Мой лучший враг

Стэфан

             В ярости Дамиано разносит все наши комнаты. Пол устилают осколки стекла и остатки мебели. Он сильно обжёг руки, вытаскивая обгоревший труп той суки из ещё горящей машины, а теперь изрезал их о стекло и металлические части уничтоженной мебели. Я не пытаюсь его остановить, сейчас это бессмысленно.       Устав крушить всё вокруг, падает на колени, роняет лицо в ладони. Подхожу ближе, хочу обнять, поговорить, утешить, но он отстраняется от меня. Больно, это больно. Толкнув меня в грудь, встаёт, выходит за дверь. Мне страшно. Раньше, в самом начале наших отношений, мы часто ссорились. Но не так! Он никогда не уходил! А за ссорой всегда следовал чертовски горячий примирительный секс!        Встаю, подхожу к окну. Одна из его чёрных Maserati на бешеной скорости покидает дворец, я отлично знаю, кто за рулём. Куда ты, жизнь моя?!        Взяв в руки телефон, набираю заветный номер — сбрасывает. Набираю ещё раз — телефон выключен. Прошу, умоляю, сердце моё, мне же так больно! Падаю на кровать — кровать, на которой ещё несколько часов назад познал рай, когда любил его. Не знаю, сколько я так лежу, сколько слёз вытекло из моих глаз на подушку, что пахнет им, прежде чем раздаётся звонок. Хватаю телефон, как утопающий — спасательный круг.       — Алло, — голос дрожит.       — Стэфан, что случилось? Почему генерал в Гарде? Ночь на улице, и он не говорил, что приедет, — с той стороны голос Рика, моего друга и командира моего войска.       Гарда, ну конечно! Ты поехал в город, что так долго был тебе домом.       — Мы поссорились. Сильно. Мне страшно, Рик!       — Да ладно, друг. Как бы там ни было, Дамиано не способен злиться на тебя по-настоящему. Он просто очень эмоциональный и вспыльчивый, горячая кровь. Сейчас остынет, и всё будет как прежде. Завтра уже будет рядом с тобой.       Но он не приехал. И ещё день спустя тоже. Снова набираю друга, ведь телефон Дами выключен.       — Привет, Рик. Дами, он…       — С ним всё нормально, если так можно сказать. Днём тренирует солдат, они, кстати, в восторге, несмотря на сломанные конечности и выбитые челюсти. Ночью бухает до потери сознания и разносит всё, что под руку попадётся. Поселился в своей старой комнате. Стэфан, ему плохо, очень.       Плохо! Ему плохо! Моему мальчику плохо!       Я выбегаю из комнаты, я поеду за ним! Я найду нужные слова! Верну его! Уйму боль! Защищу от всего на свете! Спрячу от целого мира!       Рывком открыв входную дверь, тут же застываю как изваяние, тону во взгляде карих глаз. Очнувшись, отступаю в сторону, позволяя войти в холл дворца. Ничего не говорит, идёт в наши покои, следую за ним. Мальчик мой, Дами, ты вернулся! Пытаюсь унять дрожь, сдержать слёзы.       Он проходит в нашу спальню, лицо уставшее, под глазами залегли тёмные круги. Жизнь моя, прости меня за это.       Окидывает взглядом восстановленную комнату, садится на кровать, уронив лицо в ладони. Подхожу к нему, встаю на колени, отнимаю его руки, убеждаюсь, что ладони регенерировали, целую их, пытаясь не заплакать. Смотрю в глаза, моля о пощаде. Не отталкивай меня, сердце моё! Лучше просто убей.       — Стэфан, — голос звучит глухо, — она была нашим другом.       — Душа моя, Оливер тоже был нашим другом, — стараюсь говорить спокойно, но голос предательски дрожит.       Привстаёт на секунду, вытаскивает из заднего кармана пачку мятных леденцов, забрасывает себе один в рот.       Я удивлённо вскидываю брови. С каких пор там не зажигалка?       — Бросил курить, — пожимает плечами.       У меня на языке вертится шутка про «курение убивает», но молчу, понимая, что лишь выбешу его этим.       — Стэф, но она не знала, что это не я!       Меня охватывает дикая ярость! Нет, не к Дамиано, к нему я умею испытывать лишь два чувства — обожание и страсть. К той чёртовой суке! Если бы я мог, убил бы её ещё раз.        