Нормальная у меня самооценка, давай, кланяйся молча

Се Лянь сейчас у нас уже в монастыре, точнее вчера мы его туда отправили. Самое забавное на мой взгляд было то, я этот момент благополучно до вчерашнего дня не вспоминала, что тётушка ему решила отправить туда его многие вещи в том числе и игрушки. Оооо, я как представила лицо Се Ляня, который себя считает достаточно взрослым, когда он получил все эти «подарки» в монастырь, так у меня до сих пор на лице такая лыба довольная, что если бы её увидели, то точно хотели бы кулаком стереть. Поэтому после того, как услышала от тётушки, что она ему отправила, так после этого момента всё с веером хожу, чтобы хоть как-то скрыть от всех, что мне очень от этого весело. Ну вот, опять вспомнила, на лицо улыбка накатывается. — Госпожа, с вами всё хорошо? — спросила у меня служанка, которая прибиралась в комнате, пока я сидела на кровати и читала книгу. — А со мной может быть что-то не так? — приподняла бровь, глядя на неё. По сути, она сейчас нарушает императорский протокол, который мне заставили выучить наизусть, потому что «а» она не имеет право во время дел со мной разговаривать и «б» исключением является если слуга является близким «другом» к той императорской особе, к которой обращается или является няней, что даёт право не только разговаривать, а ещё поучать и делать выговоры. — Просто Её Императорское Величество сказал, что вы будете скучать по Наследному Принцу, когда он на такой большой срок уедет из дворца, но у вас со вчерашнего дня с лица не сходит улыбка и я совсем ничего не понимаю, — сказала она таким голосом будто и в правду не понимает почему я веду себя не так, как ей сказали. Невинная какая. Аж забавно. — Всё очень легко, — сказала, отложив книжку, став внимательно смотреть на неё. — Моя дорогая тётушка всё питает надежду на то, что я с Царственным братцем будем хорошо общаться. Тем более Се Лянь перед поездкой заверил её, что мы очень даже плодотворно друг с другом поговорили, — и главное я улыбаюсь сейчас ещё так, будто хищник перед добычей, а смотрю же на эту девочку. Да ей надо дать награду за то, что смогла только одним своим видом привлечь внимание. — А вы не помирились? — спросила она, удивленно раскрыв глаза. — Се Лянь не соврал, сказав, что разговор был плодотворным, но не в том ключе, как хочет тётушка. Мы решили, что больше не будем лебезить перед друг другом, когда будет оставаться наедине. Не смотря на то, что мы родственники, мы друг друга не любим. — Разве так можно? — Всё в этом мире возможно, — мотнула головой в знак согласия. — Об этом весь императорский двор знает, от князей до самой мелкой прислуги. А раз ты такие вопросы задаёшь, то стало быть ты тут только первый раз? — Да, — мотнула она головой в знак согласия, а затем как-то странно дернулась. — Я сегодня только первый день, а это так заметно? — Ты тут должна молча прибираться, не задавая лишних вопросов, не должна смотреть прямо на меня, не склонив при этом голову и так далее по списку, — стала перечислять я. — Тут прямое нарушение протокола. И я сейчас не должна тебе всё это разжевывать тут сидеть, это ты должна знать была до того, как пришла работать. Тебе вообще сколько лет то? — Ой, — сказала она, склонив голову, делая такой скорбный вид, будто я её сейчас расстреливать буду, при том она явно не знает, что такое пистолет, как и все остальные, кроме меня. — Прошу прощения Ваше Величество… — Высочество, — поправила её я. — Обратишься если ко мне так при императоре, то тебя не просто выгонят из дворца, тебя могут казнить, тебе это надо? — Н… Нет, — замотала она головой в знак отрицания. — «Величество» это обращение исключительно к императору и императрице, к князьям нужно обращаться «Ваше Высочество». И я являюсь не княгиней, а княжной, мне лично император дал этот титул, я его не по праву рождения получила, я не являюсь дочерью князя и княгиней, так что не думай меня так называть. При том я не повышаю голос, а она уже трясется, как осиновый лист. Учителем мне точно не быть, раз в свои тринадцать лет пугаю детей, а она явно младше меня выглядит. Может на ней потренироваться? Ораторство для примера? — Не делай такой прискорбный вид, тебя тут никто не будет жалеть, если будешь жалко выглядеть и игнорировать предписанные правила. И это не я такая плохая и всё такое, это устав, по которому живут все в столице. Тебе снесут голову с плеч, если ты назовешь меня «величеством», при том ещё и мне достаться может, не так сильно, мне будет просто выговор, — хотя зная дядю и тётю, то промывка мозгов мне может быть гарантированна. — Подумают, что ты замышляешь заговор против главной правящей семье, а это для тебя всё. — Но… Но… Я же ничего такого не замышляю… — Поэтому если не знаешь, как правильно себя вести, то молчишь в тряпочку, низко опускаешь голову и исполняешь любой приказ, который тебе говорит вышестоящий господин или госпожа, поняла? — Да, — сказала она, склонив голову ещё сильнее. — Ты так и не ответила сколько тебе лет. — Десять, — ответила она мне, стоя, при этом давно она уже перестала дальше прибираться. — Даю гарантию, что ты тут точно долго не протянешь, — и взялась опять за книгу. — Тебя же приняли во дворец для того, чтобы ты моей личной служанкой была? Мне просто говорили, что скоро такая появится, они вообще у меня чуть ли не как перчатки меняются и это не из-за того, что я плохая такая, а потому что просто дядя с тётей после той моей брошенной фразы у мамы на похоронах делают так, чтобы тут не было слишком близкого мне человека. Так скажем, на которого бы не распространялась моё обаяние, мало ли организую переворот, если кто-то будет помогать мне, одна же точно не смогу. Так что допрашивают всю мою прислугу так, а я довольно холодно со всеми общаюсь, нельзя сказать, что кого-то конкретно ненавижу, просто нет никого близкого ко мне, а по протоколу, я должна общаться безразлично ко всем, кроме фаворитов, коих мне нельзя иметь и их нет. Вот, новенькие жалуются, что очень холодно общаюсь, наивно полагая, что со мной сделают что-то, но в итоге вышвыривают их, когда я подслушивала, то там они на меня ещё и наговаривали всякого. Короче, запутанная история, но все дружно решили, что я такая привередливая и наглая с прислугой, что меняю их как перчатки. — Д… Да. — Всех моих служанок рано или поздно выкидывают, не из-за моей прихоти, мне вообще всё равно кто будет, лишь бы не мужчины, — опять опустила книгу. — И тебя тоже вышвырнут, это факт. Его избежать можно, но сложно, — ладно, мне её внешность и кроткость понравилась. — И как же? Лишь бы из меня потом веревки не вили. — Когда про служение будут спрашивать, нельзя на меня жаловаться и нельзя восхищаться, всё просто предельно вежливо отвечаем, не выделяя во мне что-то особенное или говоря, что у меня служить нравится, — надеюсь, что когда стану старше, то смогу повлиять как-то на дядю или тётю, скорее всего на неё, просто показывая, что я вполне способна выбирать сама себе прислугу и никого вышвыривать не будут.