What the Water Gave Me

Округа вымерла: что-то забрало живые души. Мёртвая плоть и незатихающие крики. Каждый платил свою цену, Минхо в том числе. Бледность кожи его больше не познает солнца, а само нутро будет взывать к красной густой жидкости, что туманила разум день ото дня. И теперь, скрываясь за пыльным окном, он думал про последнюю жатву. Он сделал выбор, только он, а никто иной. Столько лет ушло на то, чтобы выстроить свою бессмертную жизнь. Без угроз от людей, собственной хрупкости и уязвимых мест. Он стремился к этому: впиваясь зубами, забирая своё. Он отомстил, и он вернулся туда, где его ждали. К единственному живому сердцу, которому он до сих пор верил. После всех лет небытия, гонений ненавистников, охоты на предателей. Он монстр, он часть тёмной силы, он давно переступил черту. Так почему он снова был здесь? В этом зале, что сгорел пламенем прошлого, запах гари до сих пор витал и не собирался покидать разрушенных стен. Минхо, кажется, до сих пор слышал скрипки: ту самую мелодию, что связала их в последний вечер вдвоём. Перед той самой ночью, когда жизнь Минхо оборвалась, а Джисон остался частью прежнего мира. И с тех пор Минхо своё проклятье насылал на других: на своего тёмного прародителя; на людей, что продали его за золото; на всех тех, кто вставал у него на пути. Он создал ад на земле всем тем, кто разлучил сплетённые красными нитями их судьбы с Джисоном. — Ты вернулся, — Джисон был всего лишь человеком, но почему же сейчас он так ярко горел? Хотелось коснуться и представить, что между ними не разверзлась пропасть и не затащила в мрак Минхо, и он все ещё тот улыбчивый парень, что таскал ромашки своему любимому, а не разрывал глотки врагам. — Ненадолго. — Тогда забери меня с собой. Сделай меня таким, как ты, — внутри иглы пронзали Минхо, зачем он так с ним? Он впервые за долгое время ощущал иллюзию теплоты, это пугало похлеще смерти. — Ты не знаешь, о чём ты говоришь. — Знаю, — Джисон всегда был упрям, а с годами научился стоять на своём. Какие же у него были красивые глаза, в них таилось что-то давно позабытое и такое родное. Как бы было легко вновь поддаться ему. — Это проклятье. — И я его выбираю. В трезвом уме и твёрдой памяти. Я выбираю проклятье с тем, кого люблю и больше не намереваюсь терять. — Джисон... — Не хочешь меня обращать сейчас — время терпит. Но я уйду отсюда только с тобой. — Вечность — это мука, Джисон. — Не с тобой. И в темноте ночи горели сердца: одно билось как птичка в клетке, слепо веря, что с любимым больше никогда не расстанется, а другое пропустило удар впервые с того самого проклятого дня.