Стараюсь успокоиться и говорить ясно и внятно. С Дамиано можно только так. На него нельзя кричать или требовать, чтобы он слепо принял иное мнение без объяснений, иначе он тут же закроется, спрячет все свои эмоции, и тогда к нему не достучаться.       — Да, душа моя, ты прав, она думала, что убивает тебя. А знаешь, что думал, что чувствовал я? Ты вышел из комнаты лишь на минуту, забрать сигареты из машины, — и вот ты лежишь мёртвый на полу её комнаты. А сейчас, сердце моё, поставь себя на моё место. Представь, что это ты целуешь мои мёртвые губы, чувствуя, как под влиянием смерти они уже не такие мягкие, как раньше, представь, что это моё мёртвое тело ты прижимаешь к себе. Дами, я тоже не знал, что это не ты! Я мечтал отдать свою жизнь, лишь бы это оказалось неправдой. Я бы не выжил, не смог бы даже встать и отомстить. Я бы сгнил на том самом месте, сросся бы с мёртвой плотью! Знаешь, почему я её сжёг? Потому что именно это я чувствовал! Агонию и дикое пламя, пожирающее меня изнутри! Клянусь тебе, Дами, мне за все семьсот лет не было так адски больно, так страшно! А теперь посмотри на меня, жизнь моя, — я нежно обнимаю пальцами любимое лицо, вынуждая смотреть мне в глаза, — скажи мне, Дами, окажись ты на моём месте, что бы ты сделал?       — Уничтожил бы её. И весь этот чёртов мир следом. Но… но, Стэфан, я убил её родителей!       — Не убил, а казнил, — сейчас мне крайне трудно держать себя в руках. — Казнил, по моему личному приказу! Допрашивал тоже — потому что я приказал это сделать! Дами, сердце моё, напомнить тебе количество смертных, проданных её семьёй, как мешки с кровью? Напомнить все преступления, что они совершили?       — Нет.       Голос совсем тихий, из глаз слезинка за слезинкой вытекают ручейки горя. Не могу видеть его слёз! Сажусь на кровать рядом, усаживаю его себе на колени, прижимаю со всех сил, губами собираю слёзы, целую ставшие мокрыми длиннющие ресницы, глажу дрожащие губы.       — Почему Оливер был в моём образе?       Ох, любовь моя, ты всё ещё так наивен.

***

Двадцать лет спустя

      Наконец-то поток поздравлений закончился. Отбрасываю телефон — нужно было сразу его выключить, как это сделал Дами. Во рту пересохло, беру стакан виски, делаю большой глоток. Алкоголь приятно обжигает горло, согревает изнутри. Окидываю взглядом наш новый дом, мне нравится. Дамиано, с его тонким вкусом и чувством стиля, очень быстро устал жить в старом дворце. Я не ограничивал его фантазию, но дал в помощь лучших архитекторов, и теперь новый дворец — это почти двухсотметровый небоскрёб, где все нижние этажи занимают всевозможные ведомства и квартиры приближённых к короне, а весь верхний этаж и мансарда принадлежат нам. Это чудо архитектуры сделано из полупрозрачного зеркала, и мы можем любоваться звёздами, зная, что с той стороны нас не видно. Мы только сегодня переехали сюда, в день, когда наконец-то объединились Силой как бессмертная пара в вечность.              Делаю ещё глоток и спешу выйти из комнаты. Там дальше разместился большой бассейн и сад. У бассейна, устав меня ждать, на деревянном шезлонге уснул Дами. Подхожу ближе, присаживаюсь рядом. Он уснул лёжа на животе в одних брюках, видимо, ворочаясь во сне, скомкал покрывало с шезлонга и затолкал себе под бёдра. Из-за этого теперь лежит немного прогнувшись в пояснице и слегка оттопырив красивую, идеально круглую и упругую задницу. Его любовь к бегу не прошла бесследно.        Почему на нём эти чёртовы брюки?! Нужно запретить ему ходить одетым, когда мы вдвоём. Хотя нет! Нельзя. Иначе я вообще никогда не смогу выпустить его из кровати!       