют» и невольно улыбнулся. — Да ты же сам слюни пускаешь во сне! — Ян Чжэ фыркнул, указывая концом ложки в грудь друга. — А ты храпишь! — Сун Нань нахохлился, как разбушевавшийся цыплёнок, выпятил свою грудь и парировал. — А вот и нет! — А вот и да! Вей Ин, как и все остальные, просто с интересом наблюдали за будущими выпускниками их группы, попивая свой горячий чай. Казалось бы, назревала ссора, но все знали, что на деле неожиданные друзья взяли в моду так переругиваться каждые пару часов, но при этом постоянно таскаться вместе. — Ты не привык спать в общей комнате? У тебя в Ланьлине была отдельная? — Сун Нань неожиданно остановил собственную тираду и даже стушевался, усаживаясь обратно на своё место. Вей Ин, который всю своё детство спал сначала с братьями, а затем с ребятами своей группы, о собственной комнате даже не мечтал. Да, и признаться честно, никогда о таком не задумывался. За такое время к сонному сопению, храпу, шмыганьям носа и разговорам во сне просто привыкаешь и не обращаешь внимания. Вей Ину так и вовсе такие звуки слышать нравится: когда он пытается сосредотачиваться лишь на них, то именно в эти ночи ему могут не сниться кошмары. Но для того, кто прежде имел свою комнату и спал один, общая спальня действительно может стать каторгой. — На самом деле нет… Дома я спал с братом, а в Ланьлине в общей спальне учеников, — Ян Чжэ тоже неожиданно сдулся, сел на прежнее место и почесал нос. Дети помладше за столом средней группы с интересом на него уставились, явно в мыслях вопрошая почему, если он был не из темного ордена, то не имел своей собственной комнаты. Ян Чжэ неожиданно улыбнулся, переводя взгляд с одного детского лица на другое. Вей Ин тоже с любопытством глядел на него, ожидая продолжения. — На самом деле в светлых орденах, будучи обычным учеником, даже старшим, нет особого шанса получить личную комнату. Такой привилегии удостаиваются лишь наследники или близкие родственники глав кланов. У них, по сути, даже здание отдельное от ученического общежития. — И мы даже тут выделились, — девочка, сидящая рядом с Вей Ином тихонько хихикнула. — А-Бай и А-Лиань, считающиеся наследниками ордена, живут в общей спальне с учениками. — Я тоже хотел бы стать если не наследником, то хотя бы их помощником, но, наверное, мне этого не видать, — Ян Чжэ тихо и неуверенно буркнул, но неожиданно затих, когда ему положили на голову руку и мягко потрепали волосы. — Никогда не говори никогда. Если будешь стараться, вполне сможешь мне помогать в делах ордена, — Вей Лиань, остановившийся сзади, ободряюще улыбнулся. Ян Чжэ смутился, сложив руку на коленках, но согласно кивнул. В его взгляде на старшего из братьев Вей так и читалось: «Я постараюсь тебя не разочаровать!». Лиань тем временем переключил своё внимание с него на всех остальных и хлопнул в ладоши. — Кто поел, уносят за собой посуду, идут умываться и готовиться ко сну. У вас есть час до отбоя! Сейчас счастливые и веселые дни в темном ордене были лишь далеким воспоминанием, которым Вей Ин себя спасал, находясь в заточении в Юньмэне. Мальчик, которому надоело бездумно разглядывать потолок над собой, перевернулся на живот и уставился взглядом на руки, на которых красовались кандалы. Вей Ин пару секунд буравил их взглядом, словно при помощи этого они чудесным образом откроются, а затем предпринял отчаянную попытку что-то сделать. Сначала ухватился за железное кольцо в стене и попытался его вырвать. Разумеется, никакого эффекта это не принесло. Тогда он попытался оторвать цепь от кольца, но те сплелились в единое намертво. Мальчик тихо что-то проныл, оттолкнулся от стены и вновь залез под яркое теплое одеяло, затыкая уши от уже приевшегося звука цепи. Попытался закрыть веки и заснуть, но в сон провалиться никак не получалось. Страх не исчезал, а лишь стремительно рос с каждой секундой в одиночестве. В добавок детская психика, утомленная ужасными событиями, сыграла с мальчиком злую шутку — стоило ему открыть глаза и посмотреть на стену, как он начал видеть, как по ней пляшут черти. Конечно, это было всего лишь отражение от пламени свечи, но непривыкший находиться один в спальне Вей Ин уже поверил в то, что ему услужливо подкинуло воображение. Задремал Вей Ин уже ранним утром, когда в окне забрезжил рассвет, а на улице послышались детские голоса учеников. Чуткий сон прервался, стоило мальчику сквозь дрему услышать звук открывающейся двери. Он напрягся, прикрывая глаза, лежа лицом к окну и стараясь не издать ни звука. Не было желания ни разговаривать, ни спорить, ни делать что-либо ещё. Однако в последние дни судьба словно отвернулась от мальчишки, и он почувствовал, как до его волос дотронулись, пропуская между пальцами длинную прядку. Вей Ин издал задушенный вздох, резко повернулся и пронзительным взглядом уставился на главу Цзян, что склонился над ним. — О, так ты не спишь, — мужчина выпрямился, спрятав обе руки за спину. Вей Ин прищурился, а затем принюхался, ощущая изменения запаха во всей комнате. Мальчик привстал на локтях, замечая на столе поднос с едой. Какой-то неизвестный, но вкусно пахнущий суп, каша с ягодами, булочка и чай. Вей Ин, который не ел со вчерашнего дня, едва сумел подавить собственный радостный возглас, потому что кушать действительно хотелось. Однако, именно в этот момент голову прострелил новый план, который на деле был абсолютно абсурдным. Он устроит голодовку и его отпустят! — Я есть не буду, — Вей Ин фыркнул, сжал в руках подушку и перевернулся обратно к окну, больше не подавая признаков заинтересованности. Пусть глава Цзян поймет, что выбрал ни того ребенка. Вей Ин не послушный маленький мальчик… — Если ты сейчас же не сядешь за стол, то я либо отправлю всю еду тебе за шиворот, либо покормлю тебя насильно, ещё не решил, — поток обнадеживающих мыслей прервал голос главы Цзян, который всё так же стоял на месте. Вей Ин вцепился пальцами в подушку, закрывая глаза и пытаясь не поддаться на очевидные провокации. Проходит ровно пол минуты, как всё его тело прошибает озноб, а в душе поселяется животный страх, потому что глава Цзян, который явно начинал раздражаться, в своих