What the Water Gave Me

— Чанбин, я уже устал эти сладости раздавать! То круассаны, то конфеты, то пироги сладкие. Некоторые студентки начнут думать, что я с ними так заигрываю! — Чан то и дело поправлял очки в раздражении, пока перечислял всю еду, что ему подсунули за последний месяц в кабинет. — Учитывая слухи, которые о тебя ходят, Чан, боюсь, что не только студентки... — Чанбин не обращал внимания на взъерошенного Чана. В последнее время он повадился носить кудряшки, но с непривычки постоянно руками проводил по копне волос, отчего маг к концу дня становился похожим на домовёнка. — Ой, отстань! Но, правда, я не понимаю. Может меня приворожить пытаются ради оценок? — В нашем университете это не изучают. — Ничто не мешает студентам зайти в библиотеку! — Скорее уж в интернет, у тебя немного старомодные взгляды. Может кто-то просто пытается ухаживать за тобой? Это же не единственная странность, что случалась за последнее время, — сам Чанбин про себя хмыкнул. «Ага, кто-то. Этого кто-то я очень даже хорошо знаю», — но выдавать вслух он никого не стал. — Ты прав! Странностей с каждым днём всё больше! Все мои отчёты по магическим и не магическим дисциплинам оказываются заполнены. Кофе по утрам появляется на столе с очередным сладким завтраком, а в прошлый раз в моём кабинет я обнаружил плед неизвестного происхождения! Я под ним лучше всего выспался за последнее время, но пришлось вернуть в бюро находок вдруг кто-то потерял, — Чан поправил рукава тёплого свитера, чтобы не запачкать в магических чернилах, они имели свойство писать, что им вздумается, если за ними было строго не следить. Чанбин тяжело вздохнул: он знал, что Чан порой не замечал очевидного, особенно хорошего отношения к себе. Они были уже давно знакомы, и Чанбин неплохо изучил мага: Чан просто не привык, когда о нём заботились. Тому виной было тяжёлое детство, когда магу приходилось доказывать родителям, что он был не хуже своих сестер и братьев, порой падая в голодные обмороки, потому что слишком много тренировался. С родителями теперь он общался редко, но выработанный перфекционизм до сих пор слишком сильно влиял на его жизнь. Хотя Чан и старался с ним бороться. — Думаю, что просто кто-то хочет тебе помочь, но стесняется, — наконец сказал Чанбин. — Помочь с чем? — Чан отвлёкся от заполнения летающих бумаг с тестами. Круглые очки Чана сверкнули фиолетовым светом, такая магия помогала найти тех, кто явно списывал ответы. — С самим собой! Ты посмотри на себя: у тебя появился румянец, выглядишь отдохнувшим, не передвигаешься по университету как зомби. Всего месяц назад зомби на тебя странно оглядывались, думая, что ты своим видом их пародируешь и насмехаешься. Ты ни спал и ни ел. Лишь работа—работа—работа. И тебя было никак не оттащить! А скажешь тебе прямо, так ты губы надуваешь и перестаёшь разговаривать. Ты не смог самостоятельно о себе позаботиться, вот кто-то не выдержал и нашёл способ! — Да, всё я могу... — Чан посильнее укутался в мягкий свитер, он понимал, что Чанбин был прав, но признавать в слух этого не хотелось. — Можешь, конечно, но иногда нам всем необходима поддержка извне. Чанбин вышел из кабинета, оставив Чана разбираться со своими мыслями. — Может Чанбин прав? И это просто обычная забота? Тепло мягко обволокло Чана — это было непривычно, когда кто-то проявлял внимание к нему. Всегда казалось, что в этом был умысел, или что человек его покинет, если Чан допустит слабину. Поэтому он предпочитал держать всех на расстоянии вытянутой руки. Тогда ему бы просто не сделали больно. А сейчас кто-то подобрался слишком близко, от этого бросало из стороны в сторону. Хотелось узнать, кто это, и хотелось одновременно избежать этого. Ведь кто-то выбрал тратить свои время и ресурсы, чтобы помочь такому никудышному Чану. Покупать каждый день завтрак, заговорить сильной магией плед, оставаться после занятий и разбираться с документацией... Чану стало стыдно: он был недостоин такого отношения. Он ведь взрослый парень, а