Расправляя крылья

      Восприятие живого существа в этой беспроглядной пустоте всегда желает увидеть хоть что-то. Если пустоту можно назвать местом, то сознание непременно начнёт создавать в нём хотя бы иллюзорные частички материального. Именно так у Рейвена появился под ногами пол, а через некоторое время и дыхание, хотя здесь оно ему совершенно без надобности. Как только нефилим смог ощутить твердь, он пошёл. Долго, не слыша собственных шагов. Следующим намерением стало найти кого-нибудь, кто смог бы объяснить, где он. И мысль превратилась в зов. Именно его услышало некое создание. Его сложно назвать существом, потому что оно не имело ни постоянной формы, ни определённой материи до тех пор, пока не появилось перед Рейвеном из ниоткуда.       «— Нефф-ф-филим. С-снова ты! С-с-снова живой!» — хрипло прошипело существо едва слышно в голове Рейвена. Звук его голоса был настолько тихим, что Рейвен сперва засомневался, а не показалось ли ему? Этот звук больше напоминал трепет листьев на слабом ветру, отзвук самого дальнего эха.       Существо немедленно стало обретать черты, что присвоил ему Рейвен в этом мрачном месте: высокая, болезненно сухая фигура в тёмном полуистлевшем балахоне и глубоком капюшоне, полностью скрывавшем лицо, если то вообще было. Костлявая, узловатая ладонь сжимала то ли посох, то ли копьё. Фигура незнакомца опиралась на него, походя на ветхого старика.       Рейвен сразу узнал это существо и крепко испугался. Не его, а того, что опять каким-то невероятным образом угодил прямо в Ад! Но как?! Касикандриэра выволокла его из Преисподней в прошлый раз, значит, может и наоборот. Но зачем она это сделала?! Как теперь отсюда выбираться?!       «— С-с-слишком много ш-ш-шума от тебя!» — негодовала фигура, нависая над нефилимом.       «— Велиар!» — громко позвал Рейвен, хотя не смог произнести ни слова. Существо покривилось, а потом стукнуло Рейвена кончиком своего палки-копья по голове. Сразу было понятно, что оно негодует. Боли не было. Ничего не было, но Рейвен всё же притих и постарался привести мысли в порядок.       «— Это Ад?» — зачем-то спросил он.       «—Нет», — сухо и коротко прошептало существо.       «—Тогда что это за место?»       «—Ничто. То с-самое, где ты не должен быть. Как ты пробрался с-сюда?»       Но Рейвену даже не пришлось отвечать. Прямо в пустоте возникло туманное изображение, будто на старом экране телевизора: Касикандриэра схватила Рейвена за руку и закинула сюда. Она осталось в доме Велиара, и было видно, как пошла в сторону лестницы. Изображение исчезло.       «— Ангелы. Думают, могут с-скидывать мне всякий мусор!» — существо заметно злилось, вместе с этим фигура в балахоне подросла вдвое. Теперь Рейвен приходился ему ровно по пояс.       «—Эй! Я не мусор! — возмутился Рейвен. — Прикрой поганый ро… или что там у тебя есть».       «— Прекрати создавать здесь что-либо своим суетливым с-сознанием!» — приказало существо так громко, что у Рейвена зазвенело в ушах.       «— Я пытаюсь».       «— Плохо пытаешься. Нужен порядок. Ничто не может с-содержать живое и существующее».       «— Так выведи меня отсюда, вот и будет тебе порядок. Я, знаешь ли, тоже не в восторге от твоего Ничто».       «—Из Ничто не уйти просто так».       «—Я не понимаю. В прошлый раз ты был в Аду, я тебя помню».       «—То был не Ад. Тогда ты также сперва попал сюда, а уж куда тебя утянуло после — не моё дело. Главное, что нас-с-стал порядок, тиш-ш-шина. Ад, Рай, Земля, Миры… всё это тлен с-суеты. Всё это однажды с-станет Ничем». — Шипело существо, а Рейвен вглядывался в окружающую их темноту, обретающую форму сводчатого купола, подпираемого высоченными тонкими колоннами, словно в католическом храме. — «Мне нет дела до того, что творится там, вне этого места. Я есть Ничто. А ты — ош-шибка».       «— Что же мне делать? Я не могу остаться, мне надо назад. Я же не виноват, что оказался здесь и мешаю тебе».       «—С-снова попал с-сюда и с-снова Кас-с-сикандриэра! И прекрати предс-ставлять меня таким!» — существо указало на свою массивную фигуру. — «Бес-спорядок…бес-спорядок!» — оно суетилось, то и дело мотаясь из стороны в сторону, меняя облики на всё, что только возникало в голове Рейвена. Были это и живые существа, и люди, и даже предметы. Оно словно перебирало всё, что Рейвен прежде видел или представлял, примеряя форму на себя. Его шипение усилилось, когда нефилим дошёл до образов совсем неприличных и предметов, связанных с играми в красной комнате Велиара. — «Прекрати это! Ос-ставь меня в покое!»       «—Это ведь ты тогда свистнул моё кольцо?»       Существо приняло устойчивый образ костлявой смерти или жнеца и, разжав ладонь, показало Рейвену то самое кольцо.       «— Оно не твоё и больш-ш-ше не имеет значения, теперь ему место здес-с-сь».       Но кольцо будто не согласилось с этим, вдруг выскользнув из костлявой руки и брякнулось прямо к ногам Рейвена. Нефилим, твёрдо уверенный, что кольцо — его билет домой, подхватил его и зажал в ладонь как можно крепче, чтобы снова не потерять. Жнец не стал отбирать его, лишь пожал плечами, всколыхнулся.       «—Что ж. Можешь ос-с-ставить себе».       «—Если это не Ад, то, что такое это Ничто?»       Вместо ответа, пространство вокруг них снова начало меняться, вытягиваться, клубиться чёрным дымом, который принимал форму некоего пересечения, помещения, у которого есть стены, но нет потолка, лишь зияющая немая пустота. «Коридор», — решил Рейвен. Они находились в самом его центре, а во все стороны лучами убегали бесконечно длинные ответвления с десятками закрытых дверей. И как успел заметить Рейвен — все они совершенно разные. Это показалось странно, но интересно. Одни — современные, из красивого матового стекла, пропускающего сквозь себя некое голубовато-лиловое свечение; другие — металлические или средневеково-деревянные, с причудливыми латунными вставками; заложенные наглухо камнями или кирпичам; в виде готических арок, совсем как в старинных замках; или сбитые из полусгнивших, покрытых мхом досок, с проржавевшими гвоздями и такими же ручками. Рейвен потянулся к первой попавшейся двери, но Ничто заслонило её собой. Оно опять сменило облик, и теперь возле Рейвена стоял Элвис, собственной персоной, в приталенных белых штанах, блестящем пиджаке и с фирменной чёлкой. Рейвен заулыбался. Такое Ничто ему даже нравилось.       «—Не с-с-смей хозяйничать. Тебе сюда нельзя!»       Рейвен начал смутно представлять, что это за пространство, не являющееся ни Адом, ни Раем, ни Чистилищем. Главное — не застрять здесь навсегда, но вокруг столько дверей и коридоров, легко заблудиться и пропасть. А существо тем временем вернуло себе первостепенную форму, став чем-то похожим на сгусток тёмной материи, зависшей на уровне лица нефилима, и в Рейвена вперилась пара светящихся алых глаз. Стоило Рейвену немного успокоиться, и пространство вокруг него снова стало меняться оба вдруг оказались в знакомом Рейвену месте — возле лесной избушки Мелькарта, посреди австралийского заповедника. Там они с Мартти впервые…близко познакомились. Это было приятное место, особое для Рейвена, который сразу для себя определил, что это странное место — некий коридор между мирами. Вакуум, пространство абсолютной пустоты, астрал, междумирье, в котором, как он читал в книгах, когда они с Мартти искали информацию про врата и звезду, что из Ничего произошло всё. Из него были сотворены ангелы и вся видимая Вселенная. Первозданный хаос… вроде так писалось в книгах! Всё — есть ничто, а ничто — есть всё. Странно. Как ничто может быть всем? Значит, Ничто — это Бог? Бред!       «—Но как Ничто существует, если его нет?» — резонно поинтересовался Рейвен, озираясь по сторонам. Всё выглядело так натурально, не считая того, что нет ни запахов, ни звуков, ни даже малейших колебаний воздуха. Всё вокруг представляло собой объёмную полномасштабную картинку, но не более того. Однако, едва нефилим так подумал, как картинка ожила, и он увидел себя и Мартти у кромки воды, ссорящимися. Он вспомнил этот момент. Тогда Мартти впервые опробовал на нём свою силу убеждения.       «—Глупый», — прошипело Ничто без тени злости. — «Ничто не существует, это лишь твои фантазии и мечты, которых тут быть не должно. И то, что вы и люди называете воспоминаниями. Они, как только становятся прошлым, превращаются в Ничто».       «— А! Так это место — хранилище пошлого? Прости, прошлого?»       «—Некоторые из вас берегут воспоминания, придавая им значение до тех пор, пока вы живы, но тленные создания не понимают, что рискуют стать Ничем, живя прошлым. Не переродиться, а превратиться в забвенные тени», — Ничто поменял картину воспоминаний Рейвена, и тот увидел серо-чёрные пятна, бесформенно снующие из темноты в темноту. — «Таким з-з-десь место. Может, и ты присоединиш-шься к ним, поплутай по своим воспоминаниям, останься в них и тогда будет порядок, ты тоже с-станешь тенью».       «—Нет, я не собираюсь тут задерживаться. Не хочу ни во что превращаться».       Однако только желания оказалось недостаточно. Рейвен подумал о Мартти, и пространство мигом трансформировалось. Вспоминал о Шеннон и тут же оказывался подле неё. Цирк Паулетти сменялся ромашковым полем, потом Мартти и он возле водопада, потом пещеры и битва с демонами Молоха, Карлов мост, на котором он ждёт Велиара, назначившего встречу, но так и не пришедшего на неё, их маленький ромовый остров… Воспоминаний было так много, что Рейвен запутался. Погружаясь в них, желая снова увидеть минувшее, осмыслить произошедшее, он углублялся, сознание увязало в этом болоте, переставая понимать, что есть реальность, а что лишь иллюзия, и ускользало в пустоту, грозя превратиться в Ничто.       Существо следовало за ним по пятам, не мешая, лишь наблюдая, иногда что-то, спрашивая, заставляя вспоминать ещё больше.       «— Вот так». — Радовалось Ничто, подсаживаясь подле нефилима на узкую скамью в почти пустом храме. Горят свечи. Над алтарём завис огромный крест. Через несколько рядов перед ними на коленях стоит Мартти — тогда ещё невинный инквизитор, и от души молится. Рейвен улыбается. Это его любимый момент. Скоро он явит себя во всей красе, поразит Мартти в самое сердце. Момент словно застыл на паузе. Рейвен захотел насладиться им.       «—Какой же он был всё-таки потрясный. Гляди, просто секси».       «—Был?» — переспросило Ничто с любопытством.       «—Теперь Мартти уже не тот», — вздохнул Рейвен. — «Предательство приёмного отца сильно надломило его, и осознание того, что он нефилим, а не безгрешный человек — заставили усомниться в вере. Мартти утерял свою непоколебимую твёрдость, ощущение правоты, порядок. Порядок… вот что было его основой, стержнем, который я в нём увидел и полюбил. А потом всё это выбили у него из-под ног. Мартти запутался в том, кто он, зачем, куда дальше двигаться. Я как мог, поддерживал его, но ему лишь становилось хуже. Пока не появился Велиар».       Существо не двигалось, но слушало внимательно.       «— Неужели пос-следний из падших излечил искалеченную душу?» — всё-таки прошелестело существо.       «—Не совсем», — ухмыльнулся Рейвен, вспоминая Велиара и его жуткий характер.       Пространство тотчас всколыхнулось и сменилось на смотровую башню в Замке Ангела. Рейвен и Ничто наблюдали со стороны на то, как Велиар не поймал Рейвена и тот упал. Велиар с издёвкой что-то говорит, глядя вниз.       Рейвен тоже улыбнулся. О, это было эпично… и больно! Но, тогда он увидел в глазах падшего беспокойство за себя, как и во время схватки с Властями и храмовниками. Велиар тогда спас ему жизнь. Он после преподносил это в виде какого-то великого одолжения, но Рейвен то знал, что на самом деле это случилось оттого, что демон к нему что-то чувствует.       «— Они просто хорошо дополняют друг друга. Мартти и Велиар. То, чего недостаёт одному, сочетается с качествами другого, и наоборот. Мартти — это любовь, увлечённость, логика, верность, нежность, забота, чуткость, дисциплина. А Велиар — страсть, огонь, хитрость, сумасбродство, коварство, развратность. Они как две стороны одной монеты».       «— С-суть едина», — согласилось Ничто. — «Но не для тебя и второго нефилима. Мартти. Тот не принимает истину. Кого же из них выбрал ты? На чью сторону вс-с-станешь, когда придёт срок?»       Это был провокационный вопрос, на который Рейвен не готов был ответить даже себе. Он много думал о них обоих. Видя их чувства, поступки, какие-то мелочи, из которых складывалось впечатление, что рядом искренне любящий человек. Один, цельный, у которого постоянно меняется настроение и часть личности. Это трудно принять, но он часто ловил себя на мысли, что перестаёт их разделять. Когда рядом Мартти, он скучает о Велиаре, а когда верховодит Велиар — тоскует по Мартти. И это не каприз, не глупость. Всё серьёзно настолько, что хотелось зареветь. Рейвен успел понять, что если бы Велиар был ему безразличен, то он никогда не позволил ему так собой манипулировать. Не настолько он подвержен его чарам. Дело в чувствах. Рейвен осознал, что по-настоящему любит их обоих — и Велиара, и Мартти. И это большая проблема.       «—Не знаю», — честно повинился Рейвен, отправляя волосы со лба назад, как часто делал, будучи в замешательстве. — «Да почему я должен выбирать?! Это не справедливо!»       «—Жизнь — это выбор, и вс-с-сё в ней таковым является. Оставайся в прошлом и никогда не придётся делать выбор. В Ничто выбор не нужен. Вечный покой».       Вокруг Рейвена пронеслись десятки, сотни отрывков разных воспоминаний. Даже самое первое, когда он случайно заметил ссору родителей на кухне. Мать, какой он её помнил, кляла отца за очередную измену, а тот божился, что это в последний раз, но обиженная женщина не унималась. Рейвен даже не думал, что помнит такое, он тогда был совсем крошкой!       «— Ты же знала, за кого выходила замуж! — прикрикнул темноволосый мужчина.       — Но ты не таскался за каждой юбкой!       — Я нефилим!       — А я хочу развод!       Ссора затихла, когда маленького Рейвена застали в дверях. Он обнимал любимую игрушку и новый рисунок, который хотел подарить родителям, чтобы они прикрепили его на холодильник.       — Дау, малыш, почему не спишь? — женщина заботливо подхватила сынишку на руки. — Поговорим позже. — Спокойнее кинула она мужу и понесла ребёнка в спальню.       Рейвен смотрел через плечо на отца, тот выглядел расстроенным, и чтобы немного его подбодрить, маленький Рейвен кинул ему рисунок. На нём была счастливая семья, все трое вместе и с улыбками, а у папы за спиной красовались два больших чёрных крыла. Рисунок так и не достиг дверцы холодильника. В тот же вечер отец сжёг его с тяжёлыми мыслями о том, что ему, возможно, действительно стоит покинуть семью, чтобы не подвергать опасности родных. Он надеялся, что его сын родился человеком, но увы, младенец родился без ауры и стало понятно, что он пошёл не в мать. Воспоминания отца Рейвена тоже перелистались тяжёлыми кадрами в Ничто. А дальше маленький Рейвен лежал с мамой в кровати, слушал колыбельную, и когда почти засыпал, произнёс:       — Мамочка, а я хочу крылышки как у папы. Если я буду нелилимом как папа ты и меня тоже будешь ругать? Это плохо?       Женщина не знала, что ответить своему малышу, её глаза наполнились слезами.       — У папы нет крыльев, дорогой, тебе приснилось. Ты прекрасен такой, как есть, Дау.       — И ты всегда будешь любить меня?       — Конечно, родной!       — Даже если я буду поступать плохо?       — Даже тогда, малыш. Мама примет тебя любым.       — А папу?       Отец Рейвена застыл в дверях, услышав этот диалог. Женщина почувствовала его взгляд, прикусила губу, потом укутала сынишку поплотнее.       — Спи, моя звёздочка».       Просматривая прошлое, видя его совсем с другой стороны, с изнанки, Рейвен открывал для себя моменты, о которых прежде даже не догадывался. Только теперь он узнал, что отец не просто тогда уехал и не вернулся, потому что погиб в аварии, как сказала мама, а его отловили и убили храмовники, вдосталь поиздевавшись над ним в своей лаборатории. Он видел всё: как рос без отца, как мама, будучи уверенной, что ребёнку непременно нужен рядом второй родитель, попробует связать жизнь с другим мужчиной. Её выбор будет хорошим. Новый муж действительно станет полноценным членом семьи. Работяга, порядочный, он будет обожать мальчика, словно родного сына. Его большое доброе сердце поможет и Дау полюбить его. Мальчик будет рисовать его вместе с собой и мамой, станет называть «папа» и перестанет изображать фигуру с чёрными крыльями.       Рейвен наслаждался видениями. Он почти забыл лицо матери, но теперь мог рассмотреть её, вспомнить звук голоса, увидеть цвет добрых глаз. Она такая красивая…       Ничто дало ему насладиться этими моментами, впитать их как следует. Оно пропустило неприятное, связанное с трагической кончиной дорогих ему людей и инициацией Дау и быстро перешло к другим моментам. Дау, в испачканной и поношенной одежде скитается по улицам, ещё не обуздав свой дар как следует. У него больше нет ни дома, ни родных. Он спал на скамейке в парке, когда к нему протянулась рука судьбы. Ладонь этой руки была тонкая и белая как снег, таким же были и лицо, и волосы девушки. Дау от неожиданности и испуга вспыхнул факелом, но она смогла его усмирить. Она дала ему кров, еду, заботу, научила всему, что знала, и сама оказалась нефилимом. Он забыл одиночество и боль благодаря ей и обрёл некое подобие семьи. «Сестрёнка Шен», она не позволила ему называть себя мамой. Но этого и не требовалась. Мальчик был сообразительным и ловким, быстро рос и осваивал новую жизнь. Превратился в молодого и красивого мужчину. Они были тандемом «против всего мира». Защищали и прикрывали друг друга. Рейвен… это новое имя дала ему именно Шеннон. Рейвен — значит «Ворон». Фамилию он тоже взял её. Рейвен Райт.       «— Если ты женишься когда-нибудь, то лишь если я одобрю кандидатуру, понял, братик?       — Вот ещё, буду я тебя спрашивать!       — Вот как?! А ну, иди сюда, малец!       Смех, игривые драки подушками, редкие, но искренние объятья. Хмурые лица улыбались только друг другу.       — Одни против всех! Я всегда на твоей стороне, Рей, запомни это.       — Потому что я лучше всех, да?       — Болван. Потому, что мы семья».       «— Хочеш-шь ещё?» — прошипело Ничто.       «—Да, покажи мне её».       Рейвен не мог оторваться от видений. Существо повиновалось. Ничто больше не грызло его за шум или капризы, помалкивало. В конце концов Рейвен успел привыкнуть к его непременному присутствию. Ничто показало ему и воспоминания Шеннон. Цирк. В тот день они поругались из-за питона, которого она вдруг притащила к ним в вагончик. Она тогда заявила, что будет с ним танцевать. «Это будет супер-пупер номер!» — так она сказала. А Рейвен не любил змей. Не боялся, просто не терпел. Тёплые, гладкие, тугие. Фу! Его коробило только от мысли о них, а Шеннон хочет, чтоб они жили под одной крышей с этой тварью?! О, это был грандиозный скандал!       Но сейчас Рейвен видел и обратную сторону этой сцены. Шеннон не хотела, чтобы Джулио Паулетти и его братья в их отсутствие пробирались к ним в трейлер, потому что могли узнать, что оба — нефилимы. Шеннон как-то застала их, роющимися в их вещах и вправила каждому мозги. А Рейвен всё гадал, кто так отметелил всех троих, что они неделю с трудом выступают и ходят с фонарями под глазами? После этого и начались конфликты меж ними. Шеннон братья старались особо не задирать, зато Рейвен стал любимой мишенью и возможностью насолить ей.       Рейвен и не предполагал, сколько сестра делала для него, о чём он даже не догадывался.       «—Никто не отнимет этого у тебя», — прошептало Ничто. — «Можеш-шь пребывать в этих воспоминаниях всегда и ничего не нужно взамен».       Тёмное пятно окутало голову Рейвена будто сладкий туман, вытягивающий новые ценные воспоминания, в которых нефилим был счастлив, или что погружали его в атмосферу комфорта, и Рейвен уже не просто видел, но и ощущал их. В какой-то момент Ничто погрузило его полноценно и Рейвен мог теперь находиться в определённых местах и событиях, независимо от того, когда заканчивались его собственные воспоминания и начинались чьи–то ещё.       — Почему я вижу это? Я ведь такого не помню?       — Это больше, чем твои вос-с-споминания, это прош-шлое.       