угрозах начал продвигаться к более страшным для ребенка вещам. — А ещё есть такой лекарский инструмент, как воронка, им кормят больных, которые сами есть не могут. Знаешь о ней? Вей Ин не знает, но и не желает узнавать. Мальчик лишь поджимает под себя ноги, обхватив их руками, пока в кровь просочился такой въедливый ужас в преддверии будущих слов, что казалось, будто у Вей Ина заморозило за эти секунды все органы. — Это трубка, которая вводится через нос и через неё происходит питание больного. Очень редко используемая и неприятная вещь, но ради тебя я готов ею воспользоваться, — Вей Ин на этих словах лишь утыкается лбом в колени, но ужасные картины одна страшнее другой проносится перед глазами и ребенок садится на кровати, шмыгая носом. Хочется то ли закричать, то ли расплакаться, то ли подраться, но Вей Ин слишком боится, чтобы что-то из этого выбрать. На него никогда дома ни повышали голос, ни угрожали… Лиань не любил жестокие методы воспитания и никогда их не использовал на своих младших братьях. И сейчас, не привыкший к строгости и угрозам мальчик, чувствует, что к нему вновь подбирается и окутывает толстыми щупальцами истерика. Не желая, чтобы угрозу воплотили в жизнь, Вей Ин словно в трансе поднимается и подходит к столу. Он сцепляет руки в замок перед собой, чтобы человек рядом с ним не заметил его дрожь, и словно послушная марионетка садится на обитый мягкой тканью стул. Невольно и совсем не вовремя вспомнились завтраки дома — общий стол их группы, веселый детский галдеж и приятная атмосфера. Вей Ин совершенно не понимал, какое счастье он имел. Не понимал, что эти счастливые моменты кто-то может отнять. Как же он хочет домой… Вей Ин дрожащей рукой со второй попытки схватил ложку, пытаясь зачерпнуть суп, но постоянно промахивался и не мог удержать прибор в руке — то ли от страха после угроз, то ли от голода. На Главу Цзян не смотрел, этот человек его откровенно пугал, и мальчик совершенно не понимал, чего от него ожидать. После первой встречи с Цзыдянем в Илине мальчик всерьез опасался, что если он доведет главу светлого клана до грани, то тот не преминет воспользоваться духовным оружием и не поднимет на ребенка руку. Из-за подобного вихря вопросов в голове Вей Ин нервничал лишь больше и ложка валилась из рук. Спустя пару минут, когда мальчишка в очередной раз промазал и ложка ударилась о край тарелки, так и не подчерпнув жидкость, сзади послышались приближающиеся шаги. Вей Ин замер, от ужаса машинально выпустив ложку из рук, но двинуться так и не смог, от страха буквально прилипнув к стулу. — Ты весь трясешься… Кажется, я переборщил, — глава Цзян пододвигает к себе стоящую табуретку, усаживаясь на неё и берет в руку ложку мальчика, зачерпывая суп из тарелки. Вей Ин держит руки на коленках, машинально замечая, что его и правда всего пробирает дрожь. Живот требовательно урчит, а звон в ушах от страха не дает сконцентрироваться. Мальчик, слишком уходя в собственные ощущения, совсем не замечает, как к его губам подставляют наполненную супом ложку. — Открывай. Вей Ин вцепляется пальцами в металлическую цепь, которая соединяет кандалы между собой, начиная лихорадочно бегать глазами. Сейчас ребенку хочется расплакаться, он чувствует, как слезы медленно скапливаются и вот-вот начнут течь по щекам. Желая отвлечься и не разрыдаться совсем, Вей Ин всё же слушается, открывая рот и съедая пищу с подставленной ложки. Теплый суп орошает горло, немного приводя мальчика в себя, и Вей Ин запоздало думает о том, что еда в Юньмэне очень вкусная. Сильно отличается от той, что готовят взрослые Темные заклинатели в Илине или же повара на постоялом дворе в Гусу. Так что, когда к губам вновь подносят ложку с жидкостью, мальчик в то же мгновение её съедает, и вовсе не замечая, как посуда от его действий пустеет, а сам он хоть немного расслабляется. К нему хотя бы возвращается способность разговаривать. — А с чем он был? — Вей Ин указывает взглядом на пустую тарелку, уже самостоятельно кушая немного остывшую кашу. Глава Цзян всё так же сидит рядом, с каким-то странным выражением лица за ним наблюдая, и мальчик нет-нет да натыкается на него взглядом, тут же отводя глаза и делая вид, что ничего не было. Каша такая же вкусная и Вей Ин, не особенно это осознавая, даже начинает привычно махать ногами в воздухе, прямо как в Темном ордене. — Суп из лотоса и свиных ребрышек, — спустя некоторое время заминки глава Цзян наконец отвечает, и Вей Ину почему-то кажется, что человек напротив долго собирался с ответом. Через десяток минут и вторая тарелка пустеет, а сам Вей Ин отодвигает её от себя, привычно звеня цепью на руках. Мальчик садится боком в позу лотоса, из-за чего теперь находится глаза в глаза с главой Цзян, и протягивает скованные руки. — Нет, — даже озвучивать собственный вопрос не пришлось, потому что глава светлого клана сразу же читает просьбу в глазах и действиях ребенка. Мальчик, не ожидающий получить отказ, растерянно хлопает глазами, пока глава Цзян берет его за цепь, соединяющую руки, заставляя встать со стула и подойти к нему. Вей Ин неохотно выполняет приказ, вставая напротив взрослого человека и едва ли может сдержать собственное возмущение. А после слов главы возмущение и вовсе грозит перерасти в ярый протест сложившейся ситуации. — Слушай меня внимательно. Ты больше никогда не вернешься в Темный орден. Останешься в Юньмэне и твоё мнение здесь не учитывается. — Но! — Вей Ин не может сдержать протеста, собираясь продолжить своё негодование сотнями предложений, но его слова по этому поводу никто изначально слушать и не собирался, так что ему просто не дают ничего из своих мыслей озвучить. — Эта цепь будет тебя сопровождать, пока ты плохо себя ведешь, — глава Цзян продолжает сыпать на него совсем неприглядной информацией, пока у самого мальчишки кровь в жилах стынет от сказанного. — Что значит плохо себя веду? Я не обязан вести себя хорошо! — Вей Ин протестующе дергается, вырывая собственные руки и отходя на несколько шагов назад. — И в Юньмэне я не останусь! Верните! Меня! Домой! Глава Цзян молчит, внимательно смотря за действиями плененного им