Нежно, кончиками пальцев прикасаюсь к мягкой загорелой коже на спине. Сейчас мне хочется стянуть с него брюки, кусать, целовать и лизать красивую задницу, просто трахнуть его языком, чтобы он кончил лишь от этого!       Длинные ресницы трепещут, сонные карие глаза и нежная улыбка. Вырвав из меня стон разочарования, он ложится на бок.       — Привет, я тебя заждался! — бархатный, с лёгкой хрипотцой голос.       — Прости, любовь моя, звонил Рик поздравить, не мог же я не взять трубку от своего генерала. — Любуюсь сонным личиком.       Он усмехается.       — К тому, что это больше не моя должность, нужно привыкнуть.       — Уверен, тебе понравится быть королём Хаоса, моим королём. — Я до сих пор не могу поверить, что он наконец-то то согласился.       Не удержавшись, вынуждаю его сесть, целую мягкие, нежные губы, взяв за руку, оставляю поцелуй на знаке лабиринта. Какая же тяжёлая судьба вела тебя ко мне, мой прекрасный принц. Но теперь я с тобой! Теперь ты будешь знать лишь счастье, лишь любовь.       — Уже закат! Первый закат в нашем новом доме. Идём посмотрим, — встав, тянет меня за руку.       Подходим к краю мансарды, нажав кнопку, он запускает механизм, и стёкла разъезжаются в стороны. Дами прижимается к перилам, а я обнимаю его сзади, любуясь золотистым небом и уходящим за горизонт солнцем. Зарывшись лицом в мягкие волосы, глубоко вдыхаю родной запах. Зачем мне закат, если ты рядом?       — Подстрахуешь? Хочу пройтись по перилам, — в глазах загораются искорки.       Его идея меня шокирует, падение с такой высоты смертельно даже для демона. Но я обещал себе не гасить в нём этот огонь, любовь к жизни и лёгкое безумие. Поэтому соглашаюсь, зная, что я рядом и в случае чего смогу легко поймать и удержать.       Он садится на перила, а затем аккуратно встаёт на босые ноги. Шаг за шагом балансирует над пропастью. Иду рядом, не сводя глаз. Проходится несколько раз туда и назад, идеально держа равновесие. Словно огромный хищный кот, что гуляет над обрывом. Усмехаюсь. Снова садится на перила, обхватив меня ногами.       — Обещай так не делать, когда меня нет рядом.       — Обещаю, — тянется за поцелуем.       Целую нежные губы, тут же возбуждаюсь. Я никогда не знаю, каким он будет во время близости. Будет мягким и нежным, отдастся ли в мои руки? Или будет доминирующим и требовательным, желая брать?        Роль нижнего никогда не интересовала меня, за семьсот лет я так даже никогда не пробовал. Но с ним я познал всё, и мне нравится всё. С ним я желаю всего, что только возможно. Я уже хочу, что бы он мне ни предложил.       Прислушиваюсь к любимому, поймав его настроение, усмехаюсь. Сегодня — податливый и покорный, сегодня — он отдаёт себя мне. Кровь закипает в венах. Подхватываю его под задницу, желая скорее оказаться в кровати, но чувствую, как он упирается мне в грудь. Что не так?       — А давай сделаем это здесь, на перилах! — огонь в глазах.       У меня отвисает челюсть. Представляю, как буду брать его на фоне уже тёмного неба, звёзд и огней Арагона!       — Чёрт, да!       С новой силой и испепеляющей меня страстью целую его рот, кусаю и зализываю капризные губы, посасываю пойманный в плен язык.       Тяну за бёрда на себя, давая почувствовать, как сильно я его хочу. С трудом оторвавшись от губ, целую мягкое ушко, вдыхаю естественный запах его тела, чувствую, как схожу от него с ума! Прикусываю нежную кожу и выступающий кадык на мощной шее, лижу обнажённые плечи и острые ключицы, посасываю покрытые татуировками пальцы. Мне мало. Мне всегда его так чертовски мало! Глажу совершенное тело, наслаждаюсь горячей, гладкой и мягкой кожей под моими ладонями, легонько тяну за пирсинг в соске.       — Приподними свою красивую задницу, любовь моя, — рычу ему в губы.       Тут же послушно выполняет, перенеся вес тела на руки. В секунду наконец-то избавляюсь от ненавистного клочка материи, прячущего от меня столь желанное тело.       