не смог такую элементарную вещь сделать: позаботиться о себе. Надо это было заканчивать, завтра с самого утра, он попробует поймать того, кто это всё пытался провернуть. Он остался с ночёвкой в кабинете, чтобы точно ничего не пропустить. Чан увидел, как в пять утра открылась дверь в кабинет, и раздались тихие шаги. Чан резко вскочил с дивана, отчего Минхо лишь приподнял бровь, будто бы его ситуация нисколько не смутила, и поставил завтрак для Чана на стол. Спокойствие, что вырабатывалось веками: вампир, что с него взять. — Ты решил тут ночевать? — Минхо, я… — Чан находился в смятении, он не понимал, как лучше себя вести. Благодарить? Сделать вид, что ничего не произошло? Сердце быстро билось, Чан начал кусать губы, пытаясь отсрочить время своего ответа. — Ладно, ты мой плед сдал, бывает. Не понравилось— не обижаюсь, но надо же себя беречь в конце-то концов! Хотя бы для начала домой возвращаться! Я схожу к декану, возьму сегодня твоих студентов, а ты завтракай и иди домой. Минхо уже было хотел выйти из комнаты, но Чан схватил его за рукав и потянул на себя. — Минхо, подожди, пожалуйста, — вампир остановился и остался стоять, выжидая, что скажет Чан. Чан опустил взгляд на пол, не выдерживая такого внимания. Ему казалось, что Минхо видел его насквозь, и от этого нельзя было скрыться. — Почему... Почему ты всё это делал? — Как понять «почему»? Потому что тебе необходима была помощь, вот я и делал. Ты бы не принял её, если бы я напрямую предложил, поэтому пришлось так. — Прости, что я был такой обузой, тебе больше не стоит этого делать, я сам справлюсь, — стыд прожигал Чана, он отпустил рукав кофты Минхо. Ну вот, он сам всё испортил. Выглядит теперь перед вампиром беспомощным. Чану бы хотелось совсем иного, чтобы Минхо воспринимал его как молодого свободного парня, а не размазню. Взгляд вампира смягчился, он аккуратно взял руку Чана в свою и сжал её, Чан наконец посмотрел на лицо вампира. Он ожидал, что увидит там разочарование коллеги, но увидел лишь улыбку и что-то искрящееся, что было уже невозможно скрыть, потому что светило так ярко. Что-то напоминающее нежность, мурашки побежали по коже Чана. — Чанни, я делал это, потому что хотел, не потому что это была моя обязанность. Тем более ты никакая не обуза. Просто, если тебе неприятно, что это делаю именно я, так и скажи. — Нет—нет! Мне приятно, что это ты...Кхм...— кончики ушей Чана покраснели, а сам он запнулся на следующих словах. — Я... Я не очень люблю сладкое на завтрак… И есть в одиночестве. — Не проблема. Значит теперь каждое утро будем завтракать вместе, и вечером можем вместе уходить с работы, чтобы ты не задерживался. И Чану ведь очень хотелось бы этого. Очень. Но мог ли он такое себе позволить? В Минхо он был влюблён с того самого момента, когда вампир заступился за него. Студенты из богатых магических семей решили, что маг был слишком строг с ними, и начали его шантажировать. Ректор пытался надавить на Чана, но Минхо, откуда-то узнав об этой ситуации, влетел в кабинет: он рвал и метал. После этого родители студентов прониклись к нему уважением и, надавав подзатыльники своим чадам, извинились перед Чаном и даже перед Минхо. Для Чана он был всегда чем-то недостижимым, к чему нельзя было прикоснуться. А сейчас он был здесь и выбирал его, предлагал свою компанию. Чану было так страшно сказать «да», и так будет больно, если он скажет «нет». Поэтому Чан просто кивнул. — Вот и хорошо. Пойдём тогда сейчас в кафе на соседней улице, возьмём тебе что-то другое. Заодно и поболтаем, — и Чан с Минхо вышли вместе из университета. Небывалая лёгкость наполнила тело Чана, червячки сомнения пытались прорваться в голову, но рука Минхо так и не отпустила руки Чана. Поэтому все плохие мысли Чан отмёл и наслаждался ранним осенним утром, слушая о том, как Минхо рассказывал, что юные студенты вампиры изобрели искусственную кровь, и как тот ждёт не дождётся, что у крови наконец может появится вкус жареного мяса, а то Минхо по нему очень скучал.