мальчика. И эта тишина, в которой слышно лишь как бьется маленькое сердечко малыша, давит на барабанные перепонки Вей Ина. — Ты всё такой же упрямый, — глава Цзян усмехается, а затем неожиданно встает, стремительным шагом приближаясь к ребенку. Вей Ин перепугано осматривается, но не может придумать ничего иного, как начать отступать к стене. К той, которой позволяет подойти цепь. Взрослый человек явно не намерен терпеть его капризы, это видно по вспыхнувшим яростью глазам человека. Вей Ину на привязи деваться больше некуда — он упирается спиной в стену и затравленно смотрит на неожиданно медленного приближающегося, словно выслеживающего добычу, главу светлого ордена. Глава Цзян подходит, хватая ребенка за цепь на руках, и произносит, безапелляционно чеканя каждое слово. — Ты никуда отсюда не денешься, Вэй Ин. Отныне этот орден — твой дом. — Ты хотел сказать клетка?! — мальчик истерически взвизгивает, начиная барахтаться, пытаясь выпутаться из захвата удерживающего его человека. Его вновь начинает лихорадочно трясти. Вей Ин был слишком энергичным и подвижным ребенком, который постоянно искал себе приключений, он не мог сидеть на месте. Сейчас же он вынужден был находиться в четырех стенах, ограничение в виде цепи давило даже морально, ограничивая его подвижность. Прошла всего одна ночь, но Вей Ин уже чувствовал, как медленно, но неотвратимо у него сдают нервы. Глава Цзян же явно менять его положение не собирался, это было видно по его непоколебимому взгляду. У мальчика даже слов не находилось для того, чтобы выразить всё, что он сейчас чувствует, так что он решил окончательно усугубить собственное положение. Ребенок неожиданно повисает на руках взрослого, а затем со всей своей яростью вгрызается зубами в руку удерживающего его человека, чувствуя железный привкус крови во рту. Прокусил. Даже гаденько засмеяться захотелось. Сделать он себе это позволить не смог, но зато решил ответить словами. — Я не останусь! Ты меня не удержишь и больше никогда не увидишь! Слышишь? Никогда меня больше не увидишь! — Хватит! — глава Цзян неожиданно рычит, но даже не обращает внимания на кровь, что окрасила его собственную руку, и таща мальчика к кровати. Вей Ин уже не сдерживается, орет во все горло, стараясь, чтобы от его воплей разбилась даже посуда и их было невозможно слушать. Истерики, подобно этой, Вей Ин не устраивал никогда. Под конец у него от собственного крика звенит в ушах, но человеку, ради которого он эту истерику начал, глубоко плевать на его действия. Вей Ин окончательно это понимает, когда его бросают на подушку, а цепь становится короткой настолько, что Вей Ин на постели не может даже сесть. — Посмотрим, как ты от меня уйдешь, намертво прицепленный к кровати, — глава Цзян произносит спокойным тоном с нажимом, пока Вей Ин бьется в истерике, пытаясь выбраться из заточения. Через десяток минут, в течение которых мальчик не прекращал барахтаться, силы неожиданно сходят на нет. Вей Ин последний раз слабо дернулся в цепях, но затем обмяк, заторможено опуская голову на подушку. Глава Цзян смотрел за его пытками, больше не проронив ни слова, лишь следя за тем, чтобы мальчик в приступе истерики не ударился головой о стену или спинку кровати. Когда мальчик затихает, молча уставившись на своего мучителя, то цепь немного ослабляют, позволяя вновь принять сидячее положение на кровати. Стоит Вей Ину тут же этим воспользоваться, как его хватают за воротник злосчастной формы и буквально шипят прямо в ухо. — Ты никуда больше от меня не уйдешь. А если ещё раз даже подумаешь — то эта цепь всегда будет тебя сопровождать. — Нет! — Вей Ин пытается вскочить, но его хватают за цепь, опрокидывая обратно на подушку. Мальчик вцепляется руками в простыню, чувствуя, как медленно по щекам начинают катиться слезы, оставляя мокрые дорожки. Он всхлипывает, резко переворачиваясь на живот и зарываясь носом в подушку, пытаясь не начать рыдать в голос. Мальчик не хотел верить во всё это, он желал, чтобы всё происходящее оказалось очередным ужасным кошмаром. Желал оказаться дома в объятьях самого дорогого человека, зарыться ему в плечо. От души разреветься и отчаянно раненным зверем взвыть, больше не скрывая собственную душевную боль. Но он мог лишь стиснуть зубы, сдерживая судорожные всхлипы, и проклинать чертову цепь, которая сейчас как ядовитая змея соединяла его с чужим ужасным орденом. А затем ужасные слова окончательно вернули его в жестокую реальность. Глава Цзян, слишком охваченный собственной яростью, не замечает изменения в поведении ребенка. Он хватает его за хвост, из-за чего мальчик в панике впивается ногтями в собственные ладони. — Ты можешь кричать, кусаться и сопротивляться. Можешь хоть перевернуть вверх дном комнату, но твоего положения это не изменит. Я не отпущу тебя ни через пару дней, ни через месяц, ни через год. Можешь считать, что теперь ты навеки пленник светлого ордена. Вей Ин ощущает, как подушка от его слез промокла насквозь, а затем слышит, как дверь его… Теперь уже действительно его комнаты с громким звуком захлопывается. В замочной скважине проворачивается ключ. Вей Ин наконец может зарыдать в голос. Он переворачивается на бок, сворачиваясь клубочком, ткнувшись лбом в колени. Закрывает глаза, пока капли продолжают стекать по щекам, а сам Вей Ин может лишь тихонько хныкать, безостановочно всхлипывая. В детстве он принимал такую же позу, когда Вей Лианя не было в ордене, а малыша что-то расстраивало, но в те моменты он не мог рассказать об этом брату. И это всегда помогало, сейчас — как-то не особо. Наверное, потому что старший брат всегда возвращался и сразу же находил его, куда бы расстроенный Вей Ин не прятался. Лиань знал все его укромные уголки, легко в них его находил, прижимал к своей груди и ласково укачивал, шепча что-то ободряюще и успокаивающее на ухо. Сейчас же с ним проделывали точно противоположное — с каждым новым словом лишь еще больше хотелось расплакаться. Повисшая тишина в комнате лишь способствовала этому желанию, напоминая, что мальчик далеко от дома. Вей Ин перестал считать часы, не реагируя ни на что снаружи, полностью ушел