Став на колени, обхватываю губами твёрдый член. Слышу стон, вижу, как побледнели костяшки пальцев, сжав перила с огромной силой. Посасываю и облизываю, играю языком, расслабив горло, беру на всю длину, замерев на несколько секунд, позволяя ему насладиться ощущениями. Снова посасываю, то вбирая губами до конца, то почти выпускаю. Точно зная все его желания, чувствительные места, легко до предела разжигаю в нём возбуждение. Стонет и ёрзает, толкается навстречу, ладонь у меня на затылке сильно сжалась и тянет за волосы, он шепчет моё имя, задыхаясь и хныча, — музыка для меня. Самая прекрасная и желанная музыка в мире!       Отрываюсь от него и встаю на ноги, тянусь к губам, но вспоминаю, что под руками нет лубриканта. Блядь!       — Держись крепко, я на секунду. Держись двумя руками.       Бегу в комнату, член, зажатый в джинсах, болезненно пульсирует. Где эти чёртовы тюбики? Их то десятки, то ни одного. Клянусь, я организую нам ежедневную доставку. Этот пустой, и этот тоже! Наконец-то полный. Сломя голову бегу назад. На ходу любуясь тем, как восхитительно он выглядит, сидя обнажённым на перилах, на фоне звёздного неба.        Без лишних слов снова целую податливые губы. Это явно не самая удобная поза, но идея до безумия хороша. Чтобы облегчить себе доступ, сильнее тяну его бёдра на себя, теперь он уже не сидит, а лишь опирается о перила. Так лучше. Выдавливаю на пальцы большое количество лубриканта, несколько секунд жду, чтобы он не был холодным. Проскользнув пальцами между ягодиц, размазываю смазку по сжатым мышцам, поглаживаю, совсем немножечко надавливаю. Я не тороплюсь проникать, избегая причинить ему хоть каплю боли или дискомфорта. Внимательно всматриваюсь в глаза, считываю эмоции, прислушиваюсь к ощущениям. Он расслаблен и возбуждён. Взгляд такой доверчивый. Осторожно проталкиваю один палец внутрь. Так узко и горячо! Замираю на секунду, убеждаюсь, что всё хорошо, тут же слегка меняю угол, трахаю его пальцем. Закусывает нижнюю губу, стонет и всхлипывает, откидывает голову назад, отдаётся мне, такой мягкий и покорный. Боги, это выносит мне мозг! Сердце бешено колотится, и я сам едва ли не задыхаюсь. Добавляю ещё немного лубриканта и проталкиваю внутрь уже два пальца. Всхлипывает и подаётся мне навстречу. Меня трясёт от желания. Рано, ещё рано! Он такой узкий, такой чувствительный, нельзя спешить! Чуть раздвигаю пальцы внутри, растягиваю, готовя к себе. Стаскиваю свои джинсы, ещё больше смазки, приставляю член ко входу. Медленно, очень-очень медленно вхожу в него, смотрю в глаза, убеждаюсь, что он не испытывает боли. Замираю внутри, даю привыкнуть.       — Готов, Дами?       Кивает, закусив нижнюю губу. Полностью выхожу и снова толкаюсь внутрь, всё ещё очень медленно. Убедившись, что он действительно готов, меняю темп и угол. Я хорошо знаю, как именно он любит, изучил его тело лучше, чем своё собственное. С силой врываюсь в него, громкие шлепки. Он уже не стонет, но кричит, умоляет и скулит. Чёрт, да! Громче, я хочу, чтобы ты кричал громче! Изящные пальцы блуждают по моему телу, то тянут за волосы, то гладят распалённую кожу. Трахаю и целую, упиваюсь его удовольствием! Упирается горячими ладонями мне в грудь. Что? Что-то не так?       — Душа моя, что…       — Держишь меня, любимый?       — Боги, да!       Усмехнувшись, отпускает руки, откидывается назад, зависает вниз спиной над пропастью в двести чёртовых метров, удерживаемый от падения лишь моими руками на его бёдрах, полностью вверяя свою жизнь мне!       Это зрелище лишает меня последней капли рассудка. Я словно сливаюсь с ним. Нет, это не он мне отдаётся! Это я, преклонив колени, положил себя на его алтарь.       Голова кружится от наслаждения, понимаю, что сжимаю его бёдра слишком сильно — останутся синяки на смуглой коже, но не могу ослабить хватку, пока я в нём.       