Свяжите наши убитые судьбы

То, что душа испытывает боль от смерти ещё девять дней после того, как покинет тело Лололошка узнал лишь когда его убили. И вспоминал об этом каждую секунду весь отведенный срок. В тот момент, когда проходящая по всем нервам болезненная пульсация закончилась, он наконец смог вылезти из угла в котором безжизненно лежал. Безжизненно в прямом смысле. Умерший бегло пробежался взглядом по помещению, которое хранило покой ужаса, произошедшего там чуть больше недели назад. Тела нигде не было, и возможно это было причиной той тяги, которую он ощутил сразу после смерти. То, как сильно его тянуло к выходу, будто нечто без оболочки тащит его на свободу из самого настоящего ада. Возможно, тело, которое вынесли в мусорном мешке, пыталось заполучить свою душу обратно. Было поздно, потому что сам Лололошка знал - он мертв. Это ощущение не сравнить ни с чем, потому что в человеческих языках, в говоре живых, нет подходящих слов. Где его тело? Он чувствал его, чувствал невесомую нить, которая больше не тянет, она лишь связывает. Кое-кто сказал ему, что тянуть уже нет смысла, ведь его оболочка больше не сможет принять душу назад. Это сказало что-то, что было рядом с ним, когда он умирал. Убийца, кровожадно расправляющийся с девятнадцатилетним парнем, очевидно, не видел этого. Зато Лололошка - вполне. Оно сидело и ждало, широко раскрыв веки и поджидая, когда свежая смерть поможет насладить голод. Но понял парень, что это не игра его с ума сошедшего разума только тогда, когда пластом лежал на холодном бетонном полу. Единственное что заполняло разум почившего это бесконечная боль, и Лололошка даже не думал обращать внимания на окружение. Ему вообще было трудно думать. Но существо, в отличие от умершего, не бездействовало. Оно сложило голову убиенного на свои колени и медленно, грубым баритоном напевало что-то. Что-то, что Лололошка не мог вспомнить. Оно безостановочно проводило длинными когтями по локонам окровавленных волос и изредко покачивалось. Когда закончился шестой день, оно заговорило. И больше не замолкало. Существо поведало всё, что ему нужно знать. Потому что парень ушел не своей смертью, он останется. Тогда, лежащему там Лололошке было все равно на эти слова, если быть точнее, он так сильно пытался не думать о чудовищной боли, что не осознавал смысла фразы. Но сейчас он находил это странным. Он вспоминал то, что ему рассказывала бабушка. Когда он был подростком в своем кризисе пятнадцати лет, она так же мягко гладила его локоны и говорила не истязать себя, никогда. Потому что души тех, кто решил уйти сам никто не заберёт. Они вечно будут бродить меж трёх миров и не найдут покоя. Это было началом её предсмертной исповеди. Несмотря на то, что Лололошка тогда не спросил у существа ничего и лишь цеплялся за голос неизвестности, оно все равно ответило, будто знало всё наперед. Будто было уверенно, что он задаст себе этот вопрос потом. Хриплым, изнеможденным голосом оно вымолвило пару фраз. –«Дитё. Тебе нет там места. Ты умер не своей смертью и не сделал слишком многого, ты не встал перед миллионами выборов и ты не сможешь уйти никуда. Для некоторых людей насильственная смерть это то, что предрасписано судьбой. Для тебя же? Это не твой путь. Из-за этого ты ничейный. Именно поэтому, мой.» Оно продолжало водить рукой по его лицу и волосам, как настоящий родитель, заботливо стирая скопившейся пот. Который на удивление, выделялся даже после смерти, когда от физической оболочки остался только вид. Честно говоря, тело юноши не стало прозрачным или как-то видоизменилось. Со стороны можно сказать, что от живого не отличить, может, если не считать постоянное кровотечение из пяти лицевых отверстий. Однако он мертв. Это подтвердило и то, что сейчас никто из спешащих по коридорам общежития учеников не посмотрели в его сторону, на кровь стекающую медленными струями. На то, как он хромал. Никто также не обратил внимание на переодически издаваемые им полувздохи и шипения. Пытаясь отвлечься от новой боли, он решил, что это пункт номер один того, в чем люди ошибались насчёт призраков. Им нужно дышать. «Это странно, потому что один из признаков жизни это то, что существование дышит, но во мне жизни как в современных пустынях океана». Продолжить отвлекаться на бесполезные размышления долго не удалось, момент забытия продлился ровно до того, как Лололошка опустился на землю, схватившись за ногу. Если так подумать, эту ногу ему отрубили когда он ещё был в сознании, можно сказать, после этого он и отключился. Однако до отрубленной ноги ему пришлось испытать на себе воткнутую в плечо ржавую арматуру и переломанные ребра. Что его тело пережило