в себя. Лишь шмыгал носом, вытирая всё непрекращающееся слезы с щек рукавом. Тело не переставало дрожать. Когда из-за двери послышались приглушенные шаги, Вей Ин всерьез решил, что с ним вновь играет злую шутку воображение, но затем дверь его комнаты действительно с тихим скрипом распахнули. Вей Ин поднялся на локтях, напряженно наблюдая за открывающейся дверью. В этом ордене он уже не мог доверять никому, а заметив новых неизвестных людей его паника и вовсе накатила новой волной, даже несмотря на то, что вошедшие на первый взгляд враждебными не казались. — Глава Цзян приказал тобой заняться, — первым подал голос старик с небольшой бородой с лекарским чемоданчиком. У Вей Ина в голове сразу же в голове появилось воспоминание об угрозе кормления через трубку и тот судорожно сглотнул ком протеста в горле. Не желая даже догадываться, зачем ужасный глава Цзян прислал к нему этих людей, потому что явно не для чего хорошего, мальчик на трясущихся руках и ногах отполз на четвереньках ближе к кольцу с цепью, вжимаясь в спинку кровати, глядя на пришедших людей диким волком. Кроме старого лекаря в комнату зашла девушка, которую Вей Ин смог даже затуманенным разумом правильно принять за служанку, и тот самый юноша, который при прибытии в пристань проводил ему подобие экскурсии по новому ордену. В тот момент, несмотря на происходящее, Вей Ин даже немного новым местом заинтересовался и нового знакомого воспринял положительно. Вот только прежде ему и глава Цзян нравился, но сейчас он его лишь пугает. Так что доверять в этом ордене мальчик не мог никому. Когда старик сделал шаг вперед к кровати, Вей Ин отреагировал незамедлительно. Схватил со стола ложку и направил её на вошедших людей. Не очень хорошая альтернатива мечу или чему-то острому, но больше в поле досягаемости у него не было ничего. Чертова цепь, которая ограничивает его передвижения и возможности. — Эй, малыш, успокойся, мы не причиним тебе вреда, — знакомый юноша поднимает вверх руки, с удивлением в глазах наблюдая за ребенком. Ага, конечно, так он и поверил. Никто ему тут зла не желает, просто на цепи держат. Вей Ин не сдвинулся с места и своё импровизированное оружие из рук не выпустил, скорее наоборот, ещё больше вцепился пальцами. Лекарь больше шагов не делал, видимо сразу же поняв общее состояние ребенка, только внимательно смотрел за ним. — У меня не так много времени. Может, чтобы ты слушался, стоит позвать сюда главу Цзян? — старик задумчиво похлопал ладонью по своему чемоданчику, наблюдая за реакцией мальчика. Вей Ин же шмыгнул носом, но угроза на него действительно подействовала. Если позовут главу Цзян неизвестно, чем вся ситуация закончится. Вряд ли деревянная ложка сможет стать от него спасением. Мальчик вообще не знает, если ли у него теперь спасением от всего, что сейчас происходит. Не желая вновь встречаться с главой светлого ордена, Вей Ин всё же кладет ложку обратно на стол, а сам садится на краешек кровати, опустив голову и сложив руки на коленях. Старик облегченно вздыхает, уже спокойно подходя к нему и оголяя больное плечо. После встречи с Цзыдянем, благодаря Вей Лианю и лекарям Темного ордена, рана благополучно заживала, но иногда давала о себе знать. — Удивительно, но всё не так плохо. Похоже, глава Цзян и правда не хотел тебя серьезно ранить, — старик роется в своем чемодане, пока Вей Ин смотрит на него во все глаза, гадая в мыслях, что тот достанет. Лекарь достаёт всего лишь какой-то бутылек, как выясняется позже — с мазью. Он зачерпывает густую субстанцию пальцами, а затем мягко наносит на поврежденную кожу, тщательно втирая. Вей Ин тихонько шипит, отвернув голову, потому что лекарство доставляет небольшой дискомфорт и на ране иногда сильно жжется. Мальчик стискивает зубы, но не произносит ни слова, хотя в глазах сидящего рядом с ним юньмэнского ученика на удивление замечает сочувствие. Сначала Вэй Ин не особенно понимает причину такой реакции, но когда юноша дотрагивается до его щеки, стирая дорожку всё ещё не высохших слез, Вей Ину хочется под землю провалиться. Вот только не хватало, чтобы кто-то из светлого ордена видел его слабость. Несмотря на своё отношение к Юньмэну, мальчик почему-то неожиданно успокаивается и у него перестает в бешенном ритме отбивать удары сердце. Возможно, он слишком доверчив, но пришедшие люди не кажутся такими уж страшными. Даже лекарь, который перво- наперво решил напугать его главой их ордена, действовал очень осторожно и бережно, явно стараясь ещё больше не напугать мальчишку или не сделать ему своими действиями больно. Юноша, который сидел напротив него, тоже не выглядел опасным или страшным. Он взял мальчика за руку, мягко и успокаивающе поглаживая кожу и не особенно противился тому, что Вей Ин внимательно его разглядывает. — Меня зовут Цзян Шао. Глава Цзян поставил меня за тобой присматривать, — ученик представился, делая уважительный поклон. Вей Ин было хотел сделать ответный, но плечо не было в свободном доступе, поэтому мальчик просто кивнул, настороженно переводя глаза на единственную теперь неизвестную девушку, которая тем временем молча меняла наволочку на подушке мальчика. Вей Ин сразу, заметив это, занервничал, потому что вспомнил, насколько промочил слезами собственную подушку. Теперь светлые точно дразнить будут, что он такой слабый. Однако, на удивление девушка не проронила ни слова, складывая мокрое постельное белье в корзину, в то время как Цзян Шао проследил за его взглядом и прокашлялся. — Это Цзян Ли, она будет приносить тебе еду и присматривать за комнатой. Вей Ин от подобных слов даже растерялся: в темном ордене они прибирались за собой сами, так что к подобному мальчик просто не привык. — А так ну… Всегда… У каждого светлого заклинателя есть слуги? — Вей Ин всё же не смог сдержать любопытства и Цзян Шао на его вопрос улыбнулся, на деле обрадовавшись, что мальчик в кое-то веки не молча буравит присутствующих взглядом, а подает свой голос. Он на его вопрос отвечает, несколько раз мотнув головой из стороны в сторону. Мальчик на это действие непонимающе склоняет голову, с немым вопросом в глазах. — Нет, конечно. В