Чувствую, что мой мальчик уже близко. Полностью выхожу, вызывая вздох разочарования и возмущения. Минуту просто целую точёные губы, зная, что он хочет не этого.       Снова резко вхожу, подталкиваю к краю и останавливаюсь, снова покидаю его тело. Кусает губы и ёрзает, скулит и шепчет моё имя, тянется рукой к своему члену, перехватываю за запястье.       — Не смей, любовь моя, твоё наслаждение — это моя работа!       Повторяю пытку несколько раз подряд, вынуждая взмолиться.       — Стэфан! Стэфан, любимый, пожалуйста! Сейчас, пожалуйста!       — Что, сердце моё? — я прекрасно понимаю, что именно он просит, но хочу заставить его сказать мне это.       — Стэфан, Стэфан, умоляю! Пожалуйста! Дай мне это!       — Что? Что, счастье моё? Скажи мне, что ты хочешь, и я дам тебе это.       — Умоляю, Стэфан! Позволь мне кончить!       Усмехаюсь, наслаждаясь таким Дамиано.       — Ум… при одном условии.       Упиваюсь дрожью в каждой мышце идеального тела, отчаянным вздохом, сорвавшимся с искусанных до крови губ.       — Что угодно! Любимый, что угодно! Пожалуйста!       — Кончая, не смей закрывать глаза! Не смей откидывать голову! Смотри на меня! Понял? Дамиано, ты меня понял?       — Да! Да, понял! Стэфан, пожалуйста! Пожалуйста!       Я не знаю удовольствия сильнее, чем его мольбы в порыве страсти! Чем видеть, как сильно он меня хочет! Мой гордый, надменный, сильный, невероятный мальчик, дрожа всем телом, умоляет меня подарить ему наслаждение! Я готов стирать города и уничтожать миры за такие моменты!       Вколачиваюсь в его тело с новой силой. Кричит моё имя, так громко, как я и хотел! Кожа покрывается мурашками, он сжимается на моём члене чертовски сильно, так, что я не могу даже двинуться в нём. Подхватив, притягиваю к себе своего мальчика, целую влажные губы, лижу шею. Его трясёт, он выгибается в спине и снова прижимается ко мне. Выполняя обещание, старается удержать зрительный контакт. А я, стиснув зубы до боли в челюсти, стараюсь не кончить от одного вида его наслаждения в этих карих глазах!       Оргазм отступает, стаскиваю обмякшего Дами с перил и, перегнув через них, спиной к себе, медленно и чувственно трахаю податливое тело, размазываю руками сперму по твёрдому животу. Слизываю её с собственных пальцев, желая чувствовать его вкус.       — Смотри, душа моя! Любуйся так горячо тобою любимым Хаосом, пока отдаёшься мне, — шепчу ему на ухо, потянув за волосы, вынуждаю поднять лицо.       Другой рукой, надавив на спину, заставляю сильнее прогнуться в пояснице и оттопырить задницу. Чувствую, что он снова возбуждён. Да, чёрт!       Хнычет и едва может стоять на ногах, поддерживаю его ладонью под низ живота. Эти шлепки, его вскрики, как великолепно! Как великолепно чувствовать себя внутри его тела! Смуглая кожа покрылась капельками пота и теперь выглядит ещё соблазнительнее. Сильнее тяну за волосы, вынуждаю выровняться, перехватываю под грудь, прижимаю к себе. Слизываю капельку пота с шеи и сильно прикусываю нежную кожу, вскрикивает и прогибается до хруста в спине. На месте укуса показывается бусинка крови, ловлю губами.       — Давай, Дами! Ещё раз! — легонько шлёпаю. — Дамиано, ещё раз!       Закусываю щёку с внутренней стороны, нужно продержаться ещё хотя бы минут десять! Чувствую вкус собственной крови во рту, мне нравится! Лёгкая боль позволяет лучше себя контролировать. Обхватываю ладонью его член, понимая, что долго уже не выдержу.       Несколько минут — и в моём мозгу словно взрывается что-то, наслаждение разливается по всему телу, вынуждает меня выгнуться и кричать, кричать его имя. Несколько последних толчков, и чувствую, как он кончает следом в мою зажатую ладонь.       