после его обморока лучше не вспоминать. Он бы точно не выжил, так что зря тогда молил о пощаде, в той не забытой богами коморке. Сейчас он особо ярко испытывал боль в тех местах, куда ему нанесли раны когда он ещё был жив. Хотя были и слабые отголоски сжения в там, куда упало тяжёлое лезвие топора во время расчленения его уже мертвого тела. Неизвестное говорило, что это пройдёт. Не так быстро как для тех, кто отправился на небеса, но гораздо быстрее чем для тех, утащенных в преисподнюю, потому что у них она не пройдет до тех пор, пока они не отплатят за свои грехи. Желания сидеть и смотреть, как по тебе буквально ходят студенты точно не было, зато было сильное желание доползти, а не подниматься назад на ноги, потому что ходить было болезненно. Но остатки человечности внутри не стали воплощать желание в жизнь. Задумавшись, Лололошка не сразу понял, что пришел к общажному блоку, в котором он провел три дня. Если бы он не умер, можно было бы сказать, что он счастливчик, потому что его заселили в двухместную жилу. Конечно, не так хорошо, как если бы он попал в одноместную комнату, но достаточно хорошо, чтобы похвастаться перед теми кто живёт в шестиместной секции, а тут есть и такие. Можно было бы сказать, что это удивительно, такое дорогое место и заставляет учеников теснится? Но если честно, всё зависит от выбора самих учащихся. Некоторые, более компанейские ребята и социальные бабочки выбирают номера на больше людей, а те, кому важен покой и тишина решают заселится в одноместную. Лололошку никто не спрашивал, какая разница что он хочет. Мало того, что он без особых достижений или больших денег прибыл в академию по рекомендации, так ещё и нужно тратить своё время, беспокоясь о нем лишний раз. И это была чистой воды дискриминация, но как можно поспорить с администрацией? Дверь открывать необходимость была, ведь лишь живые объекты могли проходить сквозь призрака. Это был второй пункт в том, о чем люди неправы касательно приведений. Хотя Лололошка убедился в одном точно, никто не видит как он взаимодействует с предметами. Они не замечают как он передвигает их учебники даже если это происходит у них под носом. Будто они одновременно в одном, но разных пространствах. Соседа в блоке не было и это приносило облегчение. За все те разы, в которые они виделись, парни не проронили ни слова. Единственное, что Лололошка о нем знал, это его имя, и то, что Дилан учился по направлению информационных технологий. Хотя, ещё возможно то, что он презирал какого-то парня, который учился в направлении Права. Вероятно, юриспруденция. Это он узнал, когда случайно застал их в коридоре во время занятий, взвинченный и напряженных, обзывающих друг друга достаточно красочно и оригинально, чтобы их ссору можно было найти найти забавной. Говоря короче, у соседей в виде Дилана и Лололошки было ноль взаимодействий и только сейчас он думал о том, как это плохо. Оно сказало ему, что если его тело найдут, то он больше не будет привязан к этому месту, к злощастной академии. Тогда он сможет бродить по свету сколько угодно. Проблема была в другом. «Ты бы мог подсказать кому-то, где спрятано физическое пристанище твоей души, или, проще говоря, труп. Но понимаешь, навеки заснувшие могут связываться лишь с близкими людьми. И то, они ограничены в своих действиях, насколько они могут комуницировать с живыми зависит от силы их души. И вся загвоздка в том, что тут нет никого, с кем ты близко связан. Так что ты не сможешь дать подсказку даже одному живому.» В мыслях был полный хаос, Лололошка тщательно пытался собрать себя по кусочкам в адекватное состояние, но пока не получилось. Самое главное - у него не так много времени. Несколько он знал, его вещи из комнаты вывезут примерно после двух недель отсутствия, ведь никто не знает, что на самом деле он мёртв. Вероятно, пока самая распространенная версия это то, что он сбежал испугавшийся большой ответственности учебы в таком месте. К сожалению, в академии не было никого, кто бы знал Лололошку достаточно и знал бы, что он никогда не отступит перед трудностями. Пройдя немного и зайдя в комнату, он мельком осмотрел заправленную кровать и тумбочку на которой лежали его вещи. Учебники хаотично были раскиданы по столу, на что парень нахмурился. Он не был тем, кто дотошно следит за чистотой, но он знал, что они лежали стопкой, когда он пошёл изучать территорию академии. Кто-то был в его комнате, и это неудивительно. Могли послать кого-то от администрации чтобы узнать, почему он не появляется на занятиях и не отвечает на сообщения. Мог зайти сосед, хотя это было бы немного странно. Однако никому не нужно было копаться в его вещах. Он, преодолевая