ученических общежитиях мы прибираемся сами, но если дело касается хозяйских покоев, то у них всегда есть прислуга. Хотя мы чаще называем таких людей помощниками, — Цзян Шао рассказывает информацию, пока Вей Ин пытается уместить её в своей голове. Не очень он понимал, почему относится к категории людей, кому положены эти помощники. Хотя он в целом не сильно-то понимал, что с ним происходит, что делать дальше и на сколько в действительности бедственно его положение… — А, точно, — пока лекарь накладывает на больное плечо повязку, Цзян Шао роется в своём рукаве, неожиданно доставая оттуда цветную книгу. Вей Ин, будучи по своей природе очень любопытным ребенком, вытягивает шею, пытаясь вещь рассмотреть, но ему неожиданно подсовывают книгу под нос, где Вей Ин спустя несколько секунд читает: «Сборник сказок Юньмэна». Мальчик сначала впадает в ступор и пытается осознать, как ему реагировать и борется с собственными чувствами. Он считает, что ему не нравится Юньмэн, но принесенные сказки светлого ордена от чего-то хочется взять, а Цзян Шао, ученик светлого ордена, отчего-то не кажется ужасным. Даже наоборот. У него очень простая и родная интонация голоса, так похожая на то, как общается с малышами старшая группа в его родном ордене. К похожему человеку, дарящему любовь и заботу, хочется тянуться, хоть Вей Ин и понимает, что такое впечатление может быть крайне обманчиво. К тому же, мальчика сильно пугает глава Цзян. Этот взрослый слишком непредсказуемый, и порой Вей Ин совершенно не понимает, что именно вызывает у него ярость в поступках ребенка. Да и проверять границы дозволенного откровенно опасается, но обычно нецеленаправленно этим и занимается. В комнате для детей совсем ничего нет, а Вей Ин был очень активным ребенком и сидение на месте его сильно изматывало. Ему хотелось вскочить, броситься бежать, но сейчас он не имел возможности даже отойти от кровати, прикованный к ней короткой цепью. Понимая, что никакой альтернативы нет, он всё же тянется к книжке, забирая её и кладя к себе на колени. Через пару минут посетители прощаются и идут на выход, раздается скрип закрывающейся двери, а затем поворот ключа. Вей Ин ложится на спину, кладя уже раскрытую книгу себе на лицо и обреченно вздыхая. Не то, чтобы Вей Ин не любил читать, просто это не было его основным времяпрепровождением. Старший брат часто заставлял вечно неугомонного мальчика сесть за стол и прочитать хоть пару страниц. Сейчас же только читать и можно было… Вей Ин перевернулся на живот, подкладывая себе под подбородок руку, уже не особенно обращая внимания на звук цепи при его движениях, и начиная вчитываться в написанные слова. На удивление, за чтением незнакомых сказок о заклинателях и проклятиях, он сам не замечает, как за окном темнеет, а комнату начинает освещать лишь одна догорающая свеча. Возвращается в реальность лишь когда у него резко вырывают книгу, с громким хлопком закрывая её. Глава Цзян буравит его взглядом, пока Вей Ин садится на кровати, непонимающе смотря ему в глаза. Ему что, действительно даже книжки читать нельзя? Можно просто молча сидеть на цепи? Вей Ин невольно бросает взгляд на вошедшую за главой Цзян Ли, которая сменила в комнате почти потухшую свечку, но затем возвращается глазами к светлому заклинателю, который внимательно смотрит на обложку книги. — Вставай, в купальню тебя свожу, — неожиданно глава Цзян произносит фразу, совершенно не агрессивно. Вей Ин даже подавляет собственное удивление, когда книгу просто кладут на подушку. Взрослый заклинатель дотрагивается до кандалов и те с глухим звуком падают на пол. Мальчик пару секунд стоит в ступоре, а затем в его мыслях неожиданно начинает гореть пламя свечи. С него сняли кандалы. Цепи нет. Его выведут из комнаты. Он может сбежать! Вей Ин от радости едва плясать не начинает, пока идет за главой Цзян к двери. Разум мальчика, охваченный идеей, судорожно пытался придумать план побега, припоминая дорогу. Основная проблема состояла в том, что он совершенно не ориентируется в Юньмэне, да и к тому же проспал всю дорогу от постоялого двора Гусу Лань. Когда Вей Ин подошел ко входной двери, то неожиданно замер, потому что глава Цзян не спешил открывать дверь. Всё то время, что ребенок витал в облаках, обдумывая план побега, похоже взрослый заклинатель и не сводил с него взгляда. Осознав это, Вей Ину стало не по себе, хотя пока что глава ордена не показывал никакой агрессии. И от этого было страшнее, так как и дверь он не позволял открыть, перегородив доступ к ручке собственной рукой. — Вэй Ин, у тебя все мысли по глазам видно, — глава Цзян неожиданно усмехается, хватая ребенка за руку и притягивая к себе. Мальчик не успевает отреагировать, послушно подходя и с немым вопросом в глазах ожидая дальнейших действий взрослого человека. Вей Ин судорожно сглатывает, когда из-за спины глава Цзян достает другую цепь. Одной длины, которую нельзя самостоятельно регулировать. Мальчик судорожно сглатывает и мигом отшатывается, округляя глаза. Вот только за здоровую руку, видимо изначально ожидая сопротивления, держат очень крепко, так что отбежать у ребенка просто нет возможности. Вей Ин может лишь беспомощно наблюдать, как на его запястье знакомо защелкивается наручник. Глава Цзян наматывает конец цепи себе на руку, заставляя ребенка подойти к нему вплотную и мягко пропускает прядь волос мальчика между своими пальцами. Вей Ин с трудом подавляет в себе желание вырваться и не дать прикоснуться к собственной макушке. — Неужели ты всерьез решил, что я позволю своей драгоценности сбежать? Вей Ину не нравилась эта формулировка, эти слова и всё происходящее. Даже эти кандалы, хоть и всего на одной руке, не нравились, потому что в отличие от привычных не были обиты тканью и неприятно холодили кожу. Вот только его мнения никто не спрашивал, потому что взрослому и ответа ждать не понадобилось. Он просто открыл дверь, пропуская мальчика вперед и выходя за ним следом. Вей Ин замер, когда в его ноздри ударил свежий холодный воздух. Он глубоко его вдохнул, после целого дня, проведенного в запертой комнате. Хотелось если не сбежать, то всё