Катакомбы в Италии. Велиар позволил Рейвену и Анимусу сбежать и принял бой с Молохом и Абигором. Абигор крутит в пальцах перо перед измождённым, израненным падшим. Рейвен никогда прежде не видел Велиара столь ослабленным. Тот в этот момент как раз полз к колодцу, оставляя за собой кровавый след.       — Иди сюда, Агриэль, поспеши. — Абигор осторожно, игриво стал подталкивать перо к краю колодца, угрожая тем, что оно вот-вот бесследно пропадёт в раскрытом портале.       Велиар никогда бы не рассказал об этом моменте своего прошлого. Не стал бы афишировать свою слабость.       Молох и Шакс уходят, пускаются в погоню за Рейвеном и Анимусом. Но Рейвен из «Ничто» остаётся на месте. Он видит, как перо улетает в колодец-преддверие. Так вот чем является это место — преддверием? Короткая схватка. Ярость. Абигор, обречённый на вечное саморазрушение, отправляется вслед за пером. Велиар зол, расстроен, и даже подавлен, на его лице видится диалог, который Рейвен теперь мог даже услышать. Сожаление, и первое признание Велиара в том, что Рейвен для него не просто игрушка. В своей манере, закрывая истинные чувства, он признался в этом Мартти, и претерпевая боль, которая, как всем давно известно, для Велиара нечто крайне невыносимое и выбивающее из равновесия, всё-таки поспешил к выходу из катакомб, желая успеть помочь Рейвену. Но этого не потребовалось. Немного словоблудия и Молох вынужден уйти. А Велиар остался. Даже вопреки ссоре и ослаблявшей его боли, и уступил место Мартти только тогда, когда понял, что ничем больше помочь Рейвену не сможет.       Теперь Рейвен видел всю картину целиком, слышал и даже чувствовал мысли Велиара, в которых жутчайшее чувство потери перекрывалось беспокойством и стыдом перед Рейвеном. Нефилим молниеносно вернулся к образу колодца, но теперь видел его высоко над головой, как зияющий чёрный круг, луну в период затмения. Рейвен потянулся к нему, но Ничто перехватило его руку. Тогда Рейвен подумал о пере, всем своим существом пожелал, чтобы оно оказалось прямо сейчас у него, и мыслями потянулся за ним туда, в непроглядный идеально ровный провал, и перо вдруг выплыло из темноты, словно светящийся месяц, зависая над головой нефилима словно в вакууме. Оно было маленьким, буквально с ладонь взрослого мужчины, не больше, но сияло как сильный фонарь на тысячу свечей, и переливалось крошечными разноцветными звёздочками, медленно пульсировало пушистым ореолом, сотканным из тонкой полупрозрачной радуги.       От лицезрения этого совершенства у Рейвена перехватило дыхание. Если единственное перо Агриэля столь идеально, то от целых крыльев, должно быть, совершенно ослепнешь! Непостижимо прекрасно, до дрожи в коленях, до придыхания, до детского восторга!       — Ты не можешь взять его. Оно принадлежит Ничто.       — Это то самое… часть Велиара.       — Не думай о нём. Это теперь не важно. Твой падший прис-соединится к тебе вскоре. Видишь? Часть его уже зде-с-сь. Забытые и с-свергнутые, кому нет места в Аду, Раю или на Земле. В этом мес-с-те их первый и пос-с-следний приют.       — Нет. Я забираю его! — Рейвен изо всех сил потянулся вверх, пытаясь достать до блестящего совершенства. Он закрыл глаза, видя блеск даже сквозь сжатые веки, но почувствовал, как коснулся его. Лёгкое, как дыхание, перо легло в ладонь, и по телу разлилось приятное будоражащее тепло, так похожее на сексуальное возбуждение. А потом всё вдруг исчезло. Свет погас. Рейвен открыл глаза, но пера уже нигде не было.

***

Великим искушением для Касикандриэры стало убить беззащитного Велиара, что совсем как обычный человек сейчас спал в полупустой кровати, не подозревая о своей потере, а может быть, даже видел сны. Касикандриэра присела возле него, тонкие пальцы, потянулись к шее, которая так соблазнительно открыта. Велиар лежал на спине и посапывал. Нужно только сжать эту шею, даже не в полсилы хватило бы, чтобы раздробить хрупкие косточки. Потом оттащить его в Ничто, и оставить там гнить навечно. Ах, как жаль, что планы у Люцифера на него совсем иные!       Велиар перевернулся и автоматически попытался нащупать Рейвена рядом. Однако ладонь легла на холодную простыню.       — Он вне зоны доступа. — Прошептала Касикандриэра Велиару прямо в ухо. Тот вздрогнул и молниеносно попытался схватить её, но реакции не хватило, она легко увернулась.       — Где он? — грубо процедил сквозь зубы Велиар и рывком встал с кровати.       — Там, где ты не сможешь его достать. В надёжном месте. — Ангел теперь стояла у окна, спиной к Велиару, словно показывая, насколько его не боится. Смотрела на проблески зари, едва коснувшиеся водной глади. Голос её был непривычно сухим и жёстким. — Успокойся, перестань истерить и послушай, что я тебе скажу, Агриэль. Очень внимательно. Я предлагаю тебе обмен жизни на жизнь. Рейвен взамен Молоха. Убей Быка, и я верну тебе твоего ангелочка.       — Глупая тварь. Я и так собирался его убить! Это в моих же интересах!       — Лёжа в постели? — она всё-таки обернулась. — Не смеши меня, Велиар. Два месяца спал, как сурок, дав бывшему инквизитору себя оседлать.       Велиар осмотрелся вокруг, пытаясь учуять хоть что-то от энергетики живого Рейвена. Пустота.       — Куда ты утащила его? В Ватикан? — «Не успела бы», — сам себе ответил Велиар. — «Куда?! Где я не могу его достать?» — В Ад… — медленно произнёс он свою единственную догадку.       — Почти. В Ничто. Но, как мы знаем, там до Ада рукой подать.       Велиар впервые ощутил, как похолодели кончики пальцев. Что это, страх? Если и было место коварнее и хуже Ада, так это Ничто, потому что Ад в отличие от Ничто хотя бы существовал, в нём есть свои законы и определённости. В Ничто же нет ничего.       — Как посмела, дрянь?!       — Посмела.       — Он же живой! Или…ты его убила? — «Из Ничто нет выхода…», — твоя сделка пахнет дерьмом. У меня нет доказательств, что он ещё жив. Верни моего Пирожочка или я прикончу тебя прямо здесь. — Велиар обрёл боевой облик. Совершенно нагой, но с удлинёнными острыми когтями он попёр на Касикандриэру. — Никакие колечки тебя не спасут.       Ангел ждала чего-то подобного. Велиар всегда только внешне казался холодным, но внутри такой мягкий, чувствительный и ранимый, словно ребёнок. Ангельская природа никак не желала покидать демона даже в заточении, хотя тот вечно пытался всем доказать, что он — истинное зло во плоти. Люцифера смешили потуги Велиара, однако он не мог недооценивать возможности и силу Велиара, а потому всегда старался держать его подле себя, на лёгком поводке, манипулируя им при необходимости. Касикандриэра видела чуть больше, чем Люцифер, ослеплённый собственным эго. Она знала, что где-то в глубине, так далеко, что этого не ощущает даже он сам, Велиар продолжает хранить чувства к Люциферу. В Аду нет любви. Это непреложная основа. Закон. Данность. Ведь Бог — есть Любовь, потому Люцифер отринул её, пойдя против Отца и Небес, как и все его последователи, получив тем самым желанную свободу. Всё, кроме Велиара. Крошечная частичка божественной сути вспыхнула, стоило ему встретиться с Рейвеном. Нефилим «разбудил» его чувства. Касикандриэра наблюдала это многие месяцы, пока они были все вместе, и этим грех не воспользоваться — наступить на самое больное место демона, считающегося ровней Люциферу.       Ей захотелось преподать ему урок. Она позволила Велиару приблизиться настолько, чтоб тот смог нанести удар, а когда он полоснул её когтями, легко вывернулась, схватила его обеими руками за почерневшее запястье, и дёрнула за собой в беспросветную в черноту.       Велиар не успел понять, что произошло, поэтому ещё некоторое время пытался словить второй рукой ускользающую тень Касикандриэры. Пока не почувствовал, что она отпустила его и осталась лишь полная темнота. Сначала он подумал, что ослеп, но вскоре смог разглядеть свои руки и белёсое тело. Не сразу он осознал Ничто, которое видел в последний раз слишком уж давно. Он был здесь всего однажды, в тот момент, когда его создали. Совсем недолго первый ангел Агриэль тогда зрел пустое Ничто, потому что скоро его взор заполонил невыносимо яркий и тёплый свет любви Создателя. Позже к Агриэлю присоединилась и другая искра. Создатель позволил ему лицезреть рождение брата — Светоносца. Велиар сам назвал его так, потому что Люцифер появлялся из Ничто, подобно тем светилам, которые блуждали во тьме новорождённой вселенной. По правде говоря, изначально и вовсе не было звёзд. Всё это были искры Создателя, сияющие и расширяющиеся в безграничном пространстве, в конце концов, они становились теми, кого люди назвали ангелами, и вселенная стала наполняться существом, отделяясь от Ничто незаметной границей.       Велиар наблюдал за тем, как оживают давно забытые воспоминания. Вокруг рождались миры, существа всех мастей, и вселенная была полна счастья и гармонии. Сам Велиар, тогда ещё до неузнаваемости чист и светел. Воспоминания лучились, но всё же причинили и горечь от осознания будущих предательств, боли грядущего падения. Велиар закрыл глаза, чтобы смахнуть морок.       «— Ничто», — тихо прошептали мысли. — «Тихо… я должен сосредоточиться, чтобы понять, где блуждает Рейвен». — Велиар стал перечислять общие с Рейвеном события, когда на его плечо, неощутимо легла рука Жнеца.       «— Агриэль, я долго ждало тебя и вот ты здес-с-сь».       «— Я пришёл не придаваться забвению. Я ещё жив, ещё почитаем, я…»       «— Прос-сто падший отрок своего Создателя, отринувший с-свое начало и бегущий от неизбежного конца. Чего ты боиш-шься?»       «— Ничего. Страх мне неведом», — Велиар резко обернулся в сторону Жнеца и оказался лицом к бездне пустоты в его капюшоне. Безграничная, она опасно втягивала внимание Велиара, и чтобы прекратить это, он оттолкнул Жнеца.       «— Тут нет лжи, Агриэль. Боишься стать мной. Неразумно боятьс-ся неизбежного, ты уже час-сть меня». — Жнец вдруг изменил свой облик, превратившись в Люцифера. То был двухметровый светловолосый мужчина, сверкающий как бриллиант на солнце, с огромными золотисто-белыми крыльями.       «— Нет. Меня не проведёшь. Твои иллюзии для меня просто игрушки».       