боль ринулся к столу, ища кое-что определенное. Спустя пять минут он сдался и нервно отошёл от стола, прислонившись спиной к стене. Единственная мысль, которая возникала в его голове пока он смотрел на хаос в комнате это "Их нет". Документов нет. Поспорта, удостоверения личности, несмотря на отсутствие машины у него забрали даже имеющиеся права. И это была ужасная новость. Гораздо больше волнения и догадок вызвало отсутствие первогодки, если бы он оставил все документы у себя в комнате. Их бы обязательно обнаружили, когда вывозили вещи. Тогда, возможно, поднялся бы настоящий шум. Но документов нет, их забрал тот, кто лишил его жизни. Кулак, облаченный в черную, порваную митенку врезался в стену не оставив и малейшего следа. Зато боль резко обвила костяшки пальцев. Третий пункт, в чем люди неправы касательно призраков. Призраки могут чувствовать боль. Что делать дальше? Куда идти? Тревожные мысли прекратил звук открывающейся двери. Лололошка автоматически выглянул из комнаты, впиваясь взглядом в зашедшего юношу что-то лениво говорящего в телефон. – Не, ма, я один живу. – Он ненадолго замолчал, прежде чем вновь ответить, – Да, знаю, еще как повезло. Мой сосед уехал или типо того. Конечно, это принесло немного мороки, когда администрация у меня выпытывала где он, будто я могу что-то знать После ещё минуты бессмысленного обмена "ага, да, нет", он наконец сказал: –Ма, слушай, я потом ещё позвоню, мне проект один делать надо. Да не рано, как раз первый в начале года, их не прям много задают. Давай, тоже люблю. К тому времени, когда Дилан закончил диалог, Лололошка залез на стол и сидел прямо напротив, осматривая немигающим взглядом бывшего соседа. Пункт номер четыре. Призракам нужно моргать. Было что-то особенно болезненное и мазохисткое в рассмотрении живого. Он смотрел, как тот без особого усилия разговаривал с человеком, и бесконечно желал сделать так же. Это ощущалось как самая настоящая ломка. Хотелось открыть рот и заговорить с ним, спросить, как прошел его день. И это звучало сумасшедше, учитывая, что Лололошка его почти не знает. Сухие губы сами раскрылись и из горла, жаждущего воды вырвался звук. Что-то между буквой "ы" и "э". Он чуть прокашлялся, и наконец сказал что-то имеющее смысл. –Эй, – Лололошка окликнул Дилана, всем сердцем надеясь на то, что он поднимет на взгляд. Однако тот всё также внимательно смотрел на экран и что-то спешно печатал. Лололошка откинулся на стол и раскинул руки в разные стороны, внимательно изучая светящуюся люстру. Чего он вообще ожидал? Следующие несколько часов были самые увлекательные с момента смерти. Лололошка зашёл вместе с Диланом в комнату последнего и внимательно всё изучал, от блестяще сложенных по полочкам книгам до нейтрально черного коврика для мыши, при этом комментируя в слух всё, что попадется на глаза. Возможно он просто считал это забавным, а может пытался убедить сам себя в своей человечности, что он до сих пор дышит и говорит, а значит - всё хорошо. Он обсидел все возможные поверхности за несколько монотонных часов наблюдения за бывшим соседом, пока тот безостановочно что-то настукивал на клавиатуре ноутбука. – Это... Однотипно, – Спустя ещё пол часа лениво прошептал призрак. Взгляд приземлился на часы. 23:55 Ещё пять минут до полуночи, а Дилан о сне даже не мечтал. "Какой сегодня вообще день недели?". У них шестидневная рабочая неделя, но если сегодня суббота, а завтра воскресенье, то это объясняет почему программист до сих пор не спит. Неторопливой походкой, всё ещё хромая, дух подошёл к столу парня. Если ничего физически не изменяется для людей когда он прикасается к предметам, то техника не будет исключением. Он включил телефон, на экране блокировки, мелким шрифтом, под временем было написано: Суббота, 12 сентября. Он даже не успел отойти, как Дилан устремил взгляд на экран телефона, видимо, ища уведомление от которого загорелся экран, но не найдя ничего, хмыкнул и выключил устройство. Лололошка замер, осознав произошедшее, и тут же кинулся к телефону, снова нажав кнопку включения. Дилан снова устремил взгляд на экран и цокнул языком. – Да что за дерьмо? – На этот раз он не стал тянуться к телефону и просто ждал когда он погаснет. Призрак же, не веря в происходящее, в настоящем испуганном изумлении смотрел на смартфон, и снова нажал кнопку выключения, а следом включил. На этот раз сидящий за ноутбуком нахмурился и просто окончательно вырубил девайс, не до конца понимая происходящее, но в то же время слишком усталый для того, чтобы выяснять причину странной активности. "Он видел..." "Он видел!" Дилан видел то, что сделал Лололошка. И этому должно быть логическое объяснение.