исследовать, но его подвижность была слишком ограничена длиной цепи и человеком, который мог запросто притянуть его на прежнее место. Вей Ин ещё в прошлый раз решил, что это здание больше похоже на лабиринт, но в этот раз заметил, что ориентироваться и запомнить планировку не так сложно, как показалось на прежний взгляд. Они прошли спальни, кабинет главы, трапезную и комнату для официальных приемов. Вей Ин, из-за невозможности исполнения позабыв о прежней идее побега, с любопытством глазел по сторонам. По бокам мостиков, по которым они шли, были небольшие искусственные водоемы с лотосами, в которых плавала и мелкая рыба. Вей Ин на архитектуру таращился во все глаза, разинув рот, будто птиц считал. Ненадолго забылся и, проходя очередной мост, с улыбкой сунул руку в прохладную воду, распугав этим действием всех водных обитателей. Подцепил пальцами цветок лотоса, гладя его по лепесткам и склоняя голову. Он хорошо помнил картинки этого цветка, так как до всех роковых событий, светлый орден ему действительно нравился и был интересен… Почему-то неожиданно в голове промелькнула мысль, что на самом деле и сейчас он не изменил своего мнения. И только в этот момент мальчик осознал, что смотрит на собственное отражение в воде слишком долго, а его так никто и не дернул, заставляя идти дальше. Вей Ин незаметно обернулся, вцепившись пальцами в бортики водоема. Глава Цзян и правда полностью распустил цепь, даже подошел на достаточное расстояние, чтобы ребенок имел возможность опуститься на колени и поглазеть на заинтересовавший его водоем. И это неожиданно удивило. Человек, который говорит ему ужасные вещи и приковывает к кровати, без каких-либо просьб со стороны ребенка позволил ему проявить детское любопытство. Глава Цзян и правда дождался, когда мальчик утолит свой интерес, а стоило ребенку подойти, как цепь вновь стала короткой — и на шаг не отойти. Однако, стоило Вей Ину вновь дернуться не в сторону выхода, а в сторону водоема, как цепь вновь ослабляли, не препятствуя его действиям. Следующим местом, на котором Вей Ин завис, стал небольшой красивый храм с табличкой, точно выражающей предназначение этого места «Храм Предков». Вей Ин было сделал шаг в его сторону, вновь не почувствовав препятствия в виде цепи, как неожиданно в голову ударило давнее воспоминание, о котором он до сего момента даже не вспоминал. Тогда Вей Ину только-только исполнилось шесть лет, в Темном ордене было не так много детей и все они учились вместе. Вей Лианю тогда было всего двенадцать, мальчишка мальчишкой, но уже тогда он проявлял большую тягу к обучению нового поколения. Впрочем, ему это неплохо удавалось — все дети слушали его лекции разинув рты и пододвинувшись к новоявленному учителю, как можно ближе. Вот и сейчас они сидели на очередном занятии с старшим из братьев Вей в незнакомом до этого для себя помещении недалеко от здания ордена, пока Вей Лиань начинал говорить вводную часть. — Кто-нибудь скажет мне, кто такие предки? — старший брат задал вопрос, раскручивая в руках свою недавно приобретенную флейту. Увидев лес рук, мальчик улыбнулся и спросил ответ у каждого, кому хотелось высказать свои мысли на его вопрос. После мозгового штурма Лиань лишь согласно кивнул, безмолвно соглашаясь со всеми ответами, прокашлялся и продолжил. — Всё верно, вы большие молодцы. Чтобы показать нашим предкам или дорогим нам людям, что они исчезли не безвозвратно, каждая семья готовит им «Храм Предков». Это не всегда какое-то красивое украшенное росписью здание, иногда под этим понимают даже несколько табличек дорогих людей на холме, в день памяти зажигая на этом месте благовония. Ведь главное не столько место, главное — память. — И мы сейчас в таком месте? — Вей Нин поднимает руку, прежде чем задать вопрос, и Лиань вновь согласно кивает. Вей Ин оглядывает помещение — стеклянное сооружение, окутанное темной магией, но при этом едва напоминающее здание темного ордена. Это было единственное место в их ордене, где всё было покрыто зеленью. Трава, цветы и деревья окутывали это место, а по бокам здания в ряды располагались таблички, исписанные надписями. Вей Ин, едва научившийся читать, с трудом смог распознать знакомые иероглифы и смешно наморщил лоб. Вей Нин от него не отстал и вскоре мальчишки недоуменно переглянулись между собой. А-Нин подполз к старшему брату, и дернул его за подол одежды. — Если это наш храм предков, то почему мы здесь никого не знаем? — Так ли не знаете всех этих людей? — Вей Лиань грустно улыбнулся, сдвинувшись чуть вбок, открывая для взора детей последнюю непрочитанную табличку. Ребята присмотрелись, прочитывая её содержимое и тут же заголосили. Лиань пару раз хлопнул в ладоши, прекращая галдеж. В помещении вновь повисла тишина. — Всё верно, это храм памяти Старейшины Илина и тех, кого он до последнего защищал. Чтобы они знали, что про них не забыли, что кто-то в мире их будет помнить. В помещении повисла тишина, но в этот раз это был не ступор, а осмысление. Большинство детей, находящихся в ордене с его основания — это дети темных заклинателей, которые по праву считались последователями Старейшины Илина. Вей Ин же подозревал, что их семья не была из числа тех, кто с рождения принадлежал Темному Пути. Однако, в темном ордене был один девиз — справедливость, и все братья Вей ему следовали, так что по праву, наверное, могли считаться членами Темного ордена. — А им не будет неприятно, что незнакомые люди их помнят? — одна из девочек, сидящая рядом с Вей Ином, поднимает руку и тоже задает вопрос. Вей Лиань лишь усмехается собственным мыслям, поглаживая рукой одну из табличек. — Я знал их… Когда был маленьким. Среди погибших были в основном старики, которые совершенно ни в чем не виноваты. Они никогда не делали никому плохого, практически все не обладали духовным ядром. Госпожа Вэнь казалась сначала грубой и жестокой, но у неё было очень доброе сердце, и она действительно стремилась всем помочь. Дядя… То есть господин Вэнь был по слухам ужасным лютым мертвецом, но именно он играл со мной и катал на своей шее. Старейшина Илина же… — на протяжении всего монолога голос мальчика