Люцифер протянул брату сияющую ладонь, желая к нему прикоснуться, Велиар злобно отринул её, но в момент краткого касания, вдруг ощутил непреодолимую тягу к этому созданию. Это его удивило. Нет, оно не способно овладеть умом Агриэля, не могло даже навязать свои иллюзии, здесь что-то иное, более сильное, близкое. Велиар прищурился, и, осознав эту тонкую нить связи, резко ухватил существо за запястье.       «—ОЧНИСЬ!» — прогремело в мыслях Рейвена.       Рейвен повернул голову в его сторону, смотря куда-то сквозь пустым, безэмоциональным взором. Он слышал оклик, но вместо Велиара видел Шеннон. Она отчитывала его за что-то, но мысли путались. Нефилим не понимал сути недовольства сестры, зачем она схватила его за руку, потянула.       — Шен, мне больно. Отпусти. — Промямлил Рейвен, почему-то теперь слыша свой голос и пытаясь высвободить руку.       — Это я, Пирожочек. Посмотри на меня! — образ Люцифера растаял и перед Велиаром теперь был Рейвен. Он и не думал найти его так быстро, но беспокоился о состоянии, в котором нашёл нефилима. Взгляд Рейвена стеклянный, реакции заторможены, словно он со сна. — Не забывайся! Только не теряйся, я единственная правда здесь! Смотри! — Велиар поддел его подбородок и заставил посмотреть прямо в глаза. — Ну же! — Что-то изменилось в Рейвене, Велиар никак не понимал, что именно, но энергетика нефилима, стала вдруг шире и чище. Ничто не могло так воздействовать на суть.       — Пирожочек… — бесцветно повторил Рейвен. Шеннон растаяла, и вокруг него образовалась пустота. Тёмная поверхность воды под ногами, идущая рабью от каждого движения, и клубы черно-серого дыма вокруг, словно тьма Ничто не могла уловить образы в его голове и принять хоть какую-то выразительную форму.       —Зря стараеш-ш-шься, — зашевелилось Ничто за спиной Велиара, — «его сознание блуждает глубоко в воспоминаниях. С-скоро он объединится со мной. Оставь его здесь и уходи».       — Куда? Из Ничто разве можно уйти? — Велиар не отпускал Рейвена, удерживал его внимание на себе.       —Можно. В Ад.       — Я, пожалуй, откажусь. — Демон впился в вопросительно приоткрытые губы нефилима, побуждая к страстному поцелую.       Рейвен вздрогнул. Его словно дёрнули из глубокого забытья, и он так резко проснулся, что растерялся, полностью дезориентированный. Но этот поцелуй…       «Мартти», — пронеслось в голове Рейвена.       Сперва появилось ощущение прикосновения, потом шелк губ. В груди что-то радостно зашевелилось, встрепенулось, и знакомое тепло раздалось во все стороны, разгоняя по сосудам и жилам токи мягкой энергии. Руки Рейвена объяли Велиара, прижимая того к себе.       — М-м-м, — довольно промычал ему в губы Велиар. — Пирожок проснулся. Я знал, что ты крепкий малыш.       — Велиар! — пожалуй, Рейвен впервые был так рад ему, лучезарно улыбнувшись во все зубы. В голове гудело, но он уже начал приходить в себя и вспомнил всё, что с ним произошло. — Постой. Но как ты сюда… только не говори мне, что она и тебя… чёрт!       — Увы. — Велиар обернулся к затихшему Ничто. — Помнится мне, что я отсюда вылупился прямо в Рай, а Касикандриэра ходит туда-сюда, как к себе домой. Так может быть, Ад не единственный выход отсюда, м? Лукавый ты чертяка.       — Она часто стала захаживать. — Проворчало Ничто. — Хранительница равновес-с-сия злоупотребляет с-своим положением, принося в Ничто хаос-с-с. А мне приходится убирать за ней бес-с-порядок. Отс-с-сюда ведут тысячи дорог, Велиар, — снова их окружал знакомый разветвляющийся коридор с множеством дверей. — Но для тебя открыта только одна — в Ад.       Двери задвигались, словно неведомая сила притягивала нужную с самого дальнего конца одного из коридоров. Она остановилась прямо напротив Рейвена и Велиара. Нефилим поморщился. Дверь была вся покрыта чёрной сажей, и сквозь неё, словно кровь, в нескольких местах сочились тонкие струйки густой лавы. Раскалённая добела ручка в виде человеческой головы, с распахнутым в немом крике ужаса ртом, не вызывала желания к ней прикасаться.       — Вот значит, как оно. Как говорится, сколько добра ни твори пред слепым… — прошептал недовольно Велиар, затем вздохнул и добавил. — Ну, со мной-то всё ясно. А как насчёт моего Пирожочка?       — Ему решать. — Молвило устало Ничто и исчезло, предоставляя обоим вершить свою судьбу, делать выбор.       — Я с тобой. — С готовностью ответил Рейвен. — У меня нет желания блуждать в прошлом, я насмотрелся, мне хватило. Уж лучше в Ад.       Велиар стал непривычно серьёзен, глядя на ручку. — «Оттуда мне уже не выбраться. Плюс в одном, если Пирожок доживёт до момента, когда закроют врата и порядок будет восстановлен, то он вернётся на землю. С другой стороны, Ад с Пирожком на пару будет не таким уж мерзким. Пока он жив».       — Разделишь со мной свою коротенькую вечность? — Велиар накрыл указательным пальцем его губы. — Не спеши отвечать, подумай хорошенько.       — А чего тут раздумывать Ты в теле Мартти, значит и он здесь. Я иду за вами обоими.       — Ты с трудом терпишь меня даже в этом виде, а там… Я, вообще-то, Король одной из частей Ада, понимаешь? А вокруг легионы тварей. Что я тебе рассказываю, ты там был.       — Не так уж там страшно. Раз ты такая большая шишка, уверен, что сможешь защитить одного нефилима. Меня беспокоит другое. В прошлый раз я забыл всех, кто был мне дорог. Я не хочу снова забывать. Не теперь.       — С этим я тебе подсоблю.       — А выход… Однажды выбрались, значит, выберемся снова.       — И ещё одно, — Велиар думал говорить Рейвену или не стоит, раз он так решительно настроен, но что-то заставляло изворотливого демона сказать правду. — Я не знаю, что станет с Мартти после того, как мы туда попадём.       — В каком смысле? — насторожился Рейвен.       — Может случиться так, что выживу только я. — «Зачем я ему об этом говорю? Почему я вываливаю правду против воли?!» — Велиар поморщился и снова посмотрел на сияющую ауру нефилима.       — Что?! — Рейвен был ошарашен. — Не, так не пойдёт. Что значит, может не выжить?! Почему?       — Но это не точно. — Ухмыльнулся Велиар. — Да чего ты переживаешь, я-то останусь. Мартти там нежилец. Только представь, святоша в Аду! — демон гулко рассмеялся, но, видя, что шутка не удалась, снова притих. — Ладно, в действительности я не знаю, что будет, но просто будь готов ко всему, если ты со мной.       — С вами, — поправил Рейвен.       — С нами. — Велиар силился не произносить следующую фразу, и это было заметно по его лицу, жестам, и напряжённому голосу сквозь зубы. — Хотя Мартти я не спрашивал… Блядь! Да что такое-то?! Пирожочек, ты что-то вредное тут подцепил?       — Ты о чём?       — Твоя аура изменилась, я не могу тебе лгать!       — Ха! Вот и отлично! Не лги! — прищурился Рейвен, пытаясь угадать в лице Велиара привычное коварство, но тот стал для него словно открытая книга. Стыд, страх, беспокойство. Рейвен и не думал, что всё сможет прочитать по его глазам. Это совершенно не вязалось с образом демона, вечно во всём уверенного, особенно в себе. — Успокойся. — Мягче сказал он. — Ничего не случится. Спасибо, что переживаешь и за меня и Мартти, но думаю, твои сомнения беспочвенны. Он тоже не слабак. Нам пора. Чем дольше мы торчим здесь, тем больше возможности у Ничто затуманить нам мозг.       — Только если тебе. Ничто — это моя Родина. Считай, я только что познакомил тебя со своим родителем. — Велиар зловеще оскалился, а затем резко дёрнул ручку двери, раскрывая её настежь.       В это же мгновение их буквально всосало внутрь кроваво-огненной воронки и почти невредимыми выплюнуло посреди красной безжизненной пустоши, раскинувшейся под задымлённым алеющим небом. Кроме всего, их раскидало на некотором расстоянии друг от друга.       Рейвен, кряхтя, поднялся на ноги. Тело чувствовало сильный жар, словно от раскалённой печи, неприятно пахло тухлятиной, а глаза начинали слезиться. Этого места он прежде не видел. Нефилим обернулся в поисках Велиара и застыл как вкопанный. Тот лежал неподалёку, ничком в терракотовом песке, а в двадцати шагах от него, но уже лицом вверх распластался…ещё один Велиар. Рейвен протёр глаза. Вдруг почудилось? Но оказалось, что он не обманулся. Демонов теперь было двое!       — Это что за хрень? — сам у себя спросил Рейвен.       Мартти лениво разомкнул веки и тут же закашлялся, его тело покраснело от высокой температуры. Он вскрикнул и вскочил с раскалённой земли.       — Рей! — Мартти заозирался. — Где мы?       Не успел Рейвен что-то сказать, как второе тело, лежавшее лицом в землю, вспыхнуло как факел, и оболочка рассыпалась пеплом, открыв их взору совсем иное существо. Кряхтя и шикая от многочисленных шрамов на белоснежном теле, оно поднялось с земли во весь свой исполинский, трёхметровый рост, и теперь взирало на спутников сияющим, как солнце взором. В миндалевидных глазах не различить радужки или зрачков, а потому взгляд существа словно пронизывал насквозь. Некоторые шрамы, покрывавшие утончённое тело и не лишённое человеческой выразительности лицо, сочились золотистой жижей. Пепельно-белые спутанные волосы доставали демону до поясницы и развивались от жарких паров, исходящих от земли. Руки, как и у Мартти-нефилима, по локоть чёрные, а хищно-длинные пальцы заканчивались острыми бритвами когтей. Он был наг, и только одно ободранное крыло безвольно болталось за спиной, как полуплащ. Внушительных размеров «хозяйство», обрамленное белёсым пушком, точно указывало на пол существа.       Мартти попятился к Рейвену от этого великана, пока тот стоял как вкопанный.       — Вот это сюрприз. — Произнесло существо очень мелодичным баритоном, каким-то даже слишком успокаивающим и резонирующим с его угрожающим видом, глядя на Мартти. — Ну, чего пялитесь? — Велиар осмотрел себя и вздохнул. — Ах, это.       — Да. Это. — Рейвен многозначительно кивнул на пах существа, в бурных фантазиях уже представляя, что было бы, стань вдруг Велиар собой во время их любовных игрищ. — Прикройся, пожалуйста. — Рейвен сглотнул.       В горле пересохло, дико хотелось пить. Он был очень рад, что Мартти жив и они с Велиаром наконец-то разъединились. Уже ради этого стоило вернуться в пекло! Внешний вид демона его не особо смутил, скорее, он лишний раз убедился в том, что, даже будучи в своей истинной ипостаси, Велиар не урод, как тот же Молох или Абигор. Что-то такое он всегда и представлял.