Не в силах стоять, падаю на Дами сверху, понимаю, что прижал своим весом к перилам, но мне нужно хотя бы несколько секунд, я ещё не могу встать, ноги дрожат. Наконец-то снова обретаю способность шевелиться, поднимаюсь. Дамиано сползает на пол в полубессознательном состоянии. Подхватываю на руки, прижимаю к себе. Если бы я мог, вообще бы запретил ему ходить, просто бы носил везде.       Вхожу в душ, ставлю своего мальчика на ноги, прислонив к стене.       — Любовь моя, держись за меня.       — Почему, Стэфан? Почему каждый раз я думаю, что лучше уже быть не может, а ты снова и снова убеждаешь меня в обратном?       Сердце пропускает удар, за спиной выросли крылья!       Открываю горячую воду и намыливаю мягкую губку. Мою идеальное тело, сантиметр за сантиметром покрываю пеной. Прохожусь пальцами между упругих ягодиц, смывая остатки смазки и своей спермы. Теперь смываю пену водой.       — Знаешь, я умею сам мыться, — усмехается мне.       Шлёпаю по мокрой заднице. Сам мыться, ещё чего!       Выходим из душа, снова звонит этот проклятый телефон! Ненавистный кусок пластмассы! На экране вижу имя «Лоренсо» — командир разведки. Ну почему я не выключил его?! Всё же отвечаю на звонок.       — Алло, — голос хрипит, дыхание сбито. Ну и хорошо! Может, поймут, что я не настроен на длительные разговоры.       Поток поздравлений и пожеланий. Выхожу из комнаты к бассейну. Вежливо благодарю. К моему несчастью, телефон передают командиру стражей, потом главному магу короны, потом кому-то ещё.       Из комнаты слышу музыку — dark techno, открываю стеклянную дверь, продолжая делать вид, что слушаю кого-то там в трубке телефона. Дами, надев джинсы, танцует под любимую музыку. Какого дьявола на нём снова одежда?! Зачарованный, любуюсь, как перекатываются под восхитительной, загорелой, покрытой бесчисленными татуировками кожей мышцы, как он чувствует ритм и двигается так, будто годами этому учился. Рассматриваю новое тату на ключице — моё имя и дата нашей первой встречи. Вспоминаю сказанные им тогда слова: «Прикоснёшься ко мне ещё хотя бы раз, и я отрежу тебе ту часть тела, которой ты это сделаешь!» Усмехаюсь, мне потребовалось чертовски много времени, чтобы приручить его! С трудом сглатываю, член снова стоит. Я никогда не смогу им насытиться.       Наконец-то удаётся культурно отлинять и положить этот уродский телефон. Но вдруг взгляд падает на смс, которое я так ждал!       Снова выхожу к бассейну, открываю сообщения, не могу сдержать улыбку, смотря на мёртвое лицо вампира! Гримаса боли и страха застыла на нём. Голубые глаза покинула жизнь. Как же я счастлив!       На что ты рассчитывал, ублюдок? Что я прощу тебе предательство? Или слёзы Дами на твоей пустой могиле? Или то, как ты раз за разом обижал его? Или ту пощёчину моему мальчику? Или следы твоих кулаков на его лице? Я долго закрывал глаза и терпел тебя! Терпел, в благодарность за то, что ты привёл моего принца ко мне, за то, что спас однажды. Но моё терпение не бесконечно! Каждый раз, когда ты обижал, унижал, бил его, — он приходил ко мне. Он не рассказывал, никогда. Прятал боль, делая вид, что всё хорошо, что просто хочет поговорить. Словно случайно засыпал у меня, нуждаясь в отдыхе, но не желая идти в комнату, где был ты! А я делал вид, что верю, и каждый раз ненавидел тебя всё сильнее! Ненавидел, сидя на коленях у кровати, смотря на то, как он спит, не имея права даже прикоснуться.       Ты сам во всём виноват! Ты сам подписал себе смертный приговор, явившись на тот суд!       Снова улыбаюсь, Дами никогда об этом не узнает. Не стоит расстраивать его! Он слишком благородный, слишком сильно чувствует свой долг перед тобой. Слишком чистая, светлая душа. Он до сих пор верит, что без насилия можно обойтись. Пусть так будет. Пусть верит.        Но всему есть придел. И когда он снова простил тебя, я — открыл охоту. И теперь у тебя, ублюдок, не будет даже могилы!        Наконец-то выключаю телефон, не забыв удалить смс. Мой мальчик никогда не станет там что-то читать, но стоит быть осторожнее. Подхожу к Дами. Сейчас хочу быть с ним и не думать ни о чём. Завтра тяжёлый день. Коронация Дамиано как моего бессмертного партнёра, а значит — второго короля Хаоса. В тронном зале уже установлен ещё один трон, точно такой же, как и мой. Он больше не будет стоять за моей спиной, но займёт место рядом. А ещё завтра прибывает делегация из Адрии, официально поздравить нас. А значит, придётся терпеть трёп этого слизняка Тима, нашей марионетки на престоле Адрии, которой фактически управляем мы вдвоём. Ну хоть Дами развлечётся, шугая его. Хмыкнув, думаю, что бывший король Люциан, отец Дамиано, поставил не на того сына, ох не на того. Он боялся, что Дами займёт трон Адрии, и теперь он фактически занимает сразу два! И Хаос, и Адрия принадлежат ему! Мой храбрый, сильный, умный мальчик.       Не в силах больше сдерживаться, подхватываю его и бросаю на кровать. Смеётся и притягивает к себе. Я так люблю в нём эту двойственность натуры. Такой жёсткий и непреклонный, подавляющий с другими, такой мягкий, нежный и послушный со мной. Только со мной! Я вижу, как его боятся и уважают, а я — преклоняюсь и обожаю. Одновременно такой агрессивно-мужественный и такой обаятельно-женственный.       Я не верил, что когда-то полюблю. Думал, любовь бывает лишь в книгах. И что теперь? Пропал, отдал себя полностью и без остатка. Я полюбил его не за хорошую внешность, нет. Пока другие любовались прекрасным личиком, я смотрел в его душу. Пока другие желали обладать им, как хорошей машиной или статусной вещью, я мечтал завоевать его сердце. Пока весь мир смотрел на маску надменного, жестокого гордеца, я видел истину — безграничное одиночество и боль. Засыпая, мечтал унять её, заполнить собой, показать любовь, не требуя ничего взамен. Мечтал, не веря, что мечты могут сбыться. Так многие хотели тебя, но ты выбрал меня!       Вспоминаю наш первый раз и как сразу после этого он воздвиг между нами стену изо льда, думая, что его тело — это всё, что мне нужно. Как смертельно ранил меня, бросив: «Ты получил что хотел. Что ещё тебе от меня надо?». Вспоминаю, как стал перед ним на колени и спросил, желает ли он, чтобы я положил моё сердце ему в ладони или под ноги. Помню, как тогда разлетелось вдребезги это наигранное равнодушие, как в глазах загорелась надежда на то, что его больше не предадут.       Бери, Дамиано. Бери всё, что тебе нужно. Ты давно уже управляешь моим мозгом, отнял моё сердце, поработил тело. Я твой раб, слуга, твой фанат, бездарный художник, пытающийся запечатлеть лик Бога. Бери, Дамиано. Если от меня ещё что-то осталось, забери и это!       Обнимаю своё божество, целуя любимые губы.       — Я ненавижу твои шмотки, Дами! Прекрати одеваться, когда мы вдвоём!       — Хорошо, но при одном условии! — хитрая улыбка. — Когда завтра закончится официальная часть коронации и мы останемся вдвоём, опробуем на прочность сначала твой, а потом мой трон, — закусывает нижнюю губу.       Улыбается такой порочной улыбкой, а я теряю дар речи, лишь киваю, словно китайский болванчик.       Стащив с него джинсы, одним рывком переворачиваю на живот и подсовываю ему подушку под бёдра. У бассейна, пока он спал, в моей голове родился прекрасный план на это великолепное тело, и сейчас я собираюсь его реализовать.       Опускаюсь ниже, губами и языком считая позвонки, обхватываю ладонями идеально округлые ягодицы, покусываю нежную кожу, в комнате становится тихо, слышно лишь наше тяжёлое дыхание.       — Плейлист закончился, — от страсти и предвкушения его голос хрипит сильнее.       — Моя любимая музыка — это твои стоны, мой король, мой Дамиано.