дрожит и Вей Ину кажется, что он едва ли не готов заплакать, на столько много боли и сожаления в его глазах и словах. Абсолютно все дети проникаются его рассказом и молчат, не произнося ни слова, ощущая повисшую над ними атмосферу. Вей Лиань же с трудом прокашливается и продолжает говорить, бросая нечитаемый взгляд на младших братьев. — Страшный и ужасный Старейшина Илина был очень веселым и одаренным человеком, но при этом настолько же несчастным, сломленным и непонятым другими. Вей Ин ненадолго провалился в собственные мысли. Им не рассказывали, как именно погибли оставшиеся из клана Вэнь и Старейшина Илина. Они знали лишь, что против них были все светлые кланы, но что именно произошло — детям Темного ордена было неведомо. И если с кланом Вэнь всё было более-менее понятно — их орден сгинул ещё до осады Могильных холмов, то вот со Старейшиной оставались вопросы. — А разве у Старейшины Илина не было семьи? Разве не там должна быть его табличка? — Вей Ин поднимает руку под удивленный взгляд старшего брата. Мальчик понимает такое удивление со стороны Лианя — это был первый заданный его младшим братом вопрос за несколько десятков минут, тогда как обычно он не мог себя заткнуть. — Была… Конечно, была семья. Родители, на сколько я знаю, погибли на ночной охоте, а их сына забрал друг их семьи к себе в светлый орден, когда мальчик был ещё совсем маленьким. Там он и вырос, общаясь с детьми главы… Но я очень сомневаюсь, что там есть его табличка. Скорее всего, я почти уверен, её там нет, — Вей Лиань мотнул волосами, почесав затылок флейтой и махнув рукой стоящему в дверях храма Лю Баю. Тот держал в руке стопку палочек благовоний для каждого присутствующего, раздавая детям по одной. Вей Лиань взял себе последнюю, показывая малышам, как правильно их зажигать и ставить в подставку около табличек. Помогал каждому, управляя руками ребенка, а на помощи Вей Ину его рука и вовсе как-то странно дернулась, когда малыш зажигал благовония для Старейшины Илина. Он собрал детей около себя, проверяя все ли на месте и улыбнулся, продолжив нравоучающим тоном. — Мы последователи Старейшины Илина и нам в этот храм можно, но запомните: в чужие Храмы Предков мы не заходим, покой чужих умерших не нарушаем. Все меня поняли? Дети дружно закивали, больше не решаясь громко разговаривать или отвечать в таком священном месте. Ребята построились по парам и за Вей Лианем вышли из сооружения, после чего старший брат скрыл храм под темной энергией, настолько, чтобы он не был виден взгляду чужих. Только тогда малыши с интересом уставились на дрожащую девочку в незнакомой желтой форме ордена. Старший брат спрятал флейту, быстрым шагом подошел к незнакомке и подвел её к детям. Вей Ин с интересом разглядывал её, пока та со странным выражением лица оглядывала детей в ответ. — Знакомьтесь, это Ли Мин. Она будет в нашем ордене с этого дня. Не сметь мне её обижать, — Вей Лиань погрозил шутливо малышам пальцем, после чего те разлетелись кто куда играть. Старший брат ласково погладил девочку по спине в успокаивающем жесте и указал рукой на оставшихся стоять на прежних местах мальчиков. — Это мои младшие братья. Вей Ин и Вей Нин. — Приятно познакомиться, — Ли Мин шмыгнула носом, осматривая малышей и явно едва держалась, чтобы не расплакаться вслух. По крайней мере слезы у неё из глаз текли не переставая… Вей Ин с вопросом глянул на старшего брата, но Лиань лишь мотнул головой из стороны в сторону. Погода для Илина стояла на удивление теплая и старший из братьев повел всю их маленькую кампанию на небольшую поляну ордена, где они всегда проводили время до приема пищи или занятий. Мальчишки носились по всему полю, а Вей Лиань ласково гладил плачущую уже в голос девочку по волосам, наблюдая за младшими братьями. — Как ты пережил расставание с домом? Как уходил от семьи? — Ли Мин схватила успокаивающего её мальчика за воротник, продолжая лить слезы. — Я не уходил от семьи, и расставание с домом не было таким уж тяжелым. У меня не было времени лить слезы, ведь я видел собственными глазами, как казнили моих родителей, когда мне было всего восемь, а на моих руках остались два малолетних брата, которых мне нужно было защищать, — Вей Лиань усмехнулся, наблюдая глазами с теплотой во взгляде за резвящимися мальчишками. Ли Мин, видимо осознавая, насколько отличаются их ситуации, быстро стерла с собственных щек слезы. — Конечно, я много плакал, но моё детство закончилось в тот роковой день, когда мне нужно было взять на себя ответственность за жизни близких. — Думаю, у тебя это неплохо получилось, — Ли Мин слабо улыбнулась, склоняя голову. — Очень на это надеюсь. — Что, даже не зайдешь в чужой храм поглазеть? — из далеких воспоминаний Вей Ина вырывает чужой голос. Только сейчас мальчик осознает, что сделал несколько шагов к Храму Предков, но неожиданно замер, в прострации уставившись на табличку с названием помещения. Нет, в чужой храм входить нельзя. Нельзя тревожить умерших своим присутствием, если ты совершенно незнакомый человек. А таблички в храме были, три, Вей Ин мельком успел прочитать имена, когда порывался зайти. Вот только воспитание старшего брата не позволило, и мальчик так и остался стоять на прежнем месте, больше не пытаясь войти. Даже глава Цзян, стоявший сзади него, удивился бездействию ребенка. Он подошел к мальчику, разворачивая к себе и заглядывая в детские глаза. Вей Ин нервно перебирал пальцами. С одной стороны, в нем играло обычное детское любопытство посмотреть помещение, а с другой — он был воспитан Вей Лианем. Неожиданно, второе одержало победу. — Старший брат говорит, что нельзя беспокоить усопших… Особенно, если это храм предков чужой семьи, к которой ты не имеешь никакого отношения, — Вей Ин после небольшой паузы ответил, спрятав руки за спину, поморщившись на знакомый звук цепи от своих действий. Почему-то послушание и нравственность со стороны Вей Ина неожиданно дали со стороны взрослого заклинателя совсем другую реакцию. Мальчик ожидал, что они просто пойдут дальше, не заостряя больше внимание на произошедшем, но всё оказалось совершенно не так. Лучше бы, наверное, он не послушался наставлений Лианя, потому что, когда его за пояс притянули ближе, мальчик осознал, что что-то не так. Хотя Вей Ин поступил правильно, как и полагается любому ребенку в случае чужого храма, в главах главы Цзян неожиданно промелькнуло раздражение. — Вот как. Нельзя заходить в чужой храм семьи. Какой ты, оказывается, в этой жизни правильный, — глава Цзян зашипел, а Вей Ин начал лихорадочно бегать глазами по сторонам. В детской голове он всё никак не мог понять, почему вдруг на него наседают и явно готовы вновь приковать к кровати. Хотя стоило привыкнуть, что с главой Цзян нельзя быть уверенным в том, как тот отреагирует на те или иные слова. Паника захлестнула с новой силой, когда к его уху склонились, и произнесли таким несвойственным заклинателю перед ним мягким и успокаивающим тоном. — А что, если теперь у тебя будет фамилия Цзян? А, Цзян Ин? У Вей Ина от услышанного уши заложило, а дышать стало тяжелее. Он даже не мог понять, чего он больше испугался — сказанного или тона, с которым предложение произнесли. Потому что тон заклинателя не нес в себе угрозы или предупреждения. Скорее, что намного ужаснее, констатацию факта. — Я Вей. Может быть вы и забрали меня из ордена, но мой старший брат от меня не отказывался и фамилии меня не лишал, — Вей Ин тихонько фыркает, пытаясь отойти на несколько шагов, но цепь натянули до предела, не позволяя даже отклониться в сторону. Мальчишка закусил губу, сжавшись. Серьезного вреда светлый заклинатель ему не причинял, но он делал больно по-другому — собственными словами. Иногда это бывает намного хуже. — Снова Вей Лиань… — глава Цзян при упоминании имени брата неожиданно зарычал, прижав малыша к внешней стене храма предков. Мальчик сглотнул, на долю секунды прикрыв глаза. — В этой жизни ты на удивление сильно привязан к семье. Вей Ин уже давно перестал обращать внимание на странные формулировки главы Цзян, хотя они нет-нет да вызывали у мальчишки недоумение. Правда вновь задуматься об этом Вей Ину не дают, хватают за воротник ученической формы и усмехаются, начиная шипеть буквально в ухо. — Не замечал разницу в элементах формы у себя и остальных учеников Юньмэна? Замечал, конечно, ещё при первом появлении в Пристани. Просто это было как-то совсем неважно по сравнению со всем остальным… — Лотос и эти узоры на форме носит лишь главная ветвь ордена. Этого не удостоился даже мой старший брат, так что тебе крайне повезло, — глава Цзян всё говорит и говорит, а мальчик чувствует, как у него медленно от всего этого начинают кипеть мозги. Ну, зато он что-то новое узнал. У Главы Цзян есть старший брат. Непонятно, правда, зачем ему эта информация может понадобится, но ладно… — Так что ты теперь Цзян, и тебе стоит к этому привыкать. Э, нет, он как-то не согласен фамилию менять. — Нет, я Вей! Вы не можете… — мальчик было начинает отстаивать свои права, как его сильнее вжимают в стену и ребенок он страха затыкается, когда видит огонь ярости, граничащей с ненавистью в чужих глазах. — А твоего мнения, маленький упрямец, никто не спрашивал, — глава Цзян берет мальчика за подбородок, прищуривается. Вей Ин слышит, как громко бьется о ребра его собственное сердце, но не сопротивляется. — Твоя жизнь теперь вообще от тебя не зависит, уясни это. Иначе всю жизнь на цепи проведешь. Глава Цзян усмехается на последнем слове и отпускает мальчика. Ребенок делает глубокий вдох, ощущая себя так, как будто он пережил целую войну масштабнее осады Могильных холмов. Однако, особенно задуматься ему обо всей ситуации не дают и резко тянут вновь по направлению к купальне. Вей Ин тихо что-то хныкает, но плетется следом. Как же сильно он устал. И как ему хочется к брату. Когда его приводят к помещению, где располагается купальня, Вей Ин уже откровенно хочет спать. Даже если с кошмарами, всё равно в кровать. Но его заставляют раздеться, немного повоевав с его желанием не снимать всё с себя при постороннем. На удивление, глава Цзян на просьбу соглашается, чем ещё больше вгоняет мальчика в ступор. Мужчина и правда отворачивается, перед этим поставив перед маленькой бочкой с водой небольшую лесенку. Малыш быстро снимает всё в себя, по привычке разбрасывая все снятые вещи и послушно залезает в теплую воду. В Темном ордене было всё не так хорошо с водой и её нагреванием, так что детям подолгу плескаться в ней не разрешали, в Юньмэне же его на удивление не торопили. В помещении находилось две бочки — для детей и для взрослых. В воде было хорошо и приятно, а ещё Вей Ин заметил, как во круг него плавают пузырьки и начал с остервенением их лопать. Те, конечно, не заканчивались, но это было весело. Теплая вода мальчика и вовсе разморила, а ещё от неё непривычно, но приятно пахло лотосами. Пока Вей Ин окончательно впадал в негу блаженства, его страшный похититель молча собрал разбросанные вещи и сложил их в корзину для грязного белья. Пришел в себя, а вернее перепуганно шарахнулся Вей Ин, когда глава Цзян подошел к нему, держа что-то в руке. — Не бойся, это всего лишь мыльный корень, — глава Цзян неожиданно успокоил, заметив лихорадочно испуганные глаза мальчика. Вей Ин сделал глубокий вдох, и всё же подплыл ближе, послушно разворачиваясь спиной. Через секунду он ощутил, как хвост распустили, а волосы мягким движением упали прямо в воду. Его пару раз окунули с головой в воду, прежде приказав закрыть глаза и набрать в легкие воздуха, а затем тщательно вымыли голову, ополаскивая водой из ковша. Под конец процедуры мальчик вновь почувствовал, что хочет спать. Когда он чуть не упал с лестницы из-за слабости в ногах, это заметил и глава Цзян, успевший бережно подхватить мальчика. Он ничего не сказал, просто обернув пойманного ребенка в теплое полотенце и подхватывая на руки, унося из купальни. Вей Ин под укачивания и вовсе окончательно заснул, прижавшись щекой к чужой груди, на секунду вырвав у несущего его человека судорожный вдох. Проснулся Вей Ин уже в своей комнате переодетый в пижаму, с привычными кандалами и цепью на руках, и вторым томом сказок Юньмэна на подушке. И спал он, как и на постоялом дворе или по пути